Глава 12

Я даже сперва не понял, в чём дело, думал, солнышком припекло. Но чем ближе ко дворцу мы подъезжали, тем сильнее он нагревался. Последний раз такой эффект был при встрече с рогатым похитителем моей матери.

Я крутил головой во все стороны, пытаясь отыскать опасность. Но внезапно жар пропал, как и не бывало. В этот момент кучер остановил карету у императорского дворца.

И жар, и тревога вмиг забылись, когда я увидел убранство дворца. И снаружи, и внутри алели флаги с вензелями всех оттенков алого, как пески Тариманской впадины, откуда родом были тохары.

А из пятисот человек, которых сегодня должны были наградить, треть была тохарских кровей. Ещё треть родовичи, и последняя треть — военные из аристократов. Насколько я понял из разговоров брата и отца, самым сложным и было отобрать пятьсот наиболее отличившихся человек так, чтобы никого не обидеть. Задачка со звёздочкой, одним словом.

В Екатерининском зале также всё алело. Но тут, кроме флагов было ещё полно тохарских кос. Я даже обрадовался, так как уже давным-давно не видел столько наших людей вместе.

Оборону на валу я не считаю, потому что там было темно и никого не видно. Да и занимались все конкретным делом — пытались не выпустить врага из ущелья. А тут большая часть вела себя расслабленно, тохары улыбались, попивали шампанское и вели непринуждённые беседы.

К самому залу пробираться было довольно тяжело. И не потому, что было много народу, хотя и это тоже, а потому, что отца и брата постоянно останавливали для рукопожатий. А иногда им доставались и медвежьи объятия, если это были достаточно близкие друзья. Я же отделывался редкими рукопожатиями, но чаще просто кивками.

Я вспоминал, что большая часть этих людей предпочла сделать вид, что никогда не знала моего отца и брата, когда тех обвинили в предательстве. Поэтому ко всем этим лицам я относился с настороженностью.

И всё-таки на душе было очень хорошо. И от флагов, и от приёма тохарами. Да и вообще от торжественности обстановки.

Тем временем началась основная часть вечера. Сначала выступил Захар Григорьевич Чернышёв — начальник штаба. Я мог сказать, что в парадной форме он выглядел совсем не так, как тогда, когда явился к нам на вал в сопровождении Бутурлина и других офицеров. Там он казался сбитым с толку пожилым человеком, а сейчас перед нами стоял боевой орёл в орденах и наградах.

— Дорогие соотечественники, — начал он речь. — Я рад всем присутствующим. Тем более повод-то подобающий. По последним подсчётам семь легионов врага осталось лежать в ущелье. Это больше половины той армии, что шла на Горный по оценке различных наблюдателей. Могу с гордостью сказать, что впервые мы отразили подобный прорыв, да ещё и без помощи Стены. Мужество и героизм наших людей остаётся на беспримерном уровне! Я горд, что являюсь одним из вас. Ура!

— Ура! Ура! Ура! — понеслось со всех сторон, да так лихо, что задребезжали окна от звуковой волны.

— Но надо сказать и о тех, кто отдал свои жизни в этой битве, — продолжил Чернышёв, когда народ затих. — Пятьсот человек, к сожалению, безвозвратных потерь. Мы обязательно почтим их память, а недалеко от ущелья будет установлена плита с поимённым перечислением каждого героя, отдавшего свою жизнь в защиту империи. Ещё около семисот человек до сих пор остаются в лазаретах. Им оказывается вся необходимая помощь. Из них, кстати, большая часть с магическим истощением, что ещё раз говорит об отверженности наших бойцов, готовых стоять на защите родины до последнего.

Он ещё говорил несколько минут, но, в целом, вся речь сводилась именно к героизму и отваге присутствующих. И это было чертовски приятно. Если на прошлом приёме я не чувствовал особой причастности к происходящему, то теперь очень даже.

— Отдельно хотел бы отметить и выразить особую благодарность командованию Горного, — проговорил Чернышёв, глядя куда-то в зал, проследив за его взглядом, я увидел вымотанного напрочь Паскевича. — А также разведгруппе, подтвердившей информацию о скоплении демонов у границ империи. А теперь к награждению!

