Глава 11

Ветран Вихрев сидел за своим столом и просматривал финансовые отчёты за последние несколько месяцев. Дела у них всегда шли в целом неплохо, но в последнее время всё стало ещё лучше. Из-за некоторых проблем с телепортами к Вихревым стали обращаться всё чаще и чаще. Это было отлично.

Плюс ко всему, Буран Вихрев, младший брат Ветрана, привлёк внимание самой императрицы и был допущен в её спальню. А это, в свою очередь, могло говорить только об одном: о скором и достаточно сильном возвышении рода Вихревых. Поэтому Ветран с удовольствием просматривал финансовые документы и считал прибыль.

И тут к нему в дверь постучали. Стук этот он знал прекрасно, так давал знать о себе только один человек. Это был его младший брат, Буран.

— Да, входи, — проговорил Ветран.

Брат вошёл, взял стул, придвинул его поближе к столу и сел, практически сразу вальяжно развалившись.

Ветран внимательно смотрел на брата. Тот был на десять лет младше, но гораздо мускулистее и выглядел значительно мужественнее, но при этом очень молодо.

Ветран и сам был не стар. Их отца устранили Молчащие во время попытки государственного переворота, и поэтому ему пришлось самому встать во главе рода. Но почему-то он думал, что Буран никогда не справится с подобной задачей. Он был слишком вспыльчив, слишком горяч, слишком эмоционален. Кровь в нём бурлила словно во время той самой бури, которая закралась в его имя.

— Как успехи на любовном фронте? — хмыкнул Ветран.

— Как обычно, — ответил тот, немного скривившись. — Чувствую себя породистым жеребцом, которого используют исключительно ради одной-единственной цели.

— Ничего, ничего, — проговорил старший Вихрев. — Потерпишь. Оно того, знаешь ли, стоит.

— Я вообще-то о другом сказать пришёл, — проговорил Буран. — Меня отправляют с боевым заданием: эвакуировать наши войска из Альп двумя дирижаблями. Соответственно, мне нужны наши самые вместительные машины, которые смогут забрать всех оттуда. Местность там чертовски сложная. Короче говоря, можешь меня поздравить с самым настоящим боевым заданием.

— Это что же? — напрягся Вихрев. — Думаешь, тебе отворот-поворот дали? В отставку отправили?

— Да ничего я не знаю! — мгновенно вскипел Буран. — Я тебе уже сказал свои впечатления. До этого я появлялся там регулярно, через день у неё был. Но, знаешь, что я тебе могу сказать? У неё там и кроме меня кого только не было.

— Знаешь, что? — Ветран умел говорить с братом, сбивая с него лишний гонор и ненужную спесь. — Тебя это волновать вообще никак не должно, — продолжил он. — Ты свечку не держал? Не держал. И сам прекрасно знаешь, для чего тебя вообще вызывали во дворец.

— Откуда я вообще знаю, для чего меня вызывали? — проговорил Буран. — Пока ощущение одно: я — породистый жеребец, и меня надо выдоить, покуда доится.

— Послушай меня, брат, — проговорил Ветран, встав из-за стола. — Если тебе там что-то скажут, ты будешь не только производителем. Будешь заниматься всем тем, что тебе прикажут. Понятно? Ты должен отдавать себе отчёт: тебя выбрали для столь ответственного мероприятия. А императрица-то у нас не молодеет. Просто должен отдать воинское приветствие, взять под козырёк и отправиться защищать империю даже на таком нелёгком поприще.

Буран в этот момент скорчил неприязненную гримасу.

Тем более, — Вихрев старший усмехнулся, — императрица у нас дама моложавая, симпатичная, а ты знаешь, и с более страшными в постель ложились ради пользы дела.

Буран понял, к чему клонит брат, и махнул рукой.

— Да я же ничего не имею против, — ответил он. — Просто как-то всё понимаешь непонятно. Меня беспокоит, что кроме меня туда ещё некоторые захаживали. Мало ли от кого потом ребёнок-то родится.

— А вот это, — Ветран перешёл на низкий утробный рык, — тебя вообще не должно никоим образом беспокоить, — проговорил он. — Пусть хоть от чёрта лысого рожает. Главное, чтобы признала тебя отцом, а наш род — родственным будущему императору. Ты вообще представляешь, какие перспективы откроются перед нашим родом, если наследник престола будет объявлен потомком Вихревых?

— А мне что прикажешь? — Буран не собирался сдаваться. — С рогами, что ли, ходить, чтобы у всех на виду они ветвились?

— Если скажут, ты с ними не только ходить будешь, ты этими рогами ещё и потолки белить начнёшь. Сказали наш, значит, наш. Мы его ещё и облизывать будем с самого рождения и до воцарения, и дальше. Это же не просто статус, ты пойми!

Ветран начал нервничать, потому что ему казалось, что он объясняет брату совершенно очевидную истину, которую все должны знать с младых ногтей.

— Это не просто статус! Это невообразимые перспективы! — продолжал старший брат. — Это невероятные экономические возможности! А сколько преференций он нам сможет дать, если будет считать нас своим родным кланом по отцу! Поэтому, братец, даже не вздумай открывать свой рот. Ходи и улыбайся во все тридцать два, и во всём потакай императрице. Понятно? Ты перед отъездом-то к ней хоть пойдёшь?

