Глава 30

Сухов открыл дверь, когда я еще не успел дать ему как-то знать, что я рядом. Наверное, отслеживает магов в постоянном режиме. Я только поднимался по лестнице, а он уже стоял в дверном проеме, нетерпеливо постукивая по притолоке.

— Ну наконец-то, — раздраженно выдохнул он. — Мог бы и поторопиться.

Я насмешливо приподнял бровь, намекая на то, сколько времени прошло с нашего разговора, но Сухова это ничуть не смутило. В его понимании, если он меня позвал — я должен появиться в сей же миг. Любое отставание от этого графика говорит о моей непунктуальности.

— Проходи, — нетерпеливо бросил он.

Как только я вошел, за моей спиной сразу захлопнулась дверь и взметнулись щиты. Хорошие такие щиты, которые не на квартиру бы ставить, а на солидное клановое здание. Впрочем, я тоже в свое время убил кучу времени на защиту маминой квартиры. В результате это спасло жизнь не только, мне, но и Ане.

Из прихожей я направился на кухню, где мы прошлый раз разговаривали, но Сухов меня перенаправил в комнату. Войдя туда, я сразу понял, почему была такая срочность в моем появлении. На диване сидел Невес, тот самый целитель, который обучал моих. Только выглядел он вовсе не так вальяжно, как в нашу прошлую встречу. И не так упитанно — прямо скажем, передо мной сидел скелет с ввалившимися глазами. Конечно, я видел его исключительно в снохождении и в жизни Невес мог сильно отличаться, но уверенный взгляд не подделаешь, а вот его как раз сейчас не было.

— Целителя заказывал? — спросил Сухов с непонятной усмешкой. — Вот, весь твой.

Говорил он на языке того мира, чтобы третий в нашей компании все понимал. Звуки казались чуждыми и резали ухо. Артикуляция сильно отличалась от ставшей мне привычной русской и даже от немецкой, которая в последнее время тоже стала мне близка.

— Что-то случилось? — отмер я.

Приходилось контролировать каждый звук, чтобы он не слишком отличался от того, что должно быть. И хотя я с удивлением обнаружил у себя акцент, но он должен был вскоре пройти. Это исправляется только постоянной практикой.

— Конечно, случилось. У твоего бывшего дружка постоянно что-то случается. Как только моча в голову ударяет, паранойя Дамиана обостряется, и он начинает считать, что все вокруг враги, — охотно ответил Сухов. — Невес был знаком с Айлингом — значит, ему помогает. Не признается — признается под пытками.

Целитель вздрогнул, а в его взгляде на Сухова появился такой ужас, что несложно было догадаться: пытки были и, если Невес сидит сейчас здесь целым, то это не заслуга Дамиана, а недоработка палача. Отрастить конечность за такое время невозможно.

— А ведь если бы этот идиот не растрепал, что общался со мной, и я был бы жив и он был бы цел. А теперь все, ему пути назад нет, даже если Дамиан сдохнет, — продолжил Сухов, бросая неприязненные взгляды на целителя. — Убежал — виновен. Нужно было ждать «честного» судебного разбирательства. Другое дело, что Невес бы до него не дожил. Я его почти трупом вытащил, не знаю уж, что на меня нашло. Может, вспомнил твою просьбу о консультанте? Видок у него, конечно, непрезентабельный. Это он еще себя немного с помощью накопителя подтянул. Но уже готов консультировать по всем вопросам.

Я задумался. Целитель мне был нужен, но фишка в том, что бесконтрольный целитель в этом мире был опасен для благосостояния моего клана, а значит, требовалось его не просто принять, но принять под клятву. А еще как-то легализовать. И специалиста в таком виде нельзя показывать никому.

Невес втянул голову в плечи и с опаской смотрел теперь уже на меня.

— Когда я говорил о консультации, я имел в виду, что специалист прибудет ненадолго и убудет к себе, — намекнул я Сухову на возможные проблемы.

— Так даже лучше, — уверенно ответил Сухов. — Примешь его к себе в клан. Он согласен.

Невес неуверенно кивнул. Вызывал он сейчас исключительно сострадание. Но это сейчас. Немного отойдет — и сострадать впору будет тем, кто с ним рядом. Разбрасываться такими ценными кадрами нельзя, но и обезопасить себя от проблем надо сразу.

— Приму только под полную клятву, — предупредил я. — И еще. Твоему протеже придется выдавать себя за волхва, разругавшегося с коллегами.

