Глава 13

— Мы победили? Правда-правда? — радостно тараторила Цветана. — А что это за камешек такой симпатичный? А можно мы из него фонтан выпилим? Красиво будет! Струи красным будут отсвечивать.

Я же взирал на то, что осталось от Саптамы, и не мог отделаться от мысли, успел ли он приготовить маяки крови в разных мирах для перерождения? Ждать ли мне ещё одного пришествия этого безумного гения? В последней характеристике я не сомневался. При всём своём эгоизме он умел создавать нечто новое на стыке технологий и магии.

— Нет, фонтан из врага мы делать не будем, — покачал я головой. — Нужно оповестить, что всё закончилось.

Где-то ещё в процессе противостояния я заметил, что стихийный шторм пал под натиском Саптамы, но подпитки Шестой так и не получил. А всё потому, что по границам наших земель кто-то держал щит крови, один из сильнейших конструктов. И я даже догадывался, кому именно был обязан такой помощью.

Смущало меня и то, что состояние моих «свидетелей» ещё после судного ритуала описывалось фразой «краше на погост кладут». А продержать щит такой совокупной мощности да без подпитки…

«Была подпитка. Мы вахту обеспечили с восьмиреченцами, — отозвалась сестра и тут же предупредила: — Готовься, к тебе гости».

Стоило задуматься, кого же это к нам нелёгкая могла принести, как рядом появилась целая процессия: братья и сёстры из Обители, Великая Мать, Смерть и Система… Из компании Высших я не узнавал только серебристый вихрь.

Из местного пантеона никто не рискнул явиться, предпочитая остаться в стороне. Свой мир они защитили, а уж разборки высших уже были не их заботой.

— О! Госпожа Смерть, рада встрече! — тут же соткалась в дендроида Цветана и склонилась в изящном реверансе.

— Дитя, как тебя зовут? — серебряный вихрь обогнул меня и остановился напротив Цветаны. Я же сделал шаг в сторону и закрыл собой приёмную дочку.

— С кем имею честь общаться?

Вихрь чуть развернулся в мою сторону:

— Первородный… Хаос, — словно подачку бросили мне ответ и вновь сосредоточили всё внимание на Цветане.

— Первородный это тоже некий статус или просто красивая приставка к имени? — полюбопытствовал я.

— Вы ему хоть лекцию о мироустройстве прочитайте, что ли, — расхохоталась Система, — а то он так и Вселенную старушкой обзовёт, не поморщившись.

— Дерзкий… — нейтрально констатировал вихрь.

— Почему за дерзость принимают обычные любопытство и вежливость? Я задал вопрос по адресу и в глаза, а не за спиной. А от них, — я кивнул в сторону Смерти и Великой Матери Крови, — всё равно ответа не дождёшься.

— Если смотреть на это под таким углом… — задумчиво отреагировал Хаос, — то статус.

— Тогда рад знакомству, Первородный. Меня зовут…

— Да знаю я, кто ты, — хмыкнул вихрь, перебивая меня. — Откуда взялась она? И он?

Хаос указал в сторону чёрной фигуры Гемоса и зелёной Цветаны.

Судя по тому, как заискрило между нами пространство от напряжения, вопрос был с двойным дном.

— Девочка — мой подарок! — вмешалась Смерть. — Я тебе говорила. Пришлось чуть поработать с ней для удобства обращения.

— А чёрный — паразит. Его он подцепил дома, когда заброшенные лаборатории аспидов изучал, — тут же подхватила эстафету Великая Мать Кровь. — У меня там много всякой дряни расплодилось…

Такое единодушие наталкивало на мысль, что мои детища случайно кому-то перешли дорогу. Или нарушили некий негласный божественный закон, о котором я ни сном, ни духом.

— Вас я услышал. Я не услышал его.

Вихрь стал чернеть на глазах, будто небо перед бурей. Оптимизма подобные метаморфозы не добавляли, потому решил ответить так, чтобы не соврать и не опровергнуть сказанного союзницами.

— Питомцы это мои, на кровь привязанные, одна Госпоже Смерти подарена, некротическую энергию предпочитает, цвести начинает…

Цветана растеряла всю свою непосредственность и индивидуальность, интуитивно предчувствуя неприятности. Словно кукла она подошла к Смерти и протянула к ней один побег. Стоило ему соприкоснуться с аурой Высшей, весь кустарник покрылся белоснежными бутонами, а спустя удар сердца цветы раскрылись, утопив нас в сладковатом аромате.

