Глава 10

Прежде чем мы смогли уделить внимание стеле, нам пришлось добить всех демонов в округе, чтобы спокойно подойти к телепортационному столбу и внимательно осмотреть его.

Я оказался прав: на стеле демоны оставили свою метку. Только вот я-то предполагал, что это будет нечто технологическое. В крайнем случае — что-то похожее на артефакт. Но нет. То, что мы с группой преподавателей обнаружили на стеле, не было похоже ни на то, ни на другое.

На телепортационном столбе были наросты не то какого-то лишайника, не то мха. При этом они медленно, постепенно, но методично разрастались и обволакивали стелу. Сейчас они были, по сути, только в двух местах.

Оба располагались рядом друг с другом, на уровне примерно двух метров, как будто кто-то двумя ладонями прилепил его к стеле. Но от этих двух основных пятен уже отходили тонкие отростки вверх, вниз и по сторонам. Судя по всему, эта колония собиралась оплести каменный монумент целиком.

Я попробовал опалить один из наростов огнём. Никакой реакции. Путилин достал нож и попытался соскоблить неизвестную дрянь. Результат нулевой. Такое ощущение, что металл чиркал по чему-то ещё более прочному.

Каждый из нас попытался содрать этот не то мох, не то лишайник. Каждый пытался сделать это и магией, и подручными средствами. Минут через сорок мы пришли к выводу, что это ничем не отдираемая хтонь.

Вяземский сбегал за какой-то сильной химией на факультет алхимии. Совершенно та же нулевая эффективность. Кислота также не возымела никакого результата.

— Да что это такое? — пробурчал себе под нос Бутурлин. — Форма жизни такая?

— Сомневаюсь, — ответил я, ковырнув напоследок этот лишай наградным кортиком. Как и следовало ожидать, без какого бы то ни было результата.

Сказать, что все окружающие были в шоке, — не сказать ничего. Ничего подобного никто из нас никогда ещё не видел.

Бутурлин повернулся к Вяземскому:

— Итак, передай моё распоряжение местному корпусу безопасности. Тройное оцепление вокруг стелы. Доклад я сам как-нибудь постараюсь написать. Вызывай Тайный сыск, ну и соответственно специалистов по всякой магической непознанной хреновине.

— Есть, — отрапортовал Вяземский и поспешил выполнять указания.

Тем временем в академию практически без перерыва прибывали лекари со всего города. Да, у нас был целый факультет своих, но раненых было столько, что свои не справлялись. Бедная Аграфена Петровна уже даже рыдать не могла.

От стелы я как раз пошёл обратно на стадион, чтобы предложить свою помощь. И видел бесконечные цепочки людей с носилками, которые грузили раненых в кареты и увозили в различные городские лечебницы.

Как оказалось, у нас было много погибших. Среди тех, кого уже опознали, был ректор Владимир Ильич Романов и декан зельеварения Мария Анатольевна фон Браун. Они до последнего загораживали первокурсников буквально своими телами.

Ректор напоследок ещё забрал с собой добрых десяток демонов. Да много, кто пал смертью храбрых. Таких заворачивали в ткань и складывали в специальную карету со льдом.

Причём, всё делалось в основном в тишине. Никто не разговаривал друг с другом. Все хранили молчание, как будто скорбели по тем, кто пал в этой битве.

Всё настроение в пределах академии можно было назвать тихим шоком.

Недалеко от стадиона я нашёл Креслава, мать и Аду. Они очень обрадовались, увидев, что со мной всё в порядке и я жив и здоров.

Мать даже попыталась броситься мне на шею, но потом передумала, видимо, почувствовала, что сейчас для этого неподходящий момент.

Я посмотрел на Креслава. Да, сейчас, наверное, было не самое лучшее время для бесед, но другого у нас не было.

— Дед, — сказал я, — нам всё-таки стоит поговорить, а то, знаешь ли, вопросов становится всё больше.

— Хорошо, — кивнул тот, — я думаю, что сегодня тебя отпустят из академии, и вечером в резиденции мы обязательно поговорим.

Я кивнул. И действительно, совсем скоро разошлось объявление, что все местные могут на ночь отправиться к себе. Но утром всем быть в академии для дачи показаний. В академии же будет вести расследование Тайный сыск.

