Глава 1

Большое прощание с жертвами сразу двух трагедий было запланировано возле капища в академии. Там уже успели открыть мемориальную доску в честь погибших, но позже обещали открыть и композицию статуй, где будет подчёркнута героическая натура погибших и там, и там.

Смысл всего мероприятия заключался в том, что туда должна была прибыть императрица, а также родственники всех погибших во время прорыва в университете и во время десанта в Альпах. Там все должны были почтить память минутой молчания, сказать торжественные речи и всё такое. Одним словом — официальная, невероятно торжественная и красивая церемония.

Но я в это время шёл и думал совсем о других вещах. Я понимал, что меня ждёт, но мне хотелось, чтобы поскорее в себя пришёл Артём Муратов, так как он по-прежнему находился без сознания и порядком вытягивал на себя ресурсы.

Честно говоря, я в какой-то момент даже немного начал переживать, что у деда не окажется достаточно накопителей, чтобы Артём смог без какой-либо опаски продолжать подпитываться. Это меня сейчас заботило куда больше, чем-то, что должна сказать императрица.

Про запрет мне находиться возле капища временно забыли, да, может быть, и действительно не помнили об этом.

Я шёл, чувствуя что-то очень странное. Совсем скоро должен был возобновиться учебный процесс, но я уезжал. Ненадолго, да, но я вернусь сюда уже после того, как начнётся обучение. Мне казалось, что всё здесь теперь будет иначе. Какой-то этап моей жизни, связанный с академией, закончился. И даже в ней самой никогда уже не будет так, как прежде. Всё поменяется.

Несмотря на ветреную и предвещающую дождь погоду, народу было достаточно много. Я решил, что, кроме родственников погибших, здесь находятся ещё и преподаватели академии, курсанты, знавшие погибших. Но, кроме всего прочего, была здесь делегация от Вихревых. Причём, во главе с предводителем клана. При этом он смотрел как-то слишком свысока.

Я помнил его по одной нашей единственной встрече во дворце, когда нам вручали баронский титул. Но тогда у него взгляд был совсем не таким, а направленным куда-то в пол. Да и сам он тогда ходил поникший, не очень-то и дерзкий, скорее покорный перед императрицей. Сейчас же Ветран Вихрев ходил гоголем, несмотря на очевидную скорбь по безвременно почившему брату.

Нас собрали возле капища. Сначала выступали разные люди, которые говорили о том, что подобная трагедия, наверное, могла случиться где угодно. И это лишь случайность, что демоны выбрались именно в академии.

Я-то знал, что кто-то, скорее всего, ректор академии приказал выкрутить энергию на полную мощность, этим и воспользовались демоны. Но сейчас это всё было неважно. Сейчас всех собравшихся здесь людей связывала общая скорбь.

Затем на небольшой помост, рядом с мемориальной доской, вышел Иосиф Дмитриевич Светозаров. Он окинул всех взглядом и сказал: «Минута молчания». И мы стояли и молчали.

А я не знал, что сейчас думать. Опять и опять передо мной вставал образ Артёма Муратова, лежащего на кровати. А на соседней лежала Мирослава, фамилия которой, скорее всего, Полуночная, а никак не Рарогова, но я её уже привык звать именно так.

Затем, после минуты молчания, на помост вышла императрица. Выглядела она несколько странно. Я помнил её как женщину со зрелой красотой и достаточной магической силой. Но сейчас мне казалось, что как будто что-то в ней надломилось. Причём надломилось не в характере, не в её сознании — нет.

Надломилось всё как-то физически. На ней было столько белил, какой-то дикий парик, а повсюду дежурили лекари. И это создавало впечатление, что глубоко больного и уставшего уже от этой болезни человека вынудили выйти на потеху публике. Но надо отдать должное императрице. Держалась Екатерина Алексеевна стойко. А когда она заговорила, в первые моменты я даже подумал, что ошибся и ничего-то толком не изменилось.

— Дорогие друзья! — проговорила она. — Уважаемые подданные Российской империи. К сожалению, мы с вами живём в сложное время. Потрясения в Российской империи случаются одно за другим. И дело даже не только и не столько в прорывах, хотя уже дважды демоны смогли через телепорт прорваться на территорию нашей империи. Хуже того, что они умнеют, сволочи, и лезут постоянно. Если проследить за тем, сколько атак на наши рубежи было в последние месяцы, то можно заметить тенденцию: их становится всё больше и больше. Хотя, если взять буквально последний месяц, то тут явно наметился некоторый спад. Но мы должны констатировать, что в этот момент демоны очень активно атаковали Альпы.

