Глава 2

Джованни в нетерпении поглядывал на часы. Близился рассвет, а до того следовало до конца разобраться с охотой. Больше всего проблем из бойцов ожидаемо доставил командир де Гарди.

Водник пятого уровня до последнего держал оборону у палатки Николя, выполняя родовую клятву служения. Когда же обнаружил, что палатка пуста, то решил пробиваться к выходу из парка.

Зная, что жертва в любом случае не покинет пределы земель Занзара, Джованни решил заняться поиском своего приза. Уж де Гарди молодёжь сообща вымотает и уничтожит. Вообще командир оказался крепким орешком. У него уже и мораль в глубоком минусе, и аурой отчаяния и страха его давили, и пиявку к источнику подселили, а он ещё держался и отбивался, попутно воспевая ритуальные песни.

Для себя Джованни решил, что если молодёжь не справится с командиром до рассвета, то он дарует ему забвение событий этой ночи и жизнь.

Николя же так никто и не обнаружил. Гончая безрезультатно шарила по парку и постоянно возвращалась к месту, где молодняк проходил свой инструктаж. Джованни решил ещё раз проверить бурелом и кустарники в заброшенной части парка. Но на этот раз он ушёл в тени и перемещался по ним, максимально навострив органы чувств.

«Я есть смерть! Моя цель загасить огонь жизни!» — повторял он про себя как мантру, но парк оставался глух к его поискам. Лишь вдалеке ещё упрямо сопротивлялся де Гарди, не желая скармливать огонь своей жизни на благо рода Борромео.

— Где же ты схоронился, Николя?

Джованни вышел из тени, присев на краю бывшего замкового рва, ныне превратившегося в болото. Пришлось снять ставшие привычными перчатки дабы запустить поиск жизни под землёй. Гончая тихо подвывала тут же, не решаясь войти в болото, но постоянно скалясь на него. Близость резиденции Занзара сбивала концентрацию и ослабляла поисковые заклинания, будто сам палаццо пытался защитить исследователя.

— Чем же ты его так покорил? Магии крови в тебе ни капли, Альфонсо проверил.

Джованни вынул из мешка руку кого-то из воинов, оторванную в пылу пиршества молодёжи. Этот инструмент должен был помочь ему в поисках. На влажной от росы земле маг смерти быстро расчертил поисковые руны и, вдохнув в руку жизнь после смерти, приказал:

— Ищи господина!

Рука покрутилась на месте, будто бы принюхиваясь, а после рванула к болоту, быстро перебирая пальцами, как паук лапами.

* * *

Мы с Гемосом стояли напротив врага и ждали сигнала от Ольги.

Я готовился выполнять роль приманки, а Гемосу предстояло надрать эфемерные задницы сразу двум противникам.

«Лимузены в безопасности», — сообщила она, тем самым дав мне команду.

Я вспорол себе запястье и капнул каплей крови на один из выступающих корней пожирателя.

— Пробуй и сравнивай! — подначивал я эту тварь. — Я вкусный! Я такой вкусный, что четырёхтысячелетний алтарь рядом со мной покажется песком на зубах.

Земля под ногами задрожала. Я явственно чувствовал голод и сомнения пожирателя. Всё же зачатки разума подсказывали ему, что столь питательная добыча не должна доставаться так просто. Но ведь и в прошлый раз люди сами добровольно приходили их кормить. Может, у двуногих существ это обычное дело?

С запястья сорвалась ещё одна капля, когда пожиратель не выдержал и выстрелил из-под земли сразу несколькими десятками корней, присасываясь к распоротому запястью.

Остальной кожный покров он пробить не мог, ведь меня покрывала тончайшая кольчужная сетка из адамантия. Корни бесновались, оплетая меня в живой кокон, они придавливали к земле и пытались вскрыть мою защиту. Струйка крови была слишком маленькой для аппетитов пожирателя.

«Алтарь закапсулировался, — передала Ольга, — дубрава осталась без защиты».

