Глава 3
Я уже собирался выйти из своего укрытия, и вмешаться в процесс истребления невинного создания, но именно в этот момент случилось неожиданное…
Прежде чем хоть кто-то что-то успел понять, лиса особенно ярко полыхнула своим кольцом и просто напросто… Испарилась, оставив после себя лишь золотистый размытый след в воздухе. «Алые» начали удивлённо кричать, а лиса тем временем материализовалась прямо около меня, буквально в считанных сантиметрах от моей ноги.
Я перевёл на неё очень глубокомысленный взгляд, на что она посмотрела на меня своими умными, пронзительными глазами, и тихо, но очень отчётливо… «Тяф!»
Это был не лай и не рык, а скорее короткий, повелительный звук, полный нетерпения и предвкушения. Я настороженно замер, и это не понравилось пушистой. Недолго думая, она ткнулась мордой мне в голень, как бы подталкивая вперёд, и посмотрела на тропу, уходящую вглубь леса.
В этот раз до меня наконец дошло, и я понял, что лиса призывает меня как можно скорее валить отсюда и не ввязываться в совершенно не нужную драку.
Лиса снова нетерпеливо тяфкнула и сделала несколько шагов вперёд, оглянувшись на меня, на что я мысленно сплюнул… и последовал за ней. Я понятия не имел — что из всего этого получится, однако я совершенно точно знал одно — скучно мне явно не будет.
Моя пушистая проводница шла впереди, а её жёлтое кольцо мягко освещало наш путь, будто путеводная звезда. Она вела меня самыми короткими и безопасными тропами, обходя даже намёки на опасность, и с каждым шагом у меня складывалось стойкое ощущение, что она знала этот лес как свои собственные когти.
Через каких-то полчаса мы вышли на опушку, и я увидел, что прямо перед нами, за колючим забором, возвышались знакомые корпуса моего военного института, и отсюда открывался великолепный вид на проходную.
Лиса остановилась и села, глядя на меня, словно ждала благодарностей за проделанную работу.
— Спасибо, — сказал я ей, чувствуя себя немного нелепо. — Но туда, — я кивнул на КПП, — тебе нельзя. Поймут, что у тебя есть кольцо, и… не знаю, что, но что-то точно сделают. Будешь каким-нибудь опытным образцом для исследований…
Рыжая внимательно посмотрела на меня своими бездонными глазами, медленно моргнула, словно говоря: «Поняла». Затем встала, грациозно потянулась, и, не оглядываясь, растворилась в лесной чаще, исчезая так же бесшумно, как и появилась.
Я сделал глубокий вдох, перевёл дух и направился в сторону проходной. Вид у меня был, конечно, непрезентабельный: помятая гражданская одежда, пропитанная запахом леса и пота, шальной взгляд… Но мне было плевать. Не на показе мод в конце то концов…
Дежурный в звании ефрейтора с каменным лицом, преградил мне путь, прежде чем я успел дойти до ворот.
— Стоять! Предъяви документы!
Я молча протянул ему свой военный билет, который ефрейтор начал изучать с таким рвением и подозрением, которые явно были достойны куда лучшего применения.
— Степанов, 2 курс… Так. Откуда идёшь? Как добрался? Город на замке, все дороги перекрыты блокпостами…
— Шёл через лес, от автобуса, который развернули у блокпоста, — честно ответил я, что вызвало удивление у дежурного:
— Через лес? — его брови поползли вверх. — Один? И никого не встретил? Ни бандитов, ни… этих тварей с кольцами?
«Тварей… Интересно, он имел в виду людей вроде тех троих или таких, как моя пушистая проводница?» — лениво подумал я, и решив не врать лишний раз, спокойно ответил:
— Встретил, но получилось обойти.
— Везучий, — скептически хмыкнул ефрейтор, и в следующий момент я поймал его взгляд, упавший на мои руки, будто он выискивал малейшие следы крови.
Немного помолчав, он в очередной раз хмыкнул, и с эдакой ленцой произнёс, возвращая мне документы:
— Хорошо, Степанов, осталось лишь пройти небольшую процедуру… У нас есть новый приказ командира части: все курсанты и офицеры, вернувшиеся из увольнения, подлежат обязательной проверке. Прояви своё кольцо!
