21 августа, понедельник
По тому, как пара занимается любовью, можно сказать о ней очень и очень много. Если не всё.
Когда нежно и трепетно, с едва различимой осторожностью – эти любовники только начинают отношения, но очень хотят, чтобы их связь продлилась как можно дольше. Они изучают друг друга, стараясь отыскать точки и движения, которые будут наиболее приятны партнёру. И отыскивают их в мягких, необычайно уютных объятиях, которые не хочется разрывать. В которых хочется жить… Если постельные утехи проходят пылко и страстно, иногда яростно, до головокружения, когда нет запретов и страха перед экспериментами, то эта пара хорошо знает и абсолютно доверяет друг другу. Они находятся на пике отношений или, возможно, они относятся к счастливчикам, сумевшим отыскать того самого, единственного партнёра, с которым – и только с ним! – хочется заниматься любовью. Ни с кем больше. Не бояться экспериментировать и с радостью дарить партнёру счастье любить того, кто любит тебя. А бывает так, что о паре ничего нельзя сказать: ни хорошего, ни плохого. Их движения точны и уверенны, стоны и вздохи искренни, а всё внимание приковано друг к другу. Никто из них не отвлекается на собственные мысли, не бросает взгляды на часы или экран телефона, но… Но ни в стонах, ни в движениях, ни в скрипе кровати и даже в запахе пота нет ни малейшего намёка на любовь. На чувства. Они опытны, техничны и напоминают слаженную пару гребцов, подтверждающих в квалификационном заплыве своё право на выступление в финале. А оргазм – как «галочка» в судейской таблице: обязательная, но не вызывающая настоящих чувств «галочка».
Именно так – технично, ласкали друг друга в утренней спальне Карина и Гриша. При этом нельзя сказать, что они проводили обязательный ритуал, что-то вроде запланированного в ежедневнике действа: «Утренний секс (для здоровья) – полчаса». Совсем нет. Первым проснулся Гриша – ещё до будильника, сладко потянулся, коснувшись при этом лежащей рядом женщины, открыл глаза, несколько мгновений смотрел в потолок, затем повернул голову, улыбнулся Карине и нежно поцеловал её в плечо.
– У меня есть ещё шесть минут, – пробормотала Карина, не открывая глаза.
Как она ухитрялась с неимоверной точностью определять оставшееся до подъёма время, оставалось загадкой для всех, кто знал молодую женщину. В том числе – для тех, кто знал с детства.
По голосу, пусть и немного приглушённому, Гриша понял, что Карина в настроении и готова уделить ему намного больше, чем шесть минут, перевернулся на бок и чуть подался вперёд. Тем более что он сам был в «настроении». В том самом «настроении», которое его и разбудило. Карина улыбнулась, а когда мужчина оказался совсем рядом, обняла его за шею, подалась навстречу, мягко впустив в себя, и промурлыкала:
– Мы что, слишком рано легли спать и ты успел набраться сил?
– Нет, просто рядом с тобой невозможно сдерживаться.
Карина знала, что Гриша не лжёт: она возбуждала его так же сильно, как несколько лет назад, в самом начале знакомства.
– А ты никогда и не пытаешься сдерживаться, – прошептала молодая женщина, покусывая мужчину в шею.
– А зачем?
– Согласна: незачем…
Они не были похожи. Гриша имел рыжеватый волос, не ярко-рыжий, который видно издали, а именно рыжеватый, словно краски не хватило и пришлось слегка приглушить цвет. Он носил короткую, но густую, красивой формы бороду, которая придавала мужественности его достаточно простому лицу, и короткую, стильную стрижку с зачёсом назад. Телосложение среднее, далёкое от атлетического, в меру подтянутое, но уже с небольшим животиком – Гриша очень хотел его согнать, однако пока не получалось: то ли из-за лени, мешавшей ему чаще бывать в фитнес-зале, то ли природа брала своё. Лет ему было сорок три. Карине меньше – всего тридцать. Стройная, худощавая, с гладкими чёрными волосами до плеч и узким, вытянутым лицом, она немного походила на птицу – большими круглыми глазами. Сейчас прикрытыми. Но не от того, что молодая женщина не хотела смотреть на партнёра, а потому что переживала упоительные мгновения – Гриша был прекрасным, сведущим и весьма умелым любовником. Но ни в стонах, ни в движениях, ни в скрипе кровати, ни даже в запахе пота не было и намёка на любовь.
Они технично доставляли друг другу яркое удовольствие.
– Подвезти тебя? – спросил Гриша, когда Карина вышла из душа.
К этому моменту он уже сварил кофе. Но только кофе, хотя готовить умел и периодически баловал подругу сытными завтраками. Однако сегодня ограничился вкусным кофе, поскольку времени на еду не осталось.
– Ты всё время забываешь, что я работаю недалеко от дома, – улыбнулась в ответ молодая женщина. – Пешком дойду.
Карина специально не затянула пояс тонкого и короткого халатика – хотела подразнить любовника, и с удовлетворением отметила, что шалость удалась: Гриша без стеснения ласкал взглядом её небольшую, красивой формы грудь.
– Хотел за тобой поухаживать.
– Ты ещё предложение сделай, – пошутила молодая женщина, взяв кружку с кофе. – Спасибо.
– А ты примешь? – Он поинтересовался легко, делая вид, что продолжает шутливый разговор, но тем не менее поинтересовался, поэтому Карина ответила. Но таким же, лёгким тоном:
– То есть если я скажу, что не приму, ты не станешь его делать?
– Зачем время тратить? – Ответ прозвучал в прежнем, шутливом ключе, но молодая женщина хорошо изучила любовника и поняла, что за лёгкой болтовнёй на неожиданную тему скрывается желание «прозондировать» почву. Потому что Гриша ни за что не завёл бы разговор о свадьбе просто так: он знал, что женщины относятся к этой теме намного серьёзнее мужчин, и не позволил бы себе задеть подругу даже в шутливой форме.
– А зачем я трачу время на тебя? – Карина чуть качнула бёдрами.
Он наконец-то решился: протянул руку и легко сжал пальцами её сосок. Который мгновенно затвердел.
– Потому что нам хорошо вместе.