Аналога слова «волхв» в языке моего первого мира не было, поэтому пришлось его произносить так, как он звучал тут. Невес непонимающе посмотрел, Сухов же лишь поинтересовался:

— Почему за волхва?

— Потому что разговоров про другой мир быть не должно в принципе, если мы не хотим проблем, — пояснил я. — А проблемы могут быть вплоть до попытки убийства. Знаем, проходили. А так — закрытая община, в которой говорят только на своем языке. Кстати, местный язык нужно выучить как можно скорее, потому что я не могу постоянно быть переводчиком. Не по статусу мне, если вы понимаете, о чем я.

— Я понимаю. Но и ты должен понять, Ярослав, что принимаешь на себя полную ответственность за него.

Сухов хоть и говорил о бывшем друге с неприязнью, все равно переживал за того.

— Я понимаю и беру. Но на озвученных условиях, чтобы не было проблем ни у него, ни у меня. И ненужных вопросов тоже не было.

— Я согласен, — неожиданно подал голос Невес. — И притворяться этим вашим волхвом, и язык учить, и на клятву. Только объясните мне, что это такое и что я должен говорить, если меня вдруг спросят.

— Закрытое магическое сообщество, выдавать ничего не имеете права, поскольку под клятвой.

Голос был у него тонким и ломающимся от пережитого ужаса. Целители в том мире традиционно были одними из самых избалованных магов, поэтому такая готовность пойти в подчинение была нехарактерна. Не факт, конечно, что он потом не начнет качать права, но под клятвой это будет куда сложнее, чем без нее.

Клятву Невес дал полную, я со своей стороны пообещал, что его никто не будет притеснять. Но этого типа притеснить вряд ли кому удастся: как только поймет, что опасность миновала, сразу вернет прошлую манеру общения.

— Для начала поселю его в поместье, а уже потом, как освоится хоть немного, будет решать сам. В принципе, у нас в Вишневом Саде еще пустые дома есть, но жить там одному столь высококлассному специалисту будет не так комфортно. Одежду нужно поменять сейчас. Дадите что-то из своего, Александр Васильевич?

— Тебе бы лишь меня пограбить, — проворчал он, но вынес несколько новехоньких даже запечатанных в пакеты вещей и протянул Невесу. — На, переоденься. Потом поедешь вместе с Ярославом. Пусть он дальше за тебя отвечает.

Целитель недоуменно повертел в руках пакеты, Сухов их вскрыл, вытащил вещи, всунул в руки Невеса и вытолкал того переодеваться в другую комнату. Сам же вернулся и сел на диван напротив меня.

— Уф Ярослав, — выдохнул он, перейдя уже на русский. — Спасибо, что его забираешь. Конечно, мы считались друзьями, но после того, как он сдал меня Дамиану, в наших отношениях нечто треснуло и уже вряд ли восстановится. Хотя я и не смог бросить эту старую задницу на произвол судьбы. Но попросил я тебя прийти не только из-за него. Он-то как раз терпел. Пострадал бы из-за своего положения еще день-два — вообще бы как шелковый стал. Я с ним нянчиться не собирался. Не взял бы ты его — он бы подлечился и вылетел на улицу.

— Жестоко.

Да, Невес наверняка был один из лучших целителей, но оказаться на улице без документов и знания языка для него вполне могло бы плачевно закончиться.

— Не больше, чем его предательство, — отрезал Сухов. — Но, как я уже говорил, вытащил я тебя не ради этого слизняка. — Он жестом фокусника извлек из пространственного кармана потертую тетрадь. — Что с этим делать будем? Дамиана я по носу щелкнул хорошо, он знатно выбесится, но оставлять себе эту бомбу замедленного действия я не хочу.

— Это же?..

— Императорская книга заклинаний. Для книги она, конечно, выглядит похабненько. — Сухов повертел в руках непрезентабельную тетрадку. — Но содержимое внешности не всегда соответствует.

— Я предлагаю ее проредить.

— В смысле?..

— В смысле все на уничтожение выдрать и сжечь, остальное тщательно просмотреть, чтобы не притащить сюда чего-то опасного, — пояснил я. — Кстати, мне бы хороших книжек по рунам…

— Ты обнаглел? Я тебе что, коммивояжер, чтобы таскаться между мирами по твоим нуждам⁈ — вспылили Сухов, черты которого исказились от злости так, что через них просматривался прежний Айлинг.

— Вы же все равно ходите, Александр Васильевич? — спокойно напомнил я. — Вот я и подумал: вдруг что увидите. А я компенсирую.

