Глава 6

За ночь мне дважды пришлось вставать и подкармливать щенка. Делал я это, почти не просыпаясь, поэтому даже выспался, но задумался о том, как можно это дело автоматизировать.

«Проще простого, — заметил Песец. — Создаешь артефакт, который на требовательный писк подогревает воду, замешивает в ней смесь и заполняет бутылочку. В принципе с твоими нынешними знаниями проблем с этим не должно возникнуть. Делаешь самый простой вариант без наворотов. Красивого корпуса тебе не нужно».

Поставленная задача была интересной, но времени на ее реализацию не было, пришлось отложить на вечер. Но, может, это и к лучшему — за день обдумаю, что и как использовать, и докуплю то, что понадобится. Днем с кормлением щенка проблем не должно появиться.

Разминку пришлось делать урезанную и внутри башни, потому что одного щенка оставлять не хотелось, а брать его с собой — не вариант, пока хоть немного не подрастет.

«Так что с кличкой решил? — спросил Песец. — Глюк будет?»

«А уменьшительное?»

«Какое еще тебе уменьшительное? Считай, что Глюк — это оно и есть от Глювайн*».

«Мне кажется, твой создатель был конкретно повернут на спиртном…»

«Что ты имеешь против глинтвейна? — вздыбился от возмущения Песец. — В такую погоду да с колбасками — праздничное настроение обеспечено. Предложи устроить ужин на свежем воздухе — все будут только рады. И еда вкусная, и отсутствие официоза. Будешь в Философском Камне, набери колбасок».

«Да я вроде туда не собирался».

«А браслет взять? Ты же хотел Грекову первый уровень ДРД выдать? А отцу — целительство».

«Мы скоро в Верейск возвращаемся».

«Уверен? Ты думаешь, Беспалова дочь на одну ночь сюда притащила или собирается ее здесь оставить, а сама уедет домой? Спорим, Совет затянется? И императора с Живетьевой стоит проконтролировать».

«Посмотрим».

«Уверяю тебя, затянется Совет. Беспалова это чувствует».

Не знаю, что там чувствовала Беспалова, но за завтраком она выглядела довольной и выспавшейся. И перспектива очередного скандала на Совете ее не пугала, поскольку княгиня была уверена, что ей удастся отсидеться за широкой шелагинской спиной, время от времени точечными ударами поражая подвернувшихся противников. Нет, силой Беспалову не обидели, но воинских умений у нее не было, поэтому действовала дама преимущественно хитростью. Князь Шелагин же использовал и то, и другое.

Император к этому времени уже проснулся или, скорее, его разбудили, потому что Метка чернела смесью злости и страха. Неуверенности тоже хватало. В таком состоянии Шелагин должен его дожать до демонстрации реликвии, при которой и остальные князья поймут: императору главная реликвия не подчиняется, что ставит под удар всю систему управления империей.

Щенок, которого я принес с собой, в лежанке сидеть не стал, принялся ползать по полу, тыкая носом во все что попадалось на пути. Двигался он, пожалуй, поуверенней, чем вчера.

— Ограничивать надо, — заметил Греков. — Не дело, когда собака себя так ведет. Он, конечно, мелкий, но моргнуть не успеешь, как вырастет.

— Алексей Дмитриевич, можете с ним позаниматься этим утром, — предложил я. — Рассказать ему все о правильном собачьем поведении. Мне как раз по делам нужно.

— Могу я, — предложила Таисия. — Мама против, чтобы я пока ходила на занятия, поэтому делать мне все равно нечего.

— Буду благодарен, если ты присмотришь после обеда, — ухватился я за ее предложение. — Алексей Дмитриевич будет нам с Александром Павловичем нужен на это время. Примерно до ужина. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы поужинать на свежем воздухе колбасками с гриля и глинтвейном?

— Калорийно… — задумчиво сказала Беспалова. — Темно и прохладно.

— Зато вкусно, — возразил Шелагин-старший — Подсветить и обогреть можем и мы сами.

— Я тоже поддерживаю, — оживился Греков. — Согласен за такую плату обучать твоего… Кстати, как его все-таки звать-то?

