Глава восьмая
Теперь ты в армии!

Сквозь крохотное окошко возле самой крыши фургона, забранное решёткой, несмотря на свои миниатюрные размеры, виден был лишь однообразный лес, да временами кусочки синего неба. Куда мы едем? Хотя бы в какую сторону? Смогу ли я вернуться обратно, если мне всё же посчастливится сбежать от похитителей? Хотя, если подумать, то дорог, по которым способна проехать настолько большая повозка, в данной малонаселённой местности совсем немного, так что наверное сориентируюсь…

В какой-то момент я заметил, что плетущуюся по лесной дороге повозку сопровождает по воздуху громадная чёрная птица, с высоты наблюдая за нами. Расстояние было очень уж большим, так что уверенности у меня не было, но кажется, видел я именно ворона. Возможно, даже того самого прикормленного мной. Но даже если это было и так, снижаться и вмешиваться в дела людей птица не стала, а вскоре высоченные деревья заслонили небо, после чего чёрная точка пропала. Что ж, хоть информацию хозяин рощи передаст другой нечисти, ведь общаются же они как-то, так что Хельмут с Киреной и русалками будут знать, что их молодого кормильца увезли.

Я отошёл от окошка, уселся на вонючую подстилку и постарался отрешиться от происходящего. Ехали мы долго, по ощущениям часа три как минимум. Но в какой-то момент повозка резко остановилась, после чего лязгнул засов, и задняя дверца отворилась. В проёме показался тот самый злобный усатый мужик, который разговаривал со старостой Демидом. Он оглядел нашу троицу недовольным взглядом, не спуская при этом ладони с рукояти клинка на поясе, и велел всем сидеть тихо. Пока я хлопал глазами, привыкая к яркому свету после полутьмы фургона, к нам закинули ещё троих «добровольцев». После чего дверь снова с грохотом закрылась, и повозка продолжила свой путь.

Двое новеньких оказались внешне схожими меж собой и явно были братьями, даже близнецами. Обоим лет по семнадцать-восемнадцать, темноволосые и загорелые до черноты. Невысокие, но физически весьма крепкие, с мозолистыми сильными руками, привыкшими к нелёгкому сельскому труду. Оба босоногие и в очень старой латаной-перелатанной одежде — рубахах и штанах с простыми бечёвками вместо нормальных поясов. Они молча уселись на вонючую солому напротив меня, не выражая абсолютно никаких эмоций от того, что попали в нашу повозку. Зато вот третий — самый юный и мелкий в красной рубахе с порванным воротом, неплохих брюках и даже хороших новых сапогах — истерил и ревел навзрыд, грязными ладонями размазывая слёзы по щекам. Он ругался непечатными словами и проклинал судьбу за то, что так глупо попался на воровстве, из-за чего именно его староста деревни и отдал приехавшим сволочам.

Сволочам? Сперва я решил, что это просто очередное ругательство, сорвавшееся с уст светловолосого четырнадцатилетнего пацана. Но это слово повторялось в его речи снова и снова, и я сообразил, что употреблял он его именно в первоначальном значении, появившемся задолго до того, как слово «сволочь» стало бранным. Сволочь — была такая профессия в стародавние времена, и её название происходило от слова волочить, в смысле тащить. Такие люди хитростью и уговорами, подлостью и спаиванием до бессознательного состояния, а зачастую просто грубой силой, отлавливали молодых людей в деревнях и на улицах городов, и волокли в армейские вербовочные пункты, где сдавали за деньги.

— Как ваша деревня называется? — задал я вопрос новеньким, поскольку просто сидеть под нытьё вороватого малолетки быстро надоело.

Близнецы переглянулись, и один из них густым басом, больше подходящим взрослому сорокалетнему мужику, а не этому юнцу с едва начавшей расти щетиной и хиленькими усиками, ответил про «Рыжее Заболотье». При этих словах неожиданно открыл глаза пьянчужка, до этого вообще ни на что не реагировавший. Он осмотрел повозку и сидящих в ней мутными глазами, с кряхтением присел и проговорил хриплым простуженным голосом.

— Значит, Заболотье уже проехали… Осталось лишь свернуть к Русалочьему Кладбищу и там забрать людей. А потом прямиком на пункт сбора. К вечеру прибудем. И если не слишком поздно приедем, то может даже ужином накормят.