Она хотела сказать что-нибудь, вроде: «Не думай о себе слишком много», но не стала, потому что играть в «дразнилку» можно и вдвоём. С одинаковым результатом. И её рука скользнула Грише за пояс…
В общем, кофе пришлось допивать наспех. А после этого, торопливого, но вкусного кофе, когда они вышли во двор, Гриша поинтересовался:
– Вечером увидимся? – Они встречались не каждый день и не всегда у Карины, поэтому в вопросе не было ничего странного и молодая женщина уточнила:
– Сразу у кого-то или поужинаем?
– Сначала поужинаем. – И торопливо добавил: – Я приглашаю.
Уточнение требовалось, поскольку счета у них были раздельными: так уж Карина и Гриша договорились в самом начале отношений. Однако он то и дело «приглашал» молодую женщину на ужины и отказывался, когда она хотела ответить тем же.
– Кто-то получил зарплату? – пошутила Карина.
– Смейся, смейся… – проворчал Гриша. – Так поужинаем?
– Во сколько?
– В семь, в восемь… Во сколько тебе удобно?
– А где?
– Я что-нибудь придумаю. – И, не удержавшись, добавил: – Соответствующее случаю.
Тогда Карина спросила:
– Зачем тебе всё это?
Дав понять, что его шуточки достигли цели и она догадалась, о чём пойдёт речь. Но Гриша не стал раскрывать карты:
– Нам действительно нужно поговорить.
– Скажи сейчас.
– Не хочу. Хочу вечером. Под вино.
Когда ему что-то приходило в голову, выбить эту блажь не представлялось возможным.
– Значит, вечером, – согласилась Карина. – Позвони в четыре и точно договоримся.
– Я буду ждать.
– Считай, что тебе удалось произвести на меня впечатление.
– Уже неплохо.
Гриша остановился у своего BMW.
– Давай я тебя всё-таки подвезу?
– Давай я всё-таки прогуляюсь? Утро получилось замечательным, хочу продлить его прогулкой.
– Ты была великолепна. – Он притянул молодую женщину к груди и поцеловал в губы. Очень осторожно, чтобы не стереть помаду.
– Мы были великолепны, милый. – Она ласково провела рукой по его щеке.
Как умелые гребцы.
– Я позвоню.
– Я помню.
Карина проводила машину взглядом, покачала головой и медленно пошла по улице. Солнце припекало, но не сильно, можно потерпеть и спокойно пройти пару кварталов до офиса. Чтобы подумать. Чего, разумеется, не получилось бы в машине. Просто подумать, без понятного волнения, которое в такие моменты испытывает любая женщина, или беспокойства, которое испытывают некоторые женщины. Подумать о сегодняшнем вечере.
Карина знала, что скажет Гриша. Какие аргументы приведёт. Знала даже, как он скажет – Гриша умел говорить красиво. К тому же, если он считал разговор важным, то великолепно выстраивал мизансцены, создавая идеальное настроение. А сегодняшний разговор Гриша явно считал очень важным. И Карина спросила себя, хочет ли услышать заготовленную любовником речь? Спросила, потребовав от себя честного ответа, и с удивлением поняла, что хочет. Действительно хочет. Карина знала, что Грише нельзя верить, но при этом хотела… Нет, не верить, а услышать то, что он скажет, и ответить согласием. То ли настроение сегодня подходящее, то ли настало время.
Впрочем, время давно настало, однако Гриша…
«Хитрый, пронырливый Гриша».
Карина улыбнулась, а в следующий миг закусила губу, поскольку заметила, что идущая впереди девушка, которую она как раз собиралась обогнать, несла под мышкой знакомую книгу.
«Пройти сквозь эту ночь».
Таисии Калачёвой.
И захотелось «случайно» толкнуть девушку, чтобы книга упала на асфальт, в лужу, которой сейчас, к сожалению, не было; или отлетела под колёса машины, раскрывшись по дороге, и проехавший «седан» разорвал бы её в клочья; захотелось пнуть книгу, а может – и саму девушку, захотелось так, что Карина остановилась и почти минуту глубоко дышала, приходя в себя после приступа дикой ярости.
Бешеной ярости, заставившей сжать кулаки.
* * *
– Нет, Русинов не дрался, – твёрдо произнёс Шерстобитов, отвечая на вопрос Вербина. – В отчёте всё правильно написано: никаких следов на руках. К тому же я лично видел тело. – И, после короткой паузы, добавил: – Зря ты на наших медэкспертов гонишь.
– Ни в коем случае, – покачал головой Феликс. – Я просто уточнил.
– Потому что странно? – прищурился Шерстобитов.
– Потому что странно, – согласился Вербин. – Я хорошо знал Пашу и ни за что не поверю, что он сдался без боя.
– Ему не дали шанса защититься, – вздохнул Шерстобитов. – Убийство было тщательно продумано.
И сделал пару шагов, оказавшись в том самом месте, где всё произошло.
Убийство коллеги – а бывших полицейских не бывает – всегда оказывается на особом контроле у руководства. И дело не только в «чести мундира»: убийство может быть связано с делом, которое погибший ведёт или вёл когда-то, может оказаться местью преступника тому, кто честно исполнял свой долг, и поэтому обязательно должно быть раскрыто. Тем более в данном случае речь шла о заслуженном офицере с Петровки, отмеченном далеко не одной наградой и, разумеется, поднакопившем изрядное количество врагов среди уголовников. Поэтому бюрократические требования были улажены очень и очень быстро: Москва попросила область придать расследованию межрегиональный статус, областное управление пошло навстречу, и в понедельник утром Феликс официально присоединился к группе, формально оказавшись в подчинении у майора Николая Шерстобитова, заместителя начальника районного убойного отдела. Работать вместе им до сих пор не доводилось, но они друг друга знали по Академии, а о профессиональных качествах Шерстобитова коллеги отзывались хорошо, и Феликс надеялся, что заслуженно.
– Всё произошло так… – Николаю не требовалось заглядывать в записи, чтобы воспроизвести случившееся, и он прекрасно ориентировался на местности, без подсказок помня, кто где стоял и что делал. – Русинов совершал правый поворот, сбросил скорость, потому что здесь кусты загораживают обзор, повернул, но набрать скорость не успел, потому что ему в бок приехал велосипед. Вот с этой тропинки.
– Отсюда не видно дороги, – заметил Вербин.