— А я уже пытался, — не совсем понятно ответил Буран. — Ни раз и не два за последние несколько дней. Отворот-поворот лекари дают, говорят, что нездоровится императрице. При этом, да, я слышу, какая она там злая, раздражённая, на всех орёт, всех посылает. Думаю, может, действительно приболела.

И тут до Ветрана дошёл истинный смысл слов его брата. Точнее, ему очень хотелось, чтобы это действительно было правдой.

— Послушай, меня, Буран, — проговорил он. — Ты вообще как хочешь, но чтобы из Альп вернулся боевым героем, понял? С орденами, с медалями, отлично выполнив все задания императрицы.

— Это с чего такая рекомендация? — напрягся младший брат.

— Да с того, — ответил Ветран, — что, кажется, императрица-то наша понесла. А папа у наследника престола должен быть ни много ни мало, а национальный герой. Вот как хочешь, так и крути́сь.

— Понял я, понял, — ответил Буран и тяжело вздохнул. Он-то надеялся найти у брата сочувствие и понимание, а получил только подтверждение продолжения всей этой порядком ему надоевшей истории с хождением в опочивальню к императрице.

— Если быть кратким, — продолжил Ветран, — ты сейчас ни о чём не думай и дуй в Альпы забирать наших, а я пока через свои каналы попытаюсь дать взятку кому надо и узнать, на самом ли деле императрица беременна. Но судя по тому, что к ней больше никого не пускают… — Ветран задумался и посмотрел на младшего брата. — Точно никого?

— Да, никого, никого, — ответил Буран. — Я сам видел, как точно так же подходили периодически тот же Зорич, ещё кто-то, всех отправили прочь. Отворот-поворот дали, и меня не пустили. Только дядя её вхож к ней в спальню из мужчин, да пара главных дворцовых лекарей.

— Ну вот, — Ветран буквально расцвёл. — Значит, добилась баба чего хотела, понесла. Вот за что я нашу императрицу уважаю: за то, что целеустремлённости ей не занимать. Поставила перед собой цель и добилась её. Так что теперь, как хочешь, но будь тем, кого назовут отцом ребёнка.

— А как я могу на это повлиять? — развёл руками Буран.

— Будь героем, я тебе сказал, — ответил на это Ветран. — И если уж на то пошло, если выбирать между Зоричем и нами, то мы явно предпочтительнее. А это, дорогой мой, большая политика. Иностранца ей объявлять отцом ребёнка не выгодно, а вот тебя — очень даже. Мы — родовичи, и за нами весь воздушный флот.

— Да всё-всё, — ответил Буран. — Понял тебя, брат, сделаю, как ты говоришь.

Он встал и вышел, отправившись готовиться к операции.

Ветран же снова уткнулся в финансовые документы, но теперь он больше не видел цифр на бумагах. В его голове крутились совсем другие формулы. Он сидел и просчитывал, какие перспективы могут открыться перед их родом, если Бурана действительно назовут отцом наследника императрицы.

«Это ж он станет консортом, консорт-императором. Так-так-так», — подумал Ветран и вызвал своего доверенного помощника.

— Сходи в сокровищницу рода, — сказал он худому, высокому человеку с вытянутым лицом по имени Аксалай, — выбери что-нибудь из защитных родовых артефактов, завязанных на здоровье, чтобы подарить императрице. Ибо в её возрасте беременность — это не такая уж и лёгкая вещь.

Глаза помощника расширились, но тут же он сделал вид, что для него беременность императрицы не новость.

— Как ты понимаешь, — проговорил Ветран, посмотрев помощнику в глаза. — Нам нужно поддержать государыню и помочь ей справиться с этим испытанием достойно. Ну, естественно, ты ничего не слышал.

— Конечно, — кивнул помощник и удалился в родовую сокровищницу.

* * *

В очередной раз придя к племяннице, Светозаров застал её уже не в кресле, а на специальной кровати, где регулировалась спинка, позволяя императрице при необходимости находиться в полусидячем положении. При этом на коленях у неё был небольшой столик, на котором лежали текущие документы.

Сама Екатерина Алексеевна была злая, уставшая, какая-то едва ли не сине-зелёная и при этом сама на себя не похожа. Возле кровати стояло ведро, в которое при необходимости её должно было рвать, и при всём том она всё равно продолжала работать, пила какой-то непонятный чай, распространявший аромат на всю комнату. Лекари практически не отступали от неё ни на шаг, постоянно принося какие-то артефакты и унося разряженные.

На этом фоне она ещё достаточно сильно похудела и выглядела сейчас совсем измождённым скелетом.

— Да что с тобой такое происходит-то, Катенька? — проговорил Светозаров с переживанием в глазах, глядя на неё. — Такое ощущение, что из тебя этот будущий ребёнок все соки вытягивает.

— Ну, а как ты хотел-то, дядя? — ответила ему Екатерина Алексеевна. — А в моём-то возрасте ребёнка выносить — вот такая вот канитель. В общем-то, только на травках, на артефактах держусь.

— Да ты ещё как-то и работаешь! — Иосиф Дмитриевич покачал головой. — Я даже ошеломлён данным фактом.

— Ну, а как без этого-то? — императрица посмотрела на него. — Как же государство-то будет без меня? Ничего не случится. Работала, работаю и буду работать. Ничего страшного. Лучше ты мне скажи, что с какими-нибудь хорошими новостями пришёл?

— Ну, это как сказать… — Светозаров склонил голову, понимая, что откладывать разговор всё-таки не стоит.

— Ну, ладно, прежде чем новости говорить, — сказала она, — убери от меня Вихрева к чёртовой матери, иначе убью его, спалю нахрен. И вся наша большая комбинация, которую мы столько времени проворачивали, пойдёт прахом.

— Что такое? Бесит? — участливо поинтересовался Иосиф Дмитриевич.

— Да ещё как! Он у меня тут каждый день под дверью ошивается, пытается ко мне пробиться. Я его видеть не могу. Он меня бесит. Он юный, дерзкий, слов вообще не понимает. Я даже не знаю, как он до такого возраста дожил. Он мне сейчас вообще не нужен. Даже Зорич, Зорич, собирающийся к чёрту на куличики, и тот понял, что на глаза мне сейчас лучше не попадаться, а этот нет.

— Да, твой Зорич сейчас готовится к экспедиции, — кивнул Светозаров. — Молодец, всем ответственно занимается, формирует команду, взял под козырёк и не лезет под горячую руку.

— Вот, — проговорила императрица. — Мужик с пониманием, а Вихрев-то куда лезет?

— Ладно, ладно, Катенька, не переживай, — сказал дядя. — Вихрев твой тоже хочет зайти попрощаться.

— Ну, судя по тому, что я слышала, — ответила на это императрица, — он не просто хотел попрощаться.

— Ну да, он ещё хотел тебе подарок передать, — кивнул Светозаров.

— Да ладно, — вскинулась Екатерина Алексеевна. — Что за подарок?

— Ну, каким-то образом они прознали, что тебе не очень хорошо, и Вихрев принёс родовой артефакт.

Светозаров достал небольшую шкатулку и положил перед императрицей. Она открыла её, и внутри, на бархатной подложке, мягко сиял невероятно красивый браслет. Его черты были похожи на лёгкие облака, бегущие по небу.

— Мы всё проверили, — кивнул на него Светозаров. — Это действительно родовой артефакт. Только не смейся: в помощь беременным.

— Нет, нормально⁈ — посмотрела на него императрица. — Это что, о моём состоянии уже каждая собака, что ли, в империи знает?

— Ну, не каждая собака, — возразил на это Светозаров. — Просто Вихревы сделали правильные выводы после посещения одного из их представителей твоих покоев. Поэтому заботятся уже не только о тебе, но и предположительно о своём наследнике.

— Кто у нас там глава Вихревых? Ветран? Молодец. Молодой, а разумный. Хорошо, артефакт приму, но папашу видеть не хочу.

— Не переживай, — сказал Иосиф Дмитриевич. — Артефакт я забрал, а Бурана самого отправил куда подальше.

— Куда отправил? — нахмурилась императрица.

— В Альпы, — развёл руками Светозаров. — Наших героев поедет забирать. У нас же операция, всё как ты хотела. Полетят эвакуировать наших людей с нового отрезка стены. Ситуация у них там очень сложная. Помогут, заберут двумя дирижаблями. А потом замечательный Буран не вернётся, но при этом будет героем.

— М-м-м, изящно, — проговорила императрица. — Хорошо, красиво, мне нравится, я одобряю, — сказала она. — Но всё должно быть так, чтобы людей, которые рядом с ним, ничего не зацепило, понятно? Мне и не нужно, чтобы вместе с ним Кемизов или кто-то из тех, кто сейчас жизнью своей рисковал на постройке Стены, попал под раздачу. У меня самой Стена не достроена.

— Это предусмотрим, — пообещал Иосиф Дмитриевич. — Не переживай.

— Так, ну я подозреваю, что просто этими новостями и одним артефактом дело не обошлось. Так?

С тех пор как Екатерина Алексеевна надела браслет, ей стало значительно легче. Даже цвет лица немного улучшился.

— Есть кое-что ещё, — кивнул Светозаров, — но это уже новости не самые хорошие.

— Ну давай уже говори, что там стряслось, — сказала Екатерина Алексеевна. — Не хорошее, так не хорошее.

— Ну, на самом деле это как посмотреть, — Иосиф Дмитриевич хмыкнул. — В целом сейчас уже всё и не так плохо.

— Давай, дядя, рассказывай, не тяни, что я должна знать? Что происходит в нашем гадюшнике?

— Ну, если начинать с позитива, то у нас отличились Рароговы и фон Адены.

— Опять? — с некоторой иронией спросила императрица. — И чем на этот раз? Сожгли врага? Опять посла какого-нибудь украли? Или что-нибудь этакое сделали? Атаку отбили непонятно где?

— Ну, как тебе сказать, — ответил на это Светозаров, — ситуация несколько сложнее, и касается она твоего подшефного института благородных девиц.

— А там-то что уже случилось?

Светозарову показалось, что племянница сейчас снова станет хуже.

— Там, дорогая моя, случилась Леонтьева.

И следом за этим он рассказал племяннице всё то, что видел своими глазами. Императрица вскипала буквально на глазах. Иосиф Дмитриевич даже подумал, что если бы она не была сейчас в таком состоянии, то к вечеру на Дворцовой площади уже была бы расположена плаха, и его племянница собственноручно рубила бы голову этой самой Марии Павловне. Более того, на пальцах у императрицы то и дело полыхали зарницы.

— Это что же⁈ — рычала она. — Вообще охренели! Да я её сожгу! Прилюдно! Прямо на площади! И братца её тоже за компанию! Это что они устроили? Это что происходит? Как они только посмели!

— Послушай! — спокойно проговорил Светозаров. — Вот так вот громко и прилюдно мстить им нам сейчас нельзя. Просто невыгодно.

— Да почему ещё?

Екатерина Алексеевна, кажется, хотела встать с кровати, но Иосиф Дмитриевич рукой остановил её.

— Лежи. У меня всё под контролем. Так вот, дело в том, что пострадало очень много народу. Если сейчас всё это вылезет наружу, то нам с тобой этого просто не простят. Ты представляешь сотня девиц из благородных родов, которых пороли в нашем институте, как сидоровых коз?

— Твою мать, — сквозь зубы проговорила императрица и откинулась на подушки.

— Поэтому нам нельзя уронить честь заведения, понимаешь? — сказал Иосиф Дмитриевич. — Но мы с тобой всё сделаем, только тихо. Тем более что пока скандала удалось избежать, да и Рароговы пришли к нам без огласки и всё это сообщили. Они будут держать язык за зубами.

Тут, кажется, до императрицы дошёл общий размах всей ситуации.

— Считаешь, будут держать язык за зубами? — спросила она, имея в виду Рароговых.

— О да! — кивнул Светозаров.

— И что они за это хотят? — поинтересовалась Екатерина Алексеевна.

— Что самое интересное, — ответил Светозаров, — то, что они хотят, тоже пойдёт на пользу империи. Но перед тем я должен тебе сказать вот какую вещь: я сам лично попросил на какое-то время возглавить институт Гориславу Рарогову. Стать, так сказать, временно исполняющей обязанности.

— Что⁈ — императрица снова побледнела, а затем и позеленела. То ли на неё накатил приступ тошноты, то ли всё-таки полученная информация ей совершенно не понравилась. — Ты что, надо мной издеваешься? — проговорила она тихо, почти шёпотом. — Мы же с ней терпеть друг друга не можем!

— Слушай, Катерина, — проговорил Иосиф Дмитриевич, — что вам с ней сейчас делить? Объясни мне. Вот конкретно её род при всём при этом пришёл к нам и всё тихо рассказал, не вынося сор из избы, понимаешь? При всей вашей нелюбви друг к другу. И сама ты говорила, что Рароговы — это те, кто так или иначе служит империи.

— Ну тут я соглашусь, — ответила императрица, — но всё равно Гориславу поставить на моё детище…

— Слушай, уже поставили Леонтьеву, — достаточно резко ответил на это Иосиф Дмитриевич. — И чем это закончилось? Превратили Институт благородных девиц в местный филиал Бастилии. Что это такое⁈

— Ладно, у меня сейчас просто нет сил думать, кого бы туда можно было поставить. Ладно, пускай будет она. Но потом поставим своих.

— Конечно, поставим, — кивнул Иосиф Дмитриевич. — Речь идёт только о паре-тройке месяцев, не более того. А мне как раз-таки за это время нужно найти того, кто возглавит институт. Эти же будут молчать и никому ничего не растреплют.

— Ладно, на три месяца так уж и быть, я согласна. Дай ей добро.

С этими словами императрица откинулась на подушки, но снова взглянула на дядю.

— Так что они хотят-то за такую услугу?

— А хотят они вот чего, — проговорил Святозаров, довольный, что удалось продвинуть Гориславу на пост временно исполняющей обязанности директора Института благородных девиц. — Оказывается, — проговорил он, — пару лет назад, если ты помнишь, была ситуация с Медведевыми.

— Медведевы… Медведевы… — проговорила императрица, пытаясь вспомнить.

— Это тот клан, у которого весь их архипелаг под воду ушёл, — подсказал Светозаров.

— А, ну да, точно. И после этого остатки рода были. Но они вроде как по империи скитались, а ко мне за помощью не пришли, земель не просили.

— Всё верно, — ответил Светозаров. — Ты тогда подписала указ о том, что если какое-нибудь капище на них отзовётся, то империя выкупит эти земли и передаст их во владение клану Медведевых.

— Что-то подобное я помню, но неотчётливо, если честно, — ответила императрица. — Так, и что с ними? Они вроде ещё рудознатцами были?

— Да, в том числе хорошей магией земли. Прекрасно чувствуют минералы, руды и прочее. А нам такие позарез нужны были, — сказал дядя.

— Нужны, — вздохнула устало императрица, — чтобы мы потом эти камешки не ездили хрен знает куда добывать, на крайний север, у себя бы поискать можно было.

— Вот именно, — кивнул Светозаров.

— Хорошо, помню. Дальше-то что? — императрица глядела на дядю, не совсем понимая, что требуется от неё. — Я о них уже давно ничего не слышала.

— Потому и не слышала, — проговорил Светозаров. — Братец Леонтьевой, трудясь начальником в столичном управлении Тайного сыска, умудрился снюхаться с Чернышовым и прикрыть тому задницу. А дело было так: племянник Чернышова попытался изнасиловать девицу из рода Медведевых. Естественно, её братец вмешался, отоварил племянника Чернышова, ну и сам получил, разумеется. Вмешался также Николай Голицын, племянник некоего Ермолова, если тебе о чём-то говорит эта фамилия.

Императрица скривилась.

— Так вот, — продолжил Светозаров, — Голицына заткнули, а Медведева отправили на Стену. А вот девица, которую пытались испортить, попала не куда-нибудь, а в Институт благородных девиц, где директором трудилась сестра нашего дорогого начальника столичного Тайного сыска. И там эта девица Медведева едва не закончилась. Я видел её вчера: она больше на мумию похожа.

— То есть ты хочешь мне сказать, что буквально у нас под носом крутят свои делишки глава Генштаба, начальник столичного управления Тайного сыска и директор подшефного мне Института благородных девиц? Они что, вообще страх потеряли?

А после этого Светозаров даже немного вжался в спинку стула, поскольку на него обрушилась непередаваемая тирада из слов русского народного матерного языка.

— Ты знаешь, — сказал на это Светозаров, когда императрица выдохлась, — у меня была такая же реакция. Но, понимаешь, тоже с шашками наголо не пошёл. Для начала вызвал со Стены Медведева, допросил девицу, вызвал на допрос Голицына, который оказался, в отличие от дяди, гораздо более совестливым. Скоро у всех приму показания, сравню соответственно, а потом потолкую по душам с Чернышевым-старшим. Либо он благополучно уйдёт в добровольную ссылку, либо может вместе с племянником за всё содеянное ими отправиться прямиком на Стену, но уже не в качестве командующего Генеральным штабом. Но пока мне всё равно ещё нужно найти ему замену.

Императрица почесала затылок.

— Так, ситуация понятна, ясна. А Рароговым-то с этого что?

— Ну знаешь, как сказал мне Креслав: он был дружен с дедом нынешнего, последнего Медведева. И именно потому, что узнал о ситуации с внуком, решил вмешаться.

Екатерина Алексеевна схватилась за голову.

— Боги, — сказала она, — ну как же так вышло, что казалось бы, наши главные оппоненты и, можно сказать, враги, по факту радеют за империю и за её кланы больше, чем мы с тобой? Что вообще происходит? Почему-то у меня сейчас складывается устойчивое впечатление, что зря мы аристократов начали приближать к себе?

Она грустно вздохнула.

— Можно сказать, устроила клоповник. И клопы эти только и делают, что пьют кровь и сосут деньги, требуют себе должностей, назначений, да и медалей с орденами. Просто какой-то бардак.

— То-то и оно, — согласился с ней Светозаров. — Ты же теперь пытаешься восстановить баланс, — проговорил Иосиф Дмитриевич. — Так что ничего, с теми же Рароговыми постепенно отношения налаживаешь. Как оказалось, с ними найти общий язык достаточно легко. С теми же Вихревыми сейчас замиримся, признав, что твой ребёнок от них. Это будут уже сильные союзники. Постепенно всё будет налаживаться. Ты очистишь вокруг себя всю гниль, выстроишь нормальную систему противовесов между родами, кланами, аристократами, и будет всё хорошо. Поверь, всё наладится, и пока у нас есть вот такие нормальные союзники, как Рароговы и фон Адены, мы выстоим и будем подчищать потихоньку негодных людей.

— Как всё сложно, — вздохнула Екатерина Алексеевна. — Зацепиться не за что.

— А я у тебя на что? — Иосиф Дмитриевич улыбнулся отеческой улыбкой и сжал руку племянницы в жесте поддержки.

— Ты моя опора, — тяжело ответила императрица и расслабилась на подушках. — Что-то я подустала… Ладно, дядя, я на всё даю тебе добро. Приноси приказ, подпишу. И право на временное исполнение обязанностей. И в случае чего, если не получится красиво раскопать под Чернышёвым, помилование парню подпишу. Ну и по поводу девочек: необходимо будет увеличить им приданое, соизмеримо нанесённым им увечьям.

— Я уже об этом распорядился, — ответил Светозаров. — Из личной казны добавим.

— Это правильно, — проговорила Екатерина Алексеевна, — свои ошибки нужно исправлять, даже в том случае, если мы о них и сами не знали. А вот эту мымру Леонтьевскую, я с постели встану и лично сгною, чтобы она на себе почувствовала то же самое, что девочки в институте испытывали.

— Да там тоже не всё так просто, — махнул рукой Светозаров. — Перегоревшая она магичка. Магии нет, детей нет, замуж не вышла.

Императрица после этих слов задумчиво посмотрела вдаль и сказала:

— Ну да, почти на меня чем-то ситуация похожа. Я ведь тоже хорошим характером никогда не отличалась.

— Да ну, ты на себя-то не наговаривай, — усмехнулся Светозаров. — Ты конечно та ещё ягодка, но я хотя бы знаю теперь, ради чего терплю.

