Глава 11

— Вы точно хотите в это всё ввязываться? — с сомнением уточнил Махмуд Кёпеклери, санджакбей Трапезунда. — Это ведь может быть провокацией. Подкинули, наверняка, записку княгине, я прав?

Кирана кивнула, возразить было нечего. Если это провокация, то рассчитанная очень верно. Женщины более эмоциональны и от природы склонны защищать любых детей, как собственное потомство.

— Неважно, кому оно было бы адресовано, отец. Я, как и княгиня, не прошёл бы мимо ребёнка в беде, — однозначно высказался Ксандр, делая шаг в сторону Кираны в жесте поддержки. — Если мы не имеем права запросить о проверке, то есть и не совсем законные варианты.

Махмуд криво ухмыльнулся:

— Хочешь обратиться вожаком посреди и без того паникующей толпы? Не советую! Устанем отбиваться, если кто-то бросит слух о прорыве изнанки.

— Я могу, — спокойно ответила Кирана, прикидывая, получится ли у неё слиться с водой. До того она проделывала этот фокус только со снегом, но здесь так лило, что разницы не должно было быть никакой.

У бедного санджакбея невольно бровь взметнулась в немом изумлении.

— Вы тоже умеете?

— Не так, как вы с Ксандром, но да, я также обладаю единением.

— Княгиня, вы полны сюрпризов, — склонил голову в уважительном кивке санджакбей.

— Я могу проверить и вернуться. Если она там, то мы будем иметь подтверждение и не будем выглядеть глупо, — предложила Кирана.

— Нет. Уж лучше я потом получу выволочку за самоуправство на чужой территории, чем вас похитят и закроют в чьём-нибудь гареме, — покачал головой Махмуд. — У нас случались ловушки с обстоятельствами, подобными вашим.

— Один уже пытался княгиню в гарем заполучить, — хмыкнул Ксандр.

— Могу я полюбопытствовать, чем это закончилось?

— Монарх в Дании сменился, а зачинщика из земли не смогли выковырять, чтобы сжечь по-человечески, — глядя в глаза приёмному отцу Ксандра, ответила Кирана. — Мы же получили виру в землях и стали акционерами в логистическом узле на острове Рюген.

— Я предупрежу Куртов, чтобы держали своих волчат от вас подальше, — абсолютно серьёзно внял словам молодой княгини Махмуд Кёпеклери. — А пока пойдёмте проверим, значит ли ещё хоть что-то в Стамбуле слово боковой ветви султанской династии.

Слово, может, и не значило ничего, но два десятка бойцов родовой гвардии Кёпеклери и два десятка кровников Виноградовых в два счёта захватили дирижабль, уложив лицами в пол всю команду и заблокировав пассажиров в их каютах. Пока капитан что-то кричал о самоуправстве и незаконности действий, Кирана, Ксандр, Махмуд Кёпеклери и Николай Полозов вскрывали каюту с номером, указанным в записке.

Стараниями Николая это удалось сделать, даже не сломав замка. Когда же они оказались внутри, то каюта наполнилась языковыми конструктами на пяти языках, общий смысл которых в приличном обществе обычно не воспроизводился бы.

В огненной ловушке действительно сидела маленькая девочка. И если Кирана со спутниками вскоре выдохлась, то Махмуд продолжал ругаться. Когда же и он выдохся, то пояснил свою эмоциональную реакцию:

— У меня плохие новости, — покачал он головой, глядя на девочку печальным взглядом. — Ребёнок не жертва похищения. Она…

— … собственность династии Куртов, — раздался из-за спины мужской голос на турецком.

Кирана почувствовала, как её окинули масляным взглядом с ног до головы. Гладковыбритый воин в алом кафтане, расшитом драгоценными камнями, и чёрном тюрбане с брошью, изображавшей морду оскалившегося волка, самодовольно улыбался, будто наслаждаясь моментом. Возможно, так и было.

— Девочка станет призом на дикой охоте. А вы, санджакбей… — воин произнёс должность Махмуда, будто выплюнул, — неужели решили также подготовить для волчьей крови подарок?

