Послесловие-комментарий

Германо-скандинавская мифология представлена достаточно полно, причем в основном текстами, авторы которых (в том числе анонимные) явно являются носителями еще языческой традиции. Даже мифы кельтов, сохранившиеся в целом ряде средневековых манускриптов (часто позднейшего, чуть ли не фольклорного или рыцарско-куртуазного происхождения), известны нам крайне отрывочно. Например, нельзя сказать ничего определенного о том, как возник мир, согласно воззрениям кельтов. От скифо-сарматской мифологии сохранились перечень богов и два-три предания у Геродота и некоторых античных поэтов. Практически канули в Лету мифы дославянского населения Балканского полуострова. От мифологии этрусков, басков и некоторых других изолированных народов доисторической Европы уцелели только жалкие фрагменты. Славянская мифология, а также мифологии многих народов бывшего Советского Союза большей частью реконструируются на основе фольклорных позднейших источников либо на основе аналогий с мифами соседних народов.

Во многом сохранность языческой мифологии Одина явилась заслугой скандинавских скальдов и особенно исландцев. Как тут не вспомнить нашего автора «Слова о полку Игореве», также не смущавшегося смело обращаться к старым богам! Но у скандинавов таких памятников сохранилось в десятки раз больше! Поэтому мы располагаем не одной краткой поэмой, а обширным корпусом мифологических и героических песен, повествований и даже ученых комментариев современников.

Как справедливо указывают E. М. Мелетинский и А. Я. Гуревич в своей энциклопедической статье, посвященной германо-скандинавской мифологии, первым, кто обратился к религии германцев, стал древнеримский историк Тацит . В своем труде «Германия» (I в. н. э.) он упоминает земнородного бога Туисто, имя которого, означающее «двойное (двуполое) существо», исследователи сближают со скандинавским Имиром. От Туисто происходит первый человек Манн, а от Манна – родоначальники трех племенных, или культовых, групп германцев – истевоны, герминоны, ингевоны. Из этих родоначальников в англосаксонской рунической надписи упоминается Инг. Возможно, что называемый саксонским историком X в. Видукиндом бог Ирмин, отождествляемый со столпом Ирминсуль у саксов (культовый аналог мирового древа), считался предком герминонов. Ирмина, в свою очередь, сближают с саксонским Сакснотом и Тивасом-Тиу (Тюром).

Тацит свидетельствует о почитании германцами римских богов Меркурия, Марса, Геркулеса и Исиды, подразумевая при этом, вероятно, Водана (Одина), Тиу (Тюра), Донара (Тора) и, возможно, Фрейю или Фрию (Фригг).

По своему основному предназначению, отраженному в имени, Донар-Тор – типичный индоевропейский громовник Дьяус, сопоставимый с индийским Индрой и греческим Зевсом. Сначала Тивас-Тиу, по-видимому, покровительствовал правителям, а Донар – воинам, но затем Водан (Один), который вначале был загробным демоном и покровителем воинских посвящений, стал высшим божеством и вытеснил Тиваса-Тиу (Тюра). За плодородие и богатство отвечала богиня Нертус. Так как Нертус является женской формой имени Ньёрда – скандинавского бога плодородия и морской стихии, – то, возможно, что предметом почитания древних германцев была пара Ньёрд – Нертус, брат – сестра и муж – жена, наподобие скандинавских Фрейи – Фрейра, считающихся детьми Ньёрда (такие пары как раз характерны для культов плодородия). Народы, почитающие Нертус, относятся, согласно Тациту, к ингевонам, что соответствует связи Ньерда и Фрейра (то есть Ингви – Фрейра).

Некоторые сведения о германской мифологии содержатся в сочинениях, посвященных истории готов, историка Иордана (VI в.) и византийского историка Прокопия Кесарийского (VI в.), во франкских хрониках Григория Турского (VI в.) и Фредегара (VII в.), в «Истории лангобардов» Павла Диакона (VIII в.), в «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного (VIII в.). Например, Павел Диакон пересказывает этнонимическую легенду о происхождении имени «лангобарды» (буквально «длиннобородые»), в которой упоминаются Водан и Фрия: Водан покровительствовал вандалам, а Фрия – винилам. Фрия посоветовала своим любимцам сделать так, чтобы женщины винилов вышли перед битвой пораньше и привязали свои волосы как бороды. Так как Водан предсказал победу тем, кто раньше окажется на поле боя, то победили винилы.

