Глава 19

— Поверьте, этой дряни не место в нашем мире. Комар не зря пошёл на опустошение алтаря. И именем Комара я требую уважать жертву моего покровителя и моих людей! — я всё ещё ждал решения императора, когда помощь пришла, откуда не ждали.

— Именем Кречета мы признаём ваше право на добычу и уважаем вашу жертву! — скрипучий малознакомый голос был мне ответом.

Мы разом обернулись к выходу из палатки. При этом я заметил, как метал молнии взгляд императора, у которого только что из-под носа увели нечто значимое.

— Андрей⁈

— Ваше Императорское Высочество?

Оба вопроса несли в себе такую непередаваемую гамму эмоций, что я невольно подумал, что принца сейчас готовы были признать даже невменяемым, лишь бы не следовать золотому стандарту империи, который уже однажды подвёл меня под войну родов.

— Дано слово императорской крови, и оно нерушимо! — подвёл черту принц, тем самым избавляя меня от дальнейших проблем. — А теперь, господа, я попросил бы вас оставить нас с отцом наедине.

Мы с Орловым встали и, попрощавшись, покинули шатёр. Министр обороны на выходе замешкался, но проворно придержал меня под локоть, не давая уйти.

— Комарин… — Орлов всё ещё не верил, что беседа завершилась не в их пользу, — да как так-то?

— Данила Андреевич, — я смотрел прямо в глаза министру обороны, — я вам клянусь, что это оружие губительно для всех, кто к нему прикоснётся. Эта сквер… — я оборвал себя на полуслове, понимая, что использую лексикон святош, — это иномирный яд, и ему здесь не место.

— Но мы же должны быть готовы к отражению любой угрозы! — стоял на своём Орлов, хоть и пытался не подавать виду, как его впечатлила моя клятва. — Нам нужно изучать противника!

— Не нужно вам его изучать, — тихо произнёс я. — Если всё получится, то некого вам будет изучать.

— Миша, ты что задумал? — тут же нахмурился Данила Андреевич, внутренне почувствовав мой настрой. — Ты мне это брось! Заразился у этих узкоглазых камикадзизмом? Нечего их традиции к нам тащить! У нас по-другому воюют!

Я улыбнулся. Сейчас Орлов напоминал грозного дядьку, у которого любимый племянник вдруг вместо армии решил в академию искусств поступать. Я имел сомнительное счастье видеть министра обороны в растерянности.

— Мы стоим здесь насмерть ради защиты империи. Просто не мешайте нам делать то, что мы лучше всего умеем. Наша клятва нерушима. Честь имею, — я отдал воинское приветствие и ушёл.

Кажется, лучше всего в обеих жизнях я умел воевать. И как бы я не хотел прекратить проливать реки крови, но, видимо, не судьба.

* * *

— Ты что творишь? — император шипел хуже рассерженной змеи.

— Не стоит брать пример со своей дражайшей супруги, отец, — слабо улыбнулся Андрей и рухнул на стул, который ещё недавно занимал Комарин.

— Ты зачем дал слово⁈

— Возвращал долг жизни, — пожал принц плечами, разглядывая отца совершенно нечитаемым взглядом.

— Какой долг жизни? Тебя на этой свадьбе чуть не угробили! Это он нам должен был быть должен! — продолжал шипеть император, которому пришлось встать со своего места и склониться над походным столом, чтобы нависнуть сверху над щуплым и болезненным сыном, сейчас больше напоминающим анатомическую мумию.

— Спасибо, что поинтересовался моим самочувствием, — каркающим смехом рассмеялся Андрей. — На самом деле, ты удивил меня. Не думал, что ради моей тщедушной персоны заявишься сюда.

— Ты — мой сын!

— Не самый любимый, не самый полезный, не самый сильный, но да, твой. Именно поэтому имею такое же право использовать слово императорской крови, как и другие твои отпрыски.

Пётр Алексеевич сел в кресло и постарался взять себя в руки. С одной стороны, его неимоверно бесило, что эта молодежь посмела не просто перечить им с Орловым, но и гнуть свою линию, хотя что у сына, что у Комарина едва молоко на губах обсохло. А с другой стороны, император пытался рассуждать здраво. Зная особенности мышления собственного сына, он мог поклясться собственным тотемом, что Андрей не просто так дал слово. У него было больше времени и данных для анализа. Досчитав мысленно до десяти и успокаиваясь, Пётр Алексеевич обратился к сыну:

— Поясни мне причины. Ты никогда бы не сделал ничего, что повредило бы империи и семье. Не то воспитание. Каковы бы ни были ваши личные мотивы, вы все, даже Мария, печётесь о благе родной страны в первую очередь. А ещё у тебя совершенно уникальная манера мышления. Чего я не знаю? Почему мы не можем получить образцы оружия для изучения?

