Глава 14

— Как-то не так я себе представлял нашу встречу, Ваше Императорское Величество, — я бегло оглянулся и понял, что нихрена не понимаю. Мы были явно не в кабинете императора, но где? Комната с низким потолком, без окон и дверей, обставленная грубой добротной мебелью и освещённая парочкой макровых светильников, вообще никак не походила на дворцовое помещение. Скорее на тюрьму. Приехали.

— Мы в одном из моих личных тайников, о котором не знает никто из рода, — ответил на мой немой вопрос Пётр Алексеевич, — здесь нас не подслушают ни моя дочь, ни кто-либо ещё. Разве что боги…

«А мысль хорошая… Комаро, меня тут император украл на разборки тет-а-тет. Подстрахуй, пожалуйста», — обратился я к покровителю.

«Не бойся, мы с Кречетом поговорили, должны всё миром решить, но и ты тоже звезду с неба не проси», — коротко проинструктировал меня Комаро.

Ну и то радость. Но вообще-то я другое имел в виду. Параллельно я усиленно по капле тянул кровь из императора. Во-первых, нужно было понимать его намерения и долю искренности, а, во-вторых, банально не хотелось хлопнуться в обморок. А потому на безрыбье и пара капель — хлеб!

Как ни странно, но Пётр Алексеевич был предельно честен со мной. Он тут сидел уже больше двенадцати часов в ожидании моего прибытия. И это при том, что его время стоит дороже моего.

— Ваше Императорское Величество…

— Давайте без политеса, Михаил Юрьевич, — перебил меня император. — Моя дочь…

— Ваша дочь, Пётр Алексеевич, связалась с каким-то уродом, который чуть не угробил меня и сестру. Ни один лекарь или маг жизни нам помочь не может, поэтому сестра сейчас в стазисе, а я стремительно двигаюсь к этому же состоянию. Вы извините, но время мне сейчас дорого как никогда. Очень не хотелось бы сдохнуть в вашей горнице без окон и дверей.

— Это недоразумение.

— Как и выстрел в упор, — добавил я, пристально глядя в глаза сюзерену. — Как и санкционирование родовой войны с Крысиными. Одни сплошные недоразумения, — в глазах вновь замаячила серая хмарь, и я рухнул на стул с высокой спинкой, не дожидаясь разрешения присесть.

— Мы, кажется, закрыли с вами этот вопрос. У вас появился Абрау и графский титул, — император хмурился и тарабанил пальцами по потемневшей от времени столешнице, даже не покрытой лаком. — Более того, я лично вмешался в ситуацию с князем Рюгена и, заметьте, даже не претендовал на передачу княжества под управление короны.

— А этого бы и не вышло. У княжества есть законный наследник, так что там с ним вообще не всё однозначно, — пожал я плечами, чуть раскрывая карты по этому вопросу.

Насколько я знал, Арсений уже отправил группу для эвакуации девчонки, и её вскоре должны были привезти. Мне же ещё предстояло поговорить с Вулкановой на предмет её обучения. Девочка была перспективной, а лучше всего такие самородки обрабатывались мастерами.

— Тогда не вижу смысла возвращаться к этому вопросу, — пожал плечами император.

— А я вижу. Меня не устраивает тенденция, когда дети моего сюзерена второй раз прямо или опосредовано становятся причиной покушений на меня и мою семью.

Пётр Алексеевич молча сверлил меня взглядом, я же старался сфокусировать зрение, чтобы хоть как-то идентифицировать в сером пятне передо мной монарха. Получалось плохо.

— Чего вы хотите? — император задал главный вопрос, из-за которого, собственно, и состоялась наша встреча.

— Иметь право на самозащиту.

— Так защищайтесь, кто ж вам мешает? — кажется, развёл руками император.