Сухов немедленно остыл.

— Нормальные книги под замками лежат, — проворчал он. — Их только воровать, а это дурная идея. Я не вор. Это… — Он потряс тетрадкой. — Не в счет. Это месть, а не воровство.

— Я не предлагаю воровать. Либо купить, либо, если это невозможно, переснять. Вряд ли вы выкладываете телефон каждый раз, когда идете на ту сторону.

— Не привык я к этому, — поморщился Сухов.

— Почему бы и не использовать, если есть возможность. И знаете, я подумал: а не сжечь ли нам сразу всю эту книгу к чертям собачьим? — предложил я. — Даже ничего не фильтруя. Там из неизвестных нам остались только заклинания уничтожения.

— Я все же проверю.

Невес вышел со страдальчески перекошенной физиономией. Не знаю, сколько он провел в тюрьме, но схуднул знатно, и одежда Сухова на нем болталась как на вешалке. А еще короткие рукава футболки обнажили подживающие раны на руках. Выглядел Невес как после проживания в подвале маньяка.

— Александр Васильевич, ему ветровка нужна, — решил я.

— Вы меня догола раздеваете, — недовольно проворчал Сухов и выдал, но не ветровку, а куртку от спортивного костюма. Выглядела та новехонькой, значит, не использовалась, в отличие от штанов, которые были на Сухове даже сейчас. — Будешь должен. А теперь убирайтесь.

У Невеса громко забурчал желудок. При усиленной регенерации есть хотелось всегда и помногу. Но Сухов лишь бросил в сторону бывшего приятеля короткий взгляд и заявил:

— Кормить не буду. Это теперь твоя забота, Ярослав.

— Бутерброд хоть ему выдайте на дорогу, Александр Васильевич, а то пока мы на такси доедем, он сам себя съест.

Пока Сухов ковырялся на кухне, я быстро связался с Постниковым и попросил его срочно заказать пиццы, потому что все равно сначала придется ехать на квартиру, а уж потом в поместье. Телепортационный артефакт был у меня на одного, так что финт с переносом целителя сразу по месту проживания не вышел бы. Уже из такси я позвонил маме и попросил распорядиться, чтобы приготовили комнату для нашего нового целителя. И еды туда доставили побольше, разной, потому что тому требуется восстановление после нападения. Со Светланой я успел лишь коротко переговорить, что выполняю просьбу Ефремова, поэтому пока не дома.

— Помоги ему чем сможешь. Нужно, чтобы виновные в смерти отца и брата были найдены и наказаны, — неожиданно жестко сказала она.

— Не веришь в вину Волошиных?

— Их артефакты не слишком хороши в защите, но и в нападении тоже, — ответила она. — Нужно смотреть, что там было у Мальцевых.

— Вряд ли мы это узнаем.

Я бы поговорил с ней еще, пусть и на такую не слишком романтичную тему, но мы уже приехали, пора было выходить. Невес затравленно оглядывался, потому что все для него было незнакомым и пугающим. Пришлось подбодрить:

— Все будет хорошо.

— Хотелось бы, — страдальчески ответил он.

Пиццу привезли чуть позже нас, я как раз успел позвонить Ефремову и включить чайник. Невес подозрительно осмотрел треугольник, покрытый расплавленным сыром, но все же решил попробовать, тем более что его организм уже расправился с тем, что было выделено Суховым, и требовал новых калорий для ремонта повреждений.

— А вкусно… — удивленно сказал он.

— Это он на каком языке? — заинтересованно подался к нему Тимофей. — Не слышал такого произношения.

— На волховском, — ответил я. — К сожалению, это единственный язык, который он знает. Он разошелся во мнениях с начальством и его чуть не убили.

— Он по-нашему говорит… — удивился Давыдов-старший. — Прекрасно говорит, он мне базу целительскую давал. Хотя он тогда выглядел получше, конечно.

— Вы в снохождении общались. Там язык вообще не важен, — пояснил я. — Дань, его легализовать как-то надо. И фамилию придумать.

— Пусть Давыдовым тоже будет, — предложил Илья Владимирович. — Скажем, что мой дядька. С языком, конечно, похуже.

— Выучит как-нибудь Нестор Александрович русский язык, — ответил я. — Обратного пути у него все равно нет.

Обсуждаемый нами псевдоволхв тем временем уписывал пиццу с таким счастливым выражением на физиономии, что даже не хотелось спрашивать, куда в него столько лезет. Чаем он тоже заливался от души, наполняясь здоровьем прямо на глазах.