При этом урод продолжал раздевать взглядом Кирану. Та относилась к таким взглядам безразлично, лишь демонстративно повернула руку с перстнем главы рода в сторону высокородного хама.

Охотницу, скорее, заинтересовало упоминание дикой охоты.

«Неужели у них тоже есть традиция, подобная нашей?»

Задумавшись, она пропустила, как в разговор вступил Ксандр, использовав всё тот же турецкий. Вот и пригодилась подготовка с ментатором.

— Не думал, что у Куртов так страдает воспитание, что они не в состоянии отличить наложницу от высокородной аристократки. Или у шахзаде проблемы не с воспитанием, а со зрением?

Девочка в клетке захихикала, что стало катализатором для воина в кафтане. Он без слов запустил в Ксандра огненный шар наподобие тех, которые любила использовать Кирана. Но у неё они имели двойное плетение и большую мощность, этот же был моностихийный и слабее, как минимум, вполовину. Вмешиваться Кирана не стала, ведь так или иначе, но Ксандру необходимо было самостоятельно завоевать вполне определённую репутацию в империи османов. Для этого они и прибыли.

Охотник отреагировал мгновенно, летящий в него конструкт встретила ледяная ладонь, которая попросту сжала конструкт в кулаке, пока тот между пальцев не изошёл дымком.

— Похоже, отец, — Ксандр намеренно обратился к Махмуду, — проблема всё же в воспитании. И ведь не боится бросаться цепным псом на всех подряд, — поцокал языком охотник, говоря о высокородном в третьем лице, будто его здесь не было. — Могут ведь и в Круг Чести вызвать.

— Курты ничего не боятся! — выплюнул воин, но уверенности в его голосе поубавилось. Семейное обращение не осталось незамеченным. — Это Кёпеклери даже не сподобились выставить кандидата на Дикую охоту. Так что не таким безродным псам тявкать в нашу сторону.

— Ну почему же, — холодно улыбнулся Ксандр. — Отец специально попросил меня приехать в Стамбул и научить один зарвавшийся выводок манерам.

Потеряв всякий интерес к воину, Ксандр повернулся к девочке и подмигнул

— Тебя как зовут, дитя воды?

— Илайда, — тихо представилась девочка.

— Свет воды, значит, — улыбнулся охотник пленнице, — красивое имя и подходит тебе. Нечего воднице делать среди огня, тем более такого дымного. Водники должны держаться вместе. Не шали сильно, но и не давай себя в обиду. А если кто-то всё же тебя обидит, пока я не заберу тебя, то запомни хорошенько их имена, чтобы дядюшка Искандер Кёпеклери потом надрал им задницы.

Девочка серьёзно кивнула, но в глазах её загорелась невероятная надежда. Тот самый свет, в честь которого её назвали.

— Что же, не смеем вас задерживать. Увидимся на охоте, — Ксандр кивнул воину и на выходе пропустил сперва Кирану, затем приёмного отца и лишь потом вышел сам. Последним выходил Николай Полозов. Его-то за рукав и попытался остановить воин в кафтане, но оборотень со змеиной грацией ушёл от прикосновения и на чистейшем турецком произнёс:

— Рекомендую впредь не позволять себе подобных взглядов в адрес княгини Виноградовой, если не хотите лично познакомиться с её братом.

— Я — шахзаде Орхан-Осман Курт, мой род тысячелетиями правит империей, я переживу визит какого-то руса.

— Князь Рюгена тоже так думал, — с вежливой улыбкой ответил Николай и, кивнув шахзаде, поспешил выйти из каюты.

* * *

С доставкой до поместья Комариных Джованни не повезло. Дирижабль графа временно оказался пришвартован в столице. Но даже так поездка оказалась для мага весьма познавательной.

Ему удалось местами подслушать интересные разговоры людей графа о событиях во Франции, где граф во время обычной деловой поездки умудрился снять проклятие в семьи Шен дю Лимузен, закрыть какой-то уж больно мудрёный прорыв изнанки, уничтожив пятую часть ценнейших лесов Лимузенов, но удостоившись награды от местного муниципалитета. Ещё обсуждали боевую жену графа, которая смогла подтянуть к разбирательствам японский клан воронов-убийц и не допустить франков на борт дирижабля.