Северогерманский хронист Адам Бременский (XI в.) сообщает о языческом культовом комплексе в Упсале (Швеция), в центре которого рос священный тис и где особо почитался Фрейр. Названия рек, лесов, полей обнаруживают следы культа Тора, Тюра, Одина, Улля и некоторых других богов. Правда, при этом нет указаний на культ Локи, играющего такую важную роль в скандинавской мифологии.

Главными источниками скандинавской мифологии выступают: поэтическая «Старшая Эдда» – сборник мифологических и героических песен, дошедший в исландской рукописи второй половины XIII в., и прозаическая «Младшая Эдда» – учебник поэтического искусства скальдов, составленный тоже в XIII в. исландцем Снорри Стурлусоном и содержащий, помимо образцов поэзии скальдов (начиная с IX в.), расшифровку скальдических мифологических иносказаний (кеннингов) и обзор самой мифологии. Кроме того, значительные отголоски мифологии имеются и в составленной Снорри исторической хронике «Круг земной», где изложена легендарная история норвежских и некоторых шведских королей («Сага об Инглингах»). Почти одновременно со Снорри датский хронист Саксон Грамматик в «Деяниях датчан» передает многие мифологические сюжеты, заменяя богов на королей и героев.

Тем не менее нельзя сказать, что скандинавская мифология (не говоря уже о континентально-германской, вращающейся преимущественно вокруг сюжета о Нибелунгах, Эмлунгах) сохранилась безукоризненно или в тех же пропорциях, что античная или даже ближневосточная. Некоторые божества, в том числе важнейшие, представлены только одними именами, и мифы о них почти отсутствуют: Тюр, Улль, Фригг, Фулла, Фрейр, Ёрд . Бальдр выступает совершенно пассивной фигурой, хотя как бы должен предполагаться целый ряд повествований о его «жизни», сходный с преданиями о Дионисе. Исследователи отмечают, что о такой асинье, как Фрейя, скорее всего, имелись многочисленные мифы. Однако уцелел только тот, в котором объясняется появление у Фрейи чудесного ожерелья Брисингамен. В отличие от многих мифологий в скандинавской практически не сохранились или были значительно трансформированы сказания о культурных героях, создании последними материальных благ. (Некоторым исключением выглядит предание о чудесном кузнеце Вёлунде, но и здесь культурные деяния кузнеца, в отличие от типологически близкого мифа о Дедале, вплетены в героический сюжет, лишенный вмешательства богов, и являются не столько причиной, сколько следствием.) Воинственные владыки Асгарда во главе с Одином буквально стерли всю предшествовавшую им, гораздо более архаическую вселенную, где, скорее всего, господствовали боги плодородия – ваны и отчасти великаны и духи альвы, являвшиеся прямым олицетворением природных стихий. Близнечный миф сохранился только в виде квазиисторического предания о Хенгисте и Хорсе (в англосаксонской традиции).