– Значит, убийца был не один, – пожал плечами Николай. – Или установил миниатюрную видеокамеру на каком-нибудь дереве, чтобы быть уверенным, что приближается нужная машина. Купить такое оборудование сейчас несложно, а проследить покупку мы не сможем.
– Согласен.
Шерстобитов кивнул, показав, что принимает замечание Феликса, и продолжил:
– Если судить по повреждениям автомобиля, удар был не очень сильным, то есть очевидно спланированным. Преступнику требовалось заставить Русинова остановиться и выйти из машины, и у него получилось.
За годы службы Вербин привык называть Русинова Пашей, и сейчас ему резало слух постоянное «Русинов, Русинов, Русинов…» Как постоянный повтор: «мёртв, мёртв, мёртв…» И ничего не изменишь.
– Преступник рисковал, – протянул Феликс. – В любой момент на дороге мог появиться другой автомобиль или прохожий.
– В общем, да, но то был просчитанный риск. – Николай обвёл взглядом территорию. – Место достаточно глухое, прохожие встречаются редко, а машины… Даже сейчас, днём, последняя проехала минут семь назад. Но если бы и появилась машина, то не факт, что остановилась бы: убийца и велосипед находились за автомобилем Русинова, их трудно разглядеть. А мужик на обочине мог остановиться, чтобы позвонить, отлить, друзей подождать, в конце концов, мало ли зачем? Если не зовёт на помощь или его не видно, то нет повода останавливаться.
– Если человека не видно, то есть повод, – не согласился Вербин.
– Просчитанный риск, – повторил Шерстобитов.
Продолжать спор не имело смысла, ведь преступление уже совершено, и совершено именно так, как описывал Николай.
– Русинов выходит из машины, какое-то время общается с убийцей, причём тот ведёт себя так, что не вызывает подозрений. Затем Русинов поворачивается к машине, и убийца режет его ножом. Именно режет, эксперты сказали, что орудием преступления стал отличный нож, мощный и очень острый. И пользоваться им убийца умеет: два пореза – обе бедренные артерии рассечены, причём дважды. После чего Русинов истёк кровью. У него была максимум минута до потери сознания, ничего не успеешь сделать.
Он и не успел.
Прослушав версию случившегося и осмотрев место, Феликс мысленно согласился с Шерстобитовым: тщательно подготовленное, идеально просчитанное с психологической точки зрения и хладнокровно исполненное убийство. Связано ли оно с проявленным Павлом интересом к роману «Пройти сквозь эту ночь», неизвестно, однако ясно одно: Павел не ожидал нападения, не был настороже, а значит, ни в его бизнесе, ни в частном расследовании не произошло ничего такого, что заставило бы его опасаться за свою жизнь.
Точнее, случилось, но Павел об этом не знал.
– Убийцу пытались проследить?
– Здесь мало видеокамер, – развёл руками Николай. – Объехать нетрудно.
– На машине?
– И на машине тоже. А на велосипеде проще простого. Если же преступление было тщательно спланировано, можно предположить, что убийца изучил расположение видеокамер и предусмотрел план отхода. Возможно, он на велосипеде добрался до машины и на ней скрылся. – Шерстобитов вздохнул. – Но, если поблизости преступника ждала машина, мои ребята не смогли её вычислить.
– Даже несмотря на время? Ты сам говорил, что по ночам здесь не так много машин.
– Мы работаем, Феликс, но пока результатов нет. Мы занимаемся автомобилями, которые теоретически могли оказаться в этой зоне в интересующее нас время. Но проверить все машины, которые в ту ночь ездили по округе, мы не сможем.
И если преступник оставил автомобиль километрах в двадцати отсюда, определить его не получится. Но двадцать километров – это большое расстояние, пешком убийца отступать не собирался, наверняка планировал использовать свой транспорт, а он…
– Велосипед мог быть сильно повреждён после удара, – обронил Вербин.
– Судя по тому, что убийца скрылся – нет.
Шерстобитов не понял, что имел в виду Феликс, сказав: «Мог быть повреждён». Точнее, Николай понял только половину вложенного во фразу смысла, что, как ни старайся, удар по движущейся машине мог привести к разным последствиям, в том числе превратить велосипед из средства передвижения в обузу. И тем не менее убийца не подстраховался – вот что имел в виду Вербин, не предусмотрел второй транспорт. Просчитанный риск? Или убийца был не один? Или они ошибаются насчёт того, что преступление было спланированным? Однако следующая фраза Николая показала, что его группа не отказывается от этой версии:
– Поскольку поиск по видеокамерам не дал результата, мы предположили, что убийство могло произойти случайно: кто-то из местных катался поздним вечером, врезался в машину Русинова, возникла конфликтная ситуация, закончившаяся поножовщиной.
– Если бы кто-нибудь из местных просто катался или ехал по делам, у него был бы с собой телефон, – резонно заметил Вербин.
– Второго телефона здесь не было, – сообщил Шерстобитов. – Но местных мы всё равно проверим, возможно, кто-то из них конфликтовал с Русиновым настолько, что решился на убийство.
– Или возникли проблемы с деловыми партнёрами, – пробормотал Вербин. – Проверяете?
– Я уже поговорил с вдовой на эту тему, – ответил Николай. – Ничего конкретного не услышал, но она обещала подумать, с кем у Русинова могли возникнуть настолько серьёзные неприятности.
– Да, ей нужно время, – вздохнул Феликс. – Сейчас Катя не в форме.
Вербин ездил к ней вчера, вместе с Шиповником. Вопросов не задавал. Во-первых, Павел скрывал от жены своё частное расследование, во-вторых, она была женой полицейского и если бы что-то знала – рассказала сама. Поэтому съездил просто поддержать. И пообещать, что обязательно найдёт убийцу.
– И последняя версия, которую мы рассматриваем – неудачная попытка ограбления.
Они вернулись к своим машинам, но открывать их пока не стали, закурили, после чего Шерстобитов продолжил рассказ:
– Два месяца назад произошло нападение на автомобилиста. Преступник угрожал потерпевшему ножом.
– Нападение с целью ограбления? – уточнил Вербин.
– Да.
– В твоём районе?
– У соседей.
– А у тебя?
– У меня – вот.
Убийство Русинова.