— Глюк, — решил я. — Таисия предложила. Мне кажется удачным вариантом.

Щенок замер и повернул ко мне голову. Неодобрения от него не шло, так что, похоже, имя приживется.

— Это будет последний Глюк, который увидят твои враги? — хмыкнул Греков. — Одобряю. Кстати, купи ему шлейку, что ли. И ошейник с поводком — из шлейки-то он быстро вырастет.

Я кивнул, одновременно показывая, что услышал, и соглашаясь купить.

— Илья, мама сказала, здесь есть музыкальный салон с роялем. Могу я там попрактиковаться?

— Разумеется. Только я не знаю, настроен ли рояль…

«Обижаешь, там автоматическая артефактная настройка. С чего она вдруг вышла бы из строя?»

— Я проверю. Будет не настроен — скажу, — обрадовалась Таисия. — Но обычно дорогие массивные музыкальные инструменты поставляют с настройкой мастера после установки по месту.

— У нас были некоторые сложности с укрытием стройки, поэтому у нас не все, как обычно. Но рояль должен быть настроен.

— А ты сам на чем-то играешь? — спросила она.

— Немного на гитаре.

— Чудесно, — обрадовалась Беспалова-старшая. — Можно устроить маленький концерт.

— Концерт концертом, а нам пора ехать, — решительно сказал Шелагин-старший. — Не до музыки, знаете ли, Калерия Кирилловна. У нас слишком серьезные проблемы.

— Но я же не прямо сейчас предлагаю. Можно вечером. При свете звезд…

Поскольку вопрос с присмотром решился на весь день, уехал я с Шелагиными, не забыв Глюку сказать: «Ждать. Слушать Грекова».

По дороге я отслеживал метки императора и Живетьевой, поэтому не пропустил момента, когда метка императора зажглась надеждой, а сам он начал довольно шустро перемещаться, причем к черному ходу. Кажется, Совет сегодня пройдет без императора.

Я оказался прав, потому что, когда мы подъезжали к дворцу, от него отъезжала неприметная машина, в которой под иллюзией сидел император. В этот раз он опять лично ехал к Живетьевой. Скорее всего, это объяснялось тем, что Живетьева притворялась дряхлой, разваливающейся после покушения особой и делала вид, что не способна перемещаться самостоятельно. Хотя по ее метке было понятно, что она уже полностью оправилась от последствий взрыва и генерирует новые идеи по захвату власти. А значит, и по нашему устранению — очень уж мы ей все мешали.

Шелагин-старший отправился на Совет, а мы поехали по моим указаниям за императором. Мои предположения оказались верными: ехал он в место содержания сообщницы. Отставали мы от его машины ненамного, поэтому мне удалось услышать разговор с самого начала.

— Костенька, ты ли это? — совсем слабо прошелестела Живетьева.

— А кого ты еще хотела увидеть, Арина Ивановна? Шелагина? Так он вряд ли придет навестить тебя после того, что ты у них устроила.

— Я устроила? — слабо возмутилась Живетьева, почти не выходя из образа. — Они на меня напали, нарушив все нормы гостеприимства, мне еле удалось уйти порталом, да и туда они отправили что-то убойное. Кто знал, что мое стремление к примирению так закончится…

Она всхлипнула.

— Ты еще поплачь мне, — грубо бросил император. — Они съемку вели и сразу отправили запись в сеть, так что можешь не врать. С их доказательствами тебе никто не поверит.

— Вот сволочи, — почти нормальным голосом сказала Живетьева и тут же спохватившись, слабо застонала: — Плохо мне, Костенька, чувствую, недолго мне осталось.

— Тебе совсем ничего не останется, если ты не починишь реликвию.

— В каком смысле?

— Ты ее испортила, верни все как было.

— Сдурел, Костенька, я к ней не прикасалась… — растеряно сказала Живетьева.

— Ты с ней что-то делала, а потом она перестала меня признавать. Скотина Шелагин что-то почувствовал и потребовал, чтобы я показал, что реликвия мне подчиняется.

