Возвращаемся к невротикам. Для надежности освежите знания, полученные в «невротически» параграфах предыдущей главы. Навязчивость вырастает из той же невротической структуры, что и истерия. Какой именно невроз вырастет у человека – это зависит от многих факторов, в том числе от воли случая; в этой книге мы не рассматриваем подобные вопросы патогенеза. Достаточно понять, что у навязчивого невротика тоже происходит расщепление, но не по линии «любовь – вожделение», а по линии «обсессия – компульсия». Обсессивная часть – это повторяющиеся ритуалы, запреты, избыточное торможение. Компульсивная часть – это разовое яркое постыдное действие, совершаемое в момент избыточного возбуждения; сопровождается полной или частичной потерей самоконтроля.

Отношение между обсессией и компульсией носит принципиально асимметричный характер. Обсессия играет роль превентивной защиты от компульсии. Необходимость таковой защиты обусловлена тем, что компульсивное действие носит либо агрессивный, либо перверсивный характер.

Пример 1. Клиент жалуется, что устал контролировать все аспекты жизни своей семьи. Проверка успеваемости детей (подросткового возраста), жесткая цензура их круга общения, контроль расходов и досуга супруги и так далее. Попытки «одернуть себя» приводят к двухдневному «воздержанию» (обратите внимание, слово с каким подтекстом бессознательно выбрал клиент). Эти два дня нарастает напряжение, клиент борется с собой, но срывается – во всех смыслах: с удвоенным рвением всех проверяет, контролирует и «строит», проявляет беспричинную агрессию (только словесную, но за это потом себя корит).

С помощью диаграммирования (авторский метод) был ускорен поиск первопричины. Обнаружилось, что структура речи клиента существенно меняется, когда он говорит о поездках на личном транспорте, путешествиях, переездах. Аналогичное изменение структуры речи происходило, когда клиент говорил о взаимоотношениях между его детьми и его же родителями. Взаимодействие «мои дети – мои родители» можно сдвинуть во времени и получить «я – мои старейшие» (Großeltern с немецкого – бабушки и дедушки).

Клиенту предложено сперва рассказать подробнее о том, как его гиперконтроль проявляется в путешествиях и поездках. Оказалось: когда клиент водит машину, периодически испытывает сильное желание проверить, закрыты ли все двери, в том числе задние (даже если сзади никто не сидит). Если везет куда-то своих подростков, то проверяет: пристегнуты ли они. Взгляда через плечо бывает недостаточно – тогда мужчина вынужден искать возможность остановиться, выйти из машины и лично проверить ремни безопасности. Также он несколько раз за поездку спрашивает детей, закрыты ли двери, просит проверить замки.

Следующий этап – клиенту предложено построить цепочку ассоциаций между темой «поездка на личном транспорте» и темой «дедушка и бабушка» (безотносительно того, чьи они). Довольно быстро клиент вспомнил эпизод из детства. Его, как и многих детей, на каждые каникулы отвозили к бабушке. Бабушка была нейтральным персонажем. Она не обижала мальчика, но и не баловала, вообще проявляла мало эмоций. Мальчику было скучно у бабушке, он капризничал, не хотел ехать. Обычная ситуация. Но родители реагировали на капризы враждебно, стыдили ребенка за сам факт нежелания ехать к бабушке. За слезы могли наказать (подзатыльник, запрет гулять с друзьями в течение месяца после возвращения с каникул). Ребенок научился прятать эмоции – тогда от него стали требовать радости и энтузиазма. Перед злополучной поездкой мальчику «удалось улыбаться особенно широко», он «даже смеялся с тупых шуток отца». А в пути, когда отец вез его на машине к бабушке, мальчик (сидя на заднем сидении) открыл дверь и «попытался высунуть голову наружу». В последнем клиент не уверен. Он помнит «полный ужаса вскрик отца» и собственный страх, как он «словно очнулся», захлопнул дверь и пересел от нее подальше. Отец его весь оставшийся путь молчал, «и это тоже было странно и стремно».

В этом простейшем примере видно, как обсессивный ритуал (проверка ремней и замков) непосредственно защищает от возможного повторения компульсивного действия и его последствий. Также здесь можно видеть попытку задним числом исправить давно содеянное.