«Однако, интересно живут люди, — про себя размышлял Джованни. — Что ж Комарин такого уничтожил, что Гиббон за его голову пять миллионов не пожалел?»

В целом, переговоры между гвардейцами больше походили на армейские байки, особенно когда они и дальше принялись вспоминать, кто в каких передрягах рода успел поучаствовать. А там значились неудачный переворот в Японии, спасение княгини Рюгена, коронация датского монарха, родовая война с какими-то Крысами и даже учебный штурм Кремля. А потом все вспомнили свадебный обряд графа, припоминая, кто и сколько раз за одну битву… умер?

Джованни казалось, что гвардейцы специально над ним насмехаются. Ну не могло все перечисленное ими происходить на самом деле.

— Хорошо, хоть большинство случаев засекречены. Только среди своих и можно обсудить, а так иногда и самому не верится, что мы через всё это прошли и выжили, — вторил его мыслям один из кровников. — Надо бы Комару помолиться за здоровье графа.

Остальные согласно кивнули и воздали короткие молитвы покровителю рода.

«Надо бы узнать побольше об этом графе, — подумал Джованни. — За абы кого пять миллионов платить не станут».

Постоянное нахождение в тени высасывало все жизненные силы, но в какой-то мере стоило даже тех обрывков информации, которые он добывал таким нехитрым способом. Но голод всё больше давал о себе знать. Потому, стоило дирижаблю пришвартоваться у причальной вышки, его незарегистрированный пассажир ушёл так же тихо, как и до того подсел на судно. Уже в самом воздушном порту он выбрал самый тёмный и неприветливый закоулок в надежде наткнуться хоть на кого-то из щипачей. Но таковых там почему-то не оказалось.

«Демоны вас задери», — выругался Джованни, убивать кого-то респектабельного в порту не входило в его планы, чтобы не привлечь к себе внимания. Потому маг смерти нанял экипаж на день и попросил отвезти его в самый злачный район города и там подождать полчаса, пока господин прогуляется в переулок.

Возница сперва понял его неправильно, осторожно заметив:

— Так зачем так далеко? Клозеты, чай, и на аэровокзале есть.

— Вези, куда сказано! — коротко рыкнул Джованни, когда с трудом разобрал смысл фразы.

Тот больше инициативы не проявлял, выполняя безукоризненно все требования нанимателя, справедливо считая, что присказку «Молчание — золото!» явно придумали возницы, ведь чем меньше слов скажешь поперёк, тем больше заработаешь.

Куда его привезли, Джованни даже не спрашивал. Он вышел из экипажа и свернул в ближайший же переулок, загаженный отбросами из ближайшей подвальной забегаловки.

«То, что нужно! — обрадовался маг смерти. — Ждём!»

Ждать пришлось недолго, Джованни даже не успел прогулочным шагом пройтись до конца переулка, как ему с двух сторон уже перекрыли выходы.

— Мы привештвуем, што гошподин хороший решил жанятьшя благотворительноштью! — зашепелявил громила, держащий в руках махонький огненный шар для устрашения своей жертвы.

— Господин голоден, — обрадованно улыбнулся Джованни. Он и не рассчитывал найти в этой дыре кого-то одарённого. — И ты будешь моим завтраком!

Улыбка жертвы громиле не понравилась, но сделать он уже ничего не успел. Господин исчез, растворившись в полумраке переулка, а дальше свет померк в глазах громилы, и жизнь покинула его, подпитывая одного безумно голодного мага смерти.

Остальные разбойники попробовали наброситься скопом на переставшую быть беззащитной жертву, но та снова растворилась в тенях, а через несколько секунд на грязную мостовую упало ещё одно выпитое безжизненное тело.

Этого хватило, чтобы все остальные грабители разбежались в разные стороны, словно крысы из-под мусорного контейнера.

Джованни не стал их догонять. Двух жизней ему вполне хватило, чтобы вновь чувствовать себя живым и сытым. Дальше началась рутинная работа. Сняв номер в гостинице, маг приступил к сбору информации о своей цели. В ход пошли библиотеки, газеты и даже официальные гербовые справочники родов.

В газетах писали разное. Во что-то совершенно не верилось, как, например, в одиночное закрытие прорывов изнанки шестого уровня, а вот в заметку о получении графского титула верилось гораздо больше. Катание на дирижабле, реки игристых и не только напитков, фейерверки над северной столицей — так отдыхать умеют только русские. С размахом.

Джованни плохо представлял себе нечто подобное у них в Пьемонте. Нет, Италия тоже славилась разгулом, но этот разгул был спрятан за ширмой мнимой благопристойности. Так открыто у них не блудили и в газетах это напоказ не выставляли. Чревато. Возможно, ещё и потому, что Франция с её демоновой революцией была к Пьемонту гораздо ближе, чем к России. Потому столь бурные гуляния аристо могли вызвать не менее бурную реакцию у обычных людей. Вот местная знать и старалась не будить зверя революции на своих землях.

В гербовнике Джованни отыскал информацию про исконные земли и родовитость Комариных. Разглядывая на карте местонахождения вотчины графа, Джованни удивился. А ведь Пьемонт и ненамного больше будет этих вотчин. Но только Пьемонт населяло больше четырёх десятков семей, а болотами и лесами Комарины владели единолично.

«Кто же ты такой, граф Комарин? — задавался вопросом Джованни. — Роду всего три сотни лет, а уже и титул, и земли, и собственный дирижабль!»

Последнее было безумно дорогой игрушкой, особенно такой, какой был у Комарина. Об этом, кстати, Джованни тоже нашёл заметку в газете, где говорилось, что графу дирижабль достался в благодарность за предотвращение переворота в Японской империи.

Магу пришлось дважды перечитать заметку.

«Если жизнь графа оценили в пять миллионов, могли ли жизнь императора или его наследника оценить в шестьдесят-семьдесят миллионов?» — задумался Джованни. По всему выходило, что примерно так они и стоили.

И ведь граф, как верный подданый, предал аппарат на баланс Министерства обороны.

«Идиот, что ли? — в сердцах воскликнул маг, но тут же вспомнил, что Комарин — военный и не раз закрывал прорывы изнанки. Пришло осознание, что такую игрушку прикарманить графу попросту не дала императорская семья. — Вероятно, не оставили выбора. Хотя… Дирижабль ведь по итогу закрепили за его родом, и возит он его по личным делам за границу. Так что не такой уж и идиот. Нашёл, как выкрутиться».

Интересовался маг смерти и рангом силы противника. Информация разнилась и точных данных найти не удалось. Разбег же между четвёртым и седьмым уровнями был слишком велик. Да ещё и специализация мутная какая-то. Комарины, судя по фамилии, должны были иметь схожие возможности с Занзара, но указывалось, что граф — печатник, научившийся собственной кровью закрывать прорывы изнанки.

«А ведь неплохая способность. Здесь императорская семья пошла по пути приручения магов крови, а не их уничтожения. Вон, и к службе пристроили, и земель дали. Только, видимо, проблемных, чтоб уж или сдохли на службе родине, или вычистили гнилое место. Что ж, посетим графа с визитом. Надо бы посмотреть, как его охраняют».

* * *

Империя Сашари

Попытка номер два. В этот раз я решил появиться перед племенными братьями не в человеческом облике, а в змеином. К тому же животный облик имел гораздо большие шансы на произведение нужного эффекта.

Совет стараниями Тайпаны проходил не в пещере под землёй, где её когда-то хотели сделать наложницей, а на поверхности в пределах одного из безопасных оазисов. Таковых по Великой Пустыне было разбросано великое множество. Основной закон песков же гласил: «У воды пустынники забывают о своих распрях».

Символично. Посмотрим, сработает ли он и сейчас.

Рядом с небольшим пресноводным озерцом, окружённым пальмами и невысокими колючими кустами, был разбит алый с золотой росписью шатёр, где сейчас восседало практически полсотни человек. Их я слышал благодаря току крови и биению сердец. Чуть в стороне на расстоянии ста метров располагались маленькие тканевые палатки воинов сопровождения. Путешествовать по пустыне малыми группами — идиотизм, а племенными братьями идиоты не становились.

Я смотрел на совет племенных братьев глазами Тайпаны. Та умело вела разговор, возвращая всех к преданиям старины глубокой и легенде о возрождении Великих Змеев. Первым шагом предсказания было прекращение прорывов изнанки.

— Два десятка лет мы жили в мире, в наш мир перестали просачиваться враги, и даже равнинники и горцы перестали разбойничать на границе с пустыней, — степенно вещал лже-Рахус в лице Тайпаны.

— Всё твоими стараниями и деяниями, — склоняли головы в знак уважения племенные братья.

— Я не зря пропадал годами в сердце пустыни. Мне было откровение. Возвращение Великих уже началось.

Племенные братья зашумели, послышались выкрики недоверия. Их, кстати, стало меньше, чем я помнил.

«Я укрупнила самые мелкие племена, объединив исподволь через браки и всё такое», — тут же отреагировала на мои размышления Тайпана.

«Похоже, сводничество — исключительно женское искусство».

«Вопрос практичности, чем меньше глоток, тем легче их на что-то убедить».

«С твоими-то способностями?»

«Ты сам говорил, что нужно учиться договариваться и не недооценивать соперников и союзников. Я запомнила».

Тем временем шум и гвалт спали, и один из братьев задал закономерны вопрос:

— Если они вернулись, то почему же тогда не пришли к своим детям?

— А кто вам сказал, что они не пришли? — поддела на крючок любопытства совет Тайпана. — Братья, прошу всех выйти из шатра и познакомиться с Трайорданом Эсфесом, главой дома Эсфес.

Пустынники один за другим вставали со своих мест и выходили из шатра. Тайпана шла последней.

Братья озирались во все стороны, пытались всматриваться в синюю высь неба, но тщетно. Когда напряжение достигло своего пика, я открыл портал рядом с озером и вылетел через него в драконьем облике.

Впечатление я произвёл соответствующее. Одно дело, когда они только слышали о сказаниях древности и Великих Змеях, и совсем другое — видеть их вживую. Переговорный шатёр доходил мне едва до колена и был по площади меньше моего крыла.

— Нам ***, — высказался один из племенных братьев, здраво оценив перспективу сопротивления в случае несогласия с основной политикой поведения, то есть с моей.

— Приветствую братьев Великой Пустыни, носителей нашей крови и хранителей традиций! — пророкотал я громогласно, отчего головы некоторых братьев вжались в шеи. — Эра ваших скитаний прошла. Пришёл черед новой эры, эры возрождения! Великие Змеи вернулись и вновь превратят империю Сашари в цветущий оазис! Но для этого нужно устранить раскол. Раскол ткани миров мы уничтожили, уже два десятка лет вас не беспокоят прорывы иномирных тварей. Теперь же нужно устранить раскол крови и магии.

— О чём идёт речь? — уточнил ещё один из племенных братьев, один из старейших оставшихся в живых, если мне не изменяла память.

— В ваших жилах течёт кровь аспидов, тогда как в душах равнинников и горцев живёт наша магия. Их нужно объединить.

— Объединиться с этими? Ни за что! — выкрикнули из толпы. — Они веками крали наших женщин, угоняли детей, убивали стариков!

— Вы объединитесь! — с нажимом повторил я. — Впереди десятилетия изменений. Вы перестанете кочевать, каждое племя осядет на определённых землях, где мы поможем возвести города, леса, сады и поля. Вы станете аристократами новой империи Сашари, равными в правах с равнинниками и горцами. Мы построим дороги, возобновим торговлю между двумя регионами империи. Уже сейчас на границе Пустыни и долин строится единая Академия магии для одарённых жителей империи. И это лишь начало.

Я рассказывал вполне очевидные вещи, необходимые для выживания, но со стороны это выглядело пустыми обещаниями политика, желающего добиться власти любым путём.

— А если мы не захотим менять привычный уклад? Если не захотим идти под руку равнинников или горцев? — вопрос задали из задних рядов, не прячась, а глядя мне в глаза. Пришлось пояснить.

— Вы пойдёте не под их руку, а под моё крыло, — покачал я головой, — как и они. И именно я буду обеспечивать мир между вами и развитие. Но я же и буду карать за нарушение мира. Слишком долго на землях империи лилась кровь. Для наиболее непонятливых повторю, как раньше уже не будет. В будущее мы пойдём с вами или без вас.

