Диспозиция. Более хитрый нарушитель не задает лишних вопросов и не стремится к контролю. Он рассказывает вам как бы о себе, делится как бы своим негативным опытом, но намекает на вас или на вашего ребенка. И уже непонятно, где чей жизненный путь. Чаще подобная атака совершается именно на чужих детей. Патогенный взрослый проецирует на ребенка всю череду возможных и невозможных жизненных неурядиц. Это нечто среднее между запугиванием и самосбывающимся пророчеством. «Вот меня всю жизнь муж бил. Но я терпела. Потом он меня с детьми бросил. Да ты не переживай, Светочка, они все такие. Всегда терпеть придется. Полезно это. А детей можно и одной поднять». Повезет, если рассказ не отпечатается в бессознательном Светочки и не повлияет на ее отношения с противоположным полом.

Здесь нарушение границ и пассивная агрессия переплетаются. Во-первых, сам нарушитель стремится занять пассивно-агрессивную позицию. Формально он жалуется на тяжелую жизнь, исповедуется. И пусть вас это бесит, но в общество не принято прерывать чужое нытье. Во-вторых, нарушитель проповедует пассивно-агрессивные принципы и постулирует необходимость повторить его негативный жизненный опыт: «надо терпеть», «все там будем», «не служил – не мужик». Клиентка рассказывала, с каким удовольствием начальник на совещании сказал: «как меня здесь когда-то дрючили!». Он имел в виду, что обходится с подчиненными гораздо мягче, чем его предшественник. Но звучало это как марш «Тоска по Родине».

Как снизить этот нежелательный опытом?

Принцип. Использовать речевой стиль и вокабуляр, максимально непонятный нарушителю. Комментировать исповеди нарушителя в максимально странной манере, отпуская реплики «не по теме».

Пример. У детей базовая защита от нарушителей формируется, включается и выключается сама собой. Так, с родителями ребенок может общаться доверительно, спрашивать непонятные ему слова. И наоборот – он готов (пусть и слегка нетерпеливо) объяснить родителям непонятные им неологизмы.

Чужие пассивно-агрессивные исповеди ребенок может слушать из вежливости. Однако с некоторой вероятностью он не примет патогенную информацию близко к психике. Речь патогенного взрослого ребенку покажется странной, бессмысленной. Задавать уточняющие вопросы он не станет, поскольку не заинтересован в коммуникации.

Защита работает в обе стороны. Если в воспитательный процесс вмешивается какая-то тетка с улицы или пассивно-агрессивный пожилой родственник, то ребенок интуитивно делает свою речь максимально современной. Он не ориентируется на нежелательного контактера как на собеседника, а значит нет мотива делать речь понятной. Если нарушитель границ задает вопросы, ребенок отвечает «переводом с современного на современный», то есть одно непонятное слово объясняет с помощью нескольких непонятных слов. Патогенный взрослый быстро утрачивает интерес к разговору – он не готов тратить время и силы, чтобы понять ребенка. Логично, ведь целью коммуникации было нарушить границы, навязать свой негативный опыт, а не добиться взаимопонимания.

Получается взаимное снижение интереса в коммуникации. Что интересного может рассказать тетя Кака, которая компьютер видела раз в жизни, да и то издали? Она думает, что планшет – это картонка с металлической скобой для крепления бумаг. Тетя Кака тоже решит, что ребенок прилетел с другой планеты, где все обмениваются исключительно междометиями и картинками. Где из земной еды – только чебуреки, да и те в рецептуре содержат какие-то лолы и кеки. Притом в неизвестной пропорции.