Пространственная «модель мира» германо-скандинавской мифологии имеет горизонтальную и вертикальную проекции. Горизонтальная проекция антропоцентрична. Она построена на противопоставлении обитаемого людьми и занимающего срединную, освоенную часть земли Мидгарда пустынной, каменистой и холодной окраине земли (Утгард, Ётунхейм), населенной великанами (ётунами), а также находящейся вокруг земли реке-океану, где живет чудовище Ёрмунганд (змей Мидгарда). Кроме того, Страна Великанов обозначена как находящаяся на севере и востоке. Север в скандинавской мифологии особо демонизирован (как и во многих других мифологиях, в частности у финно-угров и народов Сибири), на севере также располагается царство мертвых Хель. К горизонтальной проекции относится мотив четырех карлов-цвергов, носящих имена четырех стран света (Аустри, Вестри, Нордри, Судри), поддерживающих небо по углам. Основу вертикальной космической проекции составляет мировое древо – ясень Иггдрасиль. Оно связывает землю, где живут люди (Мидгард), с небом, где (в Асгарде) обитают боги и где помещается рай для павших в бою воинов – Валгалла, а главное – с подземным миром, где находится царство мертвых – Хель. Можно даже сказать, что Хель является той сердцевиной, в точке которой совпадают горизонтальная и вертикальная картины мира. Вертикальная схема противопоставляет богов и людей, небесное царство мертвых для избранных и подземные селения для простых смертных. Соответственно, небесных валькирий и живущих у корней мирового древа норн. И валькирии, и норны выступают в роли богинь судьбы. В число природных божеств входят никсы – духи воды, дисы (идизы) – духи-покровители. Своеобразное положение занимает Альвхейм – мир альвов, являющийся, с одной стороны, оппозицией Асгарду, с другой – его двойником.

В первой песни «Старшей Эдды» вёльва-провидица вспоминает «девять миров» и девять древесных основ или корней, при этом вводятся дополнительные пространственные объекты: три корня, соответствующие людям, инеистым великанам (хримтурсам) и Хель. Кроме Иггдрасиля, вертикальная проекция представлена также радужным мостом Биврёстом, соединяющим землю и небо.

Хронологически германо-скандинавская мифология делится на мифы творения и конца мира, имеющие зеркальную структуру. Мир возникает из взаимодействия воды и огня с холодом и погибает от пожара и наводнения, стужи и жары. В «начальные» и «конечные» времена повторяются типологически схожие поединки богов и демонов. Источник данных представлений, возможно, стоит искать в мифах финно-угоров и народов Сибири. Отчасти его реликты сохранились в языческих представлениях славян (описание надвигающейся вселенской беды в «Слове о полку Игореве»). В то же время асы и ваны (основные группы скандинавских богов) враждебные в «начале», выступают в «конце» как единое племя богов под предводительством Одина. Поэтому неудивительно, что роль главного смутьяна выпадает Локи, сыну ётунов. Если Один выступает главным устроителем в мифах творения, то Локи – главным разрушителем установленного мирового порядка.

Мир возникает после того, как заполняется пустота – мировая бездна Гинунгагап. Великаны не только противостоят богам в пространстве, но и являются более древними существами. Первосущество великан-гермафродит Имир рождается из остывающих подземных вод (Эливагар), заполнивших мировую бездну Гинунгагап. Из его подмышек, а также от трения ног рождаются другие инеистые великаны (этот эпизод присутствует также в финно-угорской мифологии). Боги убивают великана Имира и создают из его тела мир (Пуруша в индийской мифологии, Тиамат – в вавилонской, Пань-гу – в китайской).

Боги, сыны великана Бора, «поднимают» землю и устраивают на ней прекрасный Мидгард. Один, Лодур и Хёнир оживляют древесные прообразы людей (Аск и Эмбля), которые, собственно, и должны жить в Мидгарде. Объявляются норны, предрекающие их судьбы. Боги устраивают небесный свод и определяют обязанности солнца (Соль) и месяца (Мани) – сестры и брата.

Интересно, что в этой части германо-скандинавская мифология имеет заметное сходство с мифологией древних тюрков. В обоих случаях речь идет о преодолении первобытного хаоса волевым усилием небожителей (в древнетюркской мифологии верховный бог Тенгри отделяет землю от неба). Можно также предположить определенное родство образов Одина и Тора с образами тюркских божеств Ульгена и Тенгри, эстонского Таары, обско-угорского Торума. Как и в германо-скандинавской мифологии, большую роль в мифологии древних тюрок играет волчий культ. (Нелишним будет вспомнить и римскую легенду о Ромуле и Реме.)

В процессе мироустройства боги обуздывают хтонических чудовищ – змея Ёрмунганда, волка Фенрира и их сестру Хель – хозяйку царства мертвых, а затем – и их отца Локи. Однако впоследствии, с приближением «конца мира», эти чудовища должны будут вырваться. В скандинавской мифологии в саму космогонию входят мотивы гибели, разрушения прежнего порядка. За «золотым веком», когда все было из золота, а боги и люди наслаждались покоем, скоро последует первая война между асами и ванами.