Но прежде, чем идти домой, я стал на некоторое время добровольцем.

Дело в том, что собрать пять тысяч тел демонов — это тоже не шутка, и это тоже надо кому-то делать. Я ещё из прошлой жизни был к этому привычен, да и вообще боевики особо не страдают от излишних сантиментов, поэтому вполне берутся за такую работу.

На этом фронте были задействованы практически все боевые маги, причём не только с нашего курса, но и со всех более старших. Нам помогали зельевары, отпаивая нас разными зельями, и алхимики, зачищая реагентами кровавые следы. Одним словом, с результатами произошедшего мы справлялись сообща. Учитывая, что наш ректор погиб, можно было сказать, что царил некий полууправляемый хаос.

Ближе к вечеру всех, кому можно было помочь, развезли по больницам. Многих учеников забрали родители и увезли из академии извозчиками.

В какой-то момент всё замерло. Я осмотрел недавнее поле боя и понял, что основная работа была уже сделана.

Мать, Ада и Креслав тоже помогали с погрузкой тел и заботой о раненых. Всем этим мы занимались до глубокого вечера.

Затем наши стали разъезжаться по домам. Точнее, домой уехали Костя и Артём. Мирославу с Тагаем мы забрали в резиденцию Рароговых, поскольку Тагаю пропуск был выдан капищем, а Мирослава по всем документам проходила как Рарогова.

В это время в академии шла другая работа. Всё, что можно, шерстил Тайный сыск. Нам ещё завтра предстоит давать показания и рассказывать, как подобное вообще стало возможным. Хотя думал, что конкретно к нам особых вопросов или каких-то претензий не будет. В конце концов, мы лишь курсанты, которые мало что знают. Впрочем, сотрудники Тайного сыска сами всё решат.

Завтра будут вызывать каждого, кто что помнит, кто что знает, кто что в этот момент делал. Им же нужно будет восстанавливать всю картину событий полностью, и тут уж любая крупица информации важна.

И потом, надо же будет найти виновных, чтобы наказать. Ну и уж как минимум причастных к тому, что оборона академии на момент прорыва была недопустимо ослаблена. Однако я полагал, что виновным в данном случае назначат Романова. Намного проще свалить всю вину на человека, с которого уже невозможно ничего спросить.

На экипаже деда мы приехали в резиденцию, когда было уже совсем темно. Сегодня все вместе мы заселились в главный корпус.

Я хотел, конечно, дойти до старой резиденции, но я всё-таки решил, что гораздо важнее будет поговорить с дедом Креславом.

* * *

Всё вышло даже удачнее, чем я предполагал.

— Вы хоть покажите, — сказал дед Креслав, — как вы там обустроились-то в старой резиденции? Мне же всё-таки интересно. Я сам там давно не бывал.

И мы с ним пошли прогуляться, посмотреть на озеро, на старую резиденцию. Одним словом, поговорить так, чтобы нас никто особо не слышал.

— Да вот, собственно, — проговорил я, когда мы встали возле старой резиденции. — Капище тут, конечно, живое, но, судя по всему, уснуло очень и очень глубоко. По сравнению с другими оно никакое. Я его, конечно, немного чувствую, да, но оно на меня вообще никак не реагирует.

— Да, оно ни на кого не реагирует, — ответил Рарогов. — Что ещё интересного накопал?

— Вот, сейчас изучаю дневник нашего общего предка, — сказал я, — конечно, медленно, потому что времени на всё не хватает, но зато верно. И если какая-то информация будет ценной для рода, то я обязательно сообщу.

Дед кивнул, но при этом пристально посмотрел мне в глаза, видимо не совсем поняв, о каком дневнике идёт речь. — О чём хотел поговорить? — спросил он.

— Для начала, — ответил я, — мне очень хотелось бы поговорить по поводу Миры.

— О чём именно? — нахмурился Креслав, словно я сказал что-то запретное.

— Ну хотя бы, — сказал я, — о том, что Мирослава никакая не Рарогова.

— Так-так-так, — нахмурил брови Креслав. — А ты-то откуда знаешь?

— Ну, — я замолк, ища нужные слова, — если я тебе скажу, что мне капище подсказало, ты мне поверишь?