Она оглядела всех горящим, но всё же выдающим её усталость взглядом и продолжила:

— Но суть не в этом. Суть в том, что пройдёт совсем немного времени, и до нас доберутся тоже. Я должна сказать, что люди, прибывшие из Альп, доложили нам, что существуют уже новые виды демонов. Подобная информация пришла также со Стены на реке Дружба, где наши войска служат вместе с нашими азиатскими друзьями, и у них появились водоплавающие демоны. И всё это настолько страшно, настолько горестно, что даже не описать словами. Но мы продолжаем стоять на том, на чём стояли всегда. Мы будем защищать свою землю, будем защищать своих людей, будем защищать себя и свой образ жизни до последней капли крови.

Императрица тяжело вздохнула и, кажется, пошатнулась, но постаралась сделать всё, чтобы этого никто не заметил. И люди постарались сделать вид, что ничего и не было.

— В связи с этим великий почёт и уважение необходимо отдать роду Вихревых, — Екатерина Алексеевна повысила голос, — которые отправились вслед за нашими доблестными воинами в Альпы на дирижаблях для эвакуации наших людей… Но поскольку демоны там совершенствуются, как и везде в остальных местах, мы не смогли противостоять им настолько хорошо, насколько хотелось. В этой операции один из дирижаблей потерпел крушение.

Она снова тяжело вздохнула и на этот раз опустила плечи. А я с расстояния в несколько десятков метров увидел, как из глаз её потекли самые настоящие слёзы.

— На этом дирижабле был мой возлюбленный и дражайший супруг.

Площадь накрыл некий звук, который я не сразу опознал, потому что это был возглас удивления вкупе с шоком всех тех, кто собрался на площади. Это был один общий «Ах!» на всех, а затем площадь у капища в академии охватило молчание.

Каждый боялся проронить слово, чтобы вдруг не упустить что-то важное. Но зато теперь стало понятно, почему вокруг императрицы вертится так много людей в одеждах цвета Вихревых, уж очень много где видны их гербы.

Лекарей же вокруг императрицы и вовсе несметное количество. Казалось, что сейчас их даже больше, чем телохранителей и гвардейцев. Но при этом сама императрица всё-таки выглядела очень болезненной.

Тут я ещё тщательнее присмотрелся к облику императрицы.

Она была так надушена, что даже до меня доносился запах тех духов. Её так намазали белилами и прочей косметикой, что вообще нереально было определить ни её цвет лица, ничего подобного. Но ходила она с трудом. При этом она даже пошатывалась, а под руку её поддерживал дядя.

И вот это всё навевало не очень хорошие мысли, что императрица себя не очень хорошо чувствует. Возможно… Но тут я сам себя оборвал. Нет, она всё-таки на помост вышла и высказала речь достаточно сильным голосом, без помощи, с высоко поднятой головой. Возможно, не так всё плохо, потому что мне страшно было подумать о том, что будет, если императрицы вдруг не станет в это тревожное время.

Что будет дальше? Смута? Гражданская война? Или просто падение империи под натиском демонов? Нет уж, хватит одной павшей империи. Эту мы должны отстоять.

Но выступление императрицы ещё не закончилось. После фразы про своего супруга она вдруг расправила плечи и проговорила:

— Да, я знаю, что боль в сердце есть не только за погибших людей, погибших детей, которых не стало тут, в академии, но я так же с вами вместе в этой войне. Я потеряла близкого мне человека. Однако жизнь всё равно продолжается. Продолжается она и в череде постоянного танца со смертью. Смерть и жизнь — да, партнёры в этом бесконечном танце. А это значит, что в сей скорбный час для всех нас я хочу сказать, что мой короткий и столь непродолжительный брак был всё же достаточно успешным. И у империи появится наследник. Как бы ни боролись против нас демоны, но мы жили, живём и будем жить, пока у нас есть силы.

Народ зааплодировал. Это был второй шок, с которым сегодня столкнулись присутствующие на прощании люди.

Но мне всё это казалось каким-то неправильным. Да, всё было красиво, торжественно, везде обилие белых цветов. Никаких погибших — потому что в случае с теми, кто погиб в Академии, их давно уже предали огню, прошло уже около десяти дней. И прах этих ребят занял своё место в родовых усыпальницах.