Чернышёва сменили офицеры ниже по званию и поочерёдно зачитывали списки отличившихся. Когда человек, чью фамилию назвали, подходил к помосту, объявляли каким орденом или медалью награждается герой и что причитается к награде. Варианты были разные: кортики, сабли, именные защитные артефакты. Для родовичей припасли какие-то алхимические ингредиенты и особые артефакты. Кому-то доставались командирские часы, иным — денежное довольствие. Нескольким офицерам присвоили внеочередное звание, а кое-кому достались и титулы.

Я отстрелялся одним из первых. Мне вручили кортик и медаль: «За отвагу». М-да, в своей прошлой жизни подобные награды обошли меня стороной, так что это было вдвойне приятно.

После того как я получил свою награду, как-то сам собой оказался возле деда, глядевшего поверх голов и оглаживающего свою бороду. В его глазах явно просматривались радостные искры. Он был доволен. Ещё бы, сегодня тут было полно его потомков и родственников.

Затем мой взгляд снова упал на Паскевича. Тот, несмотря на парадную форму, выглядел действительно плохо. Он был, можно сказать, полной противоположностью Чернышёву. Тогда и там, на валу, он был предельно собран и командовал максимально чётко. Сейчас же от него осталась лишь тень.

— Интересно, что с Паскевичем? — обратился я к Креславу.

Тот внимательно посмотрел на генерала и хмыкнул себе в бороду.

— Видишь ли, — проговорил он, — к дисциплинарным взысканиям его не стали приговаривать, а сделали всё гораздо элегантней. Но наказание это оказалось даже серьёзней, как видно.

— А что случилось-то? — не понял я.

— Ну сам посуди, сколько уйдёт времени, чтобы составить предписания на награждение аж пятисот человек. И всё это вручную. А ещё надо отобрать достойных людей, да так, чтобы никого не обидеть. После этого всё ещё отшлифовать, затем проверить. И на всё про всё трое суток, — старик покачал головой. — Императрица, конечно, знатная стерва, знает, как наказать, сделав вид, что поощряет.

«Ну да, — подумал я, — если так прикинуть, то понятно, почему он так выглядит. Трое суток без сна — это жестоко. Даже если претенденты отбирались штабом, всё равно каждую кандидатуру нужно было обсудить, оценить».

— Да дело-то даже не в писюльках, — склонившись ко мне, продолжил Креслав. — А в отборе. Вот ты видел, сколько народу сражалось?

— Тысяч пять, — кивнул я. — А может быть, и больше.

— Больше, — проговорил старик, снова пригладив бороду. — А квоты на награды выделил только на пятьсот человек. Теперь представь, какая ответственность легла на плечи Паскевича. Достойны все, а выбрать надо только десятую часть. Это ещё наши частью квоты поделились с военной аристократией, чтобы никто не чувствовал себя обделённым.

У меня даже слов не нашлось на этот счёт, и я просто покачал головой.

Тем временем на возвышение, где находились Чернышёв и ещё несколько офицеров, вышла императрица под оглушительные аплодисменты собравшихся. Она и раньше мелькала на заднем плане, но была занята какими-то своими делами. А теперь показалась и поприветствовала всех.

А затем взяла слово и сказала:

— Я всецело соглашусь со всеми словами нашего дорогого Захара Григорьевича. Наши защитники проявили беспрецедентную стойкость, мужество и скорость реакции в весьма сложных и ограниченных временем условиях. Награды достоин каждый человек, вышедший в ту славную ночь против демонов. А генерала Паскевича я хочу наградить лично, — императрица улыбнулась. — Иван Фёдорович, подойдите, пожалуйста.

Я думал, что он упадёт, не дойдя до возвышения. Но нет, это был настоящий офицер. Он взял себя в руки и попытался даже улыбнуться.

— Иван Фёдорович оказался перед тяжелейшим выбором. Я более чем уверена, многие бы без раздумий выполнили первый приказ главного штаба и перебросили бы подкрепление в Урум. Так безопасней для должности, чина и будущей пенсии.

При этом видно было, как императрица со звериным оскалом кого-то цитировала.

— Но нам всем повезло, что Иван Фёдорович не только опытный главнокомандующий, но и настоящий командир своим солдатам. Он принял решение оставаться со своими людьми до конца, будь то смерть в ущелье от рук демонов или же обвинение в измене и каторга. За верность воинской клятве я награждаю вас, Иван Фёдорович, внеочередным воинским званием генерал-майора и соответствующим повышением жалования, — с улыбкой проговорила Екатерина Алексеевна. — А также награждаю орденом Александра Невского.