— Не кто, а что! Вассальная клятва. Не хотелось бы захлебнуться собственной кровушкой при одной неверной мысли. — Это я, конечно, палку перегнул, но смысл был понятен. Причём, в теории, эта же клятва должна была аукнуться и детям Петра Алексеевича, но всегда, как говорится, есть нюанс. В одном месте информации Александру не хватило, и нас чуть не размазали Крысины, в другом — исполнитель перестарался. — А у меня порой не только мысли, у меня руки чешутся кое-кому задницу надрать.

— Так женись и воспитывай сколько угодно! — заявил император, в запале переходя на «ты». — Я тебе даже князя пожалую по этому поводу!

— Э, нет! — я рассмеялся. — Не перекидывайте проблемы с больной головы на здоровую.

— Так не хочешь иметь со мной никаких дел, что готов лишиться родовых земель? — голос император был на удивление спокоен. Деревянный стул скрипнул, видимо, Пётр Алексеевич встал с места. Я выпустил дар и принялся отслеживать его перемещения по комнате. Зрение всё равно уже не могло мне в этом помочь.

— А вы готовы передарить кому-то земли, где не действуют родовые силы и регулярно происходят прорывы изнанки? — ответил вопросом на вопрос я. — Не спорю, очередь выстроится, но я верну их в том же виде, в котором мой род их получал.

— Угрожаешь?

— Нет, предупреждаю. Да и подобные махинации не останутся незамеченными и вызовут ненужное внимание. Можно, конечно, как в случае с Вулкановыми, выставить нас предателями и скрыть реальную ситуацию дел, но что вы получите? Оголённый кусок земли с вечными прорывами в центре империи и уничтожение пары родов, верных ей же?

— А ты предлагаешь освобождать от присяги всех, кому не нравятся действия императора или его семьи? — возмутился император. При этом у него даже чуть повысилась температура тела. — Так мой род не для того столько лет ужом на сковородке вертелся, чтобы опять потерять контроль над особо рьяными смутьянами.

— Вас, как императора, моё решение вообще не затронет. Как раз вашим образом действий, предусмотрительностью, анализом ситуации и способностью тушить пожары в зародыше, не давая разгораться пламени беззакония и самовольства, я искренне восхищаюсь. Императорство, уж простите за прямоту, — скотская работа. И вы лично справляетесь с ней явно лучше, чем многие. Мой род от службы отечеству не отказывается. Мы как защищали, так и будем защищать людей от тварей изнанки, да и в случае нападения на империю встанем под ваши знамёна, но… — я намерено сделал паузу, — Комарины перестанут быть вассалами рода Кречетов по причине невыполнения членами сюзеренного рода клятвы защиты и безопасности в отношении вассала.

Пётр Алексеевич надолго замолчал, он ходил вокруг меня, обдумывая мои слова.

— Хочешь клятву служения взамен вассальной? — хмыкнул он. — Не удивлюсь, если по этому поводу тебя просветил Махмуд Кёпеклери. Сам ты слишком юн для знания подобных тонкостей и прецедентов.

— Не буду спорить, он. Но разве это имеет значение? — разговор этот странным образом меня успокоил. Сосредоточенность при использовании дара тоже принесла свои плоды. Мне стало лучше.

— А если я откажусь? — уже из чистого любопытства спросил император.

— То кому-то предстоит переезд, а кому-то придётся закрывать прорывы. Их было порядка сорока за последние месяцы, можете спросить у Данилы Андреевича. У него амулет регулярно грелся.

Здесь я, конечно, слукавил. Грелся амулет у Орлова на открытие межмировых порталов. Таким образом, почти каждый новый эрг отзывался у министра обороны неприятными ощущениями. Если вначале он ещё интересовался, нужна ли помощь, то потом успокоился моими заверениями, что всё в порядке.

— То есть просто уйдёте? — вот теперь в голосе императора слышалось недоверие. — Оставите прах предков и своих людей?

Ну не говорить же ему, что это не мои предки. Тем более, после всего пережитого.

— Уйдём. Мы не рабы. Можем уйти тихо, а можем — громко хлопнув дверью напоследок. Боги не против любого из вариантов. Им неважно, где находится их последователи, главное, чтобы они исправно молились.