«А вот и нововведения… Ну что ж, приказ есть приказ…» — подумал я, и хорошенько сосредоточившись, призвал своё изумрудное кольцо.
Как только я это сделал — под моими ногами вспыхнуло энергетическое сияние в виде безупречно зелёного круга с множеством переплетающихся рун. Дежурный завороженно уставился на эту красоту, и когда я уже собирался идти дальше — события пошли совсем не по запланированному сценарию…
Я ожидал всякого, но вот то, что лицо ефрейтора внезапно исказилось гримасой отвращения, а затем и самой настоящей яростью — стало для меня большим сюрпризом.
Тем временем дежурный отскочил на шаг, и в следующий момент его автомат мгновенно оказался направлен прямо в мою грудь.
— Руки за голову, курсант! Немедленно! — заорал он, и его крик привлёк внимание двух помощников, которые мгновенно высыпали из будки, чтобы подстраховать своего товарища. — Не двигаться!
— В чём дело? — не понял я, искренне недоумевая от происходящего. — Я просто выполнил ваш приказ!
— Молчать! — ефрейтор явно очень сильно нервничал, и чтобы не доводить до греха, я решил прислушаться к его приказам, а он тем временем, не отрываясь смотрел на моё кольцо, словно увидел как минимум ядовитую кобру.
— Зелёное кольцо… Согласно недавнему шифрораспоряжению, все обладатели колец… — он сделал паузу, чтобы подобрать слова, — являются особо опасными преступниками, подлежащими немедленной изоляции!
От таких вестей у меня похолодело внутри. С какого это перепуга меня записали в особо опасные преступники⁈
— Какой нахрен преступник⁈ — взорвался я. — Я никого не убивал! Я комара прихлопнул для активации, понимаешь⁈ Комарa! Вы что, с ума все посходили⁈
— Для активации кольца, согласно данным системы, требуется не просто убийство, а убийство РАЗУМНОГО СУЩЕСТВА, — отчеканил ефрейтор, зачитывая, видимо, заученную наизусть инструкцию. — Все, кто получил подобные кольца, являются убийцами без исключений! Ваши показания будет выслушивать офицер следственного отдела, а сейчас — руки за голову, колени на землю!
Один из помощников тем временем сбегал до будки и уже тащил оттуда наручники. Я видел их глаза, в которых не было ни капли сомнения. Для них я был не курсантом второго курса, а статистической единицей. Опасным зверем, которого нужно загнать в клетку. Все мои попытки объяснений были обречены на разбивание о каменную стену воинского устава и слепого следования приказу.
Я понял, что любое сопротивление сейчас — это лишний шанс нарваться на пулю, а любое слово могло стать доказательством моей «виновности», и именно поэтому я медленно поднял руки и заложил их за голову, краем глаза зафиксировав, как моё изумрудное кольцо медленно погасло, словно унося с собой последнюю надежду.
Перед тем, как мои руки поочередно стянули за спиной, больно затянув при этом наручники, я тихо, но чётко повторил, глядя прямо им в глаза:
— Я не делал ничего предосудительного и никого не убивал.
— Расскажешь следователю, — безжалостно парировал ефрейтор, сразу после чего добавил стальным голосом:
— Курсант Степанов, вы задержаны по подозрению в убийстве. Пойдёмте.
Меня резко развернули и поволокли внутрь территории. Не знаю почему, но подспудно я надеялся, что меня сразу же проводят к лицам, которые могли принимать хоть какие-то решения, однако помощники дежурного не долго думая потащили меня туда, куда в нашем институте отправляли всех серьёзно провинившихся — на губу. В карцер.
Всё произошло очень быстро, и я сам даже не заметил, как за мной уже с тяжелым металлическим звуком захлопывалась металлическая дверь камеры, сразу после чего я остался совершенно один в крошечной, бетонной камере, пахнущей сыростью и отчаянием.
Честно говоря — мне даже не верилось, что это всё происходит со мной… Ещё несколько часов назад я беззаботно пил газировку на обрыве, и любовался природой, а сейчас я стал узником в своём же собственном доме.
Самое ужасное заключалось в том, что они не хотели слушать, и тем более не хотели верить! Для людей, привыкших узколобо следовать приказам старших товарищей, любое кольцо было клеймом убийцы, и теперь мне предстояло доказать, что это совсем не так.
