Глава 8

Кажется, ещё до окончания моих посиделок с друзьями позвонил Марио Сан-Донато.

— Я прошу меня извинить за поздний звонок, — начал было он, и по его взволнованному голосу я понял, что случилось что-то важное.

— Говори, Марио, всё в порядке, — сказал я, отходя в более тихое место.

— Объявились Батори, — проговорил он, а затем затих на несколько секунд. — Практически в полном составе.

— И чего они хотят? — спросил я, напрягаясь, хотя чувство опасности пока дремало. — Или проявляют агрессию?

— Они каким-то образом узнали, что жива дочь Стивена, Эльжбета Батори, ну и пришли сдаваться, — с непонятной мне неуверенностью в голосе проговорил Марио.

— Сдаваться? — переспросил я, понимая, что именно в этом и не уверен Сан-Донато.

— Ну как бы… — он совершенно очевидно пребывал в замешательстве, пытаясь объяснить мне все тонкости в нескольких словах. — Они заявили, что собираются принести присягу Эльжбете, так как после смерти отца считают её легитимной правительницей рода, пока она не объявит что-то иное.

— А что Эльжбета? — поинтересовался я, так как мне действительно было интересно, что предпримет эта женщина, почти пятьсот лет проведшая во льду. — Примет их присягу?

— Она примерно в таком же замешательстве, что и я, — ответил Марио, а затем собрался с духом. — Но в целом намерена принять их присягу, чтобы, по её словам, не увеличивать хаос. А затем она просит включить род Батори в договор Пяти семей, чтобы он стал договором Шести семей. Так что получается, что некоторые наши враги становятся союзниками…

Но я слышал, что он ещё не верил в это.

— Что ж, — ответил я, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. — Полагаю, это правильное решение. Договор о ненападении нам нужен. Но я бы подумал о создании какого-нибудь объединения… Что-то вроде ассоциации эфирников, куда сможет вступить каждый по своему желанию. На базе этой ассоциации устроим школы, откроем свою академию и клинический центр, где сможем без риска запускать эфирные сердца. Как тебе идея, Марио? — спросил я.

И в какой-то момент подумал, что связь прервалась, настолько гробовая тишина стояла в телефоне.

— Марио? — позвал я.

— Да-да, — наконец, откликнулся он. — Это просто всё так неожиданно. И так замечательно! Такие радужные перспективы, что я даже дар речи потерял. Я только за, что сказать.

— И, полагаю, что ты справишься с должностью директора всего этого безобразия, а, Марио? — поинтересовался я, чем тут же вызвал самую настоящую бурю.

— Только не директором! Президентом, председателем, секретарём, начальником! Кем угодно, только не директором!

— Хорошо-хорошо, — рассмеялся я, понимая реакцию Сан-Донато. — Назначим тебя боссом эфирников.

— Никита… Александрович… — с некоторой заминкой проговорил Марио. — Ты шутишь?

— Конечно, шучу, — ответил я, и мы оба рассмеялись.

* * *

Где-то в середине ночи, убедившись, что Варвара спит после наших очередных «танцев», я встал с кровати, оделся, взял копьё и перенёсся на Курану.

Не могу сказать, почему именно туда. У меня возникло ощущение, что так будет правильно. Я открыл портал, шагнул внутрь. И первым делом чихнул. Грёбанные лилии! Почему я никак не запомню, что Курана теперь засажена ими вся?

Я отогнал от себя пыльцу и огляделся, чтобы понять, куда именно перенёс себя.

Это был небольшой скальный выступ над широким плато, простирающемся на многие километры во все стороны. Вдалеке виднелся космодром, который я когда-то принял за город.

Край горизонта прямо передо мной окрасился в рассветные тона. Люблю я это время суток, когда тьма отдаёт власть свету.

Я сел прямо на камень и подобрал под себя ноги, положив на них копьё. Или Чертог Души, как назвала это оружие Арана. Впрочем, название меня сейчас не волновало. Мне нужно было то, что сокрыто внутри.

Закрыв глаза, я прислушался к току собственной крови. Как оказалось, способ для вхождения в медитацию, показанный мне Ван Ли, оказался лучшим. Ничто так не способствовало сосредоточению, как внимание собственному пульсу.