Император надолго замолчал, а мой взгляд наконец-то прояснился. Судя по застывшему выражению лица, Петра Алексеевича вызвал на разговор его покровитель.

* * *

Император оказался на краю утёса. Над головой синело весеннее небо, солнышко пригревало, а прямо на него уставился огромный кречет, сидящий в ветвях старого иссохшего дуба, корнями вцепившегося в самый обрыв.

— Покровитель! — Пётр Алексеевич медленно стал опускаться на одно колено, выражая благоговение и почитание своему тотему. — Это честь для меня!

Кречет размял крылья и потянулся всем телом, будто сбрасывая вековое оцепенение.

— Ты служил верой и правдой мне, но сейчас я чувствую сомнения в твоей душе.

— Так и есть, — склонил голову император. — Один из вассальных родов хочет отказаться от клятвы. Ситуация там двоякая…

— Я знаю, о чём речь, — перебил его Кречет. — Соглашайся!

— Но… — Пётр Алексеевич во все глаза смотрел на бога. — Но это же удар по репутации…

— На этот счёт договорись держать всё в секрете. И ещё… — Кречет склонил голову набок, размышляя вслух, — … пусти его в закрытые архивы.

— Н-но… — чуть заикаясь, растерянно возразил император, — там запретная информация!

— Ты смеешь перечить своему богу? — Кречет выпустил волну силы, от которой Петра Алексеевича опрокинуло наземь. — Выполняй!

Эхо крика ещё гуляло, когда бог уже более спокойным тоном добавил:

— Не разочаруй меня. От твоего благоразумия и исполнительности сейчас зависит очень многое.

* * *

Чуть ли не впервые Пётр Алексеевич совершенно не понимал, что происходит. Аудиенция у покровителя — это не шутки. Ему предельно ясно донесли приказ и потребовали исполнения. О причинах подобных действий, естественно, сообщать не стали. Посему император вдруг почувствовал себя на месте винтика в автомобиле, в то время как привык быть его водителем. Обычно он раздавал приказы, руководствуясь собственными интересами, играя некоторыми втёмную. Здесь же его сделали чуть ли не пешкой в партии, сместив с места короля или ферзя.

Причина могла быть только одна. Он случайно оказался в центре божественных разборок. У них ведь там была такая же политика, как здесь. Союзы, провокации, войны, боги упаси людей от этого. Император ещё раз прокрутил в голове, кого коснулась последняя выходка Марии, и попытался размышлять с позиции Кречета, а не обычного человека.

Выходило, что пострадали-то не только Комар с Виноградом. Были ещё Гончая и Медведь. А потому Кречету проще было сдать позиции в части одного рода, чем разбираться с претензиями четырёх божеств.

В такой ситуации смена вассалитета на службу означала отделаться малой кровью. И некоторые резоны становились понятны, особенно, если Михаил и Кирана действительно пострадали сильнее всех. Поразмыслив, император пришёл к выводу, что приказ Кречета вполне рационален даже на основании имевшейся у Петра Алексеевича информации. Беспокоил только пункт про закрытые архивы, ведь туда имел доступ очень ограниченный круг лиц. Но, успокоив себя мыслью, что этой части картины он просто не видит, император решил просто подчиниться. Слепое доверие покровителю впитывалось в роду с молоком матери. Ведь только так бог привести род к процветанию.

Пётр Алексеевич отмер, разглядывая собеседника. Тот выглядел гораздо лучше, чем при переносе в убежище. Тогда по бледному лицу, кругам под глазами и нетвёрдой походке Комарин выглядел явно больным. Сейчас передышка в разговоре пошла ему на пользу.

Сама беседа вышла преинтересной, за всю его жизнь не имеющей аналогов. И раз уж Кречет неформально намекнул на предоставление Комарину определённой степени доверия, то император решил отыграть роль не столь грубо в лоб, а опосредованно.

— Михаил Юрьевич, хочу, чтобы вы понимали. Я очень ценю вашу откровенность. Дочь я приструню, но она… — император запнулся, подбирая слова, — очень напоминает своего деда напористостью и сфокусированностью на собственных желаниях.