— Ладно, разберёмся, — едва слышно проговорила императрица. — Доклад окончен. Пора мне принимать очередную дрянь, которой лекари меня поят. Занимайся, пока ты за главного.

* * *

Следующий день у нас неожиданно оказался праздничным. В резиденцию Рароговых внезапно прибыл мой отец, Борис фон Аден.

Можно сказать, что все от этого пребывали в лёгком шоке. А вот мама буквально стала сиять от счастья. Она была настолько рада, что забыла обо всём остальном. Для неё теперь существовал только муж. Больше она никого не видела.

Ада тоже пищала от радости. Бросилась на шею к отцу с криками:

— Папа, папа приехал!

И не отлипала от него ближайшие десять минут. Лишь после этого я смог подойти и пожать отцу руку и обняться.

В этот момент я взглянул на него как-то по-новому. Он запомнился мне из прошлой жизни уже убитым горем стариком. За последние три месяца я не так часто его видел и практически не приглядывался к нему. А вот сейчас я ясно увидел, что это молодой ещё мужчина в самом расцвете сил.

Боевой маг. Причём не самый слабый. Который на прекрасном счету у империи, защищает свой отрезок Стены. Одним словом, достаточно выдающаяся личность.

— Ты к нам какими судьбами?

— Да вот… — ответил тот. — Дали мне отпуск. Ты же помнишь, нам обещали после того, как мы отразили атаку на Горный.

— Да, точно, — ответил я. — Помню.

— Ну так вот. Дали целых две недели. Через день-другой обещают, что должен вернуться Кемизов из альпийской командировки. И он тоже сразу же поедет в отпуск. Мы с ним ещё до этого сговаривались, что вместе поедем смотреть земли, которые нам пожаловала императрица. А то уже два месяца прошло, а мы там ещё не были. Дальше тянуть нельзя: снег ляжет и всё — мы туда уже и не попадём толком.

— Это здесь погода нормальная, — ответил я, — в горах-то в это время уже так себе: и холодно, и снег может выпасть.

— Ну всё равно надо съездить, посмотреть, и хотя бы прикинуть, что там и как. Хотя озеро, говорят, тёплое. Может быть, и погода немного получше будет. Однако надо понимать, что туда по весне завозить и вообще просто съездить надо на разведку. Осмотреться.

С одной стороны, я понимал отца и его стремление поехать на собственную землю, и осмотреть её. Но с другой…

Я прекрасно помнил, чем закончилось строительство усадьбы там в моей прошлой жизни, и поэтому меня это очень напрягло.

— Послушай, — сказал я, — возьми меня с собой. Я тоже хочу поехать с тобой, посмотреть, что там да как.

— Но как же это? — приподнял бровь отец. — У тебя же учёба.

— С учёбой что-нибудь придумаю, пап. Хочу с тобой туда съездить.

— Ну, если придумаешь… — неохотно проговорил он. — Ладно, тогда и возьму. В конце концов, это же дела рода. Тем более, мы же теперь бароны. Если что, напишу тебе какое-нибудь письмо в плане того, что ты мне там нужен на недельку.

— Спасибо!

Этим разговором серьёзная часть вечера и исчерпалась. Далее я позволил семейному счастью литься через край. Все в резиденции ходили довольные, что почти вся семья в сборе. Только брат мой Дима остался служить в Горном, заменял отца. Отец, кстати, передал, что брат тоже подрос после обороны и теперь находился на границе между Гриднем и Ярым. Поэтому брат теперь ходит гоголем.

Всё это услышала и Матрона, которая тоже находилась в этот момент в резиденции, в гостях у Ады. Она внимательно слушала всё, что отец говорил про Диму, а потом взяла и выдала:

— Ага, растёт значит мой будущий жених в силе!

Ада залилась смехом.

— Даже не знаю, что тебе ответить, — проговорила сестра. — Дима — это очень непростая крепость.

— Ну ничего, попробуем взять её штурмом.

— Хорошо, — кивнула Ада, — я тебе помогу. Пойдём, расскажу, что он любит, а чего он не любит и вообще…

Одним словом, семейная радостная атмосфера с минимальным набором близких друзей. Но, глядя в спины Аде и Матроне, я подумал: «Эх, бедный Дима! Хорошо, что они не меня в осаду решили брать».

* * *

Пользуясь тем, что в академии был очередной перерыв, Костя Жердев практически всё свободное время посвящал тому, что помогал Тагаю обустраивать новый храм в полуразрушенной башне под чутким руководством Никсим.

Она оказалась с довольно покладистым характером, хотя иногда могла что-то такое отчебучить. Но в целом и в общем различными придирками не страдала, чётко выполняя собственные обязанности.

В один из дней, когда Костя на некоторое время освободился, он подошёл к паучихе и обратился с вопросом, терзавшим его не один день:

— Дорогая Никсим, скажи, пожалуйста, когда мы проходили испытания предыдущего жреца, мы видели разного рода видения. Ты же знаешь об этом?

— Конечно, знаю. Не могу сказать точно, что вы видели, но прекрасно знаю, как работал предыдущий первожрец.

— Ну так вот, я хотел бы узнать, что это было: галлюцинации, иллюзии, какой-то наведённый сон? — стесняясь, спросил Костя. Всё же перед огромной паучихой он немного робел.