Ход мыслей Николая был абсолютно ясен: ночь, одинокий водитель, нож.
– Там тоже остановили машину с помощью велосипеда?
– Нет. Подстерегли, когда потерпевший съехал с шоссе на просёлок отдохнуть и поесть. Приезжий из Тамбова. Возвращался домой и неудачно перекусил. Забрали деньги, у него была приличная сумма наличными и какие-то вещи. Телефон разбили, чтобы сразу не сообщил.
– Самого не тронули?
– Избили.
– Мигранты?
– Да.
– На чём они приехали?
– Потерпевший не видел.
– И телефонов у них с собой не было?
– Иначе бы уже взяли.
За это обстоятельство ребята Шерстобитова и зацепились: похожий почерк. Было ли первое преступление случайным? Сомнительно. Случайной может быть драка на автобусной остановке, но не вооружённое нападение. Однако и запланированным его не назовёшь: вряд ли бандиты знали, что тамбовчанину приспичит остановиться именно в этом месте. А если бы «вели» жертву от Москвы, их бы вычислили, наверняка коллеги проверяли по камерам путь тамбовчанина и посмотрели, не ехала ли за ним подозрительная машина. Получается, банда отморозков отправилась на охоту и сразу сорвала куш. Понравилось. Особенно понравилось, что остались безнаказанными. Стали охотиться ещё, но удача отвернулась: народ сейчас предпочитает останавливаться на бензоколонках или площадках для дальнобойщиков, зачем тамбовчанина понесло в лес, он, наверное, и сам не смог бы объяснить. Бандиты же в конце концов сообразили, что охота наудачу бессмысленна, и придумали способ остановить понравившийся автомобиль. Остановили. Возможно, велосипедист грамотно изобразил случайную аварию, не вызвал подозрений, а дальше… Или сразу захотел убить, или Паша заметил приближающихся подельников, и велосипедист сыграл на опережение.
На то, чтобы продумать версию, у Феликса ушло полминуты, одна глубокая затяжка, после чего он произнёс:
– Ограбления не было.
Ведь все вещи остались на месте.
– Может, их спугнули? – предположил Николай.
– Кто?
– Машина мимо проехала.
– То есть они убили человека, но испугались проехавшей мимо машины?
– Всё может быть.
– Вы нашли эту машину?
– Нет, – неохотно ответил Шерстобитов.
– А по телефонам, которые здесь были во время убийства?
– Не было здесь телефонов, я же говорил. – Николай бросил окурок на землю. – Но они не всегда определяются в Сети.
– Ну да.
– Не веришь?
– В то, что телефоны не всегда определяются – верю. В то, что здесь была машина – нет, вы бы её уже нашли. В то, что на Пашу напали ради ограбления, но что-то пошло не так… – Вербин потёр подбородок. – Может, само убийство и стало тем самым, что пошло не так. Тамбовчанина они отпустили, здесь тоже не должны были убивать, а убив – запаниковали и решили скрыться.
– Как вариант, – согласился Шерстобитов.
– Как вариант, – повторил за ним Вербин.
Они раскурили ещё по одной, и Николай поинтересовался:
– Тебя ведь не просто так к нам подключили?
Показав, что больше ему рассказать нечего.
– Обещаю помогать по мере сил, – улыбнулся Феликс.
– Будешь звонить и спрашивать, как у нас дела?
– Могу не звонить. Чтобы не надоедать.
– А если серьёзно?
– Если серьёзно, то у меня есть идиотская, непохожая на серьёзную версия, – ответил Вербин, стерев с лица улыбку. – Пару лет назад вышла книга «Пройти сквозь эту ночь», написанная якобы в жанре тру-крайм…
– В каком? – не понял Шерстобитов.
– Основано на реальных событиях.
– А-а. Типа, автор покопался в архивах?
– Типа того.
– И что накопал?
– Согласно книге, пять лет назад в Москве произошло пять убийств в одну ночь.
– Такое действительно было? – заинтересовался Николай.
– Официально – нет.
Шерстобитов прищурился, намереваясь высказаться в адрес перемудрившего автора, но в следующее мгновение сообразил:
– Несколько трупов нашли потом?
– Два.
– И оформили другим днём?
– Верно, – подтвердил Феликс. – Одно из убийств расследовал Паша. Но не раскрыл. Собственно, все пять до сих пор не раскрыты. Глухие «висяки».
– А писатель раскрыл?
– Писательница. Да, раскрыла. Выдвинула весьма любопытную версию о том, что все пять убийств были совершены одним человеком.
– Для этого ему пришлось бы крепко постараться, – оценил Шерстобитов. – Пять человек за ночь, да ещё, небось, в разных концах Москвы… Такое нелегко устроить.
– Тем не менее график, который она привела в книге, достаточно реалистичный.
– Пять убийств, неожиданная версия… – протянул Николай. – Я понимаю, почему Русинов заинтересовался. – Потому что был настоящим полицейским, как и сам Шерстобитов. – Он прочитал книгу и пришёл к тебе?
– Поэтому я здесь.
– Выглядел обеспокоенным?
– В том-то и дело, что нет, – вздохнул Вербин. – Увлечённым – да, но опасности не чувствовал.
– Просил открыть дело?
– Нет, предупредил, что будет им заниматься в свободное время.
– И через сколько его убили?
– Через две недели.
– Понятно. – Шерстобитов помолчал, после чего с сочувствием спросил: – Сожалеешь?
О чём именно, можно было не уточнять: что не отговорил заниматься расследованием; что не пообещал заняться им; что ничего не сделал и это стоило товарищу жизни.
– Мы не знаем, к чему приведут наши поступки, – тихо ответил Феликс. – Если бы знали, много плохого не случилось бы.
– Тут я с тобой полностью согласен и рад, что ты так ответил, – очень серьёзно произнёс Шерстобитов. – Друга твоего мы не вернём, но до преступника доберёмся.
И они обменялись крепким рукопожатием.
* * *
– Рада тебя видеть, – произнесла Дарина, усаживаясь напротив Таисии.