— Да с тобой-то, — ответил дед, — я уже во что угодно поверю.

— Ну так вот, капище сказало мне, что Мирослава не имеет крови Рароговых. И я склонен ему верить.

— Очень интересно, — пробормотал на это Креслав, но скорее пребывая в задумчивости, видимо, размышляя, как такое вообще могло выйти и что можно мне сказать.

— Если тебе интересно, как именно я это узнал, — усмехнулся я, — то скажу так: Мирослава пыталась зачерпнуть энергию из капища, и то ей совершенно не фигурально надавало по рукам, чтобы не повадно было.

— Ого! — хохотнул Рарогов. — Вот это да! Никогда бы не подумал.

Затем посмотрел на меня:

— Вообще, конечно, любопытно и познавательно у вас тут тренировки проходят!

— Ты меня не про тренировки спрашивай, дед Креслав, — улыбнулся я. — Ты мне всё-таки скажи, откуда Мира? Объясни. А то я, понимаешь, себя перед капищем даже идиотом почувствовал.

— Это ещё почему? — хмыкнул дед.

— Ну, хотел выяснить, что случилось, почему оно так себя повело и вообще по какой причине своим отказывает.

Рарогов тяжело вздохнул, по счастью не заметив некоторого несоответствия в моих словах, а потом посмотрел на меня.

— Не думал, что так быстро состоится этот разговор, — проговорил он, — но для начала хочу тебе сказать вот что: мать твоя живая?

— Живая, — кивнул я.

— Ты сказал мне связаться с Молчащими? — спросил он.

— Сказал, — кивнул я.

— Вот я и связался, — ответил Креслав. — Сам понимаешь, услуга за услугу. Они в ответ попросили пристроить Мирославу в академию, потому что рунолог — он во всей империи специалист редкий, а у них её вообще некому обучить рунистике. Никого нет. Единственный способ хоть как-то получить образование — засунуть её в академию. Но, как ты понимаешь, никто девушку из этого клана учиться не возьмёт.

Креслав развёл руками.

— Именно поэтому пришлось сделать её Рароговой. Чтобы Мирослава хоть как-то могла научиться. В ответ они выполнили свою часть сделки, вернули к жизни твою мать.

Я не стал упоминать о том, что во многом, может быть, хотя могло быть и не так, мать к жизни вернул я, пролетев к ней через энергетические разломы. Сейчас это всё было неважно. Я хотя бы понял, откуда взялась Мирослава и что с ней вообще не так.

Хотя ещё несколько вопросов у меня по её личности оставались. И я был намерен найти на них ответы.

— И сколь долго мы должны будем выплачивать этот долг? — спросил я.

— Ну, я так понял, что вы нашли некие материалы для обучения Мирославы, — пробасил дед. — Для её усиления, обучения и прочего. Если это так, то значит, мы этот долг как минимум выплатили.

— Как бы не так, дед — сказал я.

— Это ещё почему? — Рарогов снова нахмурился.

— Потому что долг выплатили не мы. Долг за нас, считай, выплатил Муратов. Мы лишь достали некую книгу, в которой всё это было, да, но в таком виде, в котором это нельзя было никак освоить. А вот уже Артём на её основе полностью сделал то, что нужно, а конкретно — целую систему, по которой Мирослава уже смогла учиться и усилить себя. Поэтому если ты говоришь о том, что мы расплатились с Молчащими, то это совершенно не значит, что мы расплатились с Муратовыми.

— Не переживай об этом, — каким-то странным голосом проговорил Рарогов.

Я внимательно посмотрел на него. Чего ещё я не знаю? Где-то в груди у меня появилось чувство родственной тревожности, но не являющееся ей. Это было скорее чувство некоего предвкушения какой-то информации, возможно очень важной, которая способна что-то изменить.

При этом Рарогов до сих пор размышлял, стоит ли мне выкладывать всё до конца или оставить некоторые тайны при себе. Но потом понял, что раз уж начали, надо выдавать всё начистоту.

— Ну что же, — проговорил он. — С Муратовыми мы расплатились уже давным-давно.

— Интересно, — мне приходилось держать себя в руках, потому что напряжение было просто сумасшедшим. — Это каким же образом?