У Комарина насмешливо взметнулась одна бровь.

— … другими словами, она часто дурит и с трудом признаёт ошибки. Но здесь даже она впечатлилась последствиями. Я согласен с вашими резонами и готов к обоюдному отказу от вассальной клятвы с заменой оной на служение, но… я не хотел бы афишировать данные изменения.

Комарин криво ухмыльнулся. Это условие, судя по всему, было вполне для него ожидаемым.

— Согласен! — кивнул он. — Худой мир всегда лучше доброй ссоры.

— Именно, — согласился император, удержав выражение лица нейтральным. — Потому, если вам понадобится помощь в части уникальных лекарств, артефактов или специалистов для лечения последствий вмешательства Галапагоссова-Черепахина, вы можете смело обращаться.

Комарин снова кивком подтвердил, что услышал щедрое предложение уже почти бывшего сюзерена.

Отказ от клятв прошёл буднично. Боги подтвердили обоюдное согласие сторон разорвать соглашение трёхсотлетней давности. А после Михаил опустился на одно колено и принёс клятву служения стране. Кровь здесь не требовалась, но Комар и без того подтвердил искренность своего последователя. Приняв клятву, Пётр Алексеевич решил задать напоследок несколько интересующих его вопросов.

— Кстати, не подскажите, стоит ли мне беспокоиться о судьбе вашего обидчика? — осторожно уточнил император по ситуации с пропавшим исполнителем дочери.

— Не стоит, но в ближайшие дни я подам документы в канцелярию о регистрации нового вассала, Кардо Галапагоссова-Черепахина, — поставил в известность императора Комарин из вежливости.

— Дальний родственник старика Эквадо?

— Сын.

Император нахмурился. Почему-то вспомнилось, что старик иноземец имел лишь внуков и давно присматривался, где обосновать новое черепашье гнездо. Но всего в памяти не удержать, может, там и сын где-то был, потому Пётр Алексеевич отбросил мысли как несущественные.

— Ну и последнее, видимо, профдеформация даёт о себе знать, но более сорока прорывов за последнее время, упомянутых вами, — это приукрашивание или факт?

— К сожалению, факт, — не моргнув глазом, подтвердил Михаил, чуть ссутулившись. — Я из-за этого надолго дом не могу покинуть. Людям нужна помощь.

— Чем это может быть вызвано? — заинтересовался император.

— Самому хотелось бы знать, — здесь напускное безразличие и рациональность Комарина дали трещину, в которой выглянуло истинное беспокойство. — Я нашу библиотеку прошерстил, ничего подобного раньше не было. На заре обустройства рода вроде бы происходило что-то похожее, но никакой информации у меня об этом нет. Да и вы сами, помнится, не рекомендовали мне совать нос в прошлое моей вотчины. Поэтому я вообще уже какое-то время живу на осадном положении да на пороховой бочке. Никогда не знаю, когда и где рванёт в следующий раз.

«Вот оно! — подумал Пётр Алексеевич. — Приказы бога нужно выполнять быстро, а такой возможности может более и не представиться!»

— Михаил Юрьевич, как придёте в себя и выдастся перерыв между прорывами, — император был сама серьёзность, — обратитесь к Андрею, он вас проведёт в нашу библиотеку. Возможно, сможете отыскать что-то там.

Брови парня непроизвольно поползли вверх от удивления. Он явно не ожидал, что его после отказа от вассальной клятвы впустят в святая святых империи. Глупцы таковым местом считали казну или коллекцию артефактов, но умные люди знали, что информация есть главное богатство в мире.

— Примите это как жест доброй воли за поведение дочери. Надеюсь, вы и ваша сестра поправитесь!

* * *

Ну нихрена себе! У меня сегодня просто аттракцион невиданной щедрости какой-то. И вассальную клятву сняли, правда, только после консультаций с Кречетом, и помощь предложили, и даже в библиотеку пропуск подтвердили бонусом! Надо бы Комару с Виноградом сказать спасибо за лоббирование моих интересов наверху.

Я даже не пытался скрыть собственное удивление. Интуиция просто орала, что такое везение срабатывает исключительно перед глубокой и затяжной задницей. Но, с другой стороны, у меня сейчас жизнь вообще похожа на зебру, которую природа забыла белым разукрасить. Так что не всё ли равно?

Императорская библиотека — это же не только по изнанкам можно информацию поискать, но и по вопросу Агафьи. В идеале, конечно, ещё бы и историю своих земель обнаружить, но, если там даже боги отметились, искать придётся долго, и не факт, что найду. Опять же, надо отдать должное, в проводники мне выбрали того отпрыска, кто ещё не отметился каверзами в наш адрес.

«Вот и будет шанс отличиться!» — пришла абсолютно параноидальная мысль.

— Ваше Императорское Величество, благодарю за столь щедрое предложение и обязательно им воспользуюсь, — я склонил голову, — а сейчас не подскажите, как отсюда выбираться?

* * *

Кречет сидел всё на той же ветви, что при общении с главой одного из своих родов. Он размышлял, верно ли поступил, санкционируя снятие вассальной клятвы. Вся игра, которую он начал, строилась до того лишь на домыслах и догадках некой особы, страшно обиженной на Комаро.

Когда Комаро и Виноград пришли к нему сегодня на разговор, Кречет собственными глазами увидел, что часть соображений нечаянной союзницы оказалась верна. Они действительно продвинулись в развитии. Да, пусть не так значительно, как ему нашёптывала эта хвостатая язва, но всё же. А это значило, что и другие предположения, несмотря на свою фантастичность, тоже могут оказаться правдивыми.

Понять бы только, как Комаро удалось обойти проклятие? Ведь та территория до сих пор закрыта для всех богов, чтоб не повадно было устраивать драки за кормушку. В прошлый раз, правда, кормушка оказалась лишь фикцией, но зато они устранили перекос в системе, уничтожив смертную, посмевшую возвыситься до начального уровня богини. Очередная перенёсшаяся душа слишком рьяно принялась аккумулировать силу, и пришлось её устранить.

Одни проблемы с этими неместными душами. Появляются, противоречат системе, начинают перетягивать одеяло на себя. Правильно их в своё время запретили, самим тесно.

— Вот увидишь, я была права, — промурлыкал тихий женский голос под деревом, отвлекая Кречета от раздумий. Он склонил голову вниз и увидел потрясающее обнажённое тело, кокетливо прикрывшее самые пикантные места вишнёвыми пушистыми хвостами.

Богиня лежала на подушечках, кожа её мерцала червонным золотом в лучах заходящего солнца. Тяжёлые косы обрамляли утончённое лицо с высокими скулами и полными губами.

— Он точно что-то обнаружил, но не хочет делиться. Нужно лишь подтолкнуть его, и мы получим желаемое чужими руками.

— Он готов был покинуть родовые земли, — заметил Кречет, спрыгивая с ветки и меняя внешность на человеческую. — Значит, дело не в них.

Высокий мужчина с медной кожей, зорким взглядом и телом атлета присел рядом с девушкой, но задумчиво уставился на закат, даже не делая попытки сблизиться. Тогда та встала на колени за его спиной и принялась массирующими движениями растирать его плечи, натруженные после полётов.

— Блеф. Не зря количество прорывов участилось. Хотя… — руки девушки замерли. — Возможно, это как-то связано с появлением дикарки.

— Связано или нет, узнаем. В любом случае, меня интересует, где они взяли адамантий в таком количестве, — бог расслабился, провожая взглядом последние лучи заходящего солнца, пурпурными бликами ласкавшие кожу вместе с пальцами его спутницы. Не прошло и секунды, как мужчина подмял под себя ахнувшую от неожиданности девушку и накрыл своим телом. — Но, если ты мне соврала… — он хрипло шептал ей в раскрытые губы, — я из твоих хвостов сделаю меховое манто!

Отправить