— А чёрный яды отлично из организма выводит, паразит, ставший симбионтом. Иногда отпускаю порезвиться, но поводок всегда на месте.

Я указал на тонкую серебристо-чёрную нить тоньше волоса, связывающую нас с Гемосом. Вот здесь я не соврал, после художеств Гемоса во Франции, где его чуть не убил дубок президентский, я всегда оставлял связь с другом, чтобы вовремя отозвать его в случае необходимости.

Хаос кружил не хуже охотничьего пса. Казалось, ещё чуть-чуть, и он начнёт принюхиваться.

— Девица говорила и мыслила, как разумное существо, — наконец, возразил Первородный.

— Попугаи тоже повторяют фразы за владельцем, — пожала плечами Смерть. — И не только они…

— Да брось, Первородный, — вдруг вступила в разговор Система, — каких только питомцев да фамильяров за время существования Вселенной не придумали. Эти ещё хоть адекватные, а вот что за хрень Саптама в лабораториях изобрёл, ещё разобраться надо. Кстати, если остались образцы, то они являются собственностью фракции техносов. Как их представитель я настоятельно прошу их предоставить, а Первородного засвидетельствовать передачу.

«Я могу вернуть образец, если нужно, — осторожно обратилась по связи Цветана. — Это ужасно не культурно, но…»

«Я там на камешке тоже каплю оставил… — присоединился Гемос. — Камень оно не переваривает, вот и сидит там как в ловушке».

Я взглянул на Систему, та шарила взглядом по окрестностям и приговаривала:

— Ну где же вы, детки! Идите к приёмной мамочке! Куда вы спрятались?

— Вон там посмотрите, — махнул я рукой на валун в пяти метрах от себя. Система и Хаос чинно отправились изучать камень с алой каплей, а за спиной тем временем послышался не то кашель, не то звук выворачивания из себя желудка. Кажется, Цветана научилась краснеть от стыда, ибо её цветы из белых вдруг окрасились в нежный розовый оттенок.

Великая Мать Кровь тут же отшвырнула серебристый шарик в сторону пары Высших. Тварь повисла на голых облетевших от листвы ветвях, чтобы через пару секунд шлепнуться прямо перед Хаосом.

— Ну просто удача! Вселенная явно на нашей стороне! — воскликнула восторженно Система. — Оба сразу! Первородный, засвидетельствуйте получение образцов. Конечно же, мы поднимем этот вопрос на собрании фракции. Никому не позволено нарушать… — Система принялась активно ссылаться на параграфы и пункты неизвестных мне уложений, пактов, кодексов и боги ещё знают чего.

— Раз уж вам ни по чём такие мелочи, не могли бы вы помочь хрупкой девушке вернуться в Чертоги со столь опасным грузом? А то вдруг потеряются по дороге? — при этом Система хлопала ресницами как заправская блондинка. — Или того хуже, вдруг у Саптамы были сообщники⁈

Хаосу ничего не оставалось, кроме как обернуть серебристыми смерчами два образца и уйти вместе с Системой. Нас он одарил многообещающим взглядом напоследок. Не спрашивайте, как я его опознал. Просто волосы на заднице дыбом встали от опасности.

Стоило им исчезнуть, как Смерть и Великая Мать натурального сдулись, словно воздушные шарики.

— Цветану отправляй в Город Мёртвых, ей предстоит ближайшее столетие прикидываться кустиком! — вынесла вердикт Великая Мать Кровь. — А это прелестное создание, при виде которого бычий цепень удавился бы от зависти, пусть забьётся в тебя поглубже и не отсвечивает. Может, пронесёт.

— Он сдал тебя техносам с потрохами из-за семени, думаешь, промолчит по поводу них? — скептически отреагировала Смерть.

— Придётся нанести визит вежливости и уговорить… — ответила Великая Мать. И мне показалось, или она покраснела?

Высшие ушли, а вот братья и сестры по Обители нет. Нам предстоял непростой разговор. Через кровную связь я оповестил родных и близких, что острая фаза противостояния завершена, но с возвратом домой просил повременить хотя бы сутки.

Мне необходимо было удостовериться, что охотничий билет на мою голову не выдали кому-нибудь ещё, кроме моих братьев и сестёр по Обители. А для этого нужно было пообщаться с Системой.

Пока же в пустом поместье на страже стояли лишь стихийные эрги да охотники из Восьмиречья. Кровники ждали приказа выдвигаться на границе земель.

— Жрать хочется, — простодушно заявила Двенадцатая, — слона бы сожрала.