— Что конкретно ты хочешь узнать? — уточнила Никсим.

— Мне просто интересно: это была фантазия воспалённого воображения или всё-таки в этих видениях были какие-то элементы правды? — уточнил Жердев.

Никсим издала сухой треск. Костя уже знал, что это аналог нашего смеха или можно сказать, что она так улыбается.

— Вообще-то то, что вы видели, — это один из возможных вариантов будущего. Скорее всего, даже один из наиболее вероятных вариантов будущего.

— То есть селекционеры падут? — уточнил Костя. — Низших победим?

— Да, — ответила Никсим. — Если ты это видел, то есть большая вероятность, что именно так оно всё и будет. Но в поворотных точках того или иного пути всегда стоит выбор, и всё зависит от того, по какому именно развитию событий пойдёт создание, перед которым этот самый выбор стоит.

Никсим перебирала лапками, размышляя вслух:

— Всегда есть вероятность, что выбор того или иного существа может изменить будущее в ту или в другую сторону. У тебя конкретно такой выбор стоял в тот момент, который ты увидел. И ты выбрал свой дальнейший путь. Но это лишь вариант будущего, который основан не на фантазиях, а на твоём возможном дальнейшем пути. Естественно, там сплетаются миллионы различных судеб, поэтому сказать наверняка сложно, но не так уж и невероятно.

Костя понял, что данный ответ погрузил его в такую глубину размышлений, что он на некоторое время даже отрешился от всего того, что было вовне. Он-то думал, что мать ему приснилась только потому, что он соскучился по ней. Во взрослом возрасте он её и не видел никогда, а тут — выбор, да, мать, почёт рода, уважение всех.

Но больше всего в голову Кости врезалось именно то, что его мать говорила о Мирославе. Поэтому с дня тех видений, он постоянно крутил в голове не раз и не два всю эту ситуацию, пока до него не дошло, что на эту тему ему нужно поговорить конкретно с Мирославой, а потом и с Витей.

В конце концов, девушка может оказаться не врагом, а тем, кто сможет им очень сильно помочь одержать победу над селекционерами. Если вопрос будет стоять именно в перехвате ментального управления, то Тагай, возможно, даже с помощью богини, может оказаться слабее, чем Мирослава. Не просто же так мать сказала, что Мира может полностью перехватить управление над всей армией, то есть подчинить себе огромное количество людей каким-то образом. Но Костя не знал, каким именно. Получается, что она — какой-то невероятно полезный ресурс, который можно использовать не во вред, а во благо.

И тем более, если ресурс будут использовать они, а не селекционеры, то это будет очень даже неплохо.

Но прежде чем идти со всеми этими мыслями к Вите, Костя понял, что сначала нужно поговорить с самой Мирославой и открыться ей, для того чтобы она открылась в ответ. И уже после этого, он расскажет ей про то видение, которое видел на входе в пещеру Никсим.

Ну и, разумеется, предложит держаться Виктора, потому что это самый адекватный человек из всех, кого в последнее время встречал Костя.

Он вышел из задумчивости и посмотрел на паучиху:

— Спасибо, Никсим, — сказал он. — Ты мне очень помогла.

* * *

Я решил оставить свою семью радоваться отдельно. Матери с отцом нужно было побыть наедине, в конце концов. А я вспомнил, что совсем недавно давал обещание Резвому проводить с ним больше времени. Затем подумал, подумал и решил, что моего внимания заслуживает не только Резвый.

Поэтому я пошёл к Заре и сказал:

— Знаешь, что? Давай-ка ты отменишь сегодня свою тренировку с Азой.

— Это в честь какого такого праздника? — вскинула брови демоница. — Ты что ли с ней хочешь сегодня тренироваться?

— Понимаешь, в жизни должно быть место не только тренировкам, — ответил я. — Надо ещё и по-человечески с твоей сестрой общаться.

— И что ты предлагаешь? — усмехнулась Зара, как будто на что-то намекая.

— Вот я хочу провести время с Азой. А для этого мне нужен твой меч, — прямо проговорил я.

— А что? — расплылась в улыбке Зара. — Своего меча уже недостаточно?

— Ну, знаешь ли, — ответил я ей таким же тоном, — для того чтобы мне использовать свой меч, мне нужен для начала твой.

— Ладно, — хохотнула Зара, снимая ножны с одним мечом. — Так и быть, сдам тебе в аренду, ради сестры. В конце концов, почему бы и не помочь.

Я взял у Зары меч, а затем пошёл к Сати. Та привычно хлопотала по дому. Рядом отирался Евпатий, периодически гоняя Руяна по мелким поручениям.

— Сати, — сказал я, — подготовь мне, пожалуйста, небольшую корзину разных вкусностей, сладостей и чего-нибудь попить. Опять же для Резвого какие-нибудь вкусняшки.

— Да, господин. Конечно. Куда-то собрались?

— Нет, далеко к сожалению, отъехать не получится, — ответил я, — но будем у озера.

— Понятно, — кивнула Сати. — Через полчаса всё будет готово. Подходите, господин.

Пока у меня было время, я пошёл к Аркви.

— Послушай, — сказал я, — сегодня мне понадобится твой конь, хочу покататься с Азой вокруг озера. Если что, не пугайся, — я хмыкнул. — Очень может быть, что дама будет кататься в своём натуральном обличье.

