Глава 7
Домой я возвращался уже после полуночи. Заполнив и подписав кучу бумаг, среди которых были, в основном, гарантии конфиденциальности. Читал я все бумажки внимательно, так что времени ушло на подачу документов, как это называла Соколова, немало.
— И это меня только на обучение берут? — усмехнулся я, когда майор, наконец, собрала все бланки и соединила канцелярским зажимом в стопку. — Сколько же придётся подписывать, если попаду на службу?
Девушка недоумённо сдвинула брови.
— Так ты уже попал, Громов, — сказала она, переходя вдруг на «ты». — Думаешь, особая академия КГБ — это так, поучился и передумал?
— А что, нет? — спросил я, изобразив удивление, чтобы спровоцировать куратора дать чуть больше информации.
Соколова покачала головой.
— Учёба агента — уже служба, — сказала она. — Кстати, для тебя будет особое задание. Я думаю, тебе даже понравится. Приступишь к нему параллельно с обучением, чтобы время не терять.
— Какое? — спросил я.
— Узнаешь в своё время. А сейчас держи вот это, — майор протянула мне красную пластиковую карту, на которой было написано: «Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи». — Твой комсомольский билет. Членские взносы будут списываться с твоего счёта автоматически.
Я с удивлением взял в руки карту, перевернул и увидел серийный номер, свои данные и изображение шести орденов. Когда-то у меня был почти такой же документ, только на бумаге, пахнущей клеем, типографской краской и чернилами.
— Разве не нужно сдавать экзамен и предоставлять рекомендации, чтобы вступить в комсомол? — спросил я, глядя на выданную карту.
— Нужно, — кивнула Соколова. — Но тебя приняли по упрощённой процедуре. Назовём это так. На формальности нет времени, да и ни к чему они. Всё, сейчас ты свободен. Занятие в академии начнётся послезавтра в восемь утра. На проходной просто представишься. Там тебе после идентификации выдадут пропуск. Не опаздывай, Громов. Родина ждать не любит.
— А меня точно примут? — спросил я на всякий случай. — Не нужно сдавать экзамены?
— Считай, уже приняли. И ты всё сдал. Осталось только тебя оформить. Послезавтра уже начнутся занятия.
Видимо, тоже по «упрощённой процедуре», как называет это мой куратор.
— Летом? — спросил я, слегка удивлённый тем, что на учёбу придётся выйти уже через день.
Майор усмехнулась.
— В этой академии каникул не бывает, Громов.
Не знаю, просто у меня вышло попасть в особую академию КГБ или сложно — пока не имел возможности оценить. Да и какая разница? Куда больше меня интересовало, что за задание придумали для меня. И почему не сказали сразу, в чём оно заключается. И что означает вот эта фраза — «думаю, тебе даже понравится»?
В общем, было про что подумать, пока ехал домой. К моему удивлению, общественный транспорт ходил, так что добрался я быстро и без проблем.
Не хотелось никого будить, но ключ от подъезда я так до сих пор и не сделал.
— Кто там? — раздался настороженный голос матери, когда я нажал кнопку домофона.
— Это я, Влад.
Пискнул замок, впуская меня в парадную.
Женщина ждала на площадке.
— Отпустили⁈ — воскликнула она, порывисто обняв меня, едва я вышел из лифта. — Расскажи, что было-то!
Пахло от неё корвалолом и валерьянкой. Видать, пока ждала, принимала.
— Да всё нормально, мам, — улыбнулся я. — Просто расспросили, что случилось. Бандитов арестовали. Как Оля?
— Спит. Ничего не помнит. Наверное, оно и к лучшему. Ты-то хоть расскажи, как и что! Я места себе не находила. Привезли Олечку, сказали — мол, с тобой разбираться будут, задержан ты. Ничего не объяснили толком. Тебя совсем отпустили или под подписку?
— Совсем, мам, совсем. Говорю ж: нормально всё. Ты извини, я устал очень. Глаза прямо закрываются. Давай потом, ладно? Мне надо отдохнуть.
— Да-да, конечно! — спохватилась женщина. — Что ж я, дура, на лестнице тебя держу⁈ Пойдём, Владик… Ты кушать хочешь?
