Глава 11

С будущим тестем мы встретились в императорской лечебнице в его рабочем кабинете. Увидев меня, он тут же отложил все бумаги в сторону и встал из-за стола. Глаза его лихорадочно блестели, что с одинаковым успехом могло быть как предвестником готовящегося мне мужского бессилия за бесчестье дочери, так и крайней заинтересованности неким новым клиническим случаем в его практике. Причём, как сообщили мои бессменные комарихи, второй вариант был более вероятным, потому руку будущему тестю я жал без опаски. Ещё удивительнее, что этим самым удивительным случаем был наш император, подлатанный Софьей и с вернувшейся магией.

— Михаил, рад, что ты заглянул ко мне столь оперативно.

Подорожников закрыл дверь кабинета, перед тем крикнув помощнику:

— Меня ни для кого нет ближайший час. Даже для императора.

«Ого! Это что должно было случиться?» — присвистнул мысленно я, но решил дождаться информации от хозяина кабинета.

Подорожников же после открыл неприметную резную дверцу в стене и вынул оттуда два снифтера и бутылку с янтарной жидкостью, уж очень непохожей на его излюбленный чай.

— Неожиданно, — прокомментировал я выбор тестя. — Середина рабочего дня…

— Не пьянства ради, а лекарства для. Лекарь я, в конце концов, или нет? — махнул рукой Борис Сергеевич и вынул из того же потайного шкафчика нарезанный дольками лимон, яблоки, сыр с плесенью, плитку горького шоколада, россыпь различных орехов и маслины.

Подорожников явно готовился к моему визиту, что настораживало.

— Борис Сергеевич, уж простите, но такая подготовка внушает некие опасения. О чём пойдёт речь, если переварить это на сухую не выйдет?

Подорожников посмотрел на меня уставшим взглядом и даже как-то сгорбился, усаживаясь в кресло напротив.

— О Светкиных фортелях, о чём же ещё. У нас сегодня состоялся преинтереснейший разговор, после которого, не будь она в положении, у неё уже была бы фиолетовая задница. — Лекарь разлил напиток из бутылки и поднял бокал со словами: — За наших любимых женщин, которые умеют сделать жизнь нескучной!

После символического соприкосновения бокалами Подорожников опрокинул в себя содержимое и, не закусывая, тут же налил новую порцию.

— Она мне когда рассказала, я, признаться, не знал смеяться или плакать. А потом подумал, каково сейчас тебе, и вот… — тесть указал рукой на импровизированное застолье. — Ты только не сердись на неё и не наказывай отстранением.

— И в мыслях не было, — возразил я, но тесть меня как будто не слышал.

— Ты пойми, она не со зла, скорее на эмоциях и по глупости. У вас с княгиней Инари и свадьба, и сын, а она…

— Борис Сергеевич, да я всё понимаю. Но у меня обе супруги… так сказать, решение о продолжении моего рода приняли самостоятельно. Неприятная тенденция наметилась. При том что я лично ничего не имею против детей, да и процесс их создания весьма уважаю. Но я намеревался всё же выдержать некие рамки приличия в этом вопросе.

— Миш, — Борис Сергеевич хмыкнул, разглядывая содержимое бокала и спиртовые дорожки напитка, стекающие по стеклу, — с высоты собственного жизненного опыта могу сказать одно: так уж сложилось, что в вопросе продолжения рода решение принимают именно женщины, как бы мы ни обманывались и ни думали, что это совместное решение. Только они решают, от кого и когда зародится новая жизнь. Что же касается рамок приличия, то я с тобой согласен и уважаю тебя за эти взгляды… но женщины… такие женщины. Что у них в голове и чем они руководствуются в своих действиях, неведомо ни богам, ни ментаторам. Ты не подумай, я дочь не выгораживаю, натворила она дел знатных, но прошу, не отталкивай её. Она не со зла, а по глупости.

Мы вновь опустошили бокалы. Борис Сергеевич нервничал, переживая за дочь. Уж очень хотелось ему, чтобы она была счастлива в браке и не натворила дел по глупости и юности. Потому он даже решился вмешаться, хоть и понимал, что это не самая лучшая стратегия. Любовь к дочери пересилила.