В этот момент мне показалось, что с плеч генерала Паскевича свалился какой-то тяжёлый груз. Возможно, он до последнего полагал, что его отправят в ссылку. Но императрица, вероятно, решила, что с него хватит. Впрочем, она понимала, что подобными кадрами не стоит разбрасываться.

Лицо Паскевича в тот момент, когда ему на шею вешали орден, выглядело так, словно талантливый скульптор высек его из камня. Вся его усталость, весь недосып остались где-то на полу зала. И, кажется, заметил это не только я. Но лично я понял, что хочу вот так же, несмотря ни на что, находить внутренние резервы, чтобы прятать негатив, который не хочу показывать другим.

— Также хочу объявить, — проговорила императрица после того, как Иван Фёдорович отошёл на своё место, — что всем Ярым, задействованным в операции, корона оплатит курс по шоковым методам прорыва в рангах владения. Все вы знаете, что магия не стоит на месте и наука о её изучении и приручении тоже. Мы заботимся о безопасности империи, а значит, и о воинах, которые её защищают. Конечно, это дело не быстрое, так как разом всех не примут, — Екатерина Алексеевна улыбнулась чуть ли не по-матерински. — Да и оголять рубежи не стоит. Поэтому курсы все пройдут в разное время.

Раздались аплодисменты, под которые императрица с удовольствием кивала разным командирам. Ей определённо нравилось всё то, что происходило. Это приводило её в полнейший восторг. Ещё бы, семь легионов демонов оставили лежать эти бойцы, а теперь все беспрекословно внимали ей.

— С внеочередным отпуском то же самое, — проговорила она, когда собравшиеся затихли. — Будет вообще у всех, участвовавших в обороне Горного, но не сразу. Вы, люди взрослые, ответственные, должны понимать. В первый очередь пойдут пострадавшие, остальную очерёдность установят непосредственные командиры, — снова раздались овации, но на этот раз Екатерина Алексеевна их сама приглушила жестом руки, после чего продолжила: — Ещё хотелось бы отдельно отметить Ярого Кемизова. За беспрецедентный героизм и невероятную силу воли.

Вокруг явно бледного Кемизова образовался круг, и все, находившиеся в зале, принялись хлопать ему. Тот явно смутился, но всё-таки постарался не подать вида.

Императрица дала продолжаться овациям около минуты, после чего остановила их.

— Артур Романович Кемизов в одиночку, прошу заметить, — продолжила свою речь Екатерина Алексеевна, — воздвиг на пути демонов практически непреодолимый вал. Именно это послужило причиной нашей победы и отсутствия жертв среди гражданского населения. Со своей стороны могу сказать, что этот вал станет основой продолжения Стены. И эта часть Стены будет названа вашей, Артур Романович, фамилией. В дополнение к сказанному Кемизов награждается титулом барона и участком земли, — она ехидно улыбнулась и посмотрела на моего отца. — Будете соседями с фон Аденами. Тохары ещё раз доказали всем, что не отдадут врагам ни пяди земли, даже если придётся ради этого пожертвовать собой.

Тут снова последовал вал оваций, которые императрица уже не останавливала, терпеливо дожидаясь, пока воины порадуются за своих друзей и командиров. Но с возвышения она не уходила, явно собираясь продолжить свою речь.

Когда же все закончили поздравлять Кемизова, Екатерина Алексеевна снова заговорила.

— Как я уже упоминала, Стену продолжат строить. Она в том числе перекроет ущелье, через которое пытались прорваться демоны, — лицо императрицы стало серьёзным. — И двинется дальше. Также будет проведена разведка, насколько именно надо тянуть ещё Стену. Мы будем делать так, чтобы угроз становилось всё меньше и меньше. Штат сильнейших магов будет в Горном уже через неделю, так что готовьтесь к приёму. Ну и отчитываться будете каждый квартал, слышите, Иван Фёдорович? — императрица обратилась непосредственно к Паскевичу.

Тот кивнул. Полагаю, это была договорённость, но её решили высказать на приёме во всеуслышание. Конечно, ведь это сильно добавляло очков императрице в глазах всех, кто сражался за Горный.