Её тон не был ни приветливым, ни звонким, но и не равнодушным. Точнее, мог показаться равнодушным незнакомым с Дариной людям, которые не знали, что молодая женщина не отличается излишней эмоциональностью. Незнакомцам Дарина казалась неприветливой, закрытой, даже грубоватой, однако Таисия знала подругу много лет, прекрасно считывала её мимику и следы эмоций, которые Дарина вкладывала в реплики, почувствовала, что подруга действительно рада, и улыбнулась в ответ. Ещё Таисия знала, что Дарине что-то понадобилось: встречаться просто так было не в её правилах, но это не имело значения: раз нужно, значит, нужно, главное, что они встретились.
– И я очень рада, – не стала скрывать Таисия. – Я по тебе соскучилась, Дарька.
– Всего две недели прошло.
– Целых две недели, – уточнила Таисия.
– Хорошо, пусть будет целых, – согласилась Дарина.
Она была женственной и очень милой – так обычно говорят о таких женщинах, но отнюдь не такой яркой, как Таисия. Большой лоб, но при этом очень маленький, узкий подбородок, из-за чего лицо казалось треугольным. И, наверное, его можно было назвать некрасивым, если бы не большие серые глаза, притягивающие и не отпускающие. Завершали картину маленький, изящно очерченный рот, маленький нос и тёмно-русые волосы до плеч. И веснушки, из-за которых Дарина в детстве и юности пролила немало слёз – ей казалось, что веснушки её портят. Фигурой же Дарина походила на сестру – Карину: невысокая, стройная, гибкая и подвижная. Спортивным сложением молодая женщина не отличалась, но было видно, что за собой она следит и в зал ходит регулярно.
Устроившись за столиком и заказав лёгкий ланч: салат и кофе, Дарина подождала, когда Таисия определится со своими пожеланиями, после чего поинтересовалась:
– Как твои дела?
– Сначала расскажи про Даниила, – попросила Калачёва. – Как он? Растёт?
– Растёт. – Вопрос о сыне заставил Дарину непроизвольно улыбнуться. – Стал деловым и совсем взрослым: нам ведь в этом году в школу идти.
– Не напоминай мне о возрасте, – шутливо потребовала Таисия.
– Это и мой возраст тоже.
– И ты большая молодец, что решилась. Если честно, я тебе завидую.
– Одна я бы не справилась.
– Никто из нас не идёт в одиночку, Дарька, всем нужна помощь.
– Это верно. – Дарина помолчала. – Так как ты?
О деле, которое побудило её назначить встречу, не заговорила, хотя раньше, в институтские времена, сразу, без подготовки, выложила бы, зачем явилась.
– У меня всё даже лучше, чем я ожидала, – не стала скрывать Таисия.
– Ходят слухи, книгу будут экранизировать?
– Пока это только слухи. Окончательный договор ещё не подписан, поэтому не хочу торопиться с радостными новостями.
– Но ты его подпишешь?
– Скорее всего.
– Ты молодец, – обронила Дарина.
В ответ – мягкое движение бровями, словно беззвучная фраза: «Да, я такая». С ноткой заслуженной гордости, но без высокомерия или превосходства. За столиком кафе действительно сидели подруги, знакомые уже много лет. Как часто бывает, их отношения не всегда оставались безоблачными, и ссориться доводилось, и жизнь у них складывалась по-разному, но что бы ни происходило, Дарина и Таисия оставались подругами, и ни одна из них не позволяла себе относиться к другой без уважения.
– Кстати, о книге, раз уж мы о ней заговорили. – Таисия дождалась, когда принесшая заказ официантка закончит расставлять тарелки и отойдёт, и продолжила: – Представляешь, ко мне приходил полицейский!
– Настоящий?
– Настоящий, но бывший полицейский, – поправилась Таисия, глядя на подругу в упор.
– В смысле, приходил? – не поняла Дарина.
– Ну, как они приходят? Каким-то образом узнал мой телефон, наверное, воспользовался старыми связями, позвонил, попросил о встрече. Я решила не отказывать. Так и пришёл.
– Зачем? – Дарина выглядела такой растерянной, что Таисия едва сдержала улыбку. Понимала, что сейчас она будет неуместна.
– Сказал, что расследовал одно из убийств, которое я использовала в романе, и ему стало интересно, как я ловко всё повернула. – Помолчала и объяснила: – Заинтересовался моей версией случившегося.
– А приходил зачем?
– Обиделся, что я раскрыла дело, а он – нет.
Ответ прозвучал слишком легко и не удовлетворил Дарину и последовал настороженный вопрос:
– Только поэтому приходил?
– Ага, – подтвердила Таисия. А поскольку она вплотную занялась салатом, фраза прозвучала слегка невнятно. – Я ведь сказала: человек ушёл со службы, появилось свободное время, и вместо того, чтобы водку пить на даче, решил книгу почитать. Почитал и узнал, какой он идиот.
– Давно это было?
– Чуть больше месяца назад. Не помню точно.
Дарина поджала губы. Таисия улыбнулась.
– Не слишком ли легкомысленно ты относишься к происходящему?
– Он пришёл, мы поговорили, он ушёл и больше не возвращался.
С точки зрения Таисии, говорить не о чем.
– Какое дело он вёл?
– Собачника.
– Что ты действительно ему сказала?
– Я рассказала тебе правду. – Вопрос прозвучал мрачно, однако Таисия и не думала обижаться на подругу. – Сказала, что работать нужно лучше. Что раз уж он занимался расследованием убийств и других тяжких преступлений, то следовало развивать фантазию, чтобы продумывать самые разные версии. И я не виновата, что подумала над этими убийствами как следует и оказалась умнее его.
Дарина покрутила головой: её всегда удивляла то невероятное сочетание дерзости, нахальства и легкомыслия, которое и определяло характер подруги. Так рассказать о визите полицейского, пусть и бывшего, вплотную заинтересовавшегося её книгой, могла только Тая.
– И всё? – помолчав, спросила Дарина.
– И всё, – подтвердила Таисия. И повторила: – Ушёл и больше не появлялся.
– Рада за тебя. – Дарина отодвинула пустую тарелку и сделала глоток кофе. – А в целом?
– В целом что?
– Как жизнь?
Улыбка Таисии стала чуть грустной. А ямочки на щеках – чуть менее заметными.
– Нормально.
– Как у вас с ним?
Имя не прозвучало. Не могло прозвучать, поскольку подруга прекрасно поняла, кого имеет в виду Дарина.