Пример 2. Молодой человек воспитывался отчимом в строгости, но без жестокости и лишений. Отчим относился к юноше как к родному сыну. У юноши было амбивалентное отношение к отчиму. С одной стороны, после смерти матери отчим остался единственным близким человеком (и не отказался от родительских обязанностей). Кроме того, было понимание: если быть мать не развелась и не вышла повторно замуж, то у нее никогда не нашлось бы средств на хорошее образование. С другой стороны, юноша не мог отделаться от мысли, что мать предала его биологического отца (тот после развода в состоянии алкогольного опьянения совершил роскомнадзор). Тот факт, что мать уже умерла, заставлял стыдиться подобных мыслей. Да и строгое воспитание отчима порой воспринималось им как «замаскированная деспотия». Помимо этого у подростка были проблемы в общении со сверстниками и противоположным полом, повышенная стыдливость, страх мастурбации, навязчивые перверсивные фантазии, с которыми он боролся.

Затишье перед бурей наступило, когда юноша вдруг «победил в себе демона» и на протяжении нескольких месяцев не испытывал к отчиму ничего, кроме благодарности, уважения, «даже стал немного восхищаться им как сильным успешной (оговорка!) мужчиной». Мысли о материнском предательстве тоже были вытеснены, он их «спрятал настолько глубоко, что как будто вообще забыл, что у меня когда-то была мать».

Сама же буря грянула внезапно. Юноша, находясь дома один, проходил мимо большого напольного зеркала (которое ранее принадлежало матери). Он остановился, «погрузился в размышления (содержание размышлений он не помнит) и не заметил, как стал раздеваться». Оставшись в одних трусах, он совершил акт мастурбации путем трения о ладони об уздечку полового члена через ткань нижнего белья. Испытав оргазм, «с ужасом понял, что все это время (пока мастурбировал) желал отчиму смерти». По роковому стечению обстоятельств спустя несколько дней отчим умер от инсульта. С тех событий прошло достаточно времени, но молодой человек (уже зрелый мужчина) до сих пор боится, что его мысли могут послужить причиной смерти близкого человека (магическое мышление). Поэтому он избегает вступать в длительные отношения – понимает, «что у него не хватит сил контролировать мысли, ведь даже самая идеальная жена может раздражать в мелочах».

Пример 3. Клиент не испытывал никаких проблем в интимной сфере до одного события. На тот момент он два года состоял в гармоничных отношениях с девушкой (примерно одного с ним возраста). У пары был и классический букетно-конфетный период, и общие интересы, и взаимное доверие, и половая совместимость, и кризисные моменты. В какой-то момент девушка уехала в другую страну по служебным делам, но из-за начавшейся спецоперации и возникших логистических трудностей ей пришлось немного задержаться. Вместо одной недели она отсутствовала три.

В целом клиент, как ему казалось, воспринял эту задержку спокойно (в отличие от его партнерши, для которой это стало сильным стрессом). Однако чем ближе была дата возвращения, тем чаще он вспоминал рассказы партнерши о бывших партнерах и о ее взаимоотношениях с родителями. Временно подвесим (до восьмой главы) вопрос о том, почему кто-то подробно рассказывает партнеру о своем прошлом. Суть в том, что клиент стал чувствовать «гнев и презрение» к девушке по принципу «если она вообще связалась с таким-то человеком, если терпела то-то в свой адрес, то достойна ли она хорошего отношения». Клиент мысленно спорил с собой, но не мог избавиться от растущего ощущения, что его партнерша не заслужила такой любви (невротическая логика: любовь надо заслужить). В конце концов он устал от внутреннего монолога.

К. Я как раз подходил к магазину, и меня отпустило. Тишина в голове. Мыслей нет. Ну хорошо, я рад. Ходил, выбирал разные товары, ништяков очень много набрал (в контексте можно считать это действие компульсивной покупкой). А на кассу подошел, че-то меня бесить стало всё. И эта очередь, и кассир – у него пакеты закончились, и лента рывками двигается. Меня че-то накрыло и я твердо решил расстаться. Прям себе мысленно сказал: всё, на*** (к черту), мы расстаемся. Как будто ей сказал. Пришел домой, сел ролики смотреть, вообще про это забыл.