— Вы этих рыцарей оживлять пробовали? — вопросом на вопрос ответил Андрей.

— Ай, — махнул рукой император, — пробовали, да что толку. У нас чуть маг смерти от выгорания не слёг рядом.

— Вот тебе и ответ. Когда я был в бою, то видел, как работает их магия. Она действительно как будто выжирает любую другую магию, как паразит или пиявка. Более того, в меня тоже ею попали. И не только ею. И если бы не Комарин, то, поверь, наша Снежная королева одна бы не вывезла. Она смогла подлечить физический урон, но магический… Нет. А уж когда нас всех волной накрыло там внутри, я и вовсе думал, что внутри меня что-то заживо сжирает мою и так невеликую силу. И это мне повезло, что я — слабак. Хоть здесь. Остальным было ещё хуже. Чем сильнее маг, тем хуже ощущения. Ты готов терять специалистов пачками? Я сомневаюсь, что Кречет пойдёт на такие же жертвы, как и Комар, даруя доступ к родовому алтарю и собственным запасам благодати. Это Комарин у него последний, а нас, Кречетов, пруд пруди. У тебя есть уверенность, что эта дрянь не заразна? Что она не размножается? Что она не подчинит себе кого-то из магов незаметно и не начнёт триумфально захватывать наш мир?

— Ты сгущаешь краски, — возразил Пётр Алексеевич, но уже не так уверенно. Словам родного сына он верил больше, чем допросам и показаниям ментаторов.

— Хорошо, допустим, — как-то вдруг резко сдался Андрей, — зайдём с другой стороны. Когда мы осваиваем новую изнанку, что мы делаем? Ну?

— Ставим аванпост и собираем образцы местной флоры и фауны для определения их полезности и эффективности, — не задумываясь, ответил император.

— А если среда излишне агрессивна? Если аванпосты уничтожаются один за одним? — продолжал допытываться принц.

— Присваиваем изнанке статус «условно обитаемой» и «неподходящей для освоения» на определённый период. По окончанию срока совершается очередная попытка с учётом использования новых типов оружия и артефактов.

— Отлично! Условно, и эти земли когда-то имели такой статус, пока не появился кто-то из Комариных и не смог закрыть прорыв кровью. Тогда эти земли стали условно обитаемыми, — проводил аналогии Андрей. — А теперь, как ты думаешь, какие задачи были у этих иномирцев? Аванпост установить у них не вышло, встретив жёсткий отпор.

Императору вдруг стало интересно рассуждать вместе с сыном. Он понимал, что Андрей подводит его к какой-то мысли, которая принципиально должна изменить всю картину:

— Но тогда они должны были каким-то образом взять образцы. Ни один труп не имел при себе ничего подобного.

— К сожалению, они взяли, — сын тяжело вздохнул, словно собираясь с мыслями. — Когда я пришёл в себя в лазарете, Светка проверяла беременных, попавших под воздействие иномирной магии. Были опасения, что она может привести к мутации и смерти плода. Хвала богам, а в данном случае Комару, что обошлось.

— Осторожнее с восхвалением чужого тотема, — предостерёг император сына.

— Суть не в этом. С учётом агрессивности магии у меня сложилось такое ощущение, что она искала себе носителей или проверяла женские организмы на сопоставимость видов.

— В этом я мало что смыслю, — попытался было сменить тему Пётр Алексеевич.

— Ой ли, папа? — криво усмехнулся Андрей. — А то ты не читал отчёты Имперской службы безопасности об экспериментах на обитаемых изнанках, в рамках которых какой-нибудь очередной аристократ пытался вывести смесков с местными расами? Думаешь, образ мышления иномирцев отличается от нашего?

— Но никто же не пропал, — возразил император, но, увидев выражение лица сына, переспросил: — Или пропал?

Андрей кивнул, не став называть имён. Это была не его тайна.

— Но тогда нам тем более нужны образцы их оружия! — вернулся к изначальной теме отец.