– У нас с ним хорошо. – Таисия выдержала короткую паузу и, поскольку Дарина не ответила, спросила: – Неожиданно?
– Уже привыкла.
– Да, времени прошло много. – Таисия совсем перестала улыбаться. – Но ты не привыкла.
– С чего ты взяла?
– Иначе бы не спросила.
Дарина улыбнулась. Улыбнулась так, как улыбалась чаще всего – не разжимая губ. В некоторых случаях это движение означало гримасу, но не сейчас, сейчас Дарина улыбнулась, признав правоту подруги.
– Привыкла… Нет, это не то определение. Скорее, я до сих пор не до конца приняла случившееся.
– Ты с ним видишься? – неожиданно спросила Таисия.
Никогда раньше она не задавала подруге этот вопрос.
– А то ты не знаешь, – слегка удивлённо ответила Дарина.
– Я не спрашиваю его об этом.
– Никогда не спрашивала?
– Никогда.
На несколько секунд за столиком воцарилась тишина, после чего Дарина рассказала:
– Я с ним вижусь примерно раз в месяц. В перерывах, бывает, созваниваемся.
– Обо мне говорите?
– Нет, с тех пор как он запретил обсуждать и даже упоминать тебя в разговорах – ни разу. Но я думаю, он сам этому не рад. Он хочет говорить о тебе, это видно, но не знает, как нарушить собственный запрет. А я ему не помогаю.
– Почему?
– Не хочу говорить с ним о тебе, – ответила Дарина.
И подруги обменялись долгими взглядами.
– Мне должно быть обидно? – тихо спросила Таисия.
– Как раз наоборот: я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы обсуждать за спиной.
– Спасибо, – искренне произнесла Таисия. – Ты всегда говоришь так, что хочется поблагодарить.
– С тех пор я ещё шутить научилась.
– Ты всегда умела.
– Не всегда.
– Всегда. Просто стеснялась своего остроумия. Тебе самой твои шутки не казались смешными, вот ты и молчала.
Дарина хотела возразить, но не нашлась как. И покачала головой:
– А ты всегда была внимательной. Хотя по тебе не скажешь.
– Я казалась глупой?
– Слишком яркой.
– И поэтому глупой?
– От ярких и красивых людей не ждёшь ума, – медленно ответила Дарина. – Они кажутся слишком поверхностными, легкомысленными. И к тому же они часто везучие. Кажется, что раз им всё само падает в руки, мозги не требуются и они атрофируются ещё в детстве. И когда обнаруживаешь, что яркий человек ещё и умный – это становится сюрпризом. Иногда – неприятным.
– Каким сюрпризом стала я?
– Сначала я тебя любила, а потом стала уважать. – Дарина прищурилась. – Тая, поверь, я не хотела говорить об этом и думала, что никогда не заговорю… Не потому, что случая не представится, а потому что это не та вещь, которую можно спросить в обычном разговоре. А последнее время у нас с тобой случались только обычные разговоры. Но сейчас неожиданно получился другой, душевный и… Можно я задам вопрос, который скорее всего тебе не понравится?
– Конечно.
– Уверена?
– Не хочу, чтобы наш редкий душевный разговор превратился в обычный.
И этого ответа хватило.
– Не жалеешь о том, что сделала?
– Когда?
Дарина тихонько рассмеялась.
– Ты права: нужно уточнять.
По-доброму рассмеялась, и потому Таисия поддержала подругу. А отсмеявшись, серьёзно продолжила:
– Я не уверена, что, доведись мне всё переиграть, поступила бы так же. Но я ни о чём не сожалею: всё, что я сделала, было обдуманно. Я тщательно взвешивала каждый шаг, каждый поступок и принимала все решения на холодную голову. Кроме…
Таисия замолчала и Дарина решила показать, что понимает:
– Кроме отношений с ним?
– Да, – подтвердила Таисия. – То был порыв. Но я и его считаю правильным.
Она подозвала официантку, заказала ещё кофе, себе и подруге, после чего спросила:
– Так о чём ты хотела поговорить?
И Дарина с удивлением вспомнила, что это она назначила встречу, потому что хотела рассказать Таисии очень важную, по её мнению, новость.
– Звонила Каринка, сказала, что Гриша намерен сделать ей предложение.
– Серьёзно?
– Ты удивлена?
– Да.
– Почему? – Дарина слегка растерялась.
– А ты не понимаешь?
– Я понимаю, что Гриша оказался единственным, кого Каринка подпустила к себе после всего случившегося, но…
– Это так. – Таисия приняла следующую чашку кофе, однако забыла поблагодарить официантку – она была увлечена разговором. – Но почему подпустила? Как раз потому, что хорошо его знает и понимает, что у них ни черта не может получиться. Только здоровый, приятный обоим секс. Карина видит Гришу насквозь, зачем ей всё это?
– Ты не забегаешь вперёд? – спросила Дарина. – Я ведь не сказала, что Каринка приняла предложение. Или намерена принять. Она просто поделилась со мной новостью.
– Что означает, что Карина всерьёз обдумывает предложение, – уверенно произнесла Таисия.
– Откуда ты знаешь?
– Иначе бы ты ко мне не пришла.
С детства Дарина убедила себя, что не очень красива. Не очень активна. Достаточно стеснительна. Но утешала себя тем, что умна. По-настоящему умна, и, в общем, так и было. Познакомившись с Таисией, сначала завидовала ей – до того, как они стали подругами, поскольку Таисия олицетворяла всё то, чего Дарина была лишена: была красивой, активной, яркой и раскованной. Превосходила во всём, кроме ума – так считала Дарина. Однако дальнейшие события показали, что она ошиблась. Таисия продемонстрировала, что совсем не дура, неоднократно продемонстрировала, поэтому Дарина сказала себе, что подруга не то чтобы умна, а просто хорошо разбирается в людях – благодаря общительному образу жизни. И эта мысль позволяла Дарине по-прежнему считать себя равной Таисии.
– Если бы Карина не увидела в предложении Гриши ничего интересного, она бы не стала тебе звонить.
– Каринка не просила совета.
– Она хотела знать твоё мнение.
– И, как мне кажется, твоё.
Дарина не скрыла от сестры, что продолжает общаться с Таисией. Карина этому не обрадовалась, но отговаривать не стала.