А. Передумали расставаться?

К. Да вообще про это не думал. Как будто вообще не было этого всего. Это я вот недавно вспомнил и два события связал.

А. Второе событие какое?

К. Ну я смотрю ролики и думаю – надо ей написать, узнать как дела. Как раньше было: написал и забыл, потом вечером проверил. А тут никак не идет отдых. Как на иголках. Смотрю – не читает. Я опять пишу. Через полчаса нет ответа и не прочитано ничего. Я звоню – вообще так раньше не делал! Сначала через мессенджер, потом уже прям звонить стал. СМС написал, сто лет никому СМС не отправлял! И меня прям кроет, что она там кого-то нашла или обиделась. Понимаю, что бред же, себе говорю, что все нормально. Столько всего передумал. Она ближе к ночи на связь вышла. Оказалось, она в самолете летела. ***ла (удивилась), конечно, когда увидела мои панические сообщения и кучу пропущенных.

А. Она вас не предупредила, что рейс будет в это время?

К. Предупредила! Мы даже об этом говорили, и я ей мягкой посадки пожелал. Но я вообще про это забыл. Как в тумане каком-то. Сейчас даже смешно. Воть… Это я сейчас понимаю, что типа желание в сердцах загадал, чтобы мы расстались. А потом испугался, что желание сбудется. Это ведь так работает?

Тогда я ответил вопросом на вопрос, а вам скажу прямо – да, это работает именно так. Невротик боится наказания, притом не только за плохие дела, но и за плохие мысли. Для бессознательного помыслить значит сделать. В детстве у клиента не было невротического опыта, да и в других периодах его жизни не удалось обнаружить даже косвенных проявлений невротической структуры – все было гладко. Но никогда нельзя сбрасывать со счетов простую врожденную предрасположенность. Вероятно, клиент только на уровне сознания спокойно воспринимал разлуку, в бессознательном же это воспринималось так, словно от него отказались. Прибавим к этому общую мировую напряженность того периода, высокие нагрузки на работе, погруженность в поток новостей. На этом этапе важно не закапываться в промежуточные гипотезы. В любом случае, отсутствие девушки «в зоне доступа» бессознательно было воспринято как наказание: хотел расстаться – получай. Показательно, что здесь суть наказания сводится к исполнению запретного желания, что только добавляет остроты в амбивалентный конфликт.

Примерно через неделю после «воссоединения» у клиента появились проблемы в интимной сфере. Он перестал получать удовольствие от предварительных ласк, стремился «все сделать побыстрее». Период между половыми актами постепенно увеличился от двух дней до недели. При этом клиент стал замечать за собой прежде не свойственное ему поведение: гиперконтроль, желание «до***ать (донимать) ее звонками», брезгливость (бытовую и интимную), перечитывание и многократное редактирование сообщений в рабочих чатах. Общая напряженность (в том числе в отношениях) росла – и через два месяца клиент расстался с девушкой.

К. Мне кажется, она и не хотела расставаться, но я ее к этому подвел. Спровоцировал.

Можно сказать, что в этом кейсе невротическая структура носила неустойчивый, переходный характер. Она возникла как попытка повлиять на динамику расставания. Какого именно влияния «хотела» психика – мы не можем сказать. С равным успехом это могло быть как торможение (гиперопека, чтобы привязать объект к себе, заново заслужить любовь объекта), так и ускорение (с помощью изменившегося поведения выкурить объект из своей жизни). В любом случае это бегство от принятия решения: «я сам не понимаю чего хочу – буду продуцировать невротичность – дальше пусть решает сама». Понятно, что даже если девушка «сама решит» остаться, то отношение с ней будут носить невротический характер (по крайней мере, на некоторый срок). Конец примера.

Как видите, ритуалы нужны невротику, чтобы предотвратить нечто страшное, наказуемое. Поэтому попытки не соблюдать ритуал ведут к нарастанию страха, дискомфорта. Рано или поздно невротик срывается, выполняет ритуал, и происходят три вещи: 1) он испытывает облегчение, психическую разрядку, 2) ритуал выполняется с особой тщательностью, 3) ритуал усложняется. Третий пункт не обязательный, но типичный.

Пользуясь случаем, рