Глава 12

«8.0.1. — Сезар, ты должен удалить записи видеокамер, отслеживающих картинную галерею в небоскрёбе младших Державиных».

Стас Громобой, проверявший до этого периметр вертолётного завода, вдруг потерял всяческий интерес к этому занятию. Его взгляд потускнел и сосредоточился в одной точке. Про таких людей обычно говорят, что он смотрит внутрь себя. Впрочем, за тактическими очками, которые он стал носить в последнее время, этого никто не заметил.

Безопасник покинул территорию завода, сел в свою машину и направился в небоскрёб младшей ветви рода Державиных. По пути он составлял подробное обоснование всех своих действий.

* * *

— Расскажи хоть, как у тебя-то дела? — развалившись в кресле отцовского самолёта, спросила Карина.

Я видел её улыбающейся впервые за последние пару дней. Да уж, прошлась по нам «фон биде», как мы называли баронессу между собой. Или попросту — попугаиха.

Что же касается самолёта, то ему, конечно, далеко было до министерского. Но всё-таки — отличный вариант для передвижений по стране.

Мы летели в Крым на Ялтинский специальный аэродром. Им же пользовалась и императорская семья для своих вылазок на Чёрное море.

— Честно говоря, забегался, — ответил я и покосился на Ван Ли.

Тот сидел в противоположном конце салона и изо всех сил делал вид, что не слушает наш разговор. А я подумал, что он бы сказал мне: чувство загнанности появляется тогда, когда исчезает осознанность. Когда перестаёшь обдумывать свои действия, катясь по накатанной колее и выполняя одни и те же действия. Стоило бы присесть, подумать, помедитировать над каждым своим шагом. Но он, конечно же, ничего не скажет, так как очень воспитанный. Если только в части очередного урока.

— Только сегодня, — продолжал я, пустив свои мысли фоном, — я уже съездил в академию и сдал теорию. Затем двинул на завод. Там всё хорошо, но пока жуткий дефицит сотрудников. Оборудования и людей кое-как набрали на два цеха. Недостающее уже выслал дед, но это примут и распределят без меня. Там исполнительный директор — мировой человек.

— Ты научился здорово ладить с людьми, — заметила сестра. — Раньше такой вспыльчивый был. Чуть что не по-твоему, уйду из дома, буду бродячим музыкантом. А сейчас со всеми договариваешься, уговариваешь. Так здорово! Но иногда мне всё-таки кажется, что тебя подменили тогда.

— Может быть, так и происходит взросление? — я пожал плечами. — Я почувствовал ответственность, смог расставить приоритеты. Увидел цели, наконец.

— Наверное, — согласилась Карина. — Я тоже за последние недели сильно изменилась. Раньше я эту попугаиху там бы и оставила, а тут — одна-единственная молния, и та даже до мозга не достала.

— Кондратий по секрету мне сказал, что там можно ломом череп проломить, а до мозга всё равно не достать, — передал я слова врача, вспоминая, как тот пытался сдерживаться, но всё равно засмеялся в кулак.

— Аха-ха! Серьёзно? Кондратий? — сестра откинулась в кресле. — Никогда бы на него не подумала. А теперь я от него просто в восторге! Смотри, эта фон Биде никому не нравится… кроме отца, — добавила она со вздохом. — Кстати, он с бабушкой связался? А то как-то неудобно, мы её и не видели никогда. И знать про неё не знали.

— Да, связался, — ответил я.

И вспомнил лицо отца, когда он об этом говорил. Его аж всего перекосило.

— Эта сумасбродная старуха, — с пренебрежением проговорил Александр Игоревич, — сначала заявила, что сплавлять бабке внуков через столько-то лет — натуральное свинство, но затем сказала, что примет и даже встретит в аэропорту.

Я поинтересовался, не сложно ли ей будет, но отец от меня отмахнулся, показывая, что не хочет разговаривать на эту тему.

— Уж не знаю, что за кошка там между ними пробежала, но они друг друга терпеть не могут, — сказал я сестре.

Она-то последние сутки просидела взаперти на своём этаже и не знала деталей.

— Если мне там понравится, — мечтательно произнесла Карина, — попрошусь остаться у бабушки.

— И отдашь отца этой захватчице? — я поднял бровь.

— Что? Стрибог стремительный! Нет конечно! Вот умеешь ты все мечты псу под хвост пустить!

Я ухмыльнулся.

Выйдя из самолёта, мы искали глазами какую-нибудь старушку. Возможно, в кресле-каталке. Возможно, в сопровождении санитаров и машины с мигалкой. Но ничего подобного не увидели. В ВИП-терминале стояла лишь темноволосая женщина в солнцезащитных очках.

Увидев нас, она направилась навстречу.

— Державины? — уточнила она.

— Да, — ответил я. — А где бабуля?

— Я за неё, — весело усмехнулась женщина и сняла очки. — Изабелла Марковна Донатова, к вашим услугам.

— Что? — у меня открылся рот и никак не закрывался.

У Карины вообще дар речи пропал.

— То есть… — попытался я выразить мысль, глядя на встречающую нас особу.

А посмотреть было на что. Это была женщина, наполненная красотой, элегантностью и чувственностью. В каждом её движении сквозил неповторимый шарм. Тёмные, проникновенные глаза, казалось, прожигают тебя насквозь. Притом, черты её были мягкие и женственные. Стройная, длинноногая, в подчёркивающем изгибы тела платье, — вот такой нас встретила бабуля. Добавьте к этому бокал с шампанским в одной руке и небольшой мундштук в другой.

— То есть, да, — сказала Изабелла Марковна и, подойдя, аккуратно закрыла мой рот, приподняв нижнюю челюсть. — Я — ваша бабушка.

«Вот это женщина! — высказался давно уже не подававший голоса Архос. — Чёрт, кажется, я влюбился!»

«Она же двуногая!» — удивился я.

«Да что бы ты понимал, — буркнул мой ментальный наставник. — Опять судишь по внешности».

«Так, — подумал я, — кажется, у меня появилась ещё одна проблема».

— Просто отец вас так описывал, что я никак не ожидал встретить столь ослепительную женщину, — признался я.

— Ваш отец — тот ещё кобелина. Поэтому у нас с ним возникли диференце инкончильябили, — она говорила с лёгким акцентом, в котором слышалось что-то южное и очень эмоциональное.

— Инкончи — что? — переспросил я, услышав незнакомую фразу.

— Непримиримые разногласия, — улыбнулась Изабелла, дав понять, что оценила шутку.

Бабуля наша была явно не из тех, кто лезет за словом в карман. Поэтому я решил не усугублять и тему с отцом пока не трогать.

— Ладно, поедем, — сказала она. — У меня, конечно, не небоскрёб, но место приличное. И ещё: так уж вышло, что предупредили меня только вчера, так что дела я перенести не успела. Надеюсь, до вечера как-нибудь доживёте без присмотра?

— Не переживайте, — ответила Карина, наконец, обретшая дар речи. — Мы вполне сможем дождаться вечера целыми и невредимыми.

— Я вам верю, — сказала Изабелла Марковна и тут же хохотнула, — но если вы в нашу породу… — дальше она скромно промолчала.

Ещё одной приятной неожиданностью оказалось, что нашей бабушке принадлежало поместье Ореанда. Проезжая мимо Ливадийского дворца, я подумал, что надо бы запомнить дорогу, чтобы потом навестить принцессу, когда та прилетит. Но мы практически сразу свернули с дороги, бабушка пользовалась ретро-автомобилем, который ездил по асфальту, и подъехали к входной группе усадьбы.

— Отлично, — высказал я свои мысли вслух. — Тут можно будет пешком гулять.

— Куда уже намылился? — поинтересовалась Изабелла Марковна, затянувшись.

— А, да у меня тут… собственно… — замялся я, а затем решил, что нет особого смысла что-то скрывать. — Скоро должна принцесса прилететь, я обещал ей прогуляться вместе.

— Вот даже как, — женщина подмигнула мне. — Наш пострел везде поспел. Хорошо, ждите меня к ужину.

Мы попрощались с бабушкой, которая тут же поехала дальше, а сами пошли к берегу моря. Нас обдувал свежий солёный ветерок, вселявший оптимизм и надежду на то, что всё будет хорошо.

* * *

Впервые похмелье у Вали было настолько жестоким. Никогда прежде у неё не болела голова настолько сильно. Да и выпила-то она немного. Так, пару коктейлей, что предложил ей незнакомец, и всё.

Подмешал что-то? Но она с ним не спала. Не спала же? Вроде нет.

Она помнила, как её рвало на задворках того самого бара. Побледневший парень, явно аристократ, пытался ей помочь, но не мог.

Вот же, организм, зараза, сработал не должным образом.

Вообще в планах у Вали не было пить с аристократами. Ей нужно было поговорить кое с кем из рабочих, чтобы направить поток специалистов Никите на завод. И она это успешно сделала.

А вот потом подсел к ней хорошо одетый молодой человек, представился… Как? Этого она не помнила, но точно представился. Потом они выпили, а затем… Затем непрекращающийся бунт желудка и… И дом. Всё.

Вот только…

Она задрала рукав и увидела синяк на сгибе локтя, а в его центре — прокол.

«Ещё чего не хватало, — подумала девушка. — Наркотой меня накачал?»

Валя прислушалась к внутренним ощущениям. Кроме общей слабости, ничего постороннего.

— Будем надеяться, на этот раз обойдётся, — решила девушка.

И приняла для себя решение никогда больше не пить с незнакомцами. Даже если они — аристократы. «Тем более, — поправила она себя, — если они аристократы».

* * *

— Давайте повторим с вами всё с самого начала, чтобы двинуться в нашем обучении дальше, — сказал Ван Ли, глядя в даль. — Никита, вы помните свои уроки?

Я с лёгкостью поднял несколько камней с пляжа перед нами и подвесил их в воздухе, а затем во мне сыграла задорная нотка, и я запустил эти камешки по поверхности воды. Прыгали они долго-долго, пока не исчезли из вида.

— Недурно, недурно, — сказал учитель. — Главное, чтобы на их пути не попался какой-нибудь несчастный рыбак.

Мне тут же стало стыдно за собственную шалость. А ещё я вспомнил, что где-то недалеко отсюда ходит флот отца Катерины, Арсения Громова. В памяти вновь всплыл инцидент с завихрениями воздуха, которые вдруг превратились в водяные смерчи. А затем всё пропало и стало тихо. Подозрительно тихо. Я почему-то решил, что кто-то просто усыпляет моё внимание, чтобы потом…

— Никита Александрович, — обратился ко мне Ван Ли. — Я смотрю, предыдущие уроки вы усвоили отлично. Попробуйте сегодня взять и небольшой поток воздуха развернуть против основного движения.

Я поднял бровь. Задача казалась интересной. Посмотрим, как получится её выполнить.

С Кариной же мастер занялся специальной медитацией.

— Видите ли, — сказал он моей сестре. — Вы и в самом деле отлично стали владеть своей силой. Но теперь нам нужно с вами научится ещё и сдерживаться. К примеру, возьмём дорогую всем нам кандидатку в мачехи, — Карина напряглась. — Скажите, какую основную ошибку вы допустили при атаке на эту не отягощённую размышлениями особу?

— Ну… Я не знаю… — сестра засомневалась. — Ударила её в лоб молнией. Ну так не спалила же! Хотя могла.

— На вашем месте сложно было сдержаться, — спокойно проговорил Ван Ли. — Поверь, девяносто девять из ста сделали бы то же самое. Я о другом. Какую ошибку вы допустили? Я подскажу. Оставили след. Сегодня будем учиться концентрировать удары так, чтобы не оставлять следов и не быть пойманной с поличным.

— Класс, — потёрла руки сестра.

Я же сосредоточился на потоках ветра. Тут их было множество. У каждого своя индивидуальная паутинка. Но они меня особо не заботили. Сегодня мне было важно другое. Повернуть поток против течения? Это, конечно, интересно, но…

Мне вспомнилось, как тянул магию изо всего Антонио Сан-Донато. В отличие от обычных снов, этот никуда не делся, не растворился. Я снова мог увидеть его в мельчайших подробностях, если закрывал глаза и представлял себе средневековый замок.

«А что, если… — подумал я. — Попробовать самому преобразовать эфир в магию воздуха? И столкнуть его с теми потоками, что уже есть?»

Я потянулся к эфиру, принял его… А что дальше? Как сделать линзу или щит я знал. Как сделать зеркало тоже. А вот, как преобразовать? Что нужно сделать?

Решив пойти опытным путём, я одновременно с притягиванием эфира пустил по магическим каналам энергию воздуха. Я думал, что эфир сможет обучиться тому, как должен выглядеть. Я представлял его потоком ветра, дующего навстречу бризу. Я пытался сделать его воздухом, но у меня ничего не получалось.

Промучившись почти час, я без сил рухнул на холодный песок. И только сейчас заметил, что с балкона усадьбы на меня, не отрываясь, смотрит бабушка.

— Сумела уладить всё побыстрее, — ворковала она, когда нам принесли ужин. — Меня все поняли. Не каждый день внуки приезжают. Особенно, впервые за столько лет. А вы интересно тренируетесь, — она сделала паузу и едва заметно поклонилась Ван Ли; тот сделал ответный жест. — Ну рассказывайте, что привело вас ко мне?

— Да там сложная история… — начал было я, одновременно с этим соображая, как бы подать всё более деликатно.

— Да чего там сложного? — всплеснула руками сестра. — Отец привёл домой куклу напомаженную, а та решила, что теперь может нами распоряжаться, как своей помадой. Ну я её и долбанула… молнией… для острастки.

Карина затихла, а бабушка, которую так язык не поворачивался назвать, искренне рассмеялась.

— Я узнаю в тебе свою Джулию, — сказала она, широко улыбаясь. — Такая же была бескомпромиссная. И красивая.

— Изабелла Марковна, — обратился я к бабушке.

— Зовите меня просто Беллой, — попросила она. — А то за «бабулю» могу и утопить!

«Какая женщина, — продолжал вздыхать Архос. — Ну почему у меня нет тела?»

«Если бы оно у тебя было, вряд ли она захотела с тобой иметь дело, — заметил я. — Все эти лапы, глаза».

«Тьху, охальник! Тело может быть любым и должно подстраиваться под ситуацию»

И вот тут, кажется, я понял, как стал возможен симбиоз наших видов.

— Белла, — продолжил я светскую беседу с родственницей. — А скажите, почему, столько лет мы о вас ничего не слышали? Что за кошка пробежала между вами и отцом?

— Дела давно минувших дней, — вздохнула женщина. — Я уже говорила, что папашка ваш — кобелина, уж простите меня за прямоту. Юлю он любил без памяти, но когда она беременна была, то, вполне ожидаемо, завёл себе кого-то на стороне. Дело-то житейское, мы все не без греха, но делать это надо было сегретаменте, тайно то есть. А как Юля-то младшей, тобой, — она указала на Карину, — забеременела, так его словно с катушек сорвало. Налево ходил, как к себе домой. Ну а дочь моя — кровь горячая, не выдержала. В родах-то и померла от горечи.

— Если всё так, то это очень некрасиво с его стороны, — проговорил я.

— О, поверь, он за это уже сто раз заплатил. Его с могилы силком оттаскивали. Но уже поздно было, человека не вернуть.

— Да уж, — проговорил я и замолчал.

Во время ужина мы ещё много болтали, но теперь на отвлечённые темы. Белла оказалась владелицей отличного виноградника и создавала элитные вина, в том числе и игристые. По характеру она показалась мне человеком лёгким, но в то же время принципиальным. Одним словом, никак не похожей на полоумную старуху, как охарактеризовал её отец.

А ещё за ужином мне пришло сообщение.

«Привет, красавчик. Смотри статью о заводе и себе на нашем сайте».

И ссылка. Я прошёл и сразу же наткнулся на заголовок:

«У Державина опять вертолёты, и это он ещё не пил».

Уже тут я хрюкнул от смеха, едва успев подставить кулак, но всё равно привлёк взгляды всех сидевших за столом.

Далее статья начиналась со следующего пассажа:

«Младшему из рода Державиных оказалось мало быть героем, спасая людей на пожаре, теперь он решил взяться за вертолётный завод, принадлежащий его роду».

И это была единственная серьёзная фраза из всего очерка. Виолетта Цыпочкина развлекалась на полную катушку, когда писала статью. Но самое главное, что, несмотря на комический общий тон, появлялось желание, как минимум, попробовать устроиться на завод.

Вот несколько выдержек:

«…Слухи о реконструкции завода оказались правдой. Это, что, работать придётся, что ли?»

«…И кому нужен этот завод, если можно целыми днями предаваться аристократическим забавам? Значит, наш герой всё-таки не в себе и будет швыряться деньгами, субсидиями и отпусками. В меня, что ли, попал бы?»

«…Невольно думаешь: ну просади ты эти деньги в казино, не давай людям надежду, а он — нет, буду спасать людей не только от огня, но и от бедности…»

«…И дым Державина нам сладок и приятен…»

«…Ударить вертолётной лопастью по толстой заднице разгильдяйства…»

— Что так тебя развеселило? — спросила у меня Белла.

— Про меня статью написали. Про меня и про завод.

Родственница взяла у меня телефон и пробежалась глазами. Я видел, как несколько раз она улыбнулась, но тут же брала себя в руки.

— Я бы за такое в жабу превратила, — сказала она то ли в шутку, то ли серьёзно.

— А я за это деньги платил, — ответил я, забирая телефон.

— Что⁈ Ты сам это заказал? Белиссимо! — не скрою, похвала от Беллы оказалась весьма приятной.

Чувствовалась в ней житейская мудрость, к которой не вредно иногда прислушиваться.