Он встал на нетвёрдых ногах и, не обращая внимания на находящуюся среди нас девушку, справил малую нужду на сено в углу повозки.

— Мужик, ты уже был в армии? — догадался один из близнецов.

— Ага, — подтвердил забулдыга, подтягивая штаны. — И даже два раза. Сейчас третий. Впервые попал в пятнадцать лет. Тогда наш прошлый дурак-король Альфонс Четвёртый вовсю чудил, разругался со всеми, и портовый город Кирея решил отсоединиться от Брены. Король возмутился, срочно набрал войско, и в армию тогда гребли вообще всех. Не по два-три с деревни, как сейчас, а половину всех подходящих по возрасту мужчин требовали от сельских старост. Меня тогда прямо от плуга оторвали по весне. А соседа моего Гильмешку Рыжего так и вовсе со свадебной гулянки забрали под локотки, даже не дали ему с молодой женой покувыркаться.

Деревенский алкаш тяжело вздохнул и уселся обратно на сено. Помолчал с минуту и продолжил рассказывать.

— Обещали нам тогда короткий поход для усмирения одного непокорного города. Щедрые выплаты сулили и богатые трофеи. А в итоге что вышло, сами знаете. Восьмилетняя война против трёх сильных королевств. Потрепали нас тогда знатно, конечно. Как вспомню, до сих пор дрожь берёт! Вернулся домой лишь через восемь долгих лет. Без денег. Хромой на правую ногу. Рука дважды сломана. Всю спину мне тогда сожгли, когда кислотным дождём наши позиции маги накрыли. Но хотя бы живым вернулся, мало кому так повезло из соседей. Друг мой лучший Гильмешка Рыжий так и остался под стенами Киреи в братской могиле…

Я сидел, ловя каждое слово и впитывая новую для себя информацию. Оказывается, в этой местности не так уж давно была затяжная восьмилетняя война, про которую «все знают». И Кирея у морского залива, похоже, добилась своего и вышла-таки из состава королевства Брена, раз уж сейчас являлась вольным портовым городом. Получается, что согласно своей же рассказанной селянам легенде, я для них должен был быть фактически иностранцем? Интересно, если бы Демид не сделал мне новую бирку, заграбастали бы меня местные сволочи в армию?

— Но как же так⁈ — не поверила и даже возмутилась тем временем наивная Варья. — Мне вербовщик обещал, что только пять лет, и ни днём больше, после чего отпустят домой!

— А ты слушай больше этих сволочей, — горько усмехнулся ветеран, показав рот с половиной оставшихся в нём зубов, — они и не такое наплетут, лишь бы в лагерь армейский тебя заманить. Им то что? Привезли дурачка куда нужно, сдали и получили за него денежки, а что там дальше с ним будет уже не их забота.

— А если сбежать? — задал прямой вопрос внимательно прислушивающийся к беседе и даже прекративший рыдать светловолосый паренёк.

— Ну попробуй… — пожал плечами бывалый солдат. — Только знай, что таких как ты насильно притащенных в лагере будет несколько сотен, и охрана там лютая. На первый раз за попытку побега изобьют тебя палками да кнутами до полусмерти. Так, что шкура слезет со всей спины, и рёбра будут видны, и встать ты потом не сможешь несколько седьмиц. А если не усвоишь урок с первого раза, то во второй раз церемониться уже не станут и повесят в назидание остальным. Хотя всегда находятся те, кто не учится на своих и чужих ошибках, так что виселица у плаца никогда не пустует.

Все новички молчали, потрясённые рассказом деревенского пьянчуги. Помятый же мужик, которого кстати звали Альваром, как и меня, вот только Альваром Везучим, помолчав какое-то время, продолжил рассказ о своём армейском опыте.

— Во второй раз забрали меня в армию в двадцать семь. И сразу там же в тренировочным лагере десятником назначили как бывалого. Только дурное это дело идти в командиры и головой отвечать за таких как вы идиотов. Один сбежал по дороге из учебного лагеря, едва оружие получил. Поймали его, конечно, и повесили у дороги на корм воронам. Второй сам повесился. Третий самогона где-то раздобыл и упился вусмерть. А мне потом отвечать перед начальством пришлось за то, что не доглядел. Разжаловали обратно в простые солдаты, и хорошо хоть самого не повесили. В общем, мой вам всем совет: не рвитесь в командиры! Мороки много, а выгод никаких. Денег разве что обещают чуть больше, но кто из простой солдатни вообще видел эти деньги во время войны? За все годы в армии лишь два или три раза монеты от начальства нам перепадали, и то совсем по чуть-чуть, только лишь бы мы с голодухи не померли.