Затем я рассмотрел энергетические каналы, пронизывающие не только меня, но и всё живое вокруг. Магия, действительно, была во всём. Сложно было отыскать то, в чём её не было.

И тут я понял, почему оказался именно на Куране. Недалеко от меня из-под земли струились просто колоссальные энергетические вихри. Нечто, сопоставимое по силе и воздействию с генератором, упрятанным меж миров.

Только это была противоположная сила. Она увеличивала возможности именно сущности аэраха во мне. Вот почему я тут! Мне нужны все доступные ресурсы, чтобы говорить с Первым Примархом на равных.

Арана считает, что я не смогу подчинить Чертог Души себе. Что ж, посмотрим. Кажется, если бы это было невозможно, он не поддался бы мне там, возле обелиска.

Он встал передо мной, полностью закрыв начавший расцвечиваться край небосвода.

— Ты — жалкий червяк… — завёл он свою обычную шарманку, но сегодня я не собирался выслушивать его оскорбления.

— Выбирай слова, когда разговариваешь с Новым Примархом! — спокойно заметил я, тут же ощутив взрыв ярости.

Отлично, значит, на этот дух возможно воздействовать.

— Да из тебя Примарх, как из дерьма пуля, — отозвался на это аэрах, заключённый в Чертоге Души. — Только и умеешь, что одобрительно хлопать по плечу друзей и пялить баб. А воинского духа в тебе даже на миллиметр от пениса нет.

— Неужели, чтобы зваться Примархом, надо убивать всех налево и направо? Если так, то ты прав, никакой я не Примарх. Потому что это позорище какое-то, — я решил пойти от противного и вывести душу Первого Примарха на откровенный разговор. Так было проще докопаться до его самых скрытых мотивов. — Тогда мне нужно будет только радоваться, когда люди прикончат аэрахов, да и жить в своё удовольствие.

— Тварь ты неблагодарная, — отозвался заключённый в копье. Но, судя по предшествующему шипению и ядовитым плевкам, сказать он хотел совершенно иное. — Ты хочешь нарушить многотысячелетнее превосходство аэрахов над всеми остальными ксеносами? Ты хочешь возврата к рабским временам?

— К рабским временам? — переспросил я, потому что почувствовал зацепку. Я ещё ни разу ничего не слышал об этом. — Можно подробнее, но без оскорблений?

— Ты — невежда, — отозвался Первый Примарх. — Ничего не знающий о собственных корнях увалень, решивший, что он умнее всех. Да, рабские времена. Когда нас — аэрахов и предки современного человечества, и предки других рас использовали в качестве рабов, не обращая внимания на наш разум и потенциал. Нас не считали равными себе. И знаешь, что?

— Что? — максимально скучающим голосом спросил я.

— Мой отец и я, мы доказали, что аэрахи не только разумны, но и не имеют себе равных в военных действиях. Мой отец отдал свою жизнь за свободу нашего вида! — душа, заточённая в Чертог, так распиналась, словно всё это имело хоть какое-то значение сейчас. И тут до меня дошло: для осколка этой души те события были значимы. — Мы смогли изменить отношение к нам! Они считали, что мы — низшие существа, предназначенные только для использования иными формами, но мы показали: наше призвание жить среди миров!

— Отлично, браво, — сказал я ещё более скучным голосом. — И какое отношение всё это имеет к реальности?

— Самое прямое! — возмутился Первый Примарх. — Император нашего вида продолжает моё дело, завоёвывая уважение тысяч миров.

Я позволил себе даже слегка хрюкнуть от смеха.

— Что смешного я сказал? — душа аэраха была явно озадачена.

Чего я, собственно, и добивался.

— Всё, — просто ответил я, чувствуя, как аргументы уже толпятся в моём сознании, умоляя выплеснуть их на оппонента. — Всё, что ты сказал, смешно. Кроме рабства, конечно. Это, конечно, ужасно.

— Чего ты добиваешься? — спросил меня Первый Примарх. — Я чувствую в тебе смешение кровей. Это означает, что ты — предатель, и собираешься использовать меня для потери славы аэрахами. Не бывать этому! Я не подчинюсь тебе никогда.