– Карину интересует моё мнение? – изумилась Таисия. – Она так сказала? Или это она попросила тебя встретиться со мной?
– Нет, не просила. И не сказала. Но неявно такая просьба прозвучала.
Дарина решила подчеркнуть, что тоже разбирается в людях. Во всяком случае, в родной сестре. Спорить Таисия не стала, отпила кофе и спросила:
– Ты как отреагировала на новость?
– Примерно как ты, – на стала скрывать Дарина. – Но взяла время на размышление.
– А первая мысль?
– Я считаю, что принимать предложение не нужно.
– Но потом, подумав, решила: почему нет?
– Да, – кивнула Дарина. – Каринке было тяжело, очень тяжело, и то, что она подпустила к себе Гришу, стало для меня огромной неожиданностью. Как и то, что они до сих пор вместе. Но они вместе, Тая, понимаешь? Она его не бросила, когда стало полегче, а значит, несмотря на его недостатки…
– Его недостатки нас с тобой не касаются, – довольно жёстко перебила подругу Таисия. – И Карину тоже, ведь, при желании, она от них избавится. Карина способна переформатировать под себя кого угодно.
– Была способна.
– И сейчас способна, не принижай сестру.
– Извини.
Эту фразу Таисия оставила без внимания.
– Так вот, Карина способна справиться со всеми недостатками Гриши или использовать их в своих интересах. Со всеми, кроме одного – Грише нельзя верить. Чтобы он ни говорил, чтобы ни делал, как бы себя ни вёл и что бы ни предлагал, это означает одно – у него появился чёткий план действий и есть какая-то цель, которая пока непонятна окружающим. Я специально не говорю, что он не любит Карину – это и так ясно. Как ясно то, что Карина станет идеальной женой, но… – Таисия подняла указательный палец и с нажимом повторила: – Но. Я не верю, что Гриша сделал предложение из романтических побуждений, то есть влюбившись в твою сестру, или из прагматических, наконец-то сообразив, что никогда не встретит женщины лучше. Он что-то задумал.
– Что?
Таисия развела руками.
– Когда мы это узнаем, будем неприятно удивлены.
– Ты уверена, что неприятно?
– Абсолютно.
– Или у тебя паранойя.
– Или так, – не стала спорить Таисия. – Но я своё мнение высказала.
И Дарина поймала себя на мысли, что не сомневалась в том, что оно будет именно таким.
Разговор можно было заканчивать, но оставался ещё один вопрос:
– Он ничего не говорил об этом?
И Таисия вновь мгновенно поняла, кого на этот раз подруга имеет в виду под словом «он». Но уточнила:
– О том, что Гриша собирается сделать Карине предложение?
– Да.
– Не говорил. А значит, он не знает. Думаю, это самодеятельность. – Таисия помолчала, глядя на остатки кофе, и закончила: – Или начало интриги.
– Но в чём она может заключаться?
– Мы все знаем, что нужно Грише. Всё, что он делает, направлено только на это. И если он это получит, он мгновенно перестанет быть тем Гришей, которого мы знаем.
Несколько мгновений Дарина смотрела Таисии в глаза, однако спрашивать ничего не стала: подруга продолжила сама:
– Я знаю, что ты хочешь сказать, Дарька, или о чём спросить, и сразу отвечу: ты права, я не чувствую себя в безопасности из-за действий Гриши. Да, у меня нет от него страховки, и что бы ты там себе ни думала, я нахожусь в одном положении со всеми. Но при этом – нет, его победа не станет для меня катастрофой, я твёрдо стою на ногах и не только благодаря книге. Грише этого не изменить.
– Тогда возникает вопрос: почему Гриша начал мутить именно сейчас? С ним всё в порядке?
– С ним всё в порядке, – подтвердила Таисия. Она поняла, что подруга спрашивает не о Грише.
– А у вас с ним?
– Тоже. – Не стала добавлять, что вопрос уже звучал.
– То есть Гриша просто пошёл в атаку?
– Получается, так. – Таисия сделала глоток остывшего кофе. – Ему сорок три года, и восемь последних лет он прожил в России, чему совсем не рад. Он очень хочет, чтобы всё побыстрее закончилось, и, возможно, надеется всё закончить с помощью Карины.
– Каким образом?
– А это уж думай сама.
Дарина выдержала паузу, прищурилась и пообещала:
– Я буду думать.
* * *
Всё произошло именно так, как представляла Карина. Даже, наверное, чуть лучше. Отличный ресторан с великолепной кухней и прекрасным выбором вин. Цветы. Гриша не часто дарил цветы, поэтому красивый, но не пышный букет алых роз отчётливо указывал на важность мероприятия.
При этой мысли по губам скользнула едва заметная улыбка: «Я называю свидание мероприятием. Конечно, ведь это Гриша…»
Карина в открытом летнем платье, не вечернем, конечно, но красивом, выгодно подчёркивающем стройную фигуру. Подумав, ушла с работы раньше и сделала причёску. Ничего особенного, на первый взгляд можно даже не заметить, что готовилась, но получилось красиво, Карина себе нравилась. Гриша, кстати, заметил, сегодня он был особенно внимателен, прошептал: «Мне очень приятно, что ты серьёзно отнеслась к нашему вечеру».
И ей понравилось, как он произнёс «к нашему вечеру» – очень искренне. Понравилось настолько, что на некоторое время Карина провалилась в романтическое свидание, в «их» вечер, и он стал не просто приятным, как другие вечера с Гришей, а замечательным. На некоторое время Карина оказалась в вечере, в котором она любила и была любима. А сидящий перед ней мужчина изменился, у него оказалось другое лицо и другой голос. Сидеть с ним за столиком было невероятным счастьем, в котором Карина купалась, полностью потерявшись во времени и пространстве. Главное – во времени. Шутила и смеялась. Негромко, конечно, смеялась, не вызывающе, как ржала сидящая через два столика зубастая тётка в безвкусном платье и с зализанными волосами, а воспитанно показывала, что ей хорошо. Шутила и смеялась, иногда легко, невзначай, касаясь руки спутника. Иногда замирала, глядя на него. Не оценивающе, не вопросительно, просто глядя, потому что ей было приятно на него смотреть. И он об этом знал. И тоже замирал иногда, но не потому, что не находил слов, а чтобы полюбоваться своей женщиной. Нет, пока не своей… На некоторое время Карина оказалась в мире, который рухнул несколько лет назад, а затем вернулась в реальность. Вернулась без особого труда и грусти, словно вынырнув из омута, в который её затянуло воображение, фыркнула, стряхивая воду с носа и губ, и улыбнулась тому, кто стоял на берегу.