— М-да, я, когда шёл к вам, готовился принимать какую-нибудь дрянь за лишение чести дочери, а оно вон как вышло, — улыбнулся я тестю, всячески показывая, что не злюсь.

— Маленькие детки — маленькие бедки, большие детки… ты в общем понял, — со вздохом отреагировал тесть. — Да ты уж в курсе. Кстати…

Подорожников вскочил и пружинистой походкой подошёл к своему рабочему столу, принявшись копаться в кипах бумаг. Наконец, он вытянул пару листков и протянул мне.

— Вот. От циньцев по старой дружбе выпросил для тебя, сказал, что для внука.

Я рассматривал схематические изображения конструктов и понимал едва ли половину из увиденного.

— Это два имеющихся у них прототипа, — принялся объяснять мне будущий тесть, — но они категорически их не советуют младенцам. Говорят, опробовали и получили магического инвалида. Но я выпросил схемы. Может, удастся переработать или усовершенствовать для личного пользования.

Боюсь даже представить, сколько стоило заполучить не сам артефакт, а схемы заключённых в него конструктов. Это же все равно, что на доверии отдать в соседнюю страну курицу, несущую золотые яйца, и надеяться, что соседи её вернут.

— Сколько, Борис Сергеевич? Я возмещу.

— Не обижай меня, — нахмурился лекарь. — Ты мне внука нашёл, сына остепенил и дочь осчастливил. Это самое малое, что я мог для тебя сделать.

— Тогда просто примите от меня самую искреннюю благодарность, — обнял я тестя. — У меня есть толковые артефакторы на примете, может, и подсобят в вопросе усовершенствования уже существующего конструкта.

Мы с тестем просидели ещё час за разговорами, обсуждая и свадебное торжество, которое предстояло организовать как можно скорее, и сложности с ним связанные.

— У нас своей земли щепоть, а у вас родовая земля с особенностями… — заикнулся будущий тесть.

— Что не помешало Комару благословить наш брак с княгиней Инари, — тут же возразил я.

— Да уж, ваш обряд гости вспоминать будут ещё долго, — не удержался Борис Сергеевич. — Боги упаси от повторения подобной истории.

— Молния два раза в одно место не бьёт, — улыбнулся я.

— Молния — нет, а маг воздуха — легко, — покачал головой Подорожников, закидывая в рот горсть орехов.

— Будем надеяться, что гости в этот раз будут только местные, — пошутил я и получил в ответ понимающую улыбку.

— Ну и без императора в этот раз никак. Он мне не только сюзерен, но и друг, — честно предупредил Борис Сергеевич.

— Принципиальных возражений не имею в таком случае.

Отведенный час подходил к концу, когда лекарь коснулся моего запястья, удаляя всё лишнее из организма.

* * *

После общения с тестем я заглянул к Светлане. Та была печальной, хоть и всячески пыталась не показывать своё настроение. Критически взглянув на меня, невеста вынесла свой вердикт:

— Уже был у отца, — вздохнула она с сожалением, — запоздала я с извинениями.

Лекарка стояла у окна и неосознанно теребила в руках карандаш, боясь взглянуть на меня.

— Да и помогут ли извинения… После всего… Тогда мне показалось это единственным из возможных вариантов, — карандаш хрустнул в её руках, но она даже не заметила этого, — ты мог не вернуться, и я решила, что любыми способами хочу сохранить частичку тебя.

Я обнял невесту со спины, прижимая к своей груди и делясь своим теплом. Света была будто заледеневшей статуей, холодной и твёрдой. Закаменевшей.

— Я ещё по твоему взгляду поняла, что перегнула палку… а после разговора с отцом и вовсе… Я понимаю, почему ты отстранился. Этот ребёнок… тебе не нужен.