Миф о возникновении смерти от копья – убийстве юного бога Бальдра – становится прологом к собственно эсхатологическому циклу и сворачиванию космоса обратно в хаос. Нарушаются клятвы и моральные нормы, возникают распри родов, наступает трехлетняя стужа Фимбулвинтер (Фимбульветр). Мировое древо сотрясается, когда хтонические чудовища вырываются на свободу, приплывает корабль мертвецов Нагльфар, появляются сыны Муспелля и огненный великан Сурт. В последней битве (Рагнарок), в которой на стороне богов участвуют также павшие воины, эйнхерии, боги и хтонические чудовища убивают друг друга. Сурт поджигает мир, который и погибает в огне и наводнении.

Интересно, что, согласно германо-скандинавским представлениям, погибший мир должен будет снова возродиться. Выживут и поселятся на месте, где раньше была долина Идавёлл (в центре Асгарда), сыновья Одина – Видар и Вали и сыновья Тора – Магни и Моди. Возвратятся из царства мертвых и примирятся между собой Бальдр и его невольный убийца – слепой бог Хёд. Уцелеют, укрывшись в роще Ходдмимир, два человека – Лив и Ливтрасир, которые вновь дадут начало новому человеческому роду. Возможно, здесь имела место самостоятельная разработка мифа о всемирном потопе, но как бы перенесенном в будущее.

Вне мифов творения и конца мира остаются многочисленные мифологические повествования о соперничестве богов с великанами (ётунами) и карлами (цвергами, двергами). События постоянной борьбы богов с великанами (походы Тора и его спутников на восток) являются основным содержанием собственно повествований о жизни небожителей. Ётуны пытаются отнять богинь и чудесные атрибуты богов (молот Тора, волосы Сив, молодильные яблоки Идунн), и за них идет борьба. Однако первоначально чудесные предметы и эликсиры (копье Одина Гунгнир, его золотое кольцо Драупнир, молот Тора Мьёлльнир, чудесный корабль Скидбладнир, ожерелье Брисингамен, сокровища карлы Андвари, мед поэзии) изготовляются искусными цвергами, и боги все это от них добывают силой или хитростью. При этом соперничеству богов, великанов и карлов ничуть не вредят многочисленные любовные похождения небожителей. Часто боги сходятся с дочерями великанов, а богини с карлами.

По мнению Е. М. Мелетинского и А. Я. Гуревича, в основе подобных сюжетов лежат объяснительные мифы о происхождении священного меда, первого копья, молота, магического ожерелья, в которых боги выступают в функции культурных героев и борцов с чудовищами. Однако в дошедших до нас текстах этиологизм сильно ослаблен и перед нами, скорее, развертывается своеобразная картина обмена ценностями между различными мирами в сочетании с военными походами и любовными интригами. Так, очень значимый миф о происхождении священного меда, дающего силы, шаманский экстаз, поэтическое вдохновение и мудрость, превращается в повествование о его передаче по кругу: боги – цверги – великаны – боги. Сюжеты добывания Одином священного меда у великанов, Тором – котла для пива (а возможно, и рассказ о возвращении Локи молодильных яблок Идунн), по-видимому, имеют в основе единый миф и соответствующий ритуал причащения избранных к некоему средству, аналогичному индуистской амрите и греческой амброзии. Содержательно к мифам о чудесном питье и омолаживающих плодах (они характерны также для славянской мифологии) примыкают сообщения о неиссякающем медовом молоке козы Хейдрун и неиссякающем мясе козлов Тора, чудесного вепря павших воинов эйнхериев и бога Фрейра (козлы и вепрь выступают также в функции чудесных коней), и далее – о порождающем себе подобные кольце Одина, золотой чудесной мельнице Фроди (то есть Фрейра), о возвращающемся, как бумеранг, молоте Тора, не говоря уже о таких символах плодородия или плодовитости, как золотые волосы Сив и ожерелье Фрейи. Эта мифология вечного обновления магических сил богов и источников пищи близка и образам убивающих друг друга и снова оживающих для пира в вальхалле эйнхериев.