Потрясённая такими откровениями Варья открыла было рот, но так и закрыла, ничего не сказав. Похоже, мечта девушки о сундуке монет таяла просто на глазах. Рассказчик же горько усмехнулся и решил напоследок всё-таки приободрить совсем уж скисших попутчиков.

— Но вообще на второй раз в армии было попроще. В самое пекло мы не попали, просидели три года в дальней крепости Алатырь-Кала в скалах на границе с Королевством Трёх Братьев. Молодой принц Альфонс, который ещё королем тогда не был, но отца свихнувшегося уже сменил, всё боялся, что враги на нас с тыла нападут, пока основная армия воюет где-то далеко. А соседи сами нас боялись, так что всё тихо на границе было. Разве что голодно. Про наш дальний гарнизон все походу забыли, так что обозы с провиантом не каждую седьмицу приходили. Но это всё равно лучше, чем штурмовать крепости под градом стрел и гибнуть от вражеских заклятий. Потом нас сменили, и мы вернулись в тренировочный лагерь, а затем и вовсе столицу охраняли. Отъелись, отдохнули, а там уже и война закончилась. Выдали мне на руки одиннадцать серебрушек и отпустили домой. В бирке же моей выжгли метку, что нахожусь я в резерве и должен быть призван в королевское войско при следующей войне. Дома же за то время, пока отсутствовал, и мать умерла, и у хаты крыша обвалилась, и от хозяйства ничего не осталось. Да и кому я вообще нужен был в деревне со своими застарелыми болячками и шрамами, когда здоровых и молодых мужиков хватает? Вот я и запил с тоски. Но теперь хоть снова королю пригожусь!

Я не сдержал грустного смешка. Одиннадцать серебряных монет за пять лет королевской ратной службы… А до этого ни шиша награды и куча ранений за восемь лет трудной и опасной военной кампании… Ну такой себе размен, на мой взгляд, и Альвар Везучий своё прозвище едва ли оправдывал. Признаться, после рассказа сельского пьянчужки сбежать из тренировочного армейского лагеря мне захотелось пуще прежнего. Вот только подготовиться к побегу нужно было со всей тщательностью, чтобы не истекать потом кровью после жестокой экзекуции и не качаться на ветру на виселице.

— Подъезжаем, — по каким-то только ему понятным приметам объявил бывалый ветеран, выглянув в решётчатое окошко. — И даже на ужин кажись успеваем. Но мой вам совет, салаги, будьте очень осторожны тут в лагере. Отморозков и ворья здесь хватает, особенно тех, которых из тюрем выпустили. Так что берегите ценные вещи и ни с кем старайтесь не цапаться, даже если вас задирают. А на твоём месте, Варья, в одиночку я бы даже в сортир не ходил, поскольку насильников тут тоже хватает.

— Пусть только попробуют! — нахмурилась и угрожающе сжала кулаки дочь кузнеца, вот только в тоне девушки я всё же уловил оттенок неуверенности. И потому решился.

— Варья, давай держаться вместе! Будем заступаться друг за дружку и не давать в обиду.

Девушка тут же с готовностью согласилась. Несмотря на всю свою показную храбрость, она явно страшилась предстоящих трудностей и была рада любой поддержке.

— Кто ещё с нами?

Я оглядел сидящих в повозке, но все лишь опускали глаза. Четверо присоединившихся позже всех в деревушке со странным названием Русалочье Кладбище и вовсе заявили, что у них «уже есть своя компания». Даже близнецы из Рыжего Заболотья отказались, хотя на них, признаться, я рассчитывал более всего. Воришка тоже отказался. Как и мой тёзка Альвар, которого проблемы новичков вообще не волновали. Все они меня совершенно не знали, видели перед собой лишь слабого тощего парня и не хотели вписываться за меня и получать дополнительные проблемы на свои головы. И тут повозка наконец-то остановилась, задняя дверь с лязгом открылась.