Я хотел ответить, что нет, но вдруг понял, что, и правда, проголодался.
— Можно.
— Вот и хорошо! — почему-то обрадовалась мать. — Мой руки и иди на кухню. Сейчас я всё разогрею. Поешь и спать пойдёшь.
Давно для меня никто не готовил. И я никак не мог привыкнуть к такому. Словно вернулся в детство — в некоторой степени, конечно. Странное ощущение… Очень, очень давно позабытое.
— Послезавтра пойду документы подавать в ВУЗ, — сказал я. — Решил учиться. Пора за ум браться. Погулял и хватит.
— Куда? — удивилась женщина. — То есть, я очень рада, но… не поздновато?
— Везде разные сроки, — ответил я уклончиво. — Если получится, расскажу. Не хочу сглазить.
— А, хорошо. Ну, давай, я пошла на кухню.
В ванной я помыл руки, затем — лицо. Сполоснул напоследок холодной водой. Чувствовалось, как по телу разливается что-то вроде истомы, иногда переходящей в тянущие боли. Словно после долгой тренировки. Я знал, что ощущение будет усиливаться. Это откат. У меня было слишком мало энергии, а использовал я Дар по полной программе. Со временем мне удастся прокачаться, и откат будет появляться реже, протекать менее интенсивно и проходить быстрее, но сегодня меня ждёт весёленькая ночка.
Чтобы немного облегчить боль, которая становилась всё сильнее во время позднего ужина, я набрал в ванну горячей воды, залез в неё и лежал, пока она не начала остывать. Затем встал и принял холодный душ. От контраста немного полегчало.
Наконец, я добрался до кровати. Искать положение поудобней было бесполезно — это я знал по опыту. Проще лечь на спину, вытянуть руки и ждать, пока заснёшь, стараясь не обращать внимания на ломоту. К счастью, усталость взяла своё, и я отрубился довольно быстро. Правда, за ночь несколько раз просыпался, но, стоило закрыть глаза, как через пару минут меня снова уносило в царство Морфея. Откат требовал восстановления организма.
Утром я встал поздно и, выйдя на кухню, с удивлением обнаружил Олю. Девочка читала комиксы.
— Привет, — улыбнулся я. — А ты почему не в школе? У вас что, практика уже закончилась?
— Нет, — покачала головой сестра. — Просто… — она замялась.
— Что такое? — спросил я. — Выкладывай.
— Боится она, — ответила вместо неё мать. — На улицу выходить не хочет. Хоть я и говорила, что бандитов арестовали, всё равно страшно ей.
Вот оно что…
Ясно.
Это надо исправлять.
— А со мной гулять пойдёшь? — спросил я Олю.
Сестра задумалась.
— Ну, можно… — протянула она неуверенно.
— Вот и отлично. Погода, вроде, хорошая. Что передавали по телевизору? Дождь не намечается?
— Я в сетке посмотрю, — оживилась Оля, беря со стола телефон. — Так, вроде, солнечно должно быть весь день, — добавила она через полминуты.
— Значит, решено, — улыбнулся я.
Когда мы уходили, мать сказала:
— Мне сегодня к двенадцати, так что возьмите Олины ключи, а то в подъезд не попадёте. Еду ищите в холодильнике. И зайдите в мастерскую — сделайте дубликат уже!
Собственно, так мы и поступили. В магазине на углу был киоск, где мужик средних лет изготавливал ключи, менял батарейки в часах, а заодно принимал обувь на починку. Справа находилась химчистка, а слева — салон сотовой связи.
Ждать пришлось всего несколько минут, и вот я, наконец, заполучил свой собственный ключ от подъезда. Прицепив его на связку, мы с Олей двинулись дальше.
— Как у тебя с памятью, Влад? — спросила девочка. — Вспоминаешь что-нибудь?
— Да не особо, — уклончиво ответил я. — А что?
— Наш район-то тебе хоть знаком?
— Честно говоря, нет. Как будто впервые тут. Может, проведёшь экскурсию?
— С удовольствием. Вон там школа, где ты учился.