— Да без проблем, — кивнул Аркви. — Давно пора.

Я зашёл в конюшню и подошёл к Резвому.

— Дорогой друг, — проговорил я, подкармливая его огоньком. — Я тебя очень прошу: сегодня не нужно устраивать бенефис изящной словесности. Клянусь, что ты друг мой сердечный всегда на первом месте, но при всём том у нас сегодня будет немного романтический вечер.

— О, романтик! — тут же загорелся Резвый, сделав ударение на «и». — И ради дамы я готов! Но при одном условии…

— Мал ещё для того, чтобы условия мне ставить, — ответил я, но с доброй усмешкой.

— Да уж конечно! — Резвый не собирался сдаваться. — Вот у тебя дама, романтика, класс! Я тебя поддерживаю, но с тебя призвать даму мне. У тебя же там уже получилось кого-то призвать. Мне уже всё рассказали про тебя, поэтому призови мне женщину.

— Резвый!

— А я за это сегодня буду молчать, — проговорил тот. — Терпеть. Слова не скажу, но кобылица, мне нужна кобылица! И тогда я всё прощу тебе. Ты знаешь, как я соскучился. Ну, там по женскому теплу и ласке.

— А что, вас можно вызвать прямо по полу, что ли?

— Я не знаю, — ответил Резвый. — Я никого не вызываю, и мне вообще плевать. Найди мне женщину!

— Ладно, постараюсь, — ответил я. — А пока сегодня ты просто конь для романтической прогулки. Тебе понятно?

— Да понял, я понял, — Резвый ударил копытом в пол конюшни, а грива его полыхнула пламенем, но сразу же потухла.

Через некоторое время всё было уже готово. Я взял коней, взял меч и пошёл к берегу озера. Когда демоница соткалась из пара, стоящего над горячим озером, и подошла ко мне, я вручил ей меч.

— Ой, — хихикнула она, — это что же? Теперь вместо Зары ты со мной на тренировку?

— Нет, — ответил я, кивнув в сторону демонических скакунов. — У меня несколько иные планы. Не соблаговолите ли вы, Аза Азаретовна, провести сегодня со мною вечер?

— Что? — она посмотрела на меня с таким удивлением, что даже мне от такого взгляда стало неловко. — А как я его с тобой проведу? Мне дальше вот озера-то и берега не сходить никуда.

— Ну вот, — ответил я, — с мечом ты сможешь почувствовать вкус напитков, еды, прогуляться со мной, почувствовать и ветер в волосах.

— Какой ещё ветер? — Аза постепенно приходила в себя и смотрела на меня, всё ещё не до конца понимая.

— А вот который появится, когда вот эти вот два огненных демона понесут нас вокруг озера.

— Ты хочешь покататься вместе со мной верхом вокруг озера?

Она уже поняла, что я ей предлагаю, но, кажется, до конца всё ещё не верила.

— Да, я приглашаю тебя на вечернюю прогулку.

А дальше во всё продолжение вечера я любовался Азой и её развевающимися по ветру волосами, стройными ногами с капельками воды, крепко сжимающими бока Рыжего. Залихватские: «Но! Пошёл!» И всё такое прочее. Нежные руки сжимающие гриву, когда она прижалась к коню и пыталась ускорить Рыжего так, чтобы он опередил нас.

Но мы с Резвым быстро догоняли её, и она задорно хохотала, совершенно забыв о том, что в общем-то нематериальна и лишь на один вечер обрела возможность чувствовать.

Накатавшись, мы выбрали самое укромное место на берегу озера и расположились там с пикником. Сати постаралась на славу и собрала настолько прекрасный ужин, что лучшего и пожелать невозможно. Даже бутылку вина положила.

Аза расположилась совсем недалеко от меня, отпила вино из бокала, закусила небольшим кусочком сыра, затем оперлась на локти, посмотрела в небо и рассмеялась.

— Боги, — сказала она, — я так давно не чувствовала себя живой. Только за это можно было восемьсот лет быть привязанной к этому капищу… Это невероятно! Как же остальные не ценят того, что могут просто насладиться жизнью, почувствовать её вкус, запах, почувствовать ветер, летящий в лицо… Боги, я так счастлива! Ты просто не представляешь!

И тут она повернулась ко мне. Я увидел блеск в её глазах, но мой взгляд сосредоточился на её пухлых губах. Я потянулся к ней и поцеловал.

Аза не отпрянула, поддалась моему напору, видимо решив, что если чувствовать себя живой, так надо до конца. Но в конце она всё-таки повела себя странно.

Я думал, ну максимум, что может случиться, это я получу пощёчину. Ну не сожжёт же она меня в конце концов? Тем более огонь у нас один и тот же.

Через долгую минуту Аза отстранилась, ошарашенно на меня посмотрела, сняла ножны с мечом, положила их на своё место, а сама убежала в озеро и растворилась в стоящем над ним паре.

«Ну отлично, — подумал я. — Я-то думал хотя бы по морде получить, а тут какой-то совсем неожиданный финал. Ну ладно, не получил — так уже хорошо. Это значит, что можно и дальше работать в этом направлении».

И мне срочно нужен муас.

Отправить