Глава 10

Мк. 5:1–20

Изгнание бесов

Мк. 5:1–20 «И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринскую. И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни; увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему, и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много. И много просили Его, чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, выйдя, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море. Пасущие же свиней побежали и рассказали в городе и в деревнях. И жители вышли посмотреть, что случилось. Приходят к Иисусу и видят, что бесновавшийся, в котором был легион, сидит и одет, и в здравом уме; и устрашились. Видевшие рассказали им о том, как это произошло с бесноватым, и о свиньях. И начали просить Его, чтобы отошел от пределов их. И когда Он вошел в лодку, бесновавшийся просил Его, чтобы быть с Ним. Но Иисус не дозволил ему, а сказал: иди домой к своим и расскажи им, что сотворил с тобою Господь и как помиловал тебя. И пошел и начал проповедовать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус; и все дивились».

В истории изгнания гадаринского бесноватого любопытно, что в разговоре с бесами присутствует так много любезностей от лица Иисуса. Но самый главный вопрос – зачем нужно посылать бесов в свиней, какой в этом практический смысл? Если у бесов есть страстное желание кому-то навредить, получается, Иисус этому желанию потворствует. Он соглашается с ними, разрешает им это сделать из милости – это как если бы поймали хулигана и разрешили ему еще разок кого-нибудь ударить. Получается, «напоследок» отправить две тысячи голов свиней в море – ничего особенного. Можно объяснять это тем, что свиньи – нечистые животные. Эта логика вроде бы работает, но как тогда быть со словами, что не пища оскверняет человека? Иисус говорил, что человека оскверняет не то, что входит, а то, что выходит. Считает ли Иисус свиней нечистыми животными или нет? Из остального контекста христианской керигмы  следует, что нет. Мы сегодня не делим животных на «чистых» и «нечистых» именно благодаря тому, что христианство нас от этого освободило. Многие спотыкаются на том моменте Евангелия, где Иисус проклинает смоковницу. Но смоковница – одно плодовое дерево, а здесь целое стадо живых существ – две тысячи голов, – он просто так отправляет в море. В чем они провинились, за что с ними так обошлись? За то, что они свиньи? Или это такой своеобразный урок язычникам – «будете свиней разводить, и с вами случится то же самое»? Мотивы здесь непонятны. Если причина в том, что свиньи принадлежат язычникам, то это выглядит как вредительство. Если причина в том, что свинья – нечистое животное, то как же христианство впоследствии пришло к опровержению этого утверждения? Последующая проповедь апостолов говорит о том, что свинину есть можно. Павел постоянно акцентирует внимание на вторичности закона.

Нужно понять, почему Христос вообще стал договариваться с бесами и тем более разрешил им напоследок навредить. Даже если бы Иисус просто выгнал их и исцелил бесноватого, это уже произвело бы на местных жителей сильное впечатление. Значит, здесь все не так просто.

Есть один любопытный момент, на который часто не обращают внимания, потому что читают его, исходя из мифологического сознания. Но его стоит рассмотреть иначе. С точки зрения психологии, случаи, описанные как одержимость, можно объяснить серьезными расстройствами психики. Так, диагноз «ядерная шизофрения» (подразумевается расщепление ядра личности, наличие нескольких очагов сознания, которые сменяют друг друга) вполне подходит под традиционное описание «беснования». Если мы обращаемся к аналитической психологии, сталкиваемся с явлением одержимости каким-нибудь архетипом. Периодически человек действительно может полностью находиться во власти архетипа – например, нередко встречается одержимость архетипом Матери. В нем находятся многие женщины в состоянии беременности, родов, в процессе кормления, особенно это заметно в случае многодетности. Можно сказать, что меняются не только интересы, но и восприятие. В нашей культуре порой культивируется подобная одержимость, женщин часто подталкивают к тому, чтобы они стали матерями. Однако подобное состояние может привести к печальным последствиям, потому что любая одержимость – это лишение человека сознания, за него фактически «думает» архетип, который им овладевает. В частности, архетип Матери иногда бывает настолько силен, что женщина, одержимая им, начинает распространять материнское влияние не только на своих детей, но и на всех окружающих. Архетип Отца в России распространен меньше, но это не значит, что он сам по себе слабее. Он даже выражается в каких-то внешних формах – например, существует проекция архетипа Отца на власть – как светскую, так и религиозную. Что касается светской власти – проекция, безусловно, есть, но хотя бы не используется название. В религиозной власти тот, на кого проецируется этот архетип, практически так и называется: Патриарх – великий отец. На носителей этих проекций это может влиять негативно, и ничем хорошим это обычно не заканчивается. Вот два архетипа, одержимость которыми может быть очень токсичной, но они владеют массами и являются социально одобряемыми.