— Пойдёмте тогда на кухню, накроем стол и поговорим, как в старые добрые времена в Обители, — предложил я. — Или возвысившиеся питаются чём-то другим? Может, не с руки самим готовить?

Агрима хмыкнул:

— Ручки не отсохнут, да и история, чую, будет занимательная. Если ещё найдётся что выпить…

— Да покрепче, — добавил северянин Десятый.

— Да по насыщенней энергетически, — мечтательно закончила Шестая, брюнетка, видящая прошлое.

— Оргию не обещаю, но хорошего вина и хорошей крови предоставлю! — подвёл я итог и повёл гостей в дом.

* * *

Райо уже час наблюдал за расколом в женской части семьи внука. Тэймэй со Светланой пытались вдвоём убедить Ольгу в необходимости сделать сюрприз мужу и явиться к нему в Хмарёво, раз непосредственная опасность миновала.

В ход шли уговоры, апеллирование к эмоциональному состоянию, шантаж «беременным отказывать нельзя» и даже женские слёзы, но Ольга оставалась нерушимой в своём решении.

— Нам там сейчас делать нечего и точка.

— Ты-то откуда знаешь? Связь по браслету он перекрыл. А вдруг ему одиноко? А вдруг ему даже вина выпить не с кем?

Райо слышал эти уговоры уже по пятому кругу и только диву давался, как спокойно переносит их эмпатка. Но, похоже, даже у неё терпение лопнуло.

— Вот вы чем думали, когда замуж выходили? — задала она вопрос обеим нервомотательницам сразу. Те даже опешили от такой резкой смены темы. — Я не исключаю, что мозги там не участвовали, передав бразды правления большой и сильной любови, но вы обе — неглупые женщины!

— И что?

— А то, что у любого мужчины всегда есть багаж прошлого: бывшие жёны, любовницы, дети, взлёты и падения. Чем сильнее мужчина, тем больше его багаж. Выходя за него замуж, вы автоматически принимали Михаила с его багажом, вес которого ну вот ни разу не восемнадцать лет. Каждую из нас он любит по-своему, оберегает и заботится в меру своих сил и возможностей. Но мы каждая со своим багажом прошлого, который он тоже должен учитывать. Проще говоря, мириться с нашими тараканами. Нас трое, прибавьте к этому Агафью, Кирану, Райо, аспидов, орденцев, пустынников, кровников… Толпа! И мы все разные, не такие, как он!

— Я не понимаю, к чему ты клонишь? — нахмурилась Тэймэй.

— Мы все вышли за него замуж, потому что он такой единственный в своём роде. А теперь представьте, что у него есть возможность пообщаться с друзьями детства, с теми, кто его понимает с полуслова, с полувзгляда, кому понятны мотивы его поведения, кто имеет за спиной очень похожий багаж. Представили? Эти люди ему как братья и сестры. Близки по духу. Иначе бы он не позвал их в свидетели. Иначе они бы не взялись защищать людей, как защищал их Михаил. А теперь представьте, что одного из таких братьев он только что убил. Хорошо ему? Думаете, с нами ему легче будет пережить это? Нихера! Легче пережить и разделить это ему будет с теми, кто его понимает. Кто сам не единожды убивал братьев и сестёр, спасая обычных людей. Зачем там мы? Мы — светлая часть его жизни, его настоящее и будущее. Они — его прошлое, далеко не самое радужное. Но этим они и родные. Поэтому если я ещё хоть одно слово услышу на тему сюрприза… Я за себя не ручаюсь.

Райо не удержался и зааплодировал.

— Браво! От себя добавлю, что у любого мужчины всегда есть территория, куда он не пустит никого, где он может быть самим собой: будь то алхимическая лаборатория или рыбалка на любимом озере, или операционная, — Райо демонстративно посмотрел на Светлану. — Ваш муж и мой внук самим собой может побыть в компании этих шестерых. Дайте ему эту возможность.

* * *

Первым приятным сюрпризом для нас стали бутылки с кровью и хмарёвскими добавками. Этому аперитиву мы обрадовались, как родному!

Я искренне поблагодарил Марту и Игната за столь своевременный подарок. Не забыли, перестраховались ведь! Ну, а сбив голод, мы принялись накрывать на стол.

Обитель уравнивала всех, будь ты знатен или беден. Все мы учились на месте готовить, возделывать землю, шить одежду. Слуг у нас не было, всё делалось руками корвусов и магов. Потому за готовку взялись все. Девушки нарезали буженину и рыбу холодного копчения, мужчины мариновали мясо и после обжаривали его на углях в очаге, на столе едва ли не магическим способом оказались салаты и даже свежевыпеченный хлеб. Простая сытная еда соседствовала с вином. Кое-что покрепче из местных напитков я тоже выставил, но к ним не притронулись.