— Каким-каким, — пробормотал Креслав и перешёл на шипящий полушепот. — Его отец у нас уж как лет десять прячется.

— У нас? — переспросил я. — Отец Артёма Муратова?

— Да, — кивнул Креслав. — Только, ты понимаешь, эта информация вообще никому и никуда не должна уйти. Мы слишком много положили на то, чтобы спрятать этого человека от всех.

— Вы вообще представляете чувства Артёма? — спросил я. — Он не понимает, где его отец. Единственное, наверное, что он хочет в этой жизни — увидеть родные глаза. Посмотреть в лицо отца, спросить, как он живёт… Это несправедливо. Я думаю, всё, что Артём делает, он делает только с мыслями о том, что вот если бы это увидел его отец… Нельзя так. Нельзя оставлять ребёнка без отца и без матери, — закончил я твёрдо.

— А что ты предлагаешь? — голос Рарогова вдруг стал невероятно жёстким. — Мы десять лет хранили эту тайну. И да, мы засунули его в самую глубокую задницу из всех возможных. Но оставили на Родине, как он и просил. Не отдали ни врагам, ни своим.

— Но они должны увидеться с Артёмом, — я покачал головой.

— Виктор… — Рарогов окончательно посерьёзнел. — Вот ты вроде бы взрослый человек, а иногда, как сказанёшь, так сказанёшь. Ты просто не понимаешь: он хранит такую тайну, от которой зависит судьба империи, а возможно, не только нашей. То есть нельзя им видеться. Это нереально. Артём не должен знать, что его отец жив. Ты понял⁈ Услышал меня⁈

— Дед, я-то тебя как раз прекрасно слышу, — с тяжёлым вздохом проговорил я. — Но очень хочу, чтобы ты услышал меня. Вот я прикидываю всю эту ситуацию на себя и понимаю простую вещь: я бы пошёл практически на что угодно в этой жизни. Перевернул бы небо и землю, прошёл бы огонь, воздух, медные трубы, воду, что угодно, лишь бы только найти мать, сестру, отца, брата, если бы они у меня пропали, тебя, в конце концов. Я бы перерыл всё на свете и не остановился бы, пока не нашёл.

Моя пламенная речь вроде бы немного смягчила деда. Я не стал договаривать, потому что мог бы сказать, что остановился бы только в тот момент, когда точно знал бы, что их больше нет в живых. Как это было в прошлой жизни.

— Я всё понимаю, — проговорил Креслав. — Будь я в вашем возрасте, наверное, тоже землю бы зубами грыз и рыл бы когтями, лишь бы найти близких.

— Ты просто не понимаешь, — сказал я. — Артём невероятно логичен. Я даже не удивлюсь, что он знает, где находится его отец.

— Быть не может, — проговорил Креслав.

— Ещё как может, — сказал я, вспомнив, как Артём за одну ночь перелопатил книгу толщиной в десять сантиметров. — Я тебе точно могу сказать, что он десять лет верит в то, что его отец где-то здесь. Более того, он уверен, что тот никого не предавал и всего лишь спрятан от настоящих преступников или тех, кто мог бы воспользоваться его даром, его знаниями.

— То есть всё так, как оно и есть на самом деле, — скорее, для себя проговорил Креслав.

— Вот именно, — сказал я.

— Ну что ж… — Рарогов был в очень тяжёлой задумчивости. — Раз он абсолютно прав, то действительно нельзя так мучить людей. Да и отец тоже мучается. Тоже всё ищет способ, как бы с сыном увидеться, и никак не может.

— То-то и оно, — ответил я. — Так что, похоже, надо искать ещё один ментальный амулет, для того чтобы заблокировать, все эти знания, в случае чего.

— А если увидят? — пристально смотрел на меня Креслав. — Ну, вот так: какой-нибудь менталист возьмётся и увидит в его мозгу встречу с отцом. Что тогда? Как мы в этом случае будем отбрехиваться?

— А зачем отбрехиваться? — я пожал плечами. — Всегда можно свалить на то, что парень настолько жаждал встречи с отцом, что немножко двинулся рассудком и теперь представляет, как это происходит, как они там разговаривают, отыгрывает всё это в двух лицах. Обычное психическое расстройство. Столько лет, всё-таки, ждёт. Двинуться вполне может.