Кроме таких условно «добродушных» архетипов существуют и весьма опасные. Например, если человеком овладевает архетип Трикстера  в самой деструктивной форме, это будет выглядеть как типичное беснование. В ядерной форме шизофрении можно выделить одержимость тем или иным архетипом. Все «Наполеоны» и «Цезари», например, одержимы архетипом Героя. Можно быть одержимым архетипом Мессии. В Иерусалиме есть целый институт, посвященный исследованию этого феномена, потому что там он часто проявляется. Если у нас преимущественно наполеоны, то в Израиле много иисусов.

Одержимость касается только людей, у животных ее не бывает. Животное может впадать в ярость, гнев, лаять, кусаться, но, как правило, мы не называем это беснованием. Стадо может взбеситься и броситься в лес, но это происходит не на пустом месте, и подобному поведению всегда есть объяснение. Коллективное поведение животных может выглядеть странно, но сегодня уже известно, что у этого поведения есть определенные причины, никто не пытается объяснить это беснованием. То есть одержимость архетипами – проблема только у человека, потому что для человека это связано с подавлением и оккупацией центра сознания.

В Евангелии описывается поведение человека, который ведет себя как животное – его даже не могут сдержать цепями. У него полностью подавлен сознательный центр, он одержим какими-то дикими архетипами. Если посадить на цепь животное – волка, например, – он тоже будет рваться, но никто не скажет, что он беснуется: он будет вести себя так, как в норме ведут себя животные. Странно было бы обвинить крокодила, который хватает человека за ногу, в том, что он бесноватый, – он просто живет в зверином архетипе. Так же и со свиньями: никакое их поведение нельзя истолковать как одержимость бесами.

Зачем же свиньи нужны бесам, зачем Иисус отправляет их туда? Стадо действительно может кинуться в море. Причины могут быть разные – например, какой-то очень яркий пугающий стимул. И если кто-то или что-то погонит стадо в сторону моря, первые ряды просто не успеют остановиться перед пропастью, а вторые пропасти не увидят. Когда первая шеренга понимает, что сейчас упадет, и начинает замедляться, толпа, которая бежит сзади, просто не даст им остановиться. Эта закономерность работает и с людьми.

Если мы смотрим с психической точки зрения одержимости архетипами на свиней, непонятно, как вообще проявляется беснование животных. У всего этого могут быть свои причины. Немотивированное нарушение поведения у животных тоже случается. Например, лисы – существа довольно пугливые и не выходят к жилищу человека просто так, но лисица, больная бешенством, может зайти даже во двор дома. Поэтому можно сказать, что в каком-то смысле она одержима духом болезни, духом бешенства.

В общем, в истории со свиньями возникает множество вопросов: зачем мучить свиней и отправлять их в море, ведь это откровенное вредительство; зачем договариваться с бесами, выяснять их имена и идти им на навстречу; зачем вообще бесам свиньи?

Можно вспомнить, как на заре библеистики в школе немецкого протестантского богослова Рудольфа Карла Бультмана, когда было популярно течение демифологизации Писания, все чудесные случаи рассматривались крайне критично. Да, на основании этих противоречий можно было бы сказать, что данный эпизод сильно видоизменен. Эта история в течении первых двух столетий нашей эры могла меняться и в конце концов превратилась вот в такую. Это вполне возможно, учитывая, что самый древний кодекс Священного Писания датируется III веком (древнее кодекса у нас нет), значит, как минимум 300 лет бесконтрольного видоизменения текста очевидны. Но противоречия в тексте и даже его откровенная нелогичность – не причина сбрасывать его со счетов. Следует рассмотреть его с точки зрения психики, поскольку она здесь первична. Если коллективная психика охотно принимает тот или иной эпизод в Священном Писании или в Священном Предании, нет никакого смысла его выбрасывать. Напротив, к нему надо присмотреться и попытаться понять, что стоит за всеми этими образами.