Как справедливо отмечают Е. М. Мелетинский и А. Я. Гуревич, боги Асгарда противостоят враждебным хтоническим чудовищам и ётунам. Они возвышаются над природными духами альвами и над карлами, над женскими судьбоносными существами (валькириями, норнами, дисами), над земными героями. Высший пантеон германо-скандинавских богов сложился в результате объединения двух групп богов – асов и ванов после войны, точнее, как результат ассимиляции асами ванов весьма ограниченной категории божеств, связанных с культом плодородия, наделенных магическим и пророческим даром, сакральным миролюбием (Ньёрд, Фрейр, Фрейя). Те же свойства у асов разделены: аграрное благополучие связано с Тором, магия и пророчество – с Одином, а миролюбие – с Бальдром. Фрейя, жена Ода, почти тождественна Фригг – жене Одина, но первая отнесена к ванам, а вторая к асам. Во многих текстах боги и асы обозначают одну и ту же группу сверхъестественных существ, так как ваническая земледельческая мифология подчинена одинической, то есть небесно-хтонической, воинской и «шаманской» мифологии Одина с вальхаллой, валькириями, эйнхериями, воинской инициацией (смерть Бальдра).

Таким образом, асы представлены в мифах как возглавляемая Одином патриархальная родовая община, в которой, однако, важные вопросы решаются на тинге (народное собрание у скандинавов). Большое значение для дальнейших повествований о жизни богов имеют ритуальные пиры небожителей с распитием священного напитка и поеданием мяса волшебных животных.

И опять здесь можно наблюдать большое сходство германо-скандинавской мифологии с мифологическими системами балтов, славян, финно-угров и тюрок. Во всех указанных мифологиях воинские и хтонические боги играют огромную роль: Перконс (Перун), Велес (балты, славяне), Укко, Юмала, Торум, Нга (финно-угры), Тенгри, Эрлик (тюрки). Последнее совершенно не характерно для греко-римского, ближневосточного мира (если только не брать «специализированных» богов войны вроде урартского Тейшебы и античного Ареса-Марса) и очень схематично представлено у кельтов.

На определенные выводы наводит также то огромное значение, которое, к примеру, имеют всякого рода великаны и чудовища в германо-скандинавской, финно-угорской, тюркской и славянской мифологиях. Слейпнир, восьминогий конь Одина напоминает шестиногого гигантского лося обских угров (правда, в индуистской мифологии упоминается восьминогий олень Шарабха, но без приведения соответствующего этиологического мифа). Тенгри, бог древних тюрок, называется «чудовищным громадным героем… диким исполином ». Великанами, творящими мир, предстают богиня Ильматар и ее сын Вяйнямёйнен в рунах «Калевалы». Ключевой герой эстонского эпоса – Калевипоэг, сын исполина Калева. Существом огромного роста представляла свою богиню Анге-Патяй мордва. Известна мифическая шестигрудая богатырша Дзудзя – прародительница части коми-пермяков. Великанами являлись предки-герои мари и удмуртов: Онар, Немда, Бурсин, Селта. Славяне поклонялись многочисленным многоголовым богам (Световиду, Ругевиту). Знали они также и исполинов первоначальных времен (Святогор).