Вооружённые дубинками и короткими копьями солдаты в одинаковых бело-синих нагрудниках окружили нашу повозку, их было не менее дюжины. Все напряжённые, готовые немедленно действовать — видимо, случаи неповиновения и попытки бегства насильно притащенных в лагерь тут были обычным делом. Старший из охранников получил из рук усатого гада стопку кожаных бирок, дважды пересчитал их количество, после чего сверился с числом прибывших внутри повозки.

— Десять, — объявил он громко своим подчинённым, а затем ещё дополнительно прокричал это количество лучникам на вышке. После чего обратился уже к нам, прибывшим. — Выходите по одному! Если у кого есть оружие, лучше сдайте сразу, иначе пятьдесят плетей.

Я спрыгнул на землю самым первым и стоял, широко расставив руки, позволяя охранникам меня ощупать в поисках припрятанного под одеждой оружия и проверить тощую сумку. Медные монеты перед самым лагерем я специально оставил в сумке, поскольку потерять их было не жалко, но вот три серебрушки и пять крохотных жемчужин спрятал в правом ботинке под стопой и меж пальцев ног. И эти лохи-охранники мои настоящие ценности не заметили, хоть и обыскали меня. Медь же в сумке сразу обнаружили, и один из охранников, думая что этого никто не видит, пару монеток зажал у себя в кулаке. Ладно, хрен с ним, я не стал поднимать шум из-за такого пустяка.

Пока проверяли других прибывших, я осмотрелся. Огороженная высоченным в два моих роста забором обширная территория где-то двести на двести метров, на которой ровными бесконечными рядами стояли старые бараки и одинаковые армейские палатки. Лишь в самом центре лагеря располагался более высокий и роскошный шатёр, над которым развевалось на ветру знамя с синим извивающимся водным драконом на фоне вертикальных голубых и белых полосок. Интересно, это и есть флаг королевства Брена, в армию которого я угодил? Я постеснялся задавать этот вопрос, чтобы не выдать своего абсолютного незнания. Тем более что тут можно было ошибиться, поскольку под большим флагом реял ещё один поменьше — с таким же синим длинным ящером, но уже на фоне бело-малиновых полосок.

Пока шёл обыск прибывших, старший охранник отсчитал привёзшему нас усатому вербовщику положенные монеты. По две серебрушки за человека, недорого же здесь в королевстве ценилась человеческая жизнь. Сельский пьянчужка Альвар Везучий спрыгнул из повозки самым последним. По-деловому осмотрелся, оглядывая явно хорошо знакомое ему место, как вдруг внезапно повернулся к одному из охранников с копьями, что окружали нашу повозку.

— Гияр, ты что ли⁈ Какими судьбами ты в лагере? Ты же вроде домой тогда двинулся после окончания войны, как и я!

— Альвар Везучий? — копейщик заулыбался щербатым ртом и бросился к старому знакомому, широко расставив руки.

Старинные приятели крепко обнялись, и после обмена вопросами о жизни наш сельский ветеран указал на большую палатку в центре лагеря.

— А это ещё что за новости? Кого демоны в армейский лагерь принесли?

— Говори потише, если не хочешь неприятностей! — цыкнул на него охранник и испуганно заозирался на своих товарищей. — Это святая Стелла прибыла присматривать бойцов в свой личный отряд. Ну помнишь наверное, та самая героиня из другого мира, которую король Альфонс Пятый призвал перед прошлой войной? Тогда Стелла совсем юной девчонкой ещё была и нисколько не помогла нам в прошлой войне. Зато сейчас обучилась магии паладинов, натренировалась работе с мечом и стала такой могучей, что даже против аристократов древних королевских династий, говорят, может выстоять в поединке. Многие тут Стеллу боготворят и считают посланницей богов, которая принесёт всем нам победу. Вот только характер у неё…

Гияр снова заозирался, словно ожидая немедленного наказания за свои слова. Обнаружил, что я внимательно прислушиваюсь к приватному разговору старых приятелей, засмущался и резко сменил тему.

— А вообще заболтался я с тобой, работать нужно. Ты, чертяка везучий, как бирку твою проверят, топай сразу к интенданту и получай обмундирование. А потом к нам в палатку ветеранов первой сотни, там тебя примут. Остальные же ужинать, — он неопределённо махнул рукой куда-то на ряды внешне одинаковых палаток, — а потом на распределение.