Один из ярких примеров – это житие Георгия Победоносца. Георгий побеждает крылатое чудовище, извергающее пламя, и пригвождает его к земле копьем. Это очень красиво, но есть проблема: где все эти змеи? Где найти крылатых чудовищ на территории современной Европы? А житие Георгия Победоносца относится хоть и к достаточно отдаленному периоду, но все-таки к реально историческому. Давайте признаемся – это просто образ, и не нужно смотреть на него как на реальную, документальную историю. Это не значит, что ее нужно выкидывать и прекращать писать иконы с этим змеем, нет, но история Георгия, который побеждает дракона, подозрительно похожа на эпизод с Аполлоном, который побеждает Пифона . Эта история возникла даже не в христианстве и существует во многих мифах и легендах буквально в таком же виде, но в христианстве она трансформировалось в историю Георгия Победоносца. Ни в коем случае нельзя выкидывать этот миф, он говорит с нами о чем-то, люди этот миф любят, читают его и проникаются им по той причине, что он отражает что-то в их психике. И если для психики эта история достоверна, значит, она достоверна, потому что она что-то выражает.

Другое любопытное житие – мученика Христофора Псеглавого (человек с головой собаки из племени кинокефалов, т. е. собакоголовых людей). Есть даже иконы мученика Христофора с головой собаки. Но где сейчас останки этого племени? Их нет, не обнаружено. Сам этот эпизод архетипичен: он говорит про смешение животного и человеческого, дикого и культурного.

Также не выдерживает никакой критики история с остановкой солнца в Ветхом Завете, когда солнце встало на небе и не шевелилось во время битвы при Гаваоне (Нав. 10:13). Не выдерживает потому, что если Солнце действительно встало, то оно могло встать при одном условии – остановилась Земля. Если мы вдруг когда-нибудь столкнемся с таким явлением, то благодаря силе инерции сушу просто накроет огромное цунами, от которого никто не сможет спастись. Ни Земля, ни Солнце не могут остановиться без последствий. Поэтому рассматривать тот самый библейский эпизод как реальное событие действительно невозможно. А вот как миф, рассказывающий о всесилии Бога, – без сомнения.

Так и историю с изгнанием бесов и гибелью стада свиней в море не обязательно рассматривать документально. Море – это символ бездны, глубокого подсознания. Неспроста, как мы уже говорили, стоит рассматривать этот отрывок в комплексе с предыдущим, который повествует о том, как Иисус усмирил море. Наличие глубокой воды свидетельствует о проявлении каких-то очень глубоких подсознательных стремлений и сценариев. Бесы, согласно Евангелию от Луки (Лк. 8:26–39), не хотят в бездну (в море), а здесь они просят, чтобы Иисус не высылал их из этой страны. Он посылает их в свиней, а свиньи уже отправляются в море. Это противоречит Луке, или, наоборот, как раз в версии Луки видно мастерство рассказчика, который пытается показать, что Иисус делает не так, как хотят бесы.

На примере этого эпизода можно сказать, что Иисус с бесами «на короткой ноге». Он с ними свободно разговаривает, и возникает ощущение, что он им подыгрывает. Человек, находящийся в состоянии одержимости, ведет себя по-звериному, проявляет свою животную натуру, и прибегает к Иисусу не человек, а, по сути, эти бесы, которые в нем сидят. Намеренно подчеркивается, что там не один бес, их легион. Легион – организационная единица воинского соединения у язычников, в римской армии. «Сын Бога Всевышнего» – это обращение одержимого к Иисусу. Всевышний – тоже не про евреев, а больше про язычников. Используется титул, которым оперируют язычники в обращении к своим богам, к Зевсу, например. То есть здесь очень много говорится про языческое сознание, менталитет, психику. Нужно вспомнить, что особенностью языческой мифологии была некоторая раздробленность богов. Например, Зевс – отец богов, но, если внимательно читать древнегреческую мифологию, возникает много вопросов к всемогуществу Зевса. Ему постоянно все перечат, несмотря на то, что он вроде бы верховный бог. И несмотря на то, что он – отец богов, он не особо может властвовать в подземном мире, где царствует Аид, и в водном мире, где царствует Посейдон. Здесь божественная фигура еще не интегрирована в единую целостность, она проявляется в раздробленности. А с точки зрения психологии, собирание божественной фигуры в единую целостность – огромный шаг вперед, потому что с этого момента речь идет про совокупное, а не раздробленное восприятие. Мы можем увидеть фигуру Бога в человеке, слияние Бога и человека в единую целостность.