Основу германо-скандинавского пантеона составляют несколько условных групп богов. Во-первых, это Один, потомок прасущества Бури, – владыка Асгарда, олицетворяющий собой власть, мудрость, магию, в том числе военную. (С Одином здесь тесно связан великан Мимир, возможно, внук великана Имира.) Во-вторых, потомство Одина от богинь Фригг и Ёрд (буквально матери-земли): Тор – громовержец, Сив и Идунн – богини плодородия, Тюр – старый бог неба, покровитель военных собраний и поединков, Бальдр – юный бог, ритуальная жертва, Хёд – невольный убийца Бальдра, Браги – покровитель поэтов. В-третьих, второстепенные боги: Видар, Вали (сын Одина и великанши Ринд), Магни и Моди, которые выступают главным образом как мстители за отцов и братьев: так Хермод пытается вернуть брата Бальдра из царства смерти Хель. В-четвертых, боги, едва действующие или только мельком упоминаемые в мифах. К примеру, Вили и Be известны исключительно как братья Одина и «сыны Бора», Од – как муж Фрейи (и, вероятно, ипостась того же Одина), Улль, божественный лучник, – как сын Сив и пасынок Тора. В-пятых, Ньёрд – бог судоходства (в отличие от Эгира, олицетворения стихийного моря) и его супруга великанша-лыжница Скади. В-шестых, дети-близнецы Ньёрда от неизвестной богини или великанши: Фрейя, как покровительница любви и красоты, являющаяся заместительницей Фригг, и бог мира и процветания Фрейр. В-седьмых, Гевьон, жена сына Одина Скьёльда, и Фулла (прислужница или сестра Фригг).

Если в культе большое значение имели Тюр и Фрейр, то действующие лица повествовательных мифов главным образом Один, Тор и Локи (принадлежащий к роду инеистых великанов). Они выступают прежде всего в роли разнообразных культурных героев. У Одина подчеркивается ум (в его древнем понимании, включающем колдовство и коварство), у Тора – телесная сила и воинская ярость, у Локи – хитрость и плутовство. Соответственно, Тор выступает как усмиритель великанов и Мирового Змея, Один – как добытчик священного меда и рун, носитель мудрости, магии и пророчеств, а Локи – как вечный похититель (посредством мошенничества) мифологических ценностей у карлов для богов, у богов для великанов, как гарант их вечного круговорота.

Германо-скандинавская мифология, что имело место и в случае с греческой мифологией, оказала решительное влияние на героический эпос. Наиболее ранние из сохранившихся произведений героического эпоса – это англосаксонские поэмы «Беовульф» (запись около 1000 г.), «Битва при Финсбурге» (IX в.), «Видсид», «Деор» (обе – X в.); немецкие «Песнь о Хильдебранде» (нач. IX в.), «Вальтарий» (IX в.). Тем не менее главный массив записей героического эпоса датируется XIII в. Прежде всего речь идет о немецкой «Песни о Нибелунгах», героических песнях «Старшей Эдды» (песни о Вёлунде, Хельги, Сигурде, Гудрун, Брюнхильд, Атли, Хамдире) и разделе «Язык поэзии» в «Младшей Эдде», исландской «Саге о Вёльсунгах» и норвежской «Саге о Тидреке Бернском».

Традиционная точка зрения указывает на то, что героями германо-скандинавского эпоса являются персонажи как вымышленные, так исторические, но от последних в эпосе, как правило, сохранены лишь имена, а события, с которыми они были связаны в действительной истории (эпоха великого переселения народов IV–VII вв.), представлены в виде родовых междоусобиц и личных конфликтов, обросли фантастическими элементами. Часто разделенные целыми поколениями исторические персонажи действуют совместно, например Аттила и Теодорих Великий. Только позднее, в сагах XIII века, германо-скандинавский эпос обогащается некоторыми безусловными историческими деталями, связанными с военной активностью викингов. Тем не менее еще в позапрошлом столетии русские историки отметили большое значение саг о Руциланде и Гардарике. В некоторых случаях сообщаемая ими информация, несмотря на элементы явного вымысла, является уникальной. Тут нельзя исключить, что саги могут, пусть и в легендарной форме, передавать какие-то глухие отзвуки несохранившихся славянских преданий о войне с гуннами, Аттилой и, таким образом, серьезно дополнять летописные и позднейшие фольклорно-книжные свидетельства о самых первых веках Руси времен антского князя Божа (Буса) и Рюрика, о борьбе с аварами (обрами) . Есть в памятниках германо-скандинавского эпоса немало подробностей, касающихся балтийских славян, поляков, предков латышей, эстонцев, финнов. Также важны саги для изучения раннесредневековой истории финно-угорских и тюркских народов Поволжья и Приуралья (саги о Биармии, пребывании викингов на Волге).