Но для безопасности одного здоровья нынче магу мало, поэтому я сходил и достал из сейфа защитный артефакт, один из первых сделанных мной здесь. В поместье подберем получше. Или вообще индивидуальный сделаю.

К приезду Ефремова пицца была окончательно приговорена, а Невес с такой тоской смотрел в пустые коробки, что я заказал еще. В конце концов, целитель он, значит, понимает, сколько можно есть без заворота кишок. Поди, сразу перегоняет энергию пищи в энергию восстановления: лицо начало округляться, а с запястий, которые выглядывали из рукавов спортивной куртки, почти сошли шрамы. Хотя сам Невес все еще напоминал голодающего. Таким его и увидел Ефремов.

— Ярослав, я же говорил, что разговор не для посторонних — возмутился он. — А у тебя здесь всякие подозрительные больные на излечении.

— Это не больной, Дмитрий Максимович, а настоящий волхв, которого изгнали свои за чрезмерный аскетизм и самобичевание, — нашелся я, потому что шрамы, конечно, мужчину украшают, но происхождение их нужно как-то объяснять. — Обучал Илью Владимировича.

— Да ты что? — Ефремов с новым интересом оглядел Невеса. — Но все же выглядит он слишком подозрительно, поэтому я бы хотел, чтобы обсуждение шло только между нами и Давыдовым.

— Как скажете, Дмитрий Максимович, — согласился я

Сели мы на другой конец гостиной, и я дополнительно накрыл нас куполом от прослушки.

— Вопрос государственного уровня, — сурово сказал Ефремов, — поэтому вы все сейчас дадите клятву о неразглашении. Правильней было бы Ярослава выставить, но вы же ему все равно расскажете: ваша клятва ему стоит выше.

— Дмитрий Максимович, я напоминаю, что все мои целители давали клятву о неразглашении любых действий, касающихся правящей семьи. Так что другой клятвы не надо. Или это не Тумановых касается?

— Тумановых. А точно все?

— Точно. Покойный император настоял, чтобы в случае чего можно было пригласить любого и быть уверенным в его лояльности.

— Надо же, а мне не сказал, — покачал головой Ефремов даже с какой-то обидой. — Но вот чтобы даже между собой не обсуждали, понятно?

— Разумеется, — ответил за всех Давыдов-старший. — Врачебную тайну никто не отменял. А целительская еще выше.

— Вкратце дело такое. Ваш коллега, который курирует Ирину Петровну, подозревает у ее будущего ребенка генетическое нарушение.

— Если подозревает, скорее всего, есть, — нахмурился Давыдов-старший. — Нужно определять быстрее и решать что-то.

— Что решать? Больной ребенок — серьезные проблемы, сами понимаете. Поэтому я хотел узнать, можете ли вы это исправить.

— Ну у вас и запросы… — Покрутил головой в удивлении Илья Владимирович. — А вы вообще уверены, что оно есть, это нарушение?

— Анализы мы не делали, если вы об этом. Но Ее Императорское Величество доверяет мнению целителя.

— Вы понимаете уровень работы? — продолжил Илья Владимирович. — Это нужно залезать в каждую клетку и там менять, вытягивая лишнее. Я за такое не возьмусь.

— Я тоже, — сразу отказался Тимофей. — То, что я знаю, не позволяет проводить такие тонкие манипуляции. Возможно, пока.

Ефремов как будто сразу постарел, поник, уперся взглядом в паркет на полу, потом перевел взгляд на Невеса.

— А этот ваш волхв, он же знает больше, если учил Илью Владимировича? Он же практически святой старец?

— Это нужно спрашивать у него, — ответил я. — А как в таком случае с разглашением?

— Не говори, кто пациент. Только если окажется, что может, тогда…

Разговор с Невесом выдался весьма занятным, потому что он долго не мог понять, в чем суть дела: я не знал нужных слов на том языке, чтобы ему объяснить. В дело включился Илья Владимирович, который начал рисовать схемы, стрелочками переводя все в большую детализацию. Профессионалы друг друга поняли даже без слов. Невес сообразил и просиял:

— Да, исправить можно, если срок беременности небольшой. Мне нужны будут помощники и накопители, потому что своими силами я сейчас не потяну. Ну и сначала обследовать нужно будущую мать — возможно диагноз вообще ошибочен.

Когда я перевел Ефремову, тот просиял тоже и тут же позвонил императрице, договариваться, что вдову Александра посмотрит настоящий святой старец из волхвов.