Если все это собрать, получается некоторая притча о том, как одно сознание меняется на другое. Как языческое сознание с его раздробленностью, с его откровенно животными и звериными нравами меняется на противоположное. В контексте этой притчи все называется своим именем – это животная история, и свиньи здесь выступают как животный символ, а вся языческая история – как животное действие, которое в контексте новой парадигмы сознания отправляется туда, где ему место, – в глубокое бессознательное (в море). Весь этот легион бесконечной языческой раздробленности отправляется в бездну, потому что возникает нечто новое – образ собирательности и единства. При этом животное не искореняется полностью, а устанавливается некая иерархия. Возвращаясь к предыдущему эпизоду, где Иисус усмиряет море, мы воспринимаем это его действие как символ власти над бессознательным. Не бессознательное имеет власть над человеком, как в случае с одержимым, а он имеет власть над бессознательным. Теперь оно подчинено сознанию, не стихийно, а осознанно, его можно усмирить, как море, его можно наказать, как бесов в свиньях. Так меняется парадигма.

Теперь, если понимаешь всю структуру целостности, разбушевавшихся бесов, вырвавшихся из глубокого бессознательного и овладевших человеком, можешь точно усмирить его так же, как бушующее море. Обе эти истории, стоящие рядом, прекрасно дополняют друг друга и одинаково толкуются в контексте аналитической психологии: это все про овладение собственным бессознательным и его подчинение. Из моря наконец-то выловлена та самая единственная рыбка, которая соединяет нас с божественным, и возникает символ единства, целостности – и этому подчинено все, включая бесов. И этот центр может управлять бесами, отправляя их в свиней, как будто говоря: «Вам место в животной природе, вы что здесь разбушевались? Почему этот человек стал как животное? Человек – это человек, а животное – это животное, так что марш обратно в бессознательное!»

В таком ключе вся притча воспринимается несколько иначе. Все вопросы и противоречия снимаются. Почему Христос разговаривает с бесами? Потому что бесы – твое собственное бессознательное, ты не можешь с ним не разговаривать. Почему Иисус с ними договаривается? Потому что бессознательное никуда не денешь, ты все равно с ним живешь, это такая же часть твоей психики, как и сознательная. Почему он отправляет их в море? Потому что это символ бессознательного, не нужно рассматривать море буквально, как и гибель свиней не обязательно рассматривать буквально. Вся эта история очень хорошо отражает главную мысль – способность владеть своим бессознательным, не быть им порабощенным, как в прошлой парадигме, в которой бессознательное могло безраздельно владеть человеком. Здесь происходит соединение человека с Богом, а значит, и власть человека над собственным бессознательным.

Конечно, языческое раздробленное сознание не исчезает. С точки зрения психологии, любое сознание, которое не обрело целостности, неизбежно будет языческим. Даже если вы носите крестик и исповедуете Христа, но сознание ваше раздроблено, не собрано в единое целое, – это сознание языческое. Любое языческое сознание всегда пугается того, что несет ему целостность, поэтому, когда в этом библейском сюжете из города приходят другие люди, смотрят на Христа и говорят: «Что же здесь произошло, давай ты уйдешь отсюда, ты нам не нравишься», – это и есть регрессивная позиция, которая возникает всегда, когда человек сталкивается с необходимостью принять свою целостность. Так часто происходит, когда человек не желает принимать новую парадигму и новую реальность. Зачем она ему? Она же нарушает всю его прошлую жизнь, буквально говоря: «Ты до этого жил не целостно, ты до этого вообще толком не жил, давай ты начнешь жить сейчас». Тогда человек в ответ говорит: «Нет, я так не могу, а как же моя прошлая жизнь? Я что, буду считать ее неполноценной? Нет, я лучше буду дальше жить по-прежнему. Уходи отсюда, будем считать, что мы тебя не видели». Это регрессивная позиция, откат в инфантильное поведение, в страх, в нежелание меняться. Когда «вскрыли» твою животную сущность и говорят о том, что ты одержим архетипом (пусть, например, тех же Матери или Отца), не так просто это принять. Человек, сталкиваясь с тем, что он чем-то ограничен, вынужден признать эту ограниченность, прежде чем сможет ее преодолеть. А признавать не всегда приятно. По этой причине люди часто выбирают регресс, который представляет собой языческое сознание – и даже большие кресты на храмах не могут этого изменить.