Вовсе не тому, с кем только что тонула в счастливом омуте, наполненном не водой, а истинной Любовью.
– Ты подумала над моим предложением? – тактично спросил Гриша.
– Оно получилось весьма… неожиданным, – очень мягко ответила Карина.
– Ты его ждала.
– Нет.
Он сделал вид, что не услышал.
– Ты гнала от себя эти мысли, но ждала. В этом нет ничего постыдного или плохого, наоборот – это нормально: мы долго вместе и такие мысли приходят. Или ощущение приходит. Ощущение, что нужно что-то менять.
– Ты ещё скажи: перейти на другой уровень.
– Можно сказать и так.
В этом весь Гриша: очень старательный, но очень самодовольный. С другой стороны, Гриша понимал, что если он сейчас начнёт возвышенно говорить о любви, то всё испортит – Карина не поверит. Поэтому молодая женщина решила вступить в разговор:
– Гриша, мы с тобой давно знаем друг друга и…
– Только не говори, что не испытываем друг к другу никаких чувств.
– Братских? – попыталась пошутить Карина.
– Настоящих. – Он ответил настолько уверенно, что молодая женщина вздрогнула.
– Откуда им взяться?
– Видимо, это время.
– Хочешь сказать, что мы привыкли друг к другу? Притёрлись? Стали удобными?
– И незаменимыми.
– Что?
А вот это действительно было неожиданно, так об их отношениях Карина ещё не думала. Но главное заключалось в том, что всё действительно могло быть именно так: она пришла к Грише, чтобы позабыть о разразившейся катастрофе. Знала, что нравится ему, что не оттолкнёт, что обрадуется. Так и получилось. Думала, интрижка на пару месяцев, до тех пор, пока тяжесть пережитого кошмара не соскользнёт с плеч, но вот уже три года вместе, и, обсуждая следующий отпуск, Гриша впервые спросил, не хочет ли она слетать с ним в Штаты? К его родителям?
Они стали незаменимы друг для друга? Наверное. Но искры не было. И в счастливом омуте она тонула с другим…
– Карина, я не хочу сейчас касаться того, как мы оказались вместе, – с необычной для себя серьёзностью, но при этом с необыкновенной мягкостью продолжил Гриша. – Для тебя я стал способом забыться. Ты так думала, я знаю. Лгать не буду, сначала я тоже не рассматривал наши отношения как нечто серьёзное. Я был горд тем, что ты пришла ко мне. Мне было чертовски приятно это знать и обладать тобою. Наш первый день стал для меня самым счастливым в жизни. Хоть я и знал, что ты пришла ко мне от безысходности. Но время идёт. А мы вместе. Ты посматриваешь по сторонам, я знаю, но ни разу не сходила налево. Как и я.
– Ты настолько во мне уверен?
– Я знаю тебя.
– Весьма самонадеянное заявление.
Он вновь не обратил на её слова внимания. Он знал, что прав. К тому же Карина не удержала голос – он чуть дрогнул. Не удержала, потому что услышала правду.
– Ты так и не увидела никого, кто был бы лучше меня.
– А ты?
– А я не искал. – И Карина поняла, что Гриша не лжёт. – У меня была первая влюблённость, как почти у всех – безответная. Потом у меня была первая Настоящая Любовь, такая, знаешь, с заглавных букв, через неё я тоже прошёл. А теперь мне нужна семья.
– Стал задумываться о продолжении рода?
– Об этом тоже, – кивнул Гриша. – Но в первую очередь о том, чтобы жить с женщиной, которую хочу целовать на ночь. С женщиной, которую хочу видеть каждое утро. С женщиной, которую хочу с тем же пылом, как в самый первый раз. Мне нужна семья, Карина, нужна жена, и я не вижу никого лучше тебя. Я вообще никого не вижу, кроме тебя. Стань моей женой.
– Даже несмотря на то, что мы с тобой…
Она не договорила. Не сказала: не любим друг друга. Не смогла сказать. Он это понял. Они помолчали, а потом он достал из кармана коробочку с кольцом и встал на одно колено. Зал зааплодировал, а она заулыбалась. Немного смущённо и чуточку растерянно. И даже поцеловала Гришу, хотя была готова убить его за эту театральщину. Но получилось красиво.
Сейчас бархатная коробочка стояла на столе. Кольцо она сняла и вернула в неё. Но не вернула Грише. А когда они шли обратно, именно шли, потому что ресторан находился недалеко от её дома, Карина спросила:
– Как он к этому отнесётся?
Гриша пожал плечами и ответил:
– Уверен, не будет против.
– Уверен?
– Да.
– То есть ты с ним не советовался?
– А разве должен был?
Карина спрятала лицо в алые розы и ответила:
– Нет.
А он рассмеялся и прижал её к себе.
И теперь Карина лежала в темноте, не шевелясь, потому что не хотела, чтобы проснулся Гриша, и смотрела в потолок. И думала. О том, что у них может получиться, и о том, почему ничего не получится. О том, как это воспримут и почему ей плевать. О том, что будет, если она ошиблась. Они легли спать примерно в полночь, а без четверти три Карина бесшумно поднялась с постели, вышла в соседнюю комнату, вновь взяла из коробочки кольцо, подошла к окну и долго, минут десять, молча смотрела на него в свете ночных московских огней. Затем надела на палец и вернулась в постель. Но закрыв глаза, она вдруг вновь ощутила то самое чувство, что накрыло её в ресторане – чувство пребывания в мире, которого больше нет. Только на этот раз не было «погружения», Карина точно знала, где находится и кто лежит рядом. Не нырнула в тот мир, но заглянула в него, ощутила, как могло быть, если…
Если.
Если бы рядом лежал другой мужчина. Навсегда потерянный. Мужчина из омута. Из другого мира. Из её сердца.
Если.
Карина заглянула в другой мир и не смогла сдержать слёз. И целый час плакала, неподвижно лёжа на правом боку. Целый час, пока не заснула.