«Гемос, пошёл!» — скомандовал я и скорее почувствовал, чем увидел, как чёрная клякса симбионта переползла через мою кровь в корни этой твари и вступила в противостояние.

Я чувствовал себя полководцем, который лишь наблюдал за сражением из безопасной ставки, тогда как его солдаты гибли в схватке. Меня такая позиция не устраивала. Чуть подумав, я принялся накладывать на пожирателя благословения магии Рассвета: Аура Святого, Малое Исцеление, Длань Рассвета. Я чередовал заклинания, используя их в качестве оружия. Каждое благословение молотом ударяло по пожирателю, дезориентируя и замедляя его реакции.

«Не знаю, чем ты его так, но продолжай в том же духе!» — отозвался Гемос. Голос его впервые выражал сдержанный оптимизм.

«Магией Рассвета, тебе безвредно, — пояснил я. — Могу ещё тленом приголубить!»

«Тленом не надо! Я не хочу в братской могиле с вот этим остаться!» — воспротивился симбионт и продолжил натиск.

«Он начал тянуть силы из дубравы, — сообщила Ольга. — С деревьев осыпается листва, они превращаются в труху на глазах».

Пожиратель же, наконец, решился перейти к более активным действиям. Он опутал мне корнями ноги и руки и решил четвертовать, дабы получить доступ к столь упрямому деликатесу.

«А вот хрен тебе!»

Я сменил ипостась на драконью, и тварюшка получилась явно большего размера, чем пожиратель. Выпустив из тела пару адамантиевых гарпунов, я проткнул «дерево» в нескольких местах и принялся взлетать, наживо выдирая его из земли. Дубрава трещала и стонала, заглушая ментальный крик твари о помощи. Из-под земли уродливыми нитями тянулись корни-присоски пожирателя, раскинувшиеся чуть ли не на сотни метров вокруг, и лишь один корень тянулся дальше к близнецу-накопителю. По этому корню к пожирателю медленно, но уверенно тянулась подпитка, подтягивая свежие резервы для бросания в бой. Этот корень креп, менял цвет и, словно пуповина, стал дрожать от пропускаемой через себя энергии.

«Гемос, возвращайся!» — приказал я.

'Я уже почти! Ещё чуть-чуть и ему конец! — воодушевлённо возмущался симбионт, не спеша слушаться приказа.

«Я сказал возвращайся! Три секунды на эвакуацию, и будет тлен!»

Я показал ему крепнущую пуповину между пожирателем и накопителем, и только здесь Гемос послушался. Но он катастрофически не успевал. Поток чистой кристаллизованной энергии будто превратил пожирателя в берсеркера, он теснил Гемоса по всем направлениям, ранее отвоёванных у него с таким трудом.

Я же не мог ударить, чтобы не убить симбионта. Ситуация выходила патовая.

«Сейчас!» — отреагировала на мои терзания Ольга и на своих эфемерных крыльях рванула к накопителю в дендрарии. Спикировав к его подножью, она приложила ладони и направила силу. Я не знаю, какими эмоциями нужно было поделиться, чтобы накопитель не просто перестал делиться энергией, но стал усыхать на глазах. Листья осыпались с него, скручиваясь в трубочки, кора опадала лохмотьями, ветки опадали от ствола с треском, но не долетали до земли, осыпаясь в труху. Пуповина между парными существами иссохла и осыпалась.

В это время Гемос вернулся в меня едва живым, а я же, наконец, дал врагу желаемое. Ему досталась порция моей крови, сдобренная с тленом.

Корни и ствол пожирателя на глазах превращались в пыль и разносились потоками ветра по дубраве. Темные присоски, которыми он тянул энергию из молодых дубов, переносили заразу дальше, уничтожая слабые и больные деревья. Сверху отлично было видно, как осыпались прахом целые поляны в лесу, но радовало, что проплешины были небольшого размера. Над лесом поднялось облако пыли.

Когда же оно осело, оказалось, что первоначальный прогноз с потерей одной трети дубравы не оправдался. Навскидку сверху казалось, что Лимузены лишились от двадцати до двадцати пяти процентов своих лесных запасов. Но это адекватная цена за избавление от собственноручно вскормленного паразита.

Я уже спускался обратно в дубраву, когда сработала сделанная ранее ментальная закладка, и по кровной связи пришёл зов о помощи от Николя Бенуа:

«Ты был прав! Помоги!»

* * *

Когда на лицо Николя упал обрубок руки, он от неожиданности закричал и выпустил весь воздух из лёгких. Пришлось спешно всплывать за новым глотком, но там его уже ждали.

На вершине бывшего крепостного рва сидел Джованни Борромео и ехидно улыбался.

— Зачем только прятался, всё равно ведь от нас не сбежишь.

От мага смерти отделилось белёсое облачко и впиталось в грудь Николя. Но ничего не произошло, лишь один из амулетов на груди потеплел.

«Спасибо тебе Бенну и Занзара, уж не знаю кто из вас послал ту девицу!» — воздал короткую молитву Николя и принялся отступать к стене палаццо.

— Хм, а ты не так прост, как казался, — удивился отсутствию реакции на свою магию Джованни. — Так будет даже интересней!

Младший из братьев Борромео собрал длинные серебристые волосы в хвост шнурком, чтобы не мешались, и хрустнул пальцами.

— Правила для всех одни! Я не буду останавливать твоё сердце, но всё остальное!..

В интонациях бывшего нанимателя было столько предвкушения, что Николя невольно почувствовал себя главным блюдом на праздничном столе.

«А ещё говорили, что Занзара — ночные охотники и кровопийцы. Что-то мне кажется, что речь шла совсем не о том роде».

— Селена, ату его! — отдал приказ маг смерти сумеречной гончей, а сам запустил очередное заклинание, теперь выглядящее как волна тумана. Дубовый лист и на этот раз впитал в себя всю магию без остатка, лишь дерево по краям обгорело и осыпалось золой.

Маг смерть временно отошёл на второй план, ведь в горло Николя метила гончая. На этот раз земля не осыпалась, да и бежать было некуда. От удара в грудь Бенуа отлетел к стене палаццо, но успел запустить в оскаленную пасть сгусток пламени. Уж на несколько неприятных сюрпризов его невеликих сил точно хватит.

Гончая взвизгнула и рассеялась туманом, тут же воплотилась сбоку и вцепилась в бедро. Ногу заливала горячая кровь, а сумеречная тварь всё глубже вгрызалась в мышцы.

Боль разрывала тело, но Николя было на это наплевать. На кровь сбегутся другие гончие и уже точно не оставят ему шансов, но эту… эту он заберёт с собой. Создавая в руках шар огня, Николя отстранённо заметил, что Джованни даже не делает попыток к нему приблизиться.

— Покушай, моя хорошая, папочка специально оставил для тебя самое вкусное!

«Это я-то жертва? Мною кормят голодных псов? Не дождётесь!»

Гнев и ярость придали сил. Огненный шар достиг полуметра в диаметре и побелел, разом повысив собственную температуру. Джованни напрягся. Улыбка слетела с его лица.

— Селена, ко мне! — крикнул маг смерти, отзывая питомицу, но та не успела отреагировать или же попросту не захотела, наконец, учуяв кровь. Одновременно с приказом Николя опустил на голову псины огненный шар. Глаза твари лопнули и вытекли, шерсть обгорела, обнажая череп. На всё это понадобилось менее секунды, а огненный шар и не думал терять силу.

— Сука! Ты — труп! — Джованни не на шутку разозлился. За потерю любимой питомицы он готов был нарушить даже собственные правила. Ярость требовала выхода, и маг смерти ушёл в тень, чтобы подобраться к своей добыче из-за спины и выпить одним касанием.

Только Николя уже этого не видел. Белое пламя было его единственным, хоть и призрачным шансом на жизнь. Увеличив размер огненного шара, он шагнул внутрь, разом отрезая к себе доступ. Внутри пламени теней не существовало.

За пределами огня бесновался Джованни Борромео, осознав, что выпить свою добычу не выйдет. Но не привыкший проигрывать маг смерти принялся швыряться самыми убойными точечными заклинаниями из собственного арсенала.

Амулеты осыпались в пепел от концентрированных ударов, рассчитанных уничтожать целые города, а бьющих по одному единственному человеку внутри белого пламени.

В груди горели горечь и разочарование. Где-то на задворках сознания появился настойчивый шёпот, который раз за разом повторял: «Вас убьют! Вы — лишь пользователь земель без права наследования… Борромео не привыкли разбрасываться деньгами… Я дорожу своими кровными родственниками… Руку помощи предложу… Об этом вы вспомните лишь после того, как ваши высокодоверенные партнёры начнут вас убивать…»

Обрывки воспоминаний собрались в единую картину, когда на груди осыпался пеплом последний амулет, подаренный рыжей «королевой» Занзара. Костлявая рука магии смерти дотянулась до Николя сквозь начавшее затухать белое пламя. Всё сильнее сжимая сердце, она заставляла его пропускать удары, а после и вовсе замереть обречённо.

«Ты был прав! Помоги!» — вложил Николя в свой призыв все остатки имеющихся сил. Огненный шар лопнул, разлетаясь во все стороны раскалёнными брызгами, где-то за спиной отчаянно ругался Джованни Борромео, пытаясь затушить загоревшуюся одежду, но Николя его уже не замечал. Всё его внимание было приковано к рассветному небу, на фоне которого раскрылся портал, и оттуда вылетел самый настоящий дракон.

* * *

Разбираться особо было некогда. Я открыл портал прямо в небе, ориентируясь на затухающую линию крови Николя. Тот сидел белее мела, сползая вдоль замковой стены с остекленевшим взглядом в небо. Рядом валялась псина с обугленной головой, а чуть в стороне приплясывал белобрысый маг, сбивающий со своей одежды языки пламени.

Э, нет, воскрешать я не умею. Зато точно знаю, кто умеет.

Недолго думая, я придавил мага смерти к земле лапой и прошипел ему в лицо оскалившейся драконьей пастью:

— Убил? А теперь оживляй!

Тот во все глаза смотрел на ожившую сказку и даже не думал слушаться. Тогда я решил слегка поторопить его с действиями и, выпустив эфемерные когти, вогнал их ему в грудную клетку, сжимая почему-то не бьющееся сердце.

— Оживляй!

Но этот придурок только расплылся в безумной улыбке и расхохотался:

— Меня смертью не испугать! Я и так мёртв! — и растворился в тени от моего крыла.

Млять! Вот только ещё одной Тени мне не хватало. Ну да хрен с ней, кровь есть, найду! Сейчас Николя бы из Реки времени вернуть.

Я сменил ипостась на человеческую, подхватил кровного родственника и открыл портал прямиком в лазарет к Крысину и Софье. Те, к моему счастью, оказались на месте, о чём-то остервенело споря.

— Оживите мне родственничка, пожалуйста, и не буду вам мешать, — мило улыбаясь, сгрузил я Николя на стол, заваленный документами.

Надо отдать должное, среагировали они быстро. Справившись с первой оторопью, принялись колдовать над пациентом.

Я же рассматривал ладонь, в которую впитывались остатки крови тени и отстранённо отмечал, что образец кажется мне удивительно знакомым. Не веря собственным ощущениям, я слизнул последнюю каплю языком и подумал, что убийство тени, похоже, отменяется. В лёгком ступоре я обратился к кровной связи и задал один единственный вопрос:

— Агафья, почему ты не сказала, что у тебя есть сын?

Отправить