Сидя в полной темноте камеры, я вновь вызвал своё кольцо, которое в тот же миг послушно засияло в тесноте карцера, освещая грязные стены своим чистым, я бы даже сказал невинным светом.
«Комар», — горько усмехнулся я про себя. «Из-за тебя, тварь крылатая, я теперь 'особо опасный преступник»…
В камере не было окон, и из-за этого психологического трюка время для меня текло умопомрачительно медленно. Я слышал, как несколько раз поменялся дежурный, один раз мне даже принесли поесть — холодную кашу и кружку воды сомнительного качества.
Есть мне особо не хотелось, поэтому я проигнорировал эту подачку, и сидел на краю койки, пытаясь медитировать, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках, которая не имела ничего общего со страхом.
Это была сжатая пружина ярости и ощущения чудовищной несправедливости по отношению ко мне. Я не знал что будет дальше, но где-то в глубине души прекрасно понимал, что вряд ли это «что-то» мне очень сильно понравится.
Неожиданно мои мысли были прерваны уверенными шагами за дверью, которые сменились звяканьем ключей. Дверь камеры открылась, и в проёме возникла незнакомая фигура в форме майора, но без каких-либо опознавательных знаков рода войск.
Человек с холодным, непроницаемым лицом и глазами-щёлочками, в которых не читалось ничего, кроме профессионального интереса, как у хирурга, рассматривающего пациента на операционном столе. За его плечом стоял всё тот же ефрейтор, по приказу которого меня арестовали.
— Курсант Степанов, — произнёс незнакомец ровным голосом, в котором не было совершенно никаких эмоций. — Я — майор Орлов, и сейчас у нас с вами будет проходить беседа.
Проследуйте за дежурным, он отведёт вас в допросную, и да… Советую не чудить. У меня есть разрешение на применение оружия даже если у меня возникнет хотя бы тень сомнений, что вы применяете системные способности.
После столь радостного напутствия меня вывели из камеры и провели в соседнее помещение — стандартную комнату для допросов: голый стол, два стула, мощная лампа под потолком, свет которой сейчас был немного приглушён.
Майор сел напротив, положил перед собой тонкую папку, после чего уставился на меня не читаемым взглядом, и бросил одно единственное слово:
— Садитесь.
Я не стал заставлять себя уговаривать, и послушно сел, стараясь при этом дышать как можно ровнее. Дежурный убедился, что у майора всё под контролем, и молча вышел из помещения, плотно прикрыв за собой дверь, после чего в помещении установилась звенящая тишина.
Мой обвинитель молча изучал меня несколько минут, тем самым создавая лёгкое давление, после чего наконец произнёс:
— Итак, Сергей… Давайте начнём сначала. Расскажите подробно — как именно у вас получилось активировать систему. Меня мало интересует где вы были и что при этом делали… Мне важен исключительно момент активации.
Я пожал плечами, и повторил свою историю: Волна света, боль в глазах, появившееся окно, комар, рефлекторный удар.
— Комар, — повторил Орлов, делая пометку на краю бумаги. — А что… Очень даже удобно. Ни свидетелей, ни трупа… Ничего, кроме ваших слов, курсант.
— Но это правда! — возмутился я, на что Орлов отложил ручку в сторону, откинулся на спинку своего стула, и холодным голосом произнёс:
— Правда — понятие очень растяжимое… Вы знаете, что такое статистика, курсант? Согласно данным, которые нам удалось собрать за эти сутки, 91,9% всех полученных колец, подобных вашему, были активированы через убийство человека. Чаще всего — ближайшего родственника или случайного прохожего. Это наша новая реальность, и нам с ней предстоит жить.
— Мой случай попал в оставшиеся 8%, — парировал я, и тут же добавил:
— Я не убийца, а самый обычный человек.
— Человек, который нагло врёт, — голос Орлова стал чуть твёрже, после чего он ухмыльнулся, и сказал:
— Давайте порассуждаем логически. Вы, курсант военного училища, физически развитый молодой человек, находитесь в лесу, где властвуют паника и хаос. К вам подбегает, скажем, испуганный гражданин, а вы в этот момент только что закончили читать сообщение о том, что вам нужно совершить акт насилия.