Креслав совсем помрачнел и периодически тяжело вздыхал. Я его понимал, он находился перед очень тяжёлым выбором, который не каждый вообще может сделать.

— Не знаю, Витя, — проговорил он, а я понял, что уже сдался, — чем всё это может закончиться. Под каким предлогом ты хочешь привезти Артёма к нам?

— Ну, это проще всего, — ответил я. — У нас скоро каникулы должны быть. Могу привести на отдыхе всех друзей, всю нашу пятёрку и его заодно. Может быть, там как раз и увидятся.

— Слушай, — проговорил дед Креслав, — я не знаю, — мне даже показалось, что он пошёл на попятную, но нет. — Мне нужно подумать. Сам понимаешь, и посоветоваться в первую очередь с его отцом. Ты сам должен понимать, что это слишком большая опасность для всех. Здесь важны не только твоё желание, желание Артёма. Это реальная огромная опасность для всей страны, для многих и многих родов. Поэтому это нужно обсуждать и обсуждать с непосредственным, так сказать, участником.

— Хорошо, я понял, — кивнул я.

— Нет, просто ты посмотри на меня, — проговорил Креслав и даже ткнул себя пальцем в грудь. — Зависело бы всё от меня, я сейчас уже согласился бы, но я сам такие решения точно принимать не буду. Такую ответственность взваливать только на свои плечи… Извини. Я слишком люблю тот мир, в котором живу, чтобы подвести под ним черту.

Мы уже прошлись вокруг озера и хотели повернуть к новому корпусу резиденции, когда я спросил:

— Слушай, дед, а вот если Мирослава из Молчащих, получается, что у неё и ментальные способности есть?

— А что такое? — Креслав сразу же насторожился, потому что понял: я просто так вопросы не задаю.

— Да, — начал я, — просто во время прорыва, когда мы все впятером пробивались со стадиона, я видел, как она сорвала амулет и точечно воздействовала на демонов. То есть, конечно, она не смогла накрыть своей магией весь стадион, но что-то смогла делать. То есть влияла на конкретных демонов, и они разворачивались против своих.

— Ну, а как ты хотел? — пробормотал на это Креслав. — Все-таки родовая сила, она может проявляться в совершенно разных моментах. И вот даже у вас огонь, в том числе Рароговых, проявился. Вы можете чувствовать капище. И она тоже. У неё есть родовая сила, никуда, так сказать, далеко она не ушла.

— Допустим, — проговорил я задумчиво и понял, что от деда большей части ответов всё равно не получу, но только потому, что он их не знает.

— Нет, понятно, что её родные напирают на рунистику, — словно оправдываясь проговорил дед. — Просто дело в том, что у неё очень маленький источник. Но просто так из человека силу рода не вытравить.

— Хорошо, — снова кивнул я. — Понял. Буду молчать по поводу её происхождения. Мира для нас так-то много чего сделала. И девчонка она нормальная. Судя по всему, амулет её настолько хорошо маскирует, что большая часть народу, а я хочу надеяться, что все, ничего не заметили. Пусть и дальше будет так. Пусть она будет Рароговой и рунологом.

* * *

Естественно, после этого разговора, через некоторое время я постучался в комнату к Мирославе. Она открыла дверь, посмотрела на меня, и вопрос сам застыл в её глазах.

— Пустишь? — спросил я.

— Проходи, — ответила она.

И я ещё даже не успел присесть напротив неё, как она закрыла дверь, припёрла её спиной и встала, глядя на меня.

— Ты всё знаешь, да? — спросила девушка.

— А ты что, — усмехнулся я, — уже в голову ко мне залезла?

— Нет, — она хмыкнула, но тут же одёрнула себя и покачала головой. — К тебе в голову у меня залезть не получается, но, с другой стороны, в отношении с мужчинами иногда это и не требуется. У тебя всё в глазах написано.

И тут она совсем стушевалась.

— И когда ты всё понял? — девушка даже боялась глянуть на меня.