Тут в лагере есть призванный герой, а точнее героиня? Вот бы взглянуть на эту «святую» хотя бы одним глазком, а ещё лучше понаблюдать за её тренировками! Или поговорить с теми, кто крутится возле этой самой героини — прислугой или помощниками, порасспрашивать об их госпоже. Может тогда и получилось бы мне вызнать, как призванные в этот мир герои становятся сильнее. Только бы вот не выдать себя случайно своим странным интересом к такой необычной теме…

Именно эти мысли занимали меня за ужином. Нужно отметить, что кормили тут в тренировочном лагере достаточно неплохо. Пусть на ужин и была пресная каша, хлеб и несладкий компот, но зато порции оказались огромными, так что наелся я досыта. Варья за обеденным столом находилась рядом со мной. Дочь кузнеца заметно нервничала из-за обилия вокруг незнакомцев, некоторые из которых действительно проявляли к девушке повышенный интерес и пытались познакомиться, но всё же рамок приличия никто из новобранцев не нарушил, так что всё прошло без эксцессов.

А вот перед распределением уже мне самому пришлось изрядно понервничать. Случилось это после того, как я выяснил у солдат, которые уже прошли распределение, как этот процесс вообще происходит. В одной из центральных палаток, оказывается, находились вечно всем недовольный армейский сотник, пожилой маг и писарь. Именно писарь всем входящим новобранцам предлагал положить ладонь на лежащий посреди стола плоский магический кристалл. Далее каким-то непонятным образом при такой процедуре проверяющие видели способности человека, и на основании этого принимали решение, куда новобранца лучше направить.

Казалось бы, ничего страшного, наоборот необычно и интересно. Но проблема состояла в том, что такой метод, как я быстро выяснил, использовался заодно и для выявления иностранных шпионов, демонов в человеческом обличии, а также призванных героев. У всех таких навыки и характеристики заметно отличались от обычных, ожидаемых от только что набранных в армию новичков. Демоны имели врождённые способности к определённым видам магии, несвойственным человеку. Шпионов выдавало хорошее владение оружием и какие-то специфические умения, совершенно ненужные обычным селянам и ремесленникам. Призванные же герои имели божественное благословение, отчего их показатели также очень сильно отличались от обычных.

Всё, я попался? Я шёл на распределение, как на эшафот. Даже всерьёз подумывал над тем, чтобы затеять драку. Пусть наказание кнутом и лазарет, но таким способом я бы избежал распределения и своего раскрытия. Но может оно и к лучшему? Пусть меня определят как героя из другого мира, окружат заботой и вниманием, найдут лучших учителей и наставников? Та же «святая» Стелла вон проживала с целой группой слуг и личных охранников в отдельном шатре, и все носились с ней словно с драгоценной китайской вазой.

В общем, я так и ни пришёл ни к какому решению, когда настала моя очередь проходить процедуру распределения. В армейской палатке меня действительно встретил угрюмый сотник, изрядно задолбавшийся уже под конец дня и в открытую прикладывающийся к фляге. Обещанного мага почему-то не было — видимо, старик уже ушёл отдыхать. А вот писарь действительно присутствовал, и в нём я сразу распознал опасность. Невзрачный на первый взгляд третьесортный чиновник в простенькой серой рясе, словно у послушника низкого ранга какой-то религии. Но вот его хитрые внимательные глазки, неожиданно дорогие кольца на пальцах, позолоченный эфес клинка в ножнах на поясе, а главное обилие непонятных разложенных на столе возле чернильницы амулетов настораживали.

Кто-то из королевской секретной службы? Контрразведчик? Или как раз агент «теократии», которыми меня так пугала русалка Лерея? Так или иначе, я решил вести себя с этим «писарем» предельно осторожно. Назвал себя и стоял, ожидая дальнейших распоряжений.

— Ладонь правой руки положи на жёлтый камень на столе, — скучающим монотонным голосом проговорил писарь после того, как в груде кожаных бирок на столе нашёл мою. А потом запоздало уточнил, знаю ли я вообще, какая рука у меня правая, а какая левая — видимо, не все новобранцы разбирались в этом примитивном вроде вопросе.

Я молча кивнул и положил ладонь на плоскую грань крупного жёлтого кристалла. Странный писарь скосил взгляд на стеклянный шар на столе, в котором засверкали какие-то разноцветные искорки, и долго молчал. После чего взял в руки мою бирку и внимательно изучил её, даже на оборот зачем-то взглянул, хотя там вроде никакой информации и не было выжжено.