А дальше в дело вступает тот самый рефлекс, который вы упоминаете в своём крайне интересном рассказе. Вы ведь обучались рукопашному бою, не так ли?
Один точный удар — и ваша система успешно активирована. А потом вы просто сбрасываете тело с обрыва, которое в последствии уносит волна цунами. Чисто. Аккуратно. Никаких улик.
Этот Орлов… Он выстраивал пугающе логичную версию, и от осознания того, что он пытался на меня повесить, я на несколько мгновений даже потерял дар связной речи.
— Это не так, — наконец разродился я чуть хриплым от волнения голосом. — Я никого не трогал.
Орлов на эту мою фразу наклонился вперёд, и вкрадчивым, проникающим в самую душу голосом, спросил:
— Кого вы убили, Сергей? Девушку? Туриста? Может быть, свели счёты со старшиной, который постоянно портил вам жизнь, и который до сих пор не вернулся в часть? Сознайтесь. Это будет учтено как смягчающее обстоятельство. Вы выполняли подсознательный приказ системы, и можно повернуть всё так, что вы будете не виноваты.
— Я не виноват, потому что не делал этого! — воскликнул я, и в порыве гнева ударил кулаком по столу, о чём практически сразу пожалел.
Орлов на моё выступление даже глазом не моргнул, а только лишь протянул понимающим голосом:
— Эмоции. Классическая реакция виновного, пытающегося подавить чувство вины через агрессию…
Давайте вернёмся к лесу. Вы утверждаете, что шли один, но как вы объясните показания других выживших, которые видели в том районе двух молодых парней в гражданской одежде, скрывающихся в кустах?
Это был блеф чистой воды. Я это почувствовал, и не стал вестись на откровенную провокацию:
— Они ошиблись, или видели кого-то другого. Светлогорск — совсем не маленький город.
Орлов вновь откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, после чего хмуро уставился на меня, и буквально прорычал:
— Курсант, давайте начистоту. Ваша выдуманная история про комара — смехотворна. Ей не поверит ни один здравомыслящий человек. Вы либо сумасшедший, либо убийца. В обоих случаях вам не место среди курсантов этого института!
Признайтесь, и мы сможем вас перевести, чтобы разобраться в полученных вами силах, и определить их лучшее использование на благо родного государства!
Если вы признаетесь, то я гарантирую вам, что вы останетесь живым… Если же продолжите упорствовать… — он сделал многозначительную паузу, — … то вас переведут в категорию неисправимых и особо опасных носителей. Методы работы с такими… несколько иные.
С этими словами в его глазах мелькнуло что-то настолько опасное, что заставило меня по-настоящему испугаться. Это уже была совсем не игра. Он искренне верил в мою вину и был готов идти с этой верой до самого конца.
Я на несколько мгновений закрыл глаза, пытаясь отсечь страх, вспомнил внушительное белоснежное кольцо, что скрывалось под зелёной мимикрией, и внезапно осознал, что я — Монарх теней. Меня не сломает какой-то особист со своими тупыми психологическими атаками.
После этого я открыл глаза и без грамма страха встретив взгляд Орлова — тихо, но чётко сказал:
— Майор, я шёл через лес и видел людей с кольцами. Я видел, как сильные отнимают у слабых, я видел подлых тварей, которые пользуясь силой, пытают тех, кто слабее… Но я никого, кроме комара, не убивал.
Вы можете пытать меня дальше, можете посадить в карцер на год, можете отправить в эту свою «опасную категорию»… Но это не изменит фактов. Я не убийца, и я не признаюсь в том, чего не совершал.
Мы смотрели друг на друга через стол, и от силы этих взглядов казалось, что в помещении очень быстро поднимается температура. Орлов настойчиво искал в моих глазах слабину, страх, или ложь… И не находил.
Прошло несколько минут, прежде чем Орлов первым отвёл взгляд, после чего медленно закрыл папку, и произнёс раздражённым голосом:
— Упрямство… Глупое, юношеское упрямство. Вы не понимаете, с чем играете, курсант.
После этих слов он встал, и прежде чем выйти, громко сказал:
— Допрос окончен. Окончательное решение по вашему вопросу будет вынесено командованием на основании всех собранных материалов.
Дверь в допросную захлопнулась, а я остался сидеть за столом, мысленно пытаясь осознать одну простую вещь… И что это сейчас такое было?