 

Интерлюдия 10

Тихон Сысоев злился, вынужденно подъезжая к поместью Мальцевых на такси, на которое ушли все его последние деньги. Эти сволочи отказывались бесплатно везти одного из представителей великих кланов страны, а папахен так и вовсе запретил ему пользоваться автопарком семьи. Как будто все это не перейдет к Тихону чуть позже. Нет, положительно, вокруг наблюдались одни сволочи. Но ничего, Тихон знал, как все это повернуть в свою пользу.

За ворота такси не пустили, и Тихону пришлось идти к особняку ножками. Еще одно унижение. Тихон зло ухмыльнулся. Ну ничего, как только он дойдет до этого старого паука Мальцева, унижаться будет уже кто-то другой. Что, сволочи, думали, использовали и выбросили? Не дождетесь. Тихон смачно плюнул на газон, пожалев, что не смог собрать достаточно много слюны, чтобы она оказалась заметной на безупречной зелени. Но свое отношение он выразил. И к хозяевам дома, и к их мерзкому газону, и к отвратительно теплому сентябрьскому дню.

Дворецкий дверь открыл и даже поклонился, но недостаточно низко, чтобы нельзя было понять — гостя он не уважает. Тихон задумался, не дать ли в рожу дворецкому, чтобы поучить чужую прислугу вежливости, но увидел Диану, которая с деловитым видом спускалась по лестнице. Что характерно, Тихона она тоже не заметила или не соизволила заметить. Пришлось обратить на себя внимание.

— Привет, Дианка!

— Сысоев? Что ты тут делаешь? — пренебрежительно бросила она.

— Дело у меня к Игнату Мефодьевичу.

— У тебя — и вдруг дело к моему деду? Не смеши, — поморщилась она. — Не мешал бы ты занятым людям, Сысоев. Мы наркотой не торгуем, поэтому дел с нами ты никаких иметь не можешь.

— Посмотрим, что скажешь через полчаса.

Тихон облизал пересохшие губы, из которых рвались куда более грубые слова. Но выяснять отношения при слугах? Мамахен, конечно, тупая курица, но в чем-то она бывает права. Например, в том, что разборки высших не должны касаться челяди и не давать им тем для болтовни.

— Наивный. Думаешь, для тебя что-то изменится после разговора с дедом? Да ты идиот, Сысоев, — безапелляционно бросила Диана. — Не лез бы ты сейчас к нам, придурок. У нас в семье траур, если ты вдруг находишься в информационном вакууме.

— Я-то и уйти могу, Дианка, — зло сузил Тихон глаза, — но вам от этого будет только хуже. Потому что, если я разозлюсь, от Мальцевых не останется камня на камне. И вообще, на фига я тут с тобой время теряю? Мужчины должны говорить с мужчинами, а не с кем попало. Где там кабинет Игната Мефодьевича? Равные должны говорить с равными.

Он выплевывал слово за словом, с удовлетворением наблюдая, как Дианка начинает наливаться злостью. С последней их встречи у нее с контролем стало получше, поэтому, дразня девушку, Тихон был уверен в собственной безопасности. Главное — не переходить черту, после которой у Мальцевой напрочь сносит крышечку. Но пока он бесит строго до определенного предела.

— Считай, что ты меня заинтриговал, Сысоев, — бросила Диана. — Провожу тебя к деду, а заодно послушаю, о чем ты таком выдающемся собрался с ним беседовать. И учти, что если это окажется какой-нибудь ерундой, то ты не просто забудешь дорогу в наш дом, но и мое имя.

— Твое имя, Дианка, я никогда не забуду. Можно сказать, я с ним просыпаюсь и засыпаю.

На неуклюжий комплимент девушка ничего не ответила. Резко развернувшись, она начала подниматься по лестнице, и Тихону пришлось даже приложить значительные усилия, чтобы ее догнать. После прогулки по подъездной аллее эта незапланированная физическая активность была совсем некстати. Тихон не был рыхлым толстяком, как отец, но и атлетически сложенным его никто не назвал бы.

До кабинета главы Мальцевых они дошли в полном молчании. Тихон этим расстроен не был, он с хозяйским видом осматривался, прикидывая, сколько это все может стоить и сколько должно быть еще ценностей в загашниках. Эти размышления так его увлекли, что он даже не заметил, как оказался в кабинете Мальцева.

— Добрый день, Игнат Мефодьевич, — с опозданием сказал он хмуро глядящему на него Мальцеву, которому пришлось покашлять, чтобы намекнуть о своем присутствии.