Я взглянул на четырёхэтажное здание, обнесённое оградой. На фасаде красовались барельефы с портретами Ленина, Менделеева, Горького, Пушкина и Маяковского. А на торце, где стена была глухая, от земли до крыши была сделана мозаика: одетый в комбинезон и кепку рабочий тянул руку с зажатым в пальцах здоровенным гаечным ключом к солнцу. Бугрились загорелые мышцы, которым позавидовал бы и профессиональный атлет, на заднем фоне был изображён трактор, а за ним белел город с устремившимися к лазоревому небу высотными зданиями. Красота! Картина сбывшейся мечты, осуществившейся утопии. Ну, почти.
В моём мире мозаика получила распространение при Хрущёве, который для удешевления строительства запретил использовать архитектурные элементы вроде колонн, барельефов, скульптур и так далее. Поэтому строители начали украшать здания мозаикой, которая под нож не попала. Так появились все эти огромные панно внутри и снаружи, пёстрые бассейны и фонтаны. Даже на детских площадках использовали битый кафель, чтобы создать мозаики.
— А ты куда ходишь? — спросил я сестру.
— В неё же. Мама тоже там работала, — вздохнула Оля. — Давай мимо школы не пойдём. Свернём вот здесь.
Мы двинулись через засаженную липами аллею и вскоре добрались до проспекта. На противоположной стороне возвышался какой-то дворец с квадратными башнями, верхушки которых напоминали древние зиккураты, увенчанные шпилями. На них красовались обрамлённые венками советские гербы.
— Это что такое? — спросил я.
— Дворец молодёжи. Мы туда иногда ходим на концерты. Ну, и сами выступаем.
— Ты выступаешь?
Оля кивнула.
— Ага. В ансамбле народных танцев. У нас даже первые места есть. Может, через год на всесоюзные соревнования отправимся.
— Круто. Надо будет и мне как-нибудь сходить посмотреть.
— Один раз ты был. Не уверена, что тебе понравилось.
— Обязательно понравится.
— Сходим к фонтанам? — предложила девочка. — Это туда, — она указала направо.
— Конечно. Веди.
Вскоре мы вышли на площадь, вымощенную красной и серой плиткой. По обе стороны тянулись облицованные чёрным мрамором фонтаны, сделавшие бы честь даже Петергофскому комплексу. Звучала торжественная музыка — какой-то бравурный марш — и струи воды плясали под неё, становясь то выше, но ниже, то вовсе исчезая.
— Вечером тут ещё и подсветка включается, — сказала Оля. — Очень красиво. А вон там сцена. На ней мы тоже однажды выступали. На Первомай. В прошлом году.
Гуляющих было много. Мамочки с колясками, влюблённые парочки, любители скейтов и роликов, моноколёс, гироскутеров и самокатов — все собрались здесь, буквально заполонив пространство.
От воды ветерок приносил брызги. Скамейки были заняты. Сидели даже на постаменте, служившем основанием для огромной скульптуры нынешнего правителя Союза. Одетый в костюм-тройку и пальто до колен, он глядел вдаль, держа на ладони вытянутой руки окружённый овалами шарик. Видимо, подразумевался вклад вождя в развитие мирного атома. Подойдя ближе, я увидел, что постамент украшают чугунные барельефы с символическими сценками из жизни советского человека: пионеры, солдаты, небесные и обычные корабли, менторы, открывающие портал, рабочие и убирающие урожай колхозники.
На краю площади я заметил лоток с мороженым.
— Как насчёт съесть по стаканчику? — спросил я сестру, указав на него.
— О, давай!
Продавцом была полная женщина в белой шапочке и со значком почётного работника торговли на груди.
Я выбрал шоколадный вафельный, а сестра — пломбир.
— Приятного аппетита, — улыбнулась продавщица. — С вас три рубля и две копейки.
Сначала я решил, что ослышался, но затем сообразил, что цены с учётом инфляции, по сравнению с теми, что были в моём мире во времена СССР, поднялись примерно в восемь раз.
— Можешь часами расплатиться, — подсказала Оля, решив, что я не знаю, что делать.
— Часы-то дороже, — не въехал я сходу. — Да и вряд ли их примут.
Продавщица весело рассмеялась, словно я удачно пошутил.