В «Старшей Эдде» песни о героях отделены от песней о богах. Асы, в отличие от греческих богов, как правило, непосредственно не вмешиваются в жизнь героев. Более или менее активно действует только Один как податель воинской удачи и странствующий мудрец, а также подчиненные ему чудесные девы валькирии, выступая женами прославленных героев – Сигурда, Вёлунда (в одном из вариантов легенды о чудесном кузнеце).

Тем не менее, как справедливо отмечают Е. М. Мелетинский и А. Я. Гуревич, это не мешает многим родам скандинавских и германских королей и знати приписывать свое родство асам (таковы генеалогии Инглингов, Скьёльдунгов, Вёльсунгов, англосаксонских королевских династий). Героев, павших на поле боя, принимают в своих чертогах Один и Фрейя. И германо-скандинавский миф, и эпос проникнуты роком: все герои эпоса, опять-таки в отличие от греческих преданий (достаточно вспомнить постаревших Геракла, Ясона и отправившегося в новое путешествие без возврата Одиссея), гибнут еще молодыми или совсем юными, по большей части ужасной смертью, которую они смело принимают, а в ряде случаев идут ей навстречу (Брюнхильд, Сигню, Гуннар, Хёгни, Рагнар Лодброк). В мифологической концепции прежний мир движется к своему концу, к сумеркам, и асы знают о своей неминуемой гибели и ее причине – нарушении данных ими обетов. Мотив попрания клятв также является одним из ведущих и в героическом эпосе: Сигурд, Гьюкинги, Атли и другие персонажи встречают смерть именно из-за несоблюдения торжественно взятых клятв. Общим для мифа и героического эпоса было и понимание судьбы. Кроме того, важными для германо-скандинавских сказаний оставались ссылки на трагическую судьбу, проклятия и грядущие бедствия.

Германо-скандинавский героический эпос не зря считают достаточно архаическим в своей основе и сравнивают преимущественно не с романским или славянским, дошедшим до времен его записей уже переосмысленным в духе феодальной идеологии , а с эпосами финно-угорских, тюркских и кавказских народов («Калевалой», «Алпамышем», «Амирани», сказаниями о Нартах). Во-первых, детство героя или какая-то существенная часть его жизни часто проходит в лесу и связана с охотой, рыбной ловлей (Сигурд, Вёлунд). Во-вторых, чудовища, с которыми сражается герой (Грендель, Фафнир), – не просто неопределенные «идолища поганые», а конкретные персонажи, имеющие биографию и обнаруживающие свое происхождение от неких хтонических божеств (великанов). В-третьих, даже воины не гнушаются прибегать к колдовству (заговоренные мечи, оборотничество). В-четвертых, зооморфная и божественная природа избранниц героев (валькирии). В-пятых, настоящий фетишистский культ сокровищ и оружия (неоднократные упоминания кладов, колец, наличие собственных имен у мечей, их решающее значение в судьбе героя). И наконец, в-шестых, тема кровной мести, являющаяся буквальным двигателем сюжета многих песен и саг.

Когда-то распространенный обычай ритуального самоубийства в жертвенном пламени костра также нашел отражение в героическом эпосе германских народов («Краткая песнь о Сигурде», «Поездка Брюнхильд в Хель»). В крупнейшем и наиболее популярном памятнике германского героического эпоса – «Песни о Нибелунгах» – повествование переосмыслено в духе куртуазно-рыцарской поэзии и почти не сохранило следов древней мифологии. Тем не менее благодаря своим несомненным литературным достоинствам «Песнь о Нибелунгах» стала предметом многочисленных переработок, источником поэтических, музыкальных, изобразительных тем и мотивов более позднего времени, особенно для представителей немецкой культуры.