— Тихон по жизни тормознутый, — ехидно отметила Диана.

— Говори, чего хотел, и проваливай, — бросил старый Мальцев. — Не до тебя.

— Вам всегда не до меня в последнее время, — нагло сказал Тихон. — Не то что раньше, да?

— Ты чего несешь? — возмутилась Диана. — С чего моему деду должно быть вообще до тебя дело?

— С того, что он мне поручения давал и платил за них. Хорошо платил. Переводя деньги с мальцевского счета, — бросил Сысоев. — Так что доказать это: раз — и плюнуть.

Ему опять захотелось харкнуть прямо на этот отвратительно чистый пол, но делать это в кабинете, который он считал уже почти своим?

— Я? Тебе? Переводил? Деньги? — изумился Мальцев. — Дитятко, у тебя совсем крыша поехала? Нужно твоему отцу позвонить, сказать, что тебе врач по голове срочно нужен.

— Звоните. А я в Императорскую гвардию пойду, — спокойно ответил Тихон. — Им хватит доказательств. И ваш внучек сразу из пострадавшего в теракте превратится в главного злодея. Потому что он планировал сместить Тумановых, о чем при мне говорил. И вы, Игнат Мефодьевич, об этом мне говорили тоже.

Он победно ухмыльнулся прямо в лицо раскрывшего рот от подобной наглости Мальцева.

— Да-да, Игнат Мефодьевич, именно вы, что подтвердится на любом артефакте. И что тогда с Мальцевыми будет? Не вывернутся вам ни за что. Итак, что мне нужно. — Он подошел к столу и наклонился, поставив руки на столешницу и нависнув над замершим Мальцевым. — Деньги — это само собой, разумеется. Ежемесячно в два раза больше, чем вы мне платили раньше. Чай, не школьник уже, потребности выросли. Но это пока. Потому что я собираюсь жениться на Дианке, сливать кланы будем. Диана Сысоева звучит прекрасно.

Ответа от Мальцева он не дождался, потому что перебрал ту саму грань, за которой у младшей Мальцевой сносило крышу. Вырвавшийся из ее рук поток огня пробил хилый защитный артефакт и превратил Тихона в головешку с такой скоростью, что тот ничего не понял, так и остался в уверенности, что переговоры проходят успешно.

— Дианка, твою мать! — Рявкнул Мальцев. — Ты чего наделала?

— Не жалею, — Вскинула она голову. — Эта тварь пыталась шантажировать Мальцевых. Ты считаешь, что я неправа? Что нужно было соглашаться на его предложение?

Она подошла и острым носком пнула то, что осталось от Тихона.

— Конечно, не права! — заорал Мальцев, подскакивая с кресла. — До того как убивать, нужно было выяснить, где он хранит компромат, и только потом убивать. И не здесь. Потому что есть свидетели, что он вошел в наш дом. Как мы будем объяснять императорской гвардии?

— Как-как, — шмыгнула носом Диана, осознавшая последствия. — Пришел этот придурок в наркотическом угаре — и напал на тебя. Что мне оставалось делать? Я не умею останавливать без магии и немного перестаралась.

— Ха, а ведь точно. — Мальцев потер сухие ладони друг о друга, предвкушающе улыбнулся, вытащил телефон и позвонил безопаснику. — Артем Егорыч, тебе не кажется, что у нас давно клановых войн не было?… Сысоевский сосунок на меня напал, оставлять этого нельзя. Нужно вынести их под корень, чтобы даже духу сысоевского не осталось.… А что Императорская гвардия? Им сейчас не до клановых разборок. Они убийцу Тумановых ищут.… И сам я поучаствую, и Дианка тож. Через полчаса выдвигаемся. Готов будешь?… От то-то же.

Мальцев отключился и подмигнул внучке, чьи глаза уже высохли, а на лице появилась решимость бороться за клан до конца.

— В одном ты права — все нужно оборачивать на пользу клана. — Он встал и потянулся, хрустя суставами. — Тумановы, конечно, хорошо Сысоевых пощипали, но и нам что-то достанется. Иди собирайся. Елисеевский защитный артефакт не вздумай забыть.

Диана вышла, а Мальцев подошел к тому, что осталось от Тихона, и с сожалением сказал:

— Поторопилась внучка, не умеет пока сдерживаться. Хотел бы я знать, что он тебе говорил. И когда притворялся мной и когда притворялся Андреем…

Отправить