— Нет. Опасность от их изучения превышает вероятность положительного исхода. И в этом случае я всё-таки считаю, что случившееся — внутреннее дело Комариных. Если бы не я, то никто бы на этот прорыв не приехал с такой поддержкой. Мы бы даже не узнали ни о чём подобном. Три сотни лет их род выполнял свою клятву, защищая империю на этих рубежах. И, уж прости, но, судя по увиденному, умеют они это лучше, чем мы. Не стоит нарушать твой любимый девиз: «Работает? Не тронь!»

Император смотрел на сына. Тот откинулся на деревянную спинку стула, пытаясь скрыть слабость. Землисто-серый цвет лица, серые круги под глазами, воспалённые красные белки глаз и лёгкий тремор рук были лишь цветочками. Только сейчас Пётр Алексеевич заметил огромное кровавое пятно на боку Андрея. Как он вообще пережил эту заварушку без особой магии и физических возможностей?

— Ты как себя чувствуешь?

— Как человек, ополоснувший ступни в Реке Времени, — честно признался принц. — Но вовремя успевший вернуться.

* * *

Говорят, проблемы нужно решать по мере их поступления, но в моём случае это не работало так. Проблемы меня возлюбили как ближнего своего, не оставляя времени ни на раздумья, ни на передышку. С учётом разницы во времени, шансы Агафьи на выживание испарялись быстрее росы на солнце. Потому действовать приходилось не просто быстро, а практически на бегу.

«Всё оружие иномирцев перенести во внутренний двор форта», — отдал приказ кровникам.

«Тэймэй, готовься, Райо вынесет тебя на границу земель для привязки защитного артефакта, подарка Мангустова. После проследите со Светой за подготовкой к прощанию с погибшими».

«Сделаем!»

«Эон, на тебе Тильда. Следи, чтоб не наделала глупостей. Если надо, даже в туалет с ней ходи».

«Мог бы и не говорить, — устало отозвался будущий отец. — Она меня ещё за прошлый раз не простила».

«Сестра, спасибо за принца! Где все остальные гости?» — полетело к Киране.

«Сейчас осваиваются в гостевых апартаментах. Приходят в себя после битвы».

«Отлично. Пусть отдыхают. Я пропаду ненадолго».

«Ненадолго — это на сколько?» — тут же насторожилась сестра.

«День, может чуть больше…»

«Хорошо».

Я бегом понёсся в родовую сокровищницу, прикидывая, что может мне пригодиться. Для начала нужно было вернуть долги. Я даже не представлял примерных затрат алтаря эргов на лечение всех стихийных магов. Поэтому, недолго думая, выгреб восемь макров шестого уровня по два на каждую стихию. Взгляд невольно упал на пирамидку в моих руках, но как раз её запасы мне ещё должны были пригодиться для открытия и закрытия портала домой. Пока что ей в сокровищнице рода не время и не место.

Алтарь перенёс меня к себе по первому же зову.

— Принёс макры для подзарядки, как и обещал, — произнёс я, торопливо раскладывая энергетические и магические накопители на выступах алтаря.

— Ма-ло-ва-то бу-дет! — медленно протянул алтарь таким сонным голосом, будто вот-вот собирался впасть в спячку.

— Вернусь, принесу ещё! — ответил я, стараясь скрыть раздражение от неторопливости алтаря.

— Уходишь, значит…

— Да, и прошу помощи и защиты для моих родных и близких.

— Куда? — как будто и не слышал меня алтарь, продолжая свою речь.

— Домой, за Агафьей.

— Удачной охоты, — хихикнула эта сущность, смеясь над чем-то одному ему известным. — И привязку не забудь сделать! Надо же, как удачно они… — зевнул алтарь и замолчал.

— Какую привязку? — попытался достучаться я до разума стихийного накопителя, но тот то ли уснул сладким сном после опустошения, то ли просто не желал со мной сейчас общаться. Макры исчезли, поэтому приходилось надеяться, что в нужный момент алтарь проснётся.

«Михаил Юрьевич, оружие иномирцев собрали. Ждём дальнейших указаний», — Маркус, до того вступивший в перепалку с Орловым, по ощущениям едва держался на ногах, но всё контролировал и перепроверял лично, подозревая чуть ли не каждого орла в мародёрстве.

«Иду!» — коротко ответил я и тут же оказался во внутреннем дворе форта.

Здесь стараниями кровников уже убрали трупы, смыли кровь и даже припорошили брусчатку свеженьким снежком. Посреди двора находились три неравномерные кучки трофеев. Кажется, ребята немного перестраховались при обыске.