— Он не имеет права ничего требовать. Костенька, давай всю эту банду посадим за уничтожение моего рода? Сколько у нас там выжило? Всего ничего.

Метка Живетьевой полыхала неприкрытой злобой, через которую не пробивалось ни горя по поводу погибших родственников, ни сожаления о своем подлом поступке.

— Ты мне зубы не заговаривай! — вспылил император. — Если немедленно не вернешь мне контроль над реликвией — прибью.

— Ой ли, Костенька? — насмешливо сказала Живетьева. — Коли прибьешь, кто тебе контроль вернет-то? Не делала я с ней ничего, только замеряла. Не во мне причина.

— Разумеется, не в тебе, в Шелагиных, — съехидничал император. — Именно они приходили ко мне в сокровищницу и что-то делали с реликвией. А Беспалова на стреме стояла.

— В корень зришь, Костенька. Именно так всё оно и было, — с хрипами умирающей ответила Живетьева. — Ой, дурно мне. Уйди, дай умереть спокойно.

— Арина Ивановна, не шути так, — забеспокоился император. — Давай я к тебе целителя не из ваших приглашу. Того же Зимина.

Метка Живетьевой полыхнула испугом — не хотела Арина Ивановна, чтобы ее смотрел другой целитель, который сразу раскусит притворство.

— Не надо мне этого Зимина, — прошелестела она. — Он меня так залечит, что умру еще раньше. Вот ежели бы мне вернули артефакты, которые были при мне, мне стало бы точно лучше.

— Там целительских нет, так что не надейся, — отрезал Император. — Арина Ивановна, сделай что-нибудь. Мне с князьями встречаться, а я не могу.

— Я тоже не могу.

— Не ври! Испортила — отвечай за свои слова, пока не убил в сердцах.

— Костенька, ты и когда с реликвии силы тянул, со мной не справился бы, а уж сейчас — и подавно. Даром что я умирающая — мне, чтобы с тобой разобраться, и напрягаться не надо. Одна печаль — обвинят в смерти императора, а сынок твой меня недолюбливает. Считает, что я на тебя слишком большое влияние имею. Кстати, ты не проверял, может, реликвия на него переключилась?

— Что ты несешь? Она сама не переключается, нужна кровь. Мою уже не принимает. Я все пальцы исколол.

Раздался резкий телефонный звонок. Я поначалу решил, что рядом со мной, но нет — оказалось, в камере. И звонили не Живетьевой.

— Слушаю.… Я не обязан являться по первому княжескому требованию.… Пошумят и успокоятся. У меня дела государственной важности. Скажите, что заседание переносится на завтра. И не беспокойте меня из-за ерунды.

— Думаешь, Костенька, до завтра все само рассосется? — ехидно спросила Живетьева.

— Думаю, Арина Ивановна, ты еще никогда не была так близка к смерти от моей руки.

Внезапно метка Живетьевой полыхнула животным ужасом, а император прошипел:

— У меня терпение не безгранично. Останешься сейчас без головы, а я скажу, что так оно и было, поскольку головой ты давно перестала пользоваться, тварина! Живо признавайся и говори, как исправить!

— Костенька, убери это. Я правда ничего не делала с реликвией, — простонала Живетьева. — Ничего. Только замеры произвела. Ты же сам видел — я к ней не прикасалась.

— Иногда, чтобы что-то испортить, прикасаться не нужно, достаточно создать определенное поле.

— Костенька, да возьми ты все мои артефакты и покажи артефакторам — они тебе сразу скажут, что ничего я ими не могла сделать.

— И где же я твои артефакты возьму? — рявкнул император. — Они все взорвались вместе с домом. Удобно, да?

— Все претензии к Шелагиным. Именно они подбросили бомбу в мой дом и уничтожили возможность оправдаться для меня, а значит, должны понести за это наказание. Столько людей погибло, столько людей…

Дверь камеры резко хлопнула: император потерял терпение и, чтобы не убить сообщницу, решил уйти от нее подальше. Ругаться это ему не мешало: себе под нос император награждал Живетьеву такими эпитетами, которые в приличном обществе употреблять нельзя. Живетьева тоже не молчала, но сказала одну-единственную фразу:

— Неужто появился еще кто?