— Напиться мы всегда успеем, — кивнул на крепкий алкоголь Агрима. — Пока же… Я поднимаю кубок за Саптаму, седьмого мага крови Обители, удостоившегося возвышения и ушедшего на перерождение. Пусть следующая его жизнь будет лучше предыдущей!

Мы подняли кубки и после синхронно их опустошили. Традиция. Какие бы зверства не творили наши братья и сёстры, после смерти их не поносили. С ними прощались. К моменту смерти у большинства не было семей, потому Обитель и её послушники заменяли родных и с честью выполняли свой долг.

— Следующий кубок…

— Погоди, — мягко перебил я Агриму. — Я поднимаю кубок за Асту и Экадасана, восьмого и одиннадцатого магов крови Обители, удостоившихся возвышения и ушедших на перерождение!

Братья и сёстры опустошили свои кубки, и за этим неизбежно последовали вопросы.

— Асту заточили в тюрьму, — тихо заметила Шестая. — Её специально не убили… Как?

— Я посоветовал ей убить себя и переродиться, раз уж в этом перерождении она разочаровалась.

Все за столом невольно уставились на Шестую, ожидая её подтверждения.

— Не врёт. Пальцем не притронулся к ней.

— А Одиннадцатый? — в голосе Двенадцатой звучала застаревшая, но ещё не притупившаяся боль.

— Он вышел на смертельную дуэль против меня. Его участие оплатила местная датская королева, — не стал я скрывать правды. — Но заказали ему не только меня, но и мою сестру. И да, он откатился в рангах владения до уровня середины Башни.

— Это было избиением младенца, — Двенадцатая не смогла сдержать горечь.

— Я тогда имел ранг ещё ниже его и сдох вместе с ним на той арене.

— Не врёт, человек в нём тогда умер. Змей остался. Тело человеческое ему местный бог воссоздал из крови сестры, — вновь пришлось отдуваться Шестой. — В конце концов, дайте мне выпить и отдохнуть спокойно.

Но беседа только начиналась.

— Как так вышло, что вокруг тебя собралось множество существ? И ведь многие хоть и под клятвой, но пришли добровольно. Мы ведь одиночки! Как⁈

— Родовое наследие, принявшее необычную форму.

— Погоди! — возмутился северянин. — Ты же сам поклялся Саптаме, что не получил дара от Великой Матери. Какое наследие?

— Простое, у вас всех оно тоже есть.

Пришлось вкратце рассказывать историю нашего мира с учётом роли Саптамы в падении империи аспидов.

— Так что в каждом из вас течёт кровь одного из тринадцати Великих Домов аспидов. Может, и сильно разбавленная, но она есть. Великая Мать постаралась отыскать нас в песках времени. Я слёту могу предположить, лишь к какому дому принадлежит наш розовый ёжик волос. Найяды. Я имел честь общаться как с представительницами этого дома, так и с основательницей их рода. Ваш цвет волос наследственный.

Двенадцатая невольно коснулась своей стрижки и тут же отдёрнула руку.

— А я всегда думал, что наша Двадасан просто хотела в цвете выделиться, а оно вон как вышло, — удивился Четвёртый.

Шестёрка надолго задумалась после моего рассказа.

— Почему ты с нами так откровенен? Почему раскрываешь свои секреты, давшиеся тебе потом и кровью? — Агрима уже не был похож на мумию эльфа. Кровь сделала своё дело, как и обильная сытная еда.

— Я видел ваше прошлое, примерно, как Шестая видит моё. В нём не было гнили. К тому же, если со мной что-то случится и техносы силой попробуют отобрать наш мир у Великой Матери, вшестером у вас больше шансов отстоять его. Как я уже говорил Саптаме: В одиночку войны не выигрываются'. Да и, если соскучились, могу хоть сейчас открыть портал домой.

Я видел, как у братьев и сестёр загорелись глаза от упоминания дома. И лишь Агрима внимательно разглядывал меня, будто хотел заглянуть в душу. Придя к какому-то своему выводу, он кивнул сам себе, а после произнёс:

— За стол и кров, за честность и искренность скажу, прячь свою кустовую девочку и чёрного кляксообразного мальчика поглубже, а лучше просто уничтожь. По всем законам несанкционированное создание разумных существ, наделённых волей и характером, карается смертью как создателя, так и его творений.

Отправить