А от тех, кто погиб на дирижабле, судя по всему, не осталось и следа. Они сгорели при аварии. Именно поэтому всё кругом заменили символизмом. Белые цветы обозначали тела покойных, да и сам по себе траур.

Везде торжественная обстановка, строгие наряды, в основном, в тёмных или светлых тонах. Когда императрица только начала говорить о всех, в честь кого устроено данное прощание, Вихревы создавали небольшие, мягкие смерчи, которые поднимали в воздух цветки лилий и уносили их в небо, символизируя перерождение душ. Причём, как погибших в Академии, так и тех, кто погиб в Альпах.

Всё это красиво, символично, неторопливо. И рядом вдруг на фоне всего этого императрица заявляет о своей беременности. Мне абсолютно не было понятно, зачем это было сделано вообще.

Здесь и сейчас возобладало лишь одно настроение, которое можно охарактеризовать для некоторых как светлую грусть, а кто-то действительно ещё не смирился со своим горем. Но при чём тут беременность? Тем более объявление о наследнике — вроде бы радостное событие — слишком конфликтует с тем, что испытывали люди до этого.

И я почувствовал некую дисгармонию, какую-то какофонию среди слов императрицы. И в то же время беременность — это ещё не живой наследник. Объявлять об этом сейчас, вот так, во всеуслышание… Зачем? Императрица немолода. А вдруг что-то случится? Тогда всё прахом.

Я стоял и не понимал всего этого. И вероятнее всего, всё это отразилось на моём лице, потому что мать, заметив его выражение, обратилась ко мне:

— Витя, — спросила она, — с тобой что-то случилось?

Я объяснил ей про то, что прочувствовал. Про то, что не понимаю, зачем смешивать в одну бочку и траур, и радость. Зачем нужна вот вся эта эклектика про танцы жизни и смерти? Смерть есть смерть. Мы собрались почтить покойных. Нам ни к чему сейчас информация про возможного наследника. Это в любом случае должно было объявиться на разных мероприятиях.

— Эх, сынок, — с тяжёлым вздохом проговорила мать. — Ничего ты в этом пока не понимаешь. Просто посмотри, сколько потрясений в последнее время в империи, сколько проблем и прочего. Людям нужен хотя бы маленький повод порадоваться. Всего лишь один, небольшой повод. А императрица у нас женщина в возрасте, сама боится потерять этого ребёнка до дрожи в коленях. И это становится очевидным, если взглянуть на штат лекарей. С одной стороны, ты прав. Но она на фоне всего этого дала своим подданным возможность почувствовать облегчение.

Мать горестно усмехнулась, и я почувствовал сочувствие в её голосе.

— Ты что думаешь, если бы была на то её воля, она бы сказала о наследнике? Нет. Она бы молчала до тех самых пор, пока бы не родила. Я больше чем уверена в этом. Но сейчас, когда всё плохо, людям нужен повод для радости. И посмотри на то, что она сделала. С одной стороны, она приравняла себя к другим, заявив о потере официального мужа. Ты посмотри, у неё на запястье даже есть браслет.

— Видел я браслет, — ответил я. — И что с того?

— Это родовой браслет Вихревых. То есть они во время продолжающихся военных действий провели обряд тайно, что, в общем-то, по большому счёту, позволительно. Но о наследнике она объявила именно для того, чтобы люди поняли, что она с ними близка, что она точно так же, как они, теряет своих близких, но точно так же, как и все остальные, она даёт надежду на то, что всё будет хорошо. И что дано начало, и что родится новая жизнь, которая вырастет и будет дальше защищать империю, защищать граждан этой империи, вести наше государство к величию.

Я буквально заслушался, потому что не смотрел на происходящее под таким углом.

— Поэтому в данном вопросе, — произнесла моя мать, кажется, даже с некоторым укором, — я очень хорошо понимаю императрицу и представляю, насколько сложно ей было принять это решение, чтобы сообщить о своём состоянии всем, всей империи. Это же теперь разлетится в каждый уголок нашей страны.

«Мать моя женщина, это же надо, — подумал я про себя. — Дожил до того, что сначала мою мать назначают руководить институтом благородных девиц, а потом она защищает императрицу. Что-то, кажется, в этом мире перевернулось с ног на голову».