— Да нет, — схватила меня за запястье сестра. — Просто приложи их, глупый!
Она прижала часы на пару секунд к терминалу, который пикнул и показал на экране, что оплата произведена. До чего дошёл прогресс, однако!
— Спасибо, — кивнула продавщица. — Приходите ещё.
Мы двинулись вдаль, выходя с площади. На газонах виднелись школьники в белых рубашках и красных галстуках. Одни закапывали в землю саженцы, другие подстригали кусты. Вожатая в юбке выше колен и белых гольфах следила за ними, поглядывая время от времени в смартфон. Чуть дальше ехала жёлтая поливалка, смывая с тротуара пыль.
— Слушай, — начал я, решив порасспросить сестру кое о чём, раз уж выпала такая возможность. Не всё ж по ОГАСу ползать. Да и молча идти такое себе времяпрепровождение. — Ты же была в музее интеронавтики, так? Помню, рассказывала, как вас от школы водили на экскурсию.
Девочка кивнула.
— Ага! Круто было. Мне очень понравилось.
— Вам про другие миры что говорили? Вот про орков, например. Они же, вроде, за нас?
— Конечно. Только правильно говорить «гратхи». Это они сами так себя называют. Орки — это из книжек всяких. Они злые, а гратхи нормальные. Ну, то есть, сейчас уже нормальные. После того, как приняли социализм, у них многое изменилось. Повезло им, что именно мы до них добрались. А то ведь могли и капиталюги портал открыть. Правда, они всё равно туда лезут. Пытаются на свою сторону гратхов перетянуть. Да только не выйдет у них ничего, потому что правда за СССР!
Ну, похоже, тест Оля пройдёт нормально, — улыбнулся я мысленно.
— Там очень жаркий мир, — продолжила девочка, откусывая мороженое. — Много пустынь. В музее показывали видео. Прямо океан песка! Прежде гратхи были кочевым народом, цивилизация у них не так давно появилась. Но мы им вовсю помогаем.
— Строить светлое будущее?
— Ага. И настоящее тоже.
— И что, прямо все орки стали сразу коммунистами? — спросил я.
— Нет, конечно. Так не бывает. Некоторые вожди ещё держатся за феодализм, но их быстро завоёвывают советские гратхи. Скоро всех ре-ак-ци-о-не-ров, — по слогам выговорила Оля, — победят, и настанет у них эра процветания. Так сказал Василий Степанович. Это историк наш.
— Понятно. Здорово. Слушай, а волосы у них реально красные или это в честь коммунизма?
— Ну да, — кивнула Оля. — Сначала это у них считался цвет битвы, а теперь красят, чтобы показать, что прогрессивные. Правда, от реакционеров всё равно не отличить, — хихикнула девочка.
— А зачем нам с ними… союзничать? — спросил я осторожно. — Этого вам Василий Степанович не говорил?
— Говорил, а как же? Гратхи занимаются скотоводством. Правда, животные у них странные. Пустыня всё-таки. Но мясо вкусное. Кроме того, ведётся добыча ископаемых, строятся железные дороги, плотины для озеленения земель и развития сельского хозяйства.
— Видимо, благодаря нам? — улыбнулся я.
Сестра кивнула.
— Конечно, — сказала она гордо. — Без СССР гратхи так и кочевали бы между своими крошечными городками. Теперь-то они, правда, больше стали. Но всё равно не такие, как у нас. До Москвы им далеко.
— Кто бы сомневался. А одарённые у них есть?
— Есть, — Оля сунула в рот последний кусок пломбира, так что пришлось дождаться, пока она его прожуёт. — Шаманы называются.
— Шаманы? Это которые с бубнами?
— Не знаю. Таких не видела.
— А… религия у них есть? — спросил я осторожно.
— Нет, конечно! — девочка даже фыркнула. — Советский человек… или гратх в такие вещи не верит. Это всё происки капиталистов, чтобы народ в повиновении держать. Гратхи давно разрушили свои капища и отказались от поклонения выдуманным богам. Теперь их девиз: «Орк — звучит гордо!».
Я чуть не поперхнулся мороженым.
— Серьёзно⁈
— Конечно. А что?