— Да мне и незачем подчиняющийся кусок металла с вопящей душонкой внутри, — ответил я, мечтая напоказ о том, чтобы силуэт отступил, открыв мне вид на восходящее светило. — Если бы ты действительно обладал бы какой-нибудь силой, тогда — да. А так… Я, пожалуй, выброшу тебя где-нибудь так, чтобы действующий Примарх не нашёл.

— Я не обладаю силой? — с издёвкой проговорил изменившийся голос из Чертога Души. — Пеняй на себя!

И мы моментально оказались на плато, что находилось под скальным выступом, на котором я сидел. И в то же время это было не оно. Куски его обваливались вниз, в первозданное пламя, пожиравшее всё и вся.

Мы оказались на небольшом пятачке примерно пятьдесят на пятьдесят метров. При этом Первый Примарх в полной боевой экипировке, а я в человеческом обличии. Ещё и копьё перекочевало к нему.

Он тут же начал атаковать всеми возможными способами, избегая пока лишь использования порталов. Он не стал ждать, пока я приму боевую трансформацию. Его задача была уничтожить меня, показав, кто на самом деле хозяин.

Полагаю, если бы он меня скинул вниз к языкам пламени, моё сознание этого не выдержало бы. И через какое-то время меня нашли бы на Куране, сидящим всё в той же позе, но с пустыми глазами и лишившимся разума.

Я благополучно увернулся от всех, даже самых стремительных выпадов, попутно перестроившись в машину для убийств. Но я всё ещё был меньше той махины, которая предстала передо мной.

Это дело надо исправить.

Я потянулся к энергетическим каналам ароита, что почувствовал до этого. И впитал в себя их силу, становясь больше и мощнее. Я даже пропустил один из рассекающих ударов, но мой хитин только слегка недовольно хрустнул. Зато от моего удара Первый Примарх отлетел к самому краю площадки.

— Ты не обладаешь силой, — сказал я и выстрелил в него плазменным шаром, смешанным с эфиром. — Агрессия и умение убивать не являются проявлением силы, а только проявлением слабости, — проговорил я, наблюдая, как в теле противника появляется огромная дыра.

— Он убьёт тебя! — прошипел аэрах из Чертога Души, имея в виду, по всей видимости, действующего Примарха. — И ничего ты с этим не сделаешь!

— Чем и распишется в своей полной несостоятельности, — ответил я, стреляя ещё двумя плазменными снарядами, которые откинули моего противника за край площадки. — И, скорее всего, тем самым уничтожит и себя.

Я приблизился к краю и увидел, как Первый Примарх висит на паутине, которой успел зацепиться за площадку. Но висит он из последних сил, потому что эфир буквально пожирал его. Не трогал он лишь корону из ароита. И, судя по всему, только благодаря этому металлу часть души аэраха ещё существовала в нашей реальности.

— Нет, он покончит с твоим желанием вернуться в рабство! — прорычал он, и тут я понял, в чём наша проблема. Мы разговариваем на разных языках.

— Я не собираюсь возвращать аэрахов в рабство, — я развёл лапами, словно руками, и со стороны это, наверное, выглядело очень забавно. — Я хочу предотвратить его самоуничтожение.

— Это как? — по широко раскрытым глазам аэраха я видел, что смог дотянутся до его сознания.

Я подал ему лапу и вытащил из пропасти, над которой он висел. И вот уже плато пропало. Точнее, снова было внизу, а мы находились на скальном выступе.

Но самое главное, силуэт ушёл с линии горизонта, позволив чувствовать мне первые лучи солнца на закрытых веках.

— Скажи мне, пожалуйста, ради чего вы воевали? — попросил я, не глядя на аэраха, уже признавшего своё поражение, но ещё не подчинившегося мне. — Чтобы не быть рабами самим или чтобы все остальные стали вашими рабами?

— Чтобы не быть рабами самим, — словно эхо повторил мои слова Первый Примарх.

— Ну а сейчас что происходит? — спросил я, удивляясь тому, что из Чертога Души этого не видно. — Вы сами стали теми, против кого восстали. Вы теперь носитесь по галактике и завоёвываете миры. Вся разница лишь в том, что вы просто уничтожаете разумные виды, населяющие эти планеты. Это не рабство, согласен. Это геноцид.