Я позволил себе тяжёлый вздох и напомнил себе, что женщины и так существа неизведанные, а уж в положении — и подавно. Сжав Свету в объятиях, чтобы никуда не вырвалась и, наконец, оттаяла, принялся объяснять:

— Дорогая моя Снежная Королева, во-первых, я не против детей, и уж тем более своих. Я рад, что у нас будет ребёнок. Хоть и предчувствую наступление весёлых деньков после пополнения уже существующей банды оболтусов. Во-вторых, как-то в идеальной картине мира я хотел поступить правильно в соответствии с твоим статусом и воспитанием. Ну, знаешь, этакая милая банальная последовательность: ухаживания, помолвка, брак, дети… Почему-то я считал, что для тебя это было бы важным. Ошибся, впредь буду уточнять. В-третьих, я не отстранился. Дела, к сожалению, никуда не делись. Пусть они и не имеют божественного масштаба, но решать их всё же приходится. Я же стараюсь подходить к вовлечению вас к родовым делам рационально, а не таскать вас за собой паровозиком. Поэтому бросай хандрить и заниматься самоуничижением. Сегодня вечером у нас будет тихий семейный ужин. Соберёмся вместе, обсудим предстоящий обряд, Кирана с Ксандром вернутся от османов, Тиль с Эоном будут, Райо обещался захватить Агафью. Выше нос, графиня и будущая императрица! — я повернул невесту к себе и заметил, как у неё катятся слёзы по щекам.

— Прекращай сырость разводить! Всё же хорошо!

Пришлось потратить ещё минут десять на успокаивание будущей жены, которые внезапно растянулись на все полчаса и перетекли в неимоверно приятное времяпрепровождение.

Чуть позже, восстановив дыхание и завернувшись в мою рубашку, Света задумчиво разглядывала меня.

— Что? — не выдержал я её препарирующего взгляда. Ей богу, будто лягушку на лабораторном столе рассматривала.

— Да думаю, оказывается, для превращения карьеристки в настоящую женщины нужны не запреты и какие-то обстоятельства, а настоящий мужчина, дающий свободу выбора. Мне повезло с тобой неимоверно. Знала бы я об этом, когда кто-то ввалился ко мне в душ…

— И чтобы ты сделала? — улыбнулся я, вспоминая открывшееся в душе зрелище лекарки в мыльной пене.

— Не стала бы так быстро прогонять, — показала она мне язык. — Так-с, а мальчишник и девичник у нас будут?

— Твой брат ещё после первого не отошёл, — рассмеялся я. — Да и повторного десантирования мальчиков-зайчиков кровники не переживут!

— Мы придумаем что-нибудь ещё! — с энтузиазмом отозвалась Света. От её хандры не осталось и следа.

— В этом я не сомневаюсь.

* * *

Личные покои Президента Французской Республики

Версаль

Лиллиан Гиббон обдумывал информацию, полученную от Луизы-Антуанетты, максимально отделяя личные эмоции от здравых размышлений. Для простоты анализа он выписал на листе бумаги аргументы, оценивающие вероятность исполнения угроз графом Комариным.

На столе у него лежал доклад по графу, где были обозначены и весьма любопытные факты, как-то перекупка заказов на свою голову за десятки миллионов золотом. То-то наверное он посмеялся, когда узнал цену в пять миллионов, объявленную Талейраном.

Кстати, о нём.

В дверь постучали, и, получив разрешение войти, Гийом де Талейран-Перигор бодрой походкой вошёл в кабинет Президента Французской Республики с папкой в руках.

— Ты вовремя, — голосом обозначил общее недовольство Лиллиан, но соратник на это никак не отреагировал.

— У меня свежие сводки из Османской империи, — папка с документами легла на президентский стол. — Тебе они не понравятся.

— Да у нас и из Российской новости хуже некуда, — не удержался Гиббон и принялся читать краткую информационную сводку.

Минут пять ничего не происходило, а после мраморные плиты облицовки камина начали покрываться сетью трещин и с тихим шелестом осыпаться на пол. При этом президент сидел с задумчивым выражением лица, не сводя взгляда с исписанного листа бумаги перед собой.

Когда трещины пошли по плитам пола, Гийом обратился к хозяину кабинета:

— Лиллиан…

Тот пришёл в себя и с удивлением обнаружил причинённые разрушения. Затем деловито добавил несколько надписей в лист, причём лишь в одну из колонок.

— Итак, тщательно спланированная операция по смене будущего правителя османов на более лояльного нам провалилась, и всё благодаря неучтённому фактору в лице княгини Виноградовой и шахзаде Кёпеклери, — постукивая карандашом по столешнице, размышлял Гиббон. — Формально, действующую старшую линию крови поддержал сам божественный покровитель, указав всем остальным их место. А неформально?