Я думал, что на этом Екатерина Алексеевна и успокоится, но нет. Она сделала небольшой перерыв, во время которого успели наградить отца и брата. Дмитрий получил в нагрузку к медали именную саблю, а отец — отпуск, защитный артефакт и курс по прорывам. Одним словом, всё самое необходимое.

А затем вперёд снова вышла императрица и сверкнула глазами. Я заметил, что в это время позиция её приближённых на помосте изменилась. Не так, чтобы сильно, но всё-таки. Зорич теперь сидел ближе к ней. Чернышёв тоже. А вот некоторых отодвинули дальше от неё. Что самое интересное, дальше всех теперь сидел Ермолов. Впрочем, я его вообще первый раз заметил с самого начала вечера. И был он хмур и мрачен.

— Отдельно я хочу отметить разведгруппу, которая, рискуя своими жизнями, совершила практически невозможное, да ещё и выжила при этом, — к ней вышел командир разведгруппы и получил награды за всех. — Также прошу почтить память экипажа боевого дирижабля, разбившегося во время патрулирования ущелья.

Присутствующие склонили головы, и на несколько секунд вокруг воцарилась практически абсолютная тишина. Это было величественно и торжественно, а меня проняло аж до нутра.

— Естественно, — продолжила Екатерина Алексеевна, — семьям, оставшимся без кормильцев, будет положена военная пенсия и прочие льготы. Вечная память и неувядающая слава их героическим поступкам. Мы все гордимся нашими воинами!

На этот раз никто не хлопал, но прозвучали звуки подготовившегося оркестра. Правда, и они достаточно быстро смолкли.

— Однако, — я заметил, как тон императрицы сменился, словно ледяным сквозняком повеяло, — нашлись и те, кто в беспримерном героизме попытались отыскать след измены родине вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности. Этим людям, — императрица даже не повернула голову в сторону Ермолова, но всем было всё понятно даже по тому, как сверкнули её глаза, — следует немедленно отправиться в расположение своего полка! Так как, судя по донесениям боевых генералов, полком необходимо заниматься лично, чтобы среди боевых потерь не пытались вписать маркитанток! А то были, знаете ли, прецеденты… — императрица оглядела зал и снова улыбнулась. — Ну что же, на этом официальная часть заканчивается, сейчас всех наградим, и нас ждёт бал.

Но я смотрел не на неё. На Ермолова. Он сидел покрасневший, потому что это был позор. Более того, это было отлучение от трона. И понимали это все присутствующие. На него многие бросали быстрые взгляды, после чего на лицах загорались злорадные улыбки. Многим он успел насолить, будучи фаворитом. И то, что его так феерично поставили на место, было просто бальзамом на сердце большинству.

В этот момент в зале появился выходивший куда-то Зорич, склонился к уху императрицы и что-то доложил ей.

— Прошу меня простить, — сказала она во всеуслышание. — Мне необходимо отлучиться по срочным государственным делам. Объявляю перерыв, потом продолжим в бальном зале.

С тем она и вышла прочь, а собравшиеся продолжили общаться.

* * *

Пользуясь перерывом, я решил пообщаться с Креславом на тему Миры. Уж очень она меня заинтересовала, имея совершенно нетипичную для Рароговых внешность и достаточно странное поведение.

— Дед Креслав, — сказал я в несколько шуточном тоне, чем вызывал улыбку старика. — Я тебе тут давеча письмо по тихой грусти написал, но раз уж ты тут, то я тебя так спрошу.

— Нет уж, — Рарогов погладил бороду. — Будем ждать письмо.

Я даже не сразу понял, что это была шутка, но тут Креслав заухал, словно филин, и я увидел, что он смеётся, причём, от всей души. Ну, конечно, смог разыграть молодого дурня.

— Спрашивай, конечно, — наконец, ответил он. — Отвечу на всё, что смогу.

— Пришла к нам на факультет девушка одна, — старик повернулся ко мне и пристально вгляделся в мои глаза. — Зовут Мирослава Рарогова. При этом я такую вообще не помню. Хоть мы и сверстники, выходит. Да и сама она странная, словно запуганная. Она точно из наших?

— С дальнего хутора она, — кивнул мне Креслав. — Почти с Байкала. Совсем не городская, вот и пугается всего. Но ты не переживай, нормальная девушка. Хотя… — он задумался и склонился ближе ко мне. — Проблема у неё одна есть. Две магии у неё проснулись, как и у тебя. И они в прямом конфликте.