— Но мы должны обезопасить себя от возможных нападений со стороны других ксеносов, — неуверенно проговорил мой собеседник.

— И поэтому решили их уничтожить под корень? — я брал самые очевидные вещи и показывал их душе, заключённой в копье. — Но тем самым вы уничтожили сами себя. Вы уже не те свободолюбивые аэрахи, которых хотелось защищать от поработителей и угнетателей. Вы — безжалостные убийцы, которых необходимо просто устранить. Вы сами уничтожили свою сущность, став кровожадными тварями.

— Но, если бы мы не показали зубы, нас бы снова… — но мой собеседник уже совсем не был уверен в своих словах. Он пытался оправдаться давно заученными фразами, в которых не было больше жизни. Как не было и правды за аэрахами.

— Нет, — ответил я, полагая, что если и кривлю душой, то не сильно. — Вы бы могли заслужить уважение и войти в сонм разумных рас, которые сообща управляют мирами. А ныне… Вы с каждым актом своей агрессии погружаетесь в бездну всё глубже и глубже. Вы всё ниже и ниже в таблице разумности. Ещё чуть-чуть и вас будут считать обычными вредителями, которых надо удалить.

— Ты полагаешь, мы сошли с пути величия? — совершенно серьёзно спросил меня Первый Примарх.

— Да, и уже довольно давно, — ответил я, чувствуя, как потеплели веки от поднимающегося из-за горизонта солнышка. — Но окончательный шаг в бездну будет сделан в ближайшие две недели.

— Почему? — поинтересовался аэрах из Чертога Души, и я почувствовал, что наша беседа приобрела совершенно иную эмоциональную окраску. Он уже слушал меня на равных, а где-то даже воспринимал то, что я ему говорил.

— Одна из нас, — ответил я, вспоминая то, что увидел на Морране, — отошла от политики агрессии и укрылась на самом краю изведанных миров. Она не только вырастила совершенно миролюбивое потомство, но и смогла сжиться с одним из колен человечества. И даже войти с ним в симбиоз. Вот где развитие. Вот где истинная жизнь.

— Да, — согласился со мной Первый Примарх. — Это очень достойный эксперимент. Императорская кровь найдёт величие в любом проявлении.

— Возможно, — усмехнулся я, показывая, что нашёл ошибку в логике собеседника. — Вот только действующий правитель аэрахов собирается уничтожить и её, и весь её род, и людей, с которыми она создала взаимосвязь, и всю их планету. Просто одним взмахом лапы. Это что? Это уже геноцид собственного вида. А, если кто-то начинает уничтожать свой собственный вид, может ли он называться разумным? Как мне кажется, нет.

— И что же ты хочешь от меня? — совершенно неожиданно выдала душа из Чертога.

Я даже немного оторопел, чувствуя, как мурашки бегут по моей спине.

— Я хочу, чтобы ты помог мне, — ответил я, чувствуя, что даже мои волосы шевелятся от напряжения. Словно какое-то силовое поле окутало мою сидящую фигуру. Вот только поле это было не столько силовое, сколько эмоциональное. — Я хочу, чтобы ты не допустил убийство собственного народа. Хочу, чтобы помог сместить кровожадного тирана. Хочу, чтобы мы вместе привели народ аэрахов к гармонии и процветанию. Хочу, чтобы слово Примарх вызывало не злобу и страх, а гордость и чувство защищённости. Хочу, чтобы мы стали частью одной большой семьи разумных видов, — тут можно было бы и выдохнуть, но у меня осталось воздуха на ещё одно предложение. — Хочу, чтобы ты и Чертог Души подчинились моей воле, как Новому Примарху, что поведёт аэрахов по пути созидания.

— Я подчиняюсь твоей воле, — совершенно внезапно ответила мне душа Первого Примарха. — Ибо желаю расе аэрахов лишь процветания. И чувствую, что с тобой они смогут этого достигнуть. Ты сам — продукт дружбы и любви двух миров, а, значит, сможешь сделать так, чтобы все наши подчинённые увидели, что такое возможно. Чертог Души твой по праву!

Отправить