В целом евразийские истоки германо-скандинавской мифологии и эпоса до сих пор как-то не было принято афишировать. Традиционно наличие некоторых мотивов (например, связанных с шаманизмом, рыболовной культурой) объяснялось следствием контакта с саамско-финским окружением. Однако показательна значительная роль хтонического божества, противостоящего небесному богу (скандинавский Локи, обско-угорский Нга, карело-финская Лоухи, поволжский Керемет, коми Омоль). Возможно, азиатские корни имеет культ богини земли Ёрд. В пантеоне древних тюрков присутствует божество Йер-Суб («священная земля-вода»). Как для многих урало-алтайских народов, для скандинавов был характерен культ оленей, волков, а также различных птиц – орлов, воронов, лебедей. Огромная роль колдунов, оборотней, великанов, карлов, амазонок, преклонение перед воинской силой, могуществом вождей в целом ряде сюжетов также сближают германо-скандинавскую мифологию и эпос с соответствующими урало-алтайскими, в том числе скифо-сарматскими, сюжетами.

Как уже говорилось об этом выше, неоценима роль скандинавских саг и германских хроник для уточнения многих деталей раннесредневековой истории России. Благодаря труду готского хрониста Иордана сохранился факт борьбы князя антов Божа с королем Германарихом. История готского завоевания Восточной Европы и создания готского государства на берегах Днепра явилась сюжетной основой обширной «Саги о Хервёр и Хейдреке», а также частично «Саги о Тидреке из Берна». Спустя почти семь столетий, вспоминая о тех временах, автор «Слова о полку Игореве» упомянет о славном Бусовом времени, о готских красных девах. Легенда о Сванхильд, подробно изложенная в заключительной части «Саги о Вёльсунгах», явно имеет отношение к биографии одной из основательниц Киева – Лыбеди, фигурирующей в «Повести временных лет» Нестора. Известен также перечень племен, подчиненных готам, в котором впервые упоминаются такие поволжские народы, как меря, мордва и, возможно, мари (под именем имнискаров).

Много подробностей сообщают скандинавские саги о Биармии (Бьярмаланде) – легендарной стране на севере нынешней европейской части России: описывается культ финно-угорского божества Йомали (Юмала, Юмо, Омоля). Особенное внимание уделяется невероятным способностям местных колдунов превращаться в различных, в том числе мифических, животных, повелевать стихиями, использовать невиданное оружие (например, подобно легендарному хольмгардскому конунгу Квилланусу, выпускать стрелы из пальцев).

В англосаксонской хронике Беды Достопочтенного рассказывается о том, как королем Вортингеном, страдавшим от набегов пиктов и скоттов, были приглашены в Британию вожди племени ютов братья Хенгист и Хорса (середина V в). Этот эпизод напоминает обстоятельства призвания в Новгород Рюрика и его братьев в 862 году. В сагах также рассказывается о мудрости Ингигерды, супруги Ярослава Мудрого. Возможно, что речь идет о жене Игоря Старого – Ольге. Детали биографии Вещего Олега дополняются «Сагой об Одде Стреле». Образ Олега-Одда, кроме того, сливается с образом Игоря-Ингвара. Упоминается и некая королева «востока» Силкисив, а также персонаж под именем Сиггеус, чье имя звучит сходно с именем одного из братьев Рюрика – Синеуса. В целом путешествие Ингвара по Волге напоминает путешествие Ибн Фадлана и поход Игоря Старого на Константинополь (Миклогард). Этим же волжским путем в середине X века пройдут дружины киевского князя Святослава, чтобы нанести смертельный удар по Хазарскому каганату.

Неожиданно участие Ярицлейва и Вальдемара в «Песне о Гудрун». Возможно, здесь, как в случае с Гертнитом, Осантриксом и Вальдимаром из «Тидрек-саги», упоминаются не древнерусские князья XI века, а какие-то их предшественники времен великого переселения народов (или чуть более позднего времени). По крайней мере, из средневековых новгородских преданий известен Владимир Старый, чье время правления можно отнести примерно к 520 году н. э.

В своем труде «Деяния данов» Саксон Грамматик много места отводит истории венедов и Прибалтики. Так, легендарный король Фродо I, или Фроди I (V – VI вв.), сражается с рутенами, куршами, финнами, а также с правителем Пскова Веспасием, прибегая не столько к силе оружия, сколько к военным хитростям, а то и простому коварству. Не исключено, что образ Фродо I имеет прямое отношение к персонажу новгородских преданий – князю-разбойнику Столпосвяту (Столпосвету).