— Нет, ничего. Это вам историк всё рассказал?
— Ну, да. И по телику я видела. Пойдём туда? — девочка указала на небольшой сквер, усаженный деревьями. — Посидим в тенёчке, а то жарко очень.
Да, неплохо тут мозги промывают детям с малолетства. Качественно. И ведь я буду работать именно на орган, который занимается пропагандой.
Перейдя улицу, мы вошли в сквер и двинулись по аллее. Впереди виднелся установленный на высоком гранитном постаменте бюст вождя, за ним блестел пруд. Среди кустов сирени виднелись скамейки. Люди кормили голубей и уток, дети катались на велосипедах.
Выбрав скамейку под сенью раскидистого клёна, мы сели отдохнуть. Спустя пару минут к берегу подошли три человека — высокий мужчина, девочка в полосатом платье и мальчик лет шести. Сначала они кидали хлеб птицам, которые сгрудились перед ними, радостно гогоча, а затем отец семейства вдруг картинно поднял руку, повёл её из стороны в сторону, и вода из пруда поднялась вращающимся столбом метра на четыре, рассыпалась миллионом брызг, а затем приобрела форму раскидистого дерева с дрожащими, будто на ветру, ветвями и листьями в виде сердец. Дети запрыгали от восторга, а мужчина, улыбнувшись, опустил руку, и созданное им чудо исчезло, вернувшись в лоно пруда, распугав уток.
— Это ментор? — спросил я Олю, которая наблюдала за происходящим с молчаливым восторгом.
— Да, — сказала она. — Климатолог. Сильный, наверное. Видел, как быстро он создал дерево?
— Конечно. Здорово выглядело.
— Ага. Папа тоже умел. Ну, не из воды. Он же был энергетом.
— Управлял огнём, — вспомнил я слова КГБ-шника, исследовавшего мои способности.
— Да, — кивнула девочка. — У него классно получалось. Ты, наверное, не помнишь…
Я промолчал.
Оля вздохнула и взяла меня за руку.
— Пойдём домой?
Мы встали.
— Ты правда будешь учиться? — спросила Оля, взглянув на меня.
— Да, пора браться за ум. Нельзя же всё время бездельничать.
Девочка кивнула.
— Тунеядству — бой, — серьёзно сказала она.
Мы двинулись назад, к выходу из сквера. Спустя пару минут нас обогнала девушка в обтягивающем синем платье до колен. Пёстрая косынка лежала на обнажённых плечах, в руке красавица несла маленькую сумочку из кожи цвета слоновой кости. Я невольно залюбовался ею. А затем нас обогнал рослый парень в спортивном костюме и кроссовках. Сначала я подумал, что он вышел в сквер на пробежку, но через секунду, поравнявшись с девушкой, «спортсмен» наклонился и выхватил у неё сумочку. Красотка испуганно вскрикнула, а парень, не оборачиваясь, припустил по аллее к воротам.
Первым моим порывом было пуститься в погоню, но я тут же почувствовал, что не могу оставить Олю даже на секунду. Только не после того, как её похитили. Но тут сестра требовательно дёрнула меня за руку.
— Он украл сумку! Надо его догнать, Владик! Что же ты стоишь⁈
Я колебался всего мгновение.
— Стой тут!
И бросился в погоню.
Грабитель явно не ожидал этого, так что не оборачивался и скорости не прибавлял. Я же нёсся во весь опор и вскоре сократил разделявшее нас расстояние вдвое. Парень плавно вписался в поворот, на ходу открывая сумочку, чтобы оценить улов. Вероятно, его интересовали только кошелёк и мобильник, которые он и достал. Зажав добычу в руке, он швырнул сумочку в кусты и только тогда обернулся. И встретился со мной взглядом. А в следующий миг я резко толкнул его в плечо. Это лучший способ остановить бегуна. Не надо хватать, давая ему шанс вырваться, и, уж тем более, кидаться ему в ноги. Мы не в американском боевике и не на поле для регби.
Грабитель по инерции кубарем полетел вперёд и распластался на дорожке. Пара секунд — и я уже оказался сидящим у него на спине, уперев колено в позвоночник.