Однако же объяснение, которое мне дала мать, я принял к сведению и понял, что действительно так и есть. Поэтому и общий тон прощания сменился. Да, была грусть, но она была светлой, с каким-то оттенком надежды на будущее.

* * *

После панихиды, мы отправились обратно в резиденцию Рароговых. Дед собирался куда-то ехать, но я его ещё не спрашивал, что он собирается делать дальше. Ко мне же прямо туда приехал отец Кости — Игорь Вениаминович — и передал мне баночки со странной бурой мазью.

Я посмотрел на него с некоторым удивлением, затем открыл одну баночку, понюхал и поморщился.

— Ты сам сказал, — проговорил Игорь Вениаминович, — чтобы расход был поменьше, но при этом сохранились качества. Пришлось же сжижать, добавлять некоторые ингредиенты, не совсем хорошо пахнущие. Что делать? Ну и прикладывать максимальные усилия за минимальное время. Это, знаешь ли, тоже отражается на конечном результате.

— И как этим пользоваться? — спросил я.

— Особых рекомендаций не жди, — ответил Жердев-старший. — Намазаться, и ладно. Причём, кроме всего прочего, эта штука ещё и укрепляет верхний слой кожи. Но на случай атаки немагических существ. Не сказать, чтобы это сильная защита, но обычные царапины уже на коже не проявляются. Обычными демоническими когтями кожный покров практически не взять. Сам понимаешь, крутился, как мог, вот заодно получились некоторые побочные бонусные свойства.

— Понятно, — кивнул я. — Ну что же, я всё понимаю, конечно, но эксперименты, вероятно, как-то будем проводить на месте.

— Обижаешь, — ответил мне Игорь Вениаминович. — Эксперименты я уже провёл. Да, при нанесении этой мази на кожу демоны становятся уже не столь агрессивными. Удалось пробыть внутри клетки с ними порядка двух минут. На меня они практически не реагировали.

— Так, стоп, а где вы в столице нашли низших демонов? — удивился я.

— А! Ох, — Игорь Вениаминович махнул рукой. — Это такая интересная история, на самом деле. Оказывается, бывший глава гильдии алхимиков в свободное время проводил эксперименты. У него была некая, так сказать, камера диковинок. Вот кто-то у нас, знаешь, любит собирать скелеты, как ваша преподавательница медицины и лекарского дела Аграфена Петровна.

И тут я вспомнил, что у целительницы действительно лежали скелеты всяких тварей, но я думал, что это просто макеты, а тут оказалось, что это скелеты каких-то реальных тварей.

— Ну так вот, а кто-то, — продолжал Жердев-старший, — предпочитает коллекционировать живых тварей. И вот оказалось, что у Эммануэля Фламеля в подвалах была целая подборка демонов разного вида. Он их выкупал за большие деньги и пытался проводить на них некий эксперимент. Однако, когда Фламеля арестовали и забрали куда-то «в прекрасное далёко» подвалов Тайного Сыска, демоны вдруг поняли, что им холодно и голодно.

Игорь Вениаминович усмехнулся, но было видно, что он немного злорадствует.

— Им такое положение вещей, естественно, не понравилось, и они попытались выбраться наружу. Слуги подняли тревогу, забаррикадировались, вызвали Тайный сыск и прочие службы. Те, надо сказать, знатно удивились, если не сказать другими словами. Когда из-под дома главы гильдии алхимиков полезли демоны, решили, что вообще портал не там открылся, и теперь вот организовался новый прорыв. Но, как оказалось, это были просто образцы.

Я вообще представил себе это действие, особенно на фоне прощания, с которого только вернулся. И отдал должное столичному Тайному сыску во главе с Салтыковым, ведь об этом случае особо никто и не знал.

— Что интересно, убивать их не стали, — говорил Жердев увлечённо, так как эта тема ему нравилась. — Умудрились каким-то образом захватить, усыпить и оставили в качестве пособия, так сказать. При этом мне самому удалось добраться до них и провести вот такой самый обычный эксперимент на укрепление кожи. Правда, пришлось, конечно, кое-кому заплатить небольшую взятку, но чего не сделаешь ради науки, так сказать. Вот я и провёл в клетке с демонами две минуты спокойного времени.

— Вы что туда сами пошли? — ужаснулся я.

— Ну да, — ответил Игорь Вениаминович. — А что такого-то? Я ж себя до этого и ножом ткнул.