— Что за магии? — спросил я, уже раздумывая, как можно помочь Мире.

— Я тебе этого не скажу, — покачал головой Рарогов. — Это не моя тайна, так что не выпытаешь. Если она захочет, сама тебе расскажет.

— Ладно, хорошо, — кивнул я, сетуя на то, что постоянно встречаю какие-нибудь препятствия для своего желания помочь. — Расскажи тогда то, что можешь.

— Источник у девочки весьма слабый, — ответил на это Креслав. — Из-за внутреннего конфликта он практически не развит.

— А как она с таким счастьем на боевом факультете вообще оказалась? — недоумевал я. — Это же не так уж и просто.

— Скажем так, — старик прищурился, — это моя личная просьба. Места были только у вас из-за недавнего исхода студентов. А остальное всё битком. К тому же она — толковый рунолог.

— Кто? — не понял я. — Это что такое?

Нет, я, конечно, про тех, кто может читать руны, знал, но, чтобы это было связано с боевой магией, не думал.

— Редкая специализация, — Креслав погладил бороду. — Можно зачаровать оружие, артефакты. Усилить там или, наоборот, проклясть. На самом деле, при грамотном обучении рунолог может многое. Тут главное — направить по правильному пути.

Мои брови постепенно уползали на лоб.

— Я думал, что это бабкины сказки, — ответил я. — Мол, начертишь символ, и всё, вещь проклята.

— Именно, — кивнул старик. — А вместе с ней могут быть ещё все родственники до седьмого колена касавшегося.

— Жуть какая, — я покачал головой. — Скажу Косте, чтобы был поосторожнее.

Но мою последнюю фразу дед пропустил мимо ушей, но я уверен, что слышит он прекрасно.

— Почитай про рунологов из Скандинавии. Те вообще чудеса творят, хотя обычной магии, в нашем понимании, у них нет. Как убойные боевые маги, они, конечно, практически бесполезны. А вот как маги поддержки незаменимы. Так что ты присматривайся, старайся приручить её, что ли, введи в свой круг потихоньку, не пожалеешь. Она тебе пригодится. Ну и считай это моей личной просьбой.

И тут я почувствовал, как амулет на моей груди снова стал нагреваться. Хм, странное явление. Надо бы повнимательнее присмотреться вокруг.

Тем временем оказалось, что императрица уже вернулась. Причём, не одна, а в сопровождении некоего аристократа. Судя по вышколенным манерам, это был даже не наш, а кто-то из соседних стран.

Выглядел он тоже довольно специфически: темноглазый брюнет с козлиной бородёнкой… Амулет жёг грудь всё сильнее.

И вдруг облик гостя поплыл в моих глазах. Словно марево в жаркий день над раскалённым песком. Никакой это был не аристократ. Его облик был наносным, надетым, словно одежда. И вот сквозь этот самый примеренный им образ я вдруг увидел… рога. Самые настоящие витые рога. Как у той демоницы, что выпала на меня из портала.

Кроме всего прочего, в руках у него находилась болванка. Хорошо мне знакомая болванка для конструкта.

Ноги уже сами несли меня к возвышению, где расположилась императрица. Хороший это высший или плохой на месте определюсь. И в этот же миг сомнения исчезли, потому что с другой стороны зала к императрице кинулся Паскевич, абсолютно бешеными глазами впившись в нового гостя. Но ему было гораздо дальше, чем мне. И он мог не успеть.

Мурашки пробежали по моей спине от внезапного выброса адреналина. Надо же! Почему я раньше-то не обратил внимание на амулет⁈ К чёрту, самокопание следует оставить на потом.

И когда мне осталось три прыжка до обладателя козлиной бородки, я услышал крик Паскевича:

— Закрой императрицу!

Время словно замедлилось, а пространство превратилось в тягучий кисель. В последнем прыжке я оттолкнул императрицу и швырнул полог бабушки Зарины, полностью отдавая себе отчёт, что это смертельная штука в данной ситуации. Но надеялся, что никого особо не зацепит, кроме демона, явившегося под личиной.

Вот только вместо убойности последовал хлопок, и безобидные искры рассыпались вокруг. Затем мои пальцы вцепились с костюм гостя, а вокруг потемнело. Мы были уже не во дворце.

Отправить