— Ну, если честно говорить, то окончательно я всё понял в тот момент, когда ты сорвала амулет и начала демонов заставлять вместо того, чтобы атаковать, защищать наших. Но это что касается твоих способностей. А вот то, что ты не Рарогова, мне за несколько дней до этого подсказало капище. Именно с того момента мои вопросы ширились. Где огненная магия? Почему я тебя не знаю? Почему ты не похожа на Рароговых?.. Ну и так далее.

Тоном я пытался дать понять девушке, что ничего страшного не случилось, но при этом я хочу услышать честные ответы.

— Естественно, я решил сначала поговорить с дедом, — продолжил я. — Он мне объяснил, что у нашего клана с вашим кланом сделка. Сразу скажу, эта сделка касалась конкретно моей матери. Но! У нас с тобой… — я показал пальцем сначала на неё, а потом ткнул себе в грудь, — у нас с тобой не сделка. У нас с тобой дружба. Даже не будь ничего, что связывало бы наши кланы, я бы судил о тебе по твоему отношению к нам с ребятами. Поэтому ни о чём не переживай. Я тебя не предам. Тем более, что лично мне, ни ваш клан, ни ты ничего плохого не сделали. Как я уже говорил, наоборот, твой клан спас мою мать. А это очень и очень для меня важно.

Я прокашлялся и улыбнулся.

— От себя могу сказать огромное спасибо, что ты не стала дальше скрываться, черпала со всех сторон, от чего только можно было, и защищала нас.

— И тебе спасибо за всё, — кивнула мне Мирослава.

Она уж было решила, что наш разговор подошёл к концу, но не тут-то было.

— Мира, — сказал я, делая вид, что удовлетворён прошедшим между нами разговором, — я вот одного не могу понять. В нашей пятёрке есть Тагай, он — следопыт и видит следы магии. И он видел… ну, не то чтобы воочию, скорее чувствовал, как низших вели на поводке подчинения от демона-менталиста.

Так, Мирослава кивнула, видимо ещё не совсем понимая, о чём я конкретно хочу её спросить.

— Я понять не могу, как ты смогла их перехватить? Если этому можно научить, то научи, пожалуйста, потому что это очень полезный навык, — попросил я и уставился прямо в глаза девушке.

Мирослава замялась, добавляя мне ещё больше подозрений, но затем всё-таки ответила:

— Дело в том, что я на себя наложила руну кратного усиления, и вот тогда у меня, собственно, и получилось то, что я задумала. А до этого без рун у меня ничего не выходило. Пришлось вытянуть остаток энергии из источника, сорвать амулет, ну и хапнуть силы из капища. И хотя мне этого делать катастрофически нельзя, только за счёт данного действия я смогла сформировать руны и наложить на свою вторую способность. Таким образом, удалось на время стать почти полноценным менталистом.

— Вот даже как, — проговорил я, почесывая затылок. — Что ж, я очень рад, что с тобой всё в порядке и ты смогла себя дополнительно прокачать. И да, действительно спасибо за то, что не бросила, решила бороться с нами до конца.

— Ты издеваешься, что ли? — хмыкнула Мирослава и тут же очаровательно улыбнулась. — Мы же все против демонов, все как один стоим. Забываем о всех противоречиях между кланами, когда есть общий враг. На самом деле, — она снова замялась, — я всё-таки очень надеюсь, что ты никому ничего не расскажешь.

— Нет, конечно, — ответил я. — Не расскажу. Ты в моей пятёрке. Мы и до этого старались друг друга поддерживать. Я тебе скажу даже больше: у нас у всех есть свои секреты, и могу тебе точно сказать, не менее интересные и опасные, чем у тебя. Так что если захочешь поделиться этим со всеми остальными, то без проблем. Имей в виду.

Она наклонила голову на бок, словно ждала некоторых пояснений.

— Нет, — я покачал головой, — я молчу про тебя, даже в кругу своей пятёрки. Но если ты захочешь при всех сказать, все раскроют тебе секреты. И они не менее значимые. Это в том случае, если ты захочешь втянуться в пятёрку полноценно, влиться, обменяться секретами и клятвами, чтобы все всё знали, и никакая тайна не могла разрушить общность нашего духа. Ну и плюс ты ещё будешь знать некоторые возможности нашей команды. Дополнительные, так сказать, неафишируемые. Если надумаешь, то милости просим.