— Да вы что, совсем с дуба рухнули? — я попытался помягче выразить свою мысль. — Мне бы Костя никогда не простил, если бы с вами что-нибудь случилось.

— Ой, ну, это обычные риски, которые сопрягаются абсолютно с любым экспериментом. Вам вообще это не понять, вы не учёный. А я предпочитаю не рисковать другими.

«Ну да, — подумал я про себя, — мне не понять, я не сумасшедший». А вслух сказал, естественно, совершенно другое:

— Вы только давайте в следующий раз кого-то отправьте вместо себя, а то и правда, Костя будет совсем не рад. Ну на самом деле, вы же отец моего друга. Так нельзя.

— Послушайте, молодой человек, — с улыбкой проговорил Жердев-старший, — вы ставили передо мной задачу, я её решил в кратчайшие сроки. Ну не было у меня рядом никого, кого бы я мог послать к демонам. К тому же я вообще молодец! Вы меня похвалить должны. Двое суток понадобилось на всё про всё, включая эксперимент. Владейте и пользуйтесь. Будут ещё интересные задачи — пожалуйста, обращайтесь. Было весьма интересно с вами сотрудничать. Однако я всё-таки прошу больше времени, если для этого будет возможность, а если решите наладить выпуск вот этой самой мази, я знаю, кто точно её у вас с руками и с ногами оторвёт.

Тут мы перекинулись взглядами, и я спросил:

— Армия?

— Совершенно верно, — ответил Жердев. — Поверьте, вот эта самая вещь очень много для них будет значить. Поэтому, если у вас есть ещё ингредиент, мы можем с вами заработать такую уйму денег на государственном оборонном заказе.

— Нет, — оборвал я его, — потому что ингредиента, о котором я вам уже говорил, у меня на руках больше нет. Поэтому армии придётся пока потерпеть без подобных чудодейственных мазей.

— Ну, понятно, — явно расстроившись, проговорил Игорь Вениаминович. — На нет, как говорится, и суда нет. Я тоже прекрасно понимал, что вряд ли у вас где-нибудь озеро с подобным ингредиентом, — он хохотнул. — Особенно если взять во внимание, что это кровь.

— Вот-вот, — кивнул я. — В том-то и дело, что кровь.

Жердев отдал все баночки с мазью, которые он только успел сделать. Было их около тридцати, но я их решил пока оставить у себя. Раздавать подобное уникальное средство я собирался только после того, как мы выйдем за пределы империи. До того я не собирался её показывать, чтобы не вызывать лишних вопросов.

* * *

После этой встречи я пошёл к деду.

— Ты как всегда с интересными предложениями, — проговорил Креслав, отрываясь от бумаг, над которыми работал в это время.

— Можно и так сказать, — кивнул я. — Дело в том, что мы всё-таки попросили Миру помочь Артёму выбраться из того состояния, в котором он оказался. Для этого она должна была войти с ним в мозговой клинч. Но сейчас я понял, что менталист, пусть даже и сильный, но от этого мира, и ещё малообученный, по факту природный самородок и талант, вряд ли сможет помочь Артёму. Более того, я считаю, что менталисты — это, возможно, не совсем те, кто нам в данном случае нужен.

— А кто же нам нужен? — внимательно посмотрел на меня дед.

— А нам нужен тот, кто прямо сможет определить причины того, что Артём не выходит из своего состояния.

— А ведь ты, может быть, прав, — Креслав задумчиво посмотрел на меня. — Возможно, нам нужен кто-то другой.

— Вот именно, — сказал я. — Ведь когда Артём уходит глубоко в себя, когда разбирает поступившую к нему информацию, возможно, вопрос-то не в мозгах, а в чём-то ином. Короче говоря, дед, нам нужна консультация человека, владеющего такой же магией, как и у Артёма.

— Интересно, — хохотнул Креслав. — Где ж я тебе такого найду?

— Ты спроси у его отца, чем мы можем ему помочь, если в мозг Артёма закачали более пятисот лет информации, из которой он пытается найти ответ всего лишь на один единственный вопрос. Не самый простой вопрос, это надо учитывать.

— Да уж, правнучек, — прокряхтел Рарогов, — умеешь ты ставить интересные задачи. Но в целом, хорошо, — он пристально посмотрел на меня. — Ради его родного сына я всё-таки с ним свяжусь.

Отправить