Кроме самой крупной кучи из коротких мечей с вставленными в рукоять накопителями, была ещё кучка поменьше из посохов с крупными камнями розового цвета в навершиях и совсем мелкая, почти теряющаяся в пушистом снегу, из артефактов-накопителей. Такие носили исключительно паладины. Два накопителя подтверждали смерть своих владельцев, фактически заявляя святошам, что сюда соваться опасно.

Вынимая пирамидку из-за пазухи вместе со стилетом, я дал команду комарам меня покинуть. Мне предстояло высосать всю благодать, столь щедро предоставленную мне в пользование святошами и перекачать её в пирамидку.

Посмотрев на свои многострадальные запястья, я пустил себе тоненькую струйку крови. Ну что ж, приступим.

* * *

Резиденция Ордена Рассвета

Ирликия

Альб Ирликийский испытал нечто, схожее с оргазмом, но гораздо более сладкое. Его организм трепетал в ни с чем сравнимом удовольствии от приближения к мести. Говорят, месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным. Его, Альба, месть уже не просто холодна, она заледенела, превратившись в кусок вечной мерзлоты Каролийских гор.

Его Святейшество был в курсе ритуала перерождения, принятого у магов крови. Основой для новой личности оставалась одна двенадцатая часть силы и одна двенадцатая часть памяти. У Альба даже мелькнула крамольная мысль попытаться ещё раз возвратить эту заблудшую во тьме ереси душу в лоно ордена Рассвета. Но личная месть всё же перевесила. Слишком долго он ждал. Слишком долго видел, как другие совокупляются. Больше столетия он был лишён доступа к одной из сильнейших собственных зависимостей. И сейчас он жаждал мести.

Сперва, отправляя центурии на поимку перерождённого Кровавого, Альб надеялся на скорую развязку, но этот сучёныш как всегда его удивил. Когда цепной пёс ордена явился обратно из портала и отменил столь тщательно спланированную операцию, Альб едва удержался от убийства.

— У тебя меньше минуты, чтобы пояснить свои действия, Серв, — пропел мелодичный голос Его Святейшества, готовясь наживо вынуть все запасы благодати из тела своего самого верного паладина.

Центурии стояли наготове, ожидая приказа главы Ирликии.

Серв в какой-то непонятной одежде, с ног до головы измазанный в крови, скинул с плеча свёрток из некогда белоснежного плаща ордена, а затем с величайшей осторожностью развернул его.

Перед Его Святейшеством лежало юное создание с волосами чистейшего платинового оттенка, точёной фигуркой и небольшой упругой грудью. Кожа чистого алебастрового оттенка без единого изъяна манила. У Альба затряслись руки от предвкушения. Это же сколько художеств вынесет это тело, прежде чем… Он одёрнул себя, не завершив мысли.

— Кто это?

Серв на коленях подполз к своему господину и приложил ладони себе на виски.

Рассветная благодать полилась в главу Ирликии вместе с обрывками памяти Серва. Глаза паладина затянуло туманом, будто он заново переживал все события неудачного прорыва.

Альб хмурился, видя силу осквернённых чужого мира. Сильны. Очень сильны. В отрыве от доступа к алтарям покорить эти земли представлялось нереальным. Но как же хороши женщины…

Обладание сильной скверной изменило их тела, сделав идеальными сосудами для будущих воинов Рассвета. Его Святейшество то и дело облизывался, глядя на изящные фигурки, аристократические лица. Вековая селекция всё же имела свои плюсы, которые Альб как мужчина не мог отрицать.

В ордене такой безупречной красотой обладали лишь двенадцать Святейшеств, имея неограниченный доступ к силе. Раньше их называли ангелами за невозможную красоту. Раньше. Пока Кровавый не изуродовал их своим посмертным проклятием. Сейчас лишь Альб отдалённо напоминал того Ангела Рассвета, какими они были до того.

Кровавый за всё заплатит. Он кровью смоет эту страшную страницу их истории, заодно навсегда уничтожив свидетельство его, Альба, ошибки, его самого главного просчёта.

Вернувшись к воспоминаниям паладина, Его Святейшество по достоинству оценил старания своего пса, верно оценившего на месте ситуацию и сделавшего выбор в пользу стратегического преимущества в будущем противостоянии.

Это преимущество сейчас лежало у ног Альба, невозможно прекрасное и манящее. Хотелось прямо сейчас уединиться с блондинкой, но месть… Она того стоила. Как там звали ту наивную и невозможно спесивую девчонку, которая решила, что достойна править с ним? Лина? Луна? Неважно. Главное, она стала отличной приманкой. А у некоторых вкусы не меняются. Неплохие вкусы, скажем откровенно, схожие со вкусами его отца. С возрастом они только улучшились.