— Я пока не могу ответить, — покачала головой Мирослава.

— Да, я тебя не тороплю. Подумай. Состав пятёрки я всё равно менять не собираюсь. То же самое касается и Артёма Муратова. То есть, мне всё равно, что его отца считают предателем, мне всё равно, что ваш клан считается предателями. Для меня есть только люди, и люди, которые стоят со мной заодно плечом к плечу и борются с демонами. Эти люди мне дороги. Я не обращаю внимания на людскую молву и опираюсь только на качества самих людей.

И после этой моей речи Мирослава широко раскрыла глаза, как будто увидела меня впервые в жизни.

* * *

На следующий день нас всех вызвали в академию давать показания. Первое, о чём я узнал, то, что меня волновало сильнее всего: ситуация со стелой не улучшилась, а только ухудшилась. Этот лишай, мох или плесень, уж не знаю что, постепенно разрасталась по всему каменному столбу.

И, естественно, это очень сильно тревожило всех. Бутурлин чуть ли не через каждые полчаса лично наведывался к стеле, чтобы узнать у собравшихся там военных и учёных, как дела и какие вообще есть прогнозы.

Но никто ничего ему сказать не мог, все качали головами и разводили руками. Однако всё чаще и громче раздавались призывы к тому, что стелу надо снести к демоновой матери, пока эта дрянь не захватила её полностью.

Тем более, стела — это не капище. Стела всего лишь ретранслятор-накопитель, прогоняющий через себя энергию капища и за счёт этого переносящий людей из точки в точку. Поэтому самому капищу это не повредит. А без стелы в академии? Да демоны с ним, как-нибудь переживём, если в академии не будет телепорта.

Затем я на некоторое время оказался за столом со следователями. Мне показалось, что среди них даже были знакомые лица. Естественно, мы давали подробные показания о том, где мы были в момент прорыва, что делали, как увидели, что делали потом, что заметили во время боя с демонами и так далее, и тому подобное.

Собственно, эти вопросы мало чем отличались от тех, которые нам задавали в Коктау. Я подробно отвечал на все. При этом Аду допрашивали за соседним столом, и я понял, что следователи пришли к интересному мнению.

Буквально все люди, находящиеся на стадионе, особенно Ада и Голицын, видели вспышку, которая всех ослепила за секунду до прорыва. Но при этом не было никаких подземных толчков, как при обычном прорыве демонов, а это была именно вспышка.

И это всё очень необычное явление для нашествия демонов. Получается, что они задействовали нашу привычную систему телепорта для своего прорыва, то есть не прогрызли червоточину откуда-то, а перешли от другой стелы в рамках одного мира.

А использование демонами телепортационной структуры нашей империи, которую мы используем в качестве транспортной сети, — это не просто кошмар, это самая настоящая катастрофа.

Всё это я услышал не целиком, а собрал по крупицам из вопросов, слов и ответов разных людей, но именно такая ситуация рисовалась сейчас перед Тайным сыском.

Надо сказать, что при допросе всё-таки пришлось немножко выгородить некоторых друзей. То есть пришлось сказать, что Мирослава — рунолог, и поэтому она всего лишь усилила наше воздействие во время боёв. И это максимальное, что она вообще могла сделать.

Когда возник вопрос про Костю: какой силой он воздействовал на наших противников, потому что никто не мог ответить на этот вопрос, я совершенно честно ответил, что это его родовая сила, и поэтому обращайтесь к нему за подробностями.

Нас, как пятёрку, он предупреждал, что на боевом факультете его ценят не за родовую силу. Его родовая магия не боевая. Другое дело, что Костя ею воспользовался для поражения противника, но это не было запрещено. В целом, по моему мнению, Жердев в бою больше походил на берсеркера: скорость, ярость и прочее.

Собрав все необходимые показания, нас отпустили. И когда мы уже вышли на крыльцо центрального корпуса, мой взгляд невольно снова обратился к стеле, а пальцы прикоснулись к амулету.

И тут я понял, что он снова греется. Пока ещё не настолько горячий, как был во время прорыва демонов, но всё равно теплый и продолжал нагреваться.

Отправить