* * *

Я сидел и читал дневник Маврокордато в выделенной мне комнате, когда в дверь постучали.

— Да-да, — ответил я, — войдите.

В комнату грациозно проскользнула Белла. Первое, на что она обратила внимание — на книгу в моих руках.

— Ого! — сказала она. — Знакомая книжица. Читала её в твоём возрасте назад лет эдак… Впрочем, незачем тебя шокировать. Как, нравится?

— Да, занятное чтиво, — ответил я, закрывая дневник и кладя его на колени.

— Мне очень понравилось то место, — проговорила Белла, присаживаясь рядом со мной, где он обучал детей, которые приходили в его пещеру. Помнишь, что он ответил на вопрос, как надо поступать с теми, в ком ты не уверен, друг он или враг?

И тут я осознал, что всё это время читал лишь тот слой, который написан для владеющих эфиром, а реальный, написанный от руки, игнорировал, как мало интересный. А она знает только его, если не знакома с эфиром. А если знакома? То оба? Она меня явно вынуждает открыться, вот только насколько это опасно? И могу ли я ей доверять?

— У меня своя методика, — ответил я. — Я стараюсь читать между строк, а не по порядку, — Белла вскинула правую бровь, а я попробовал прощупать почву. — И что он говорил? Как нужно поступать с такими?

— Будь готов, говорил он, принести их в жертву твоей безопасности, ибо ничто в этом мире не ценнее твоей жизни, — словно цитируя что-то основательное, проговорила бабушка.

— Ого! Эгоистичненько, — заметил я.

— Ну а как ты думал? Последний маг… в своём роду. Станешь тут эгоистом, — всё время разговора Белла не сводила с меня глаз. А в этой фразе мне почудилось, что она хотела сказать совсем иное, но сдержалась.

— Кстати, — спросил я. — А почему его род истребили? Я читал, но не совсем понял причины. И, кроме Маврокордато, было ещё четыре рода уничтожено, кажется.

Белла Донатова посмотрела на меня таким взглядом, словно желала сейчас же вскрыть мою черепную коробку и прочитать, о чём я думаю на самом деле.

— За измену, — ответила она, наконец. — За захват власти. Разве это не достаточный повод?

— У нас Шуйские тоже пытались, но ничего — живы-здоровы. Как и Романовы.

— У Шуйских с Романовыми просто не получилось, а эти пять родов правили несколько лет. Как думаешь, можно было бы ограничиться в этом случае показательной поркой? — взгляд её тёмных глаз прожигал меня насквозь. Мне даже стало неуютно в какой-то момент.

— Не знаю, я не император и вообще к власти не имею никакого отношения, — Белла вскинула брови, словно отмечая что-то в моих словах. — Но всех под нож я бы точно не стал пускать. Это же маги с особой силой.

Мне показалось, что в глазах бабушки промелькнуло что-то. Я не мог сказать наверняка, но мне показалось, что она понимает, о чём я.

— А скажи мне, пожалуйста, — Белла внезапно изменила тему разговора. — А что ты делал там на берегу?

Я вспомнил, что она стояла на балконе и смотрела на меня, пока я пытался превратить эфир в ветер. Так что если она в курсе, то значит, видела, что именно я пытался сделать. Поэтому она спрашивает? Как же тяжело, когда нельзя спросить напрямую.

— Выполнял задание нашего учителя. Он поручил мне развернуть один воздушный поток против общего движения, — ответил я настолько честно, что у самого аж зубы свело.

— И как? — кажется, Донатова надо мной уже откровенно потешалась. — Успешно?

— К сожалению, нет. Почему-то не получилось, — я развёл руками.

— И что же пошло не так? Разве ты не владеешь магией воздуха на этом уровне? — она явно загоняла меня в угол, хотя это был мой план. Это я собирался узнать, какое отношение Донатовы имеют отношение к Сан-Донато.

— Возможно, перенервничал с дороги, — ответил я, глядя ей прямо в глаза. — Может быть, не отдохнул толком. Дневник всю ночь читал, — я кивнул на книгу, лежащую на моих ногах. — Кстати, хотел спросить, а какое отношение имеет род Донато к Сан-Донато?

Белла рассмеялась.

— Ты с темы-то не уходи, бойкий внук, — сказала она. — Ты мне сначала расскажи, как ты собрался магию преобразовывать без эфирного сердца?

— Что⁈ — от неожиданности я начал подниматься с кресла.

Дневник Маврокордато соскользнул с моих коленей и упал на пол. Но рука Беллы вернула меня назад в кресло.

— А что ты думал? Что единственный маг эфира?

Отправить