— Не захотим мы встать во главе своих племён, найдутся другие желающие, — Тайпана произнесла то, что все остальные не решались. — И чтобы не было недопониманий, я от имени крови Найадов первым признаю притязания на власть Трайордана Эсфеса на основании права силы и права крови! И готов вместе с племенем осесть на землях, избранных императором Сашари.

Пример лже-Рахуса возымел действие, но не столь ошеломительное, как хотелось бы. Племенные братья с осторожностью отнеслись к моей насильственной инициативе, которая с виду имела черты пряника. А по факту загоняла их вольницу под хороший такой кнут. Колебания были заметны в их взглядах. Тогда я решил окончательно сломить картину их старого мира.

«Райо, приди ко мне в драконьей ипостаси. Нужно пустынников слегка поторопить в мыслительных процессах», — попросил я деда.

«Без проблем, — хмыкнул дед, — только отойди, чтоб никого не зацепить».

Спустя пару секунд рядом со мной отрылась червоточина портала, которую большинство племенных братьев восприняли как прорыв изнанки, но появление второго дракона расставило всё по своим местам.

Уж не знаю почему, но наличие сразу двух драконов весьма ясно доказало, что аспиды действительно возродились, а не одна единственная залётная особь из другого мира вдруг решила подгрести власть под себя.

— Мы можем выбрать любые земли? — уточнил молодой голос из первых рядов. — Или будет какой-то жребий?

Вопрос был по существу, что меня несказанно порадовало.

— А это уже предлагаю обсудить в шатре, — с предвкушением улыбнулся Райо, оскалив пасть с клыками размером с человеческую руку по локоть.

* * *

Новгородская губерния,

недалеко от границы земель Комариных

— Да чтоб я ещё раз согласилась лететь на дирижабле⁈ — ярилась Гризель. — Ни-ког-да! Я в жизни так не блевала, как там! И ведь не просидишь десять часов в тени, потом жрать будешь всё, в чём сердце бьётся! А это всё ты! «Так быстрее всего будет!» — передразнила младшая из вампирш рода Акорос старшую сестру.

— И скажи, что я не права, — невозмутимо возразила Блэйр, ориентируясь по карте, в какую сторону им следовало выдвигаться.

— Да мы там чуть не умерли! — продолжала возмущаться рыжая Гризель, собирая волосы в пучок на голове, чтоб не мешались, если вдруг придётся вступать в непосредственный контакт.

— Чтобы умереть, нам нужно очень сильно постараться, — ответила Блэйр.

— Ты это Агнес расскажи, она у нас специалист по умиранию! — огрызнулась Гризель, но скорее устало и беззлобно. — Есть хочу!

— Агнес у нас специалист по сумеречным битвам, — отозвалась Блэйр, закрывая автомобиль, взятый напрокат за баснословные деньги в Петербурге.

— И по мужикам, — согласилась младшая Акорос.

— Не скажи, — возразила брюнетка, разминаясь перед длительным забегом в тенях. — С мужиками у неё через раз срабатывает: Борромео — мудак, Гепардеви — мудак, но с понятиями чести, Комарин старший — мудак, а младший — джек-пот.

— Может, всё же чуть ближе подъедем? — жалостливо попросилась Гризель.

— А давай ещё клаксоном посигналим и фейерверки перед собой запустим, — хихикнула Блэйр. — Мы на военный объект пробираться собрались.

— А я думала, в гости… — печально вздохнула Гризель.

— В гости, только нас никто не звал и не ждёт с пирогами. Я нутром чую, что впереди грандиозная задница.

* * *

В тенях путешествовать было привычно и даже приятно. Вот только злоупотреблять этим способом перемещения не стоило. Потом всегда приходилось пить жизнь. Людей в этих краях было мало, это не многолюдная Мантуя или шумный Турин. Здесь пропажу даже одного человека заметят быстро. Потому приходилось терпеть.

Джованни последовательно проверял все адреса, указанные в гербовнике. Начал со столичного особняка, но никого из графской семьи там не оказалось. На очереди были поместья в глухих лесах и болотах. По разговорам прислуги и гвардейцев, семья чаще всего жила в Хмарево.