Во дворец император не поехал, отправился куда-то за город, но не к Проколу, в противоположную строну, хотя и точно собрался выплескивать бушующую в душе ярость. Если судить по Метке, то Живетьева действительно избежала смерти лишь чудом — император был очень близок к тому, чтобы решить вопрос с ней раз и навсегда. Еще было очень похоже, что продемонстрировал император сообщнице как раз клинок из изнаночного металла. Это значит, что тот был привязан и действительно выпадет после смерти владельца.

А вот что не понравилось, так это замечание Живетьевой, у которой появились подозрения, что их с императором стравливают. Она казалась поумней подельника, которым успешно манипулировала столько лет. При этом она настолько уверовала в собственную непотопляемость, что раньше ей и в голову не приходило, что кто-то может играть против нее.

Слушать больше было нечего, поэтому мы заехали в зоомагазин по дороге, где я купил пару бутылочек для запланированного артефакта, шлейку и ошейник с поводком. Если Глюк будет такими темпами ускоряться в передвижении, поводок понадобится совсем скоро.

В результате времени мы затратили всего ничего, и я предложил Шелагину отправиться добывать кинжал сразу, потому что, в сущности, напарники мне нужны не были, разве что только подстраховать при переходе на Изнанку и при возвращении с нее.

К щенку подходить я не стал, покупки сложил в оранжерее, которую укрыл Строительным туманом, после чего мы с Шелагиным перешли на Изнанку.

Хотя соблазн заехать первым делом в Философский Камень был велик, я решил, что сначала выполню поставленную задачу по изнаночному металлу, а уж потом займусь подготовкой к ужину.

Ехать в этот раз было подальше, чем в прошлый. А выход — на территории целительского рода, не входящего в клан Живетьевых. Как это Арина Ивановна не разглядела таких перспективных людей? Возможно, причина была в том, что княжество находилось далеко от центра, а целительский Род был не слишком крупный и известный?

— Александр Павлович, давайте в этот раз вы останетесь на Изнанке? — предложил я. — Выход во дворе особняка, мне будет вас сложно прикрывать.

А придется не только прикрывать, но и перемещать за забор, чтобы никто не наткнулся. И смысл в такой трате энергии, если через пару сотен метров находится княжеский особняк?

— Хорошо. Я тебе действительно только помешаю, — спокойно согласился он.

— Защиту не отключайте. Здесь, конечно, поспокойней, чем в вашем Проколе, но тварей хватает, лучше в одиночку не рисковать. Можно заряжать накопитель, — предложил я. — Это если совсем скучно станет. Но я должен вернуться быстро.

Памятуя о следах, которые я оставил в лесу при прошлом перемещении с Изнанки, из этого прокола я сразу выходил на скастованную Ступеньку. Предосторожность оказалась напрасной, потому что Прокол выходил прямо на аккуратно расчищенную дорожку. Причина этого стала понятна сразу же — рядом с этим местом в специальном устройстве стоял заряжаемый накопитель. Кажется, нынче я совершил невольную диверсию против целителей — не получат они в этот раз столь нужной им энергии.

Защита на ограде оказалась совсем слабенькой, так что при Переносе почти ничего не пришлось учитывать. До княжеского особняка мне хватило всего одной телепортации, потому что тот был в зоне видимости. Я поставил Маяк и запустил поиск изнаночного металла, одновременно припоминая схему здания. Это было нелишним, потому что, судя по отклику, оружие из металла Изнанки опять оказалось не в сокровищнице. В этот раз его никто не похищал с целью продажи на сторону, оно тихо висело на стене кабинета, служа скорее устрашением, чем украшением. Парные кинжалы в вычурных ножнах.

«Брать оба?»

«Разумеется. Тогда наверняка хватит».

На кинжалах оказалась дополнительная защита с сигнализацией, пришлось немного повозиться, пока снял. Как сказал Песец, это была полезная тренировка. Кинжалы отправились к остальным изделиям из металла Изнанки, а я — обратно к Проколу.

 

* Глювайн — Glühwein (нем.) — глинтвейн

Отправить