— А неформально Кёпеклери причислили к ещё одной старшей ветви с возможностью притязаний на трон, если речь будет идти о потомках союза шахзаде Искандера Кёпеклери и княгини Кираны Виноградовой.

— Итого, мы получаем в активе три империи и минимум трёх лояльных богов, а это нехорошо…

— Ты о чём?

— Я о встрече Луизы-Антуанетты с графом Комариным, прошедшей на удивление продуктивно, но не в нашу пользу.

Лиллиан без прикрас передал информацию от русского агента, добавляя пищу для размышлений соратнику.

Тому потребовалось минут пять на осмысление, после чего он выдал своё мнение по вопросу:

— Велика вероятность, что он не блефует и сможет выполнить угрозу.

— Ты про заказ на мою голову или слив информации богам? — настороженно уточнил бывший герцог де Сен-Гиббон.

— Обе угрозы. У него сейчас нереальный кредит доверия у минимум двух покровителей: Комара и Винограда. Оба они оказывают всяческое содействие графу, а Виноград ещё и наградил родовым даром, несмотря на то, что формально Комарин не имеет отношения к Виноградовым. Оттуда же божественный артефакт для прямой связи, на который указал граф Луизе.

— Он поклоняется сразу двум тотемам? — заинтересовался открывающимися возможностями Гиббон.

— Поговаривают, что он вступил с Виноградом в сделку и отыскал претендента на роль главы старшей ветви княжеского рода Виноградовых. За это его и наградили.

Лиллиан рассмеялся, легко и заливисто. Гийому даже стало не по себе. Настолько неуместным было проявление эмоций президентом.

— Вот же плут! Это же надо было умудриться ещё и родной сестре княжеский венец подарить! Да ещё и бога этой кандидатурой удовлетворить! Гийом, мне кажется, ты отыскал себе достойного соперника, — президент откинулся в кресле и рассматривал лепнину на лазурном потолке, имитирующем небо и пушистые облака.

— Мы с ним работаем в разных сферах. Граф мне не конкурент, — Талейран как всегда ревностно относился к собственной стезе, считая дипломатию чуть ли не разновидностью искусства.

— Я бы так не сказал, — Лиллиан повернул голову в сторону главы дипломатического корпуса республики, — он прекрасно показал себя в Дании, Рюгене, Японии, а теперь ещё и опосредованно отправил в мусорную корзину нашу комбинацию у османов. Мне кажется, что очень даже конкурент!

Гиббон сознательно раззадоривал Талейрана, чтобы тот нашел выход в заведомо патовой ситуации. Здравый смысл во весь голос вопил, что стоит принять условия графа Комарина, но уязвлённая гордость всё ещё искала варианты.

— Не старайся, — покачал головой Талейран, также просчитав мотивы президента. — Против богов может идти только бог. Мой последний раз выходил на связь довольно давно. Про вашего судить не могу. Но в нашей ситуации с накопителями сработает принцип: «Кто первый нажаловался, тот и прав». Особенно с учётом, что Комарин и так будет прав. Я не берусь прогнозировать реакции кого-либо из пантеона на наши махинации. Они не люди, у них должны быть другие принципы морали. Если она вообще у них есть. Вот тебе мой совет, согласись. Лучше отделаться малой кровью. Сохранишь существующую сеть, но мы и так понимали, что рано или поздно она достигнет предельного количества. В крайнем случае, попытаемся вывести аналог в похожих условиях. Образцы у нас ещё остались. Этот вариант ещё обсчитываемый, вариант с реакцией богов — нет.

— Не думал, что он нас просто пугает? Блефует?

— Думал, но вероятность этого при существующих вводных ниже, чем вероятность попасть в опалу к собственному покровителю или же всему пантеону разом. Сколько родов у нас в системе? Больше тысячи?

— Я тебя услышал, — Лиллиан был разочарован. — Толку от тебя, если альтернативы ты не предложил.

— Ну почему же, — ухмыльнулся Талейран. — Всегда можно составить такую клятву, которая оставляла бы пространства для манёвров… А это уже моя сфера.

Отправить