Какое же удовольствие будет оприходовать эту девицу на глазах Кровавого, а после уничтожить обоих. Ради такого удовольствия стоило потерпеть.

— Трубите сбор Легиона Рассвета. Выдвигаемся на Кровавый Пик. Я хочу сполна насладиться триумфом.

* * *

Хельга умерла, чтобы возродилась Ольга.

Девушка оглядывалась на этот новый «старый» для неё мир. Ни черта не изменилось и одновременно изменилось всё. Как будто не было разницы в сотни тысяч лет. Хотя, может, её и не было, и все её воспоминания всего лишь бред воспалённого сознания? Ну да, конечно. Такой же бред, как и проклятое бесплодие.

При нынешних возможностях магии восстановить бывшее поле битвы до вот такого вот миленького форта — дело пары дней. Вот только приглушить так эмоциональный фон за пару дней, месяцев, лет и даже сотен лет не вышло бы. А уж эти материи Ольга всегда чувствовала тонко.

Ольга добросовестно помогала местным защитникам, переносила тела, походя гасила истерики у некоторых, но при этом сосредоточилась на собственных ощущениях. Полное единоличное владение телом было в новинку. Дуновение ветерка в волосах, падение и таяние снежинки на ладони, трескучий мороз на кончиках пальцев… Ольга чувствовала себя узником, обречённым на пожизненное заключение, но вдруг выпущенного на свободу по амнистии.

Ей хотелось кружиться, смеяться, петь, плакать. Ей хотелось чувствовать. Пусть это будет даже многообразие боли, всё ещё касающееся её бессмертной души. А ещё за этими искрящимися шампанским чувствами медленно поднимала голову холодная ярость. Ярость на тех, кто так поступил с ней. Именно эта ярость и ненависть стали тем стержнем личности, который удержал душу от расщепления в водах Реки Времени.

Ольга растирала кровь между пальцами, вдыхая сладковатый запах во весь объём лёгких. Так пахло в тот день, когда с неё сдирали кожу. Так пахло тогда, когда ей вскрывали чрево и убивали её дитя. Так пахли смерть и боль. Она должна была умереть, и она бы умерла. Но память… ненависть… боль…

— Я вернулась! — прошептала Ольга, разглядывая небо, укрытое сизыми тучами. А в следующее мгновение её окровавленную руку обхватила детская тёплая ладошка.

Эмпатку прошила судорога застаревшей боли. Этим тварям мало было её убить. Они прокляли её, обрекая на невозможность стать матерью даже в другой жизни. Злые слёзы навернулись на глаза, но она старательно их смахнула, чтобы малыш не заметил.

Присев, чтобы оказаться на уровне лица мальчика, Ольга уже хотела спросить, что ему потребовалось, когда слова застряли в её горле. Напрасно эмпатка волновалась о слезах на своих щеках. Мальчик всё равно их не увидел бы. На изувеченном детском лице бугрились уродливые шрамы, а глаза светились молочным туманом. Ребёнок был давно и бесповоротно слеп.

Пока Ольга приходила в себя, слепыш обхватил своими ладошками ей виски и приложил свой лоб к её. Практически сразу на измазанных кровью щеках пролегли дорожки слёз. Эмпатка закусила губу до крови, глотая всхлипы боли.

Это был чистейший мазохизм. Она не хотела, чтобы это видение заканчивалось. Впервые за тысячелетия ненависти она почувствовало то всепоглощающее чувство любви, которого была лишена. Неужели это возможно?

Видение длилось ещё минуту, и мальчик попросту исчез, оставив ошарашенную, ослепшую от боли Ольгу на коленях на каменных плитах пола. Внутри девушки шла борьба такой силы, которой невозможно было вообразить кому-либо. Но когда спустя пять минут она встала, то взгляд её был полон решимости. Эмпатка рванула со всех ног к лестнице, ведущей куда-то в подвалы. Этот ход ей тоже подсказали.

Кто-то окликнул её, но она уже ничего не слышала, сосредоточившись на собственных ощущениях. Пролёт, ещё пролёт, лишние повороты, ненужные люди и нелюди, всё это сейчас мелькало фоном в сознании Ольги, пока она не увидела воронку портала розоватого цвета, в которую решительно шагнул граф Комарин.

Не раздумывая больше ни секунды, Ольга рыбкой нырнула в уже схлопывающийся портал.

Отправить