«О, Чёрный Единорог, что за названия⁈ Ни шарма, ни поэтизма, ни изящества, — мысленно возмущался Джованни. — При этом названии представляется лишь хмарь, топь и хлябь. Ужас! Безвкусица!»

Но даже это название было приемлемым по сравнению с поселением в других землях, ближе к северу. Это название Джованни, как ни старался, даже выговорить не смог. Какие-то сплошные дах, лох, пон… или лах, дах, пох?

Как ни крути, а проверять нужно было все земли. Хмарево было первым на очереди.

Джованни решил не искушать судьбу и уйти в тень ещё на границе земель графа. Это дало прекрасную возможность, во-первых, передвигаться быстрее, а, во-вторых, не шлёпать многие десятки километров по болотам.

К поместью он добрался уже в ночи, что упрощало перемещения и полностью развязывало руки. Общий вид родового гнезда Комариных напомнил Джованни старые добрые оборонные форты с несколькими линиями защиты. Вот только один форт или дворец оборонять было гораздо легче, чем территории, вверенные графской семье.

Джованни с интересом отмечал стрелковые башни, высокую стену с парапетом, глубокий ров и даже подъёмный мост у центральных ворот. Всё в этом месте создавалось для защиты, не для красоты, чем гордились в его родной Италии.

«Варвары! — по привычке отозвался о северянах маг смерти. — Но с мозгами, этого не отнять».

Ещё больше Джованни удивился, когда попал внутрь форта. Если казармы для гвардейцев и боевой плац он ещё ожидал увидеть, то стеклянный купол над огромным бассейном и оранжерея с зимним садом стали для него полнейшей неожиданностью.

«А вы умеете удивлять», — с уважением признал он, скользя тенью по ступеням к центральному ходу.

Вот только настоящее удивление ожидало его впереди. Пройдя сквозь холл в одну из малых гостиных, он обнаружил над камином три портрета: юной девицы, один в один похожей на умершую жену старшего брата Висконти, сочной желанной красавицы, знающей себе цену, и смертоносной зрелой аристократки, от взгляда которой хотелось самостоятельно удавиться, чтоб не мучиться.

На всех трёх картинах явно была изображена одна и та же женщина.

— Чтоб я сдох! — невольно вырвалось у Джованни. — Он её по всей Европе ищет, а она в болотах отсиживается!

Кривая улыбка не сходила с лица мага, когда он направился в портретную галерею. Ну не могло не быть в таком замке чего-то подобного. Уж очень хотелось узнать, кем нынешнему графу приходилась красотка на портретах.

* * *

Джованни в задумчивости возвращался из портретной галереи, там на одном из полотен были указаны регалии, но не годы жизни баронессы Агафьи Комариной, второй супруги почившего с миром барона Комарина и бабки нынешнего графа. Вот только внешнего сходства между ней и тремя также погибшими отпрысками барона не наблюдалось, в отличие от первой жены барона.

«Неродная», — решил Джованни и отправился дальше обследовать поместье. Тени позволяли скользить мимо припозднившихся слуг и гвардии рода незамеченным.

Ночь уже вступила в свои права. Большинство макровых светильников были приглушены. Маг смерти направился в хозяйскую спальню. Там на огромной постели под ворохом белоснежных простыней беспокойно спала, разметав тёмные волосы по подушкам, девица азиатской наружности. Похожую он видел в портретной галерее в традиционных японских нарядах и с мечом в руках. Супруга графа, княгиня Инари.

«Хм, ещё одна солдатская байка подтвердилась», — про себя отметил маг смерти.

Хождение в тенях выпивало всё больше сил. Голод всё сильнее давал о себе знать, и Джованни не смог себе отказать в возможности подкрепиться. В жёны графу не взяли бы слабосилка, а значит, жизненная сила этой азиатки отлично его подпитает, раз уж её нерадивый муженёк оставил свою жену в одиночестве в супружеской постели. За всё надо платить.

Выйдя из теней, он положил раскрытую ладонь на грудь азиатке, отправляя ту в летаргический сон.

Отправить