— Любопытно… — проговорил он где-то через минуту, и у меня от таких его слов чуть сердце не остановилось.

— Что там? — заинтересовался полусонный сотник, и писарь с усмешкой прокомментировал.

— Сила хуже некуда. Ловкость ниже средней. Неплохая выносливость. Но вот интеллект на уровне «Изумительно!».

— Может, потенциально способный маг? — предположил военный, зевая и снова прикладываясь к фляге.

— Нет, я сразу это проверил. Во всех магических направлениях полный ноль, ни малейших способностей. Просто умный… рыбак. Оказывается, и такое бывает. Из навыков же хорошее владение древковым оружием и неплохое ножом. Остальное в зачаточном состоянии.

— Что же ты такой умный и сволочам попался? — глумливо рассмеялся сотник, рассматривая меня словно диковинную зверушку, и его напарник тоже захихикал.

Я ничего не ответил и терпеливо ждал, пока писарь, изредка обмакивая перо в чернильницу, внесёт мои данные в громадный пухлый гроссбух, в котором и до моего уже имелись сотни и тысячи имён призванных на военную службу новобранцев. Эх, выкрасть бы эту книгу и спалить, чтобы не осталось записи о моём поступлении в королевскую армию. А потом утащить и свою бирку, после чего с чистыми документами уйти свободным человеком куда глаза глядят. Эх, мечты, мечты…

— Шестой отряд. Лёгкая пехота, копьё, — вынес свой вердикт сотник, когда писарь закончил свою работу. — Только молись всем богам, парень, чтобы у тебя хватило силы таскать пехотный щит — он вообще-то весьма тяжёлый.

— А если не хватит? — сразу же уточнил я. — Отправите обратно домой?

— Шутник! — расхохотался уже изрядно наклюкавшийся под вечер сотник. — Коль не хватит силы, будешь стоять в строю без пехотного щита. Только вот таких вражеские лучники выбивают сразу, так что выживешь ли ты в бою — очень большой вопрос. Всё, свободен. Следующий!

Я вышел из палатки с самыми противоречивыми чувствами. Меня не вычислили как призванного героя, и это наверное хорошо. Но вот какого, извиняюсь, хера у меня вообще не оказалось геройских навыков??? Ни там магии уникальной и особо сильной, ни владения оружием на уровне великого мастера. Вообще ничего из того, чем обладают все находящиеся в этом мире герои! Боги, ау, где вы там⁈ Ваша недоработка, однако!

Что за ерунда? Эториас Безжалостный, командир небольшого отряда эльфийских убийц «Лесная Месть», ещё раз проверил показания магического компаса, поскольку в первый раз результаты показались ему откровенно ошибочными. Нет, всё верно. Его цель — приговорённый Родом Красной Змеи к смерти человек, несколько суток находившийся на одном месте, за прошедший день изрядно сместился в сторону. И это когда до точки оставалось менее двухсот полётов стрелы, и Эториас рассчитывал уже завтра к вечеру, ну в крайнем случае будущей ночью, нанести свой визит ничего не подозревающей жертве!

Эльф подошёл ближе к костерку, на котором его товарищи по отряду готовили ужин, и развернул нарисованную от руки шпионами карту человеческих королевств. Схематическую, очень неполную и не всегда точную, но всё же позволяющую более-менее ориентироваться на территориях, где эльфов не очень-то привечали. Двести пятьдесят полётов стрелы на юго-запад. Это куда же понесло обречённого человека? Раньше выродок прятался где-то на побережье неподалёку от портового города Кирея. Сейчас же он направился не то на территорию соседнего королевства Брена, не то ещё дальше к Королевству Трёх Братьев, непонятно. И расстояние меж ним и мстителями стало ещё большим, чем прошлым вечером.

Эториас Безжалостный убрал карту и присел возле костра. Ничего на самом деле не изменилось. Пусть человек и получил дополнительный день отсрочки смертного приговора, но от справедливого возмездия он всё равно не уйдёт. Всех, кого приговорили к смерти лесные эльфы, рано или поздно умирают. А тут ещё и ориентир имеется надёжный в виде эльфийского магического ножа у человека, так что сколько бы тот выродок ни петлял и ни путал следы, убийцы из «Лесной Мести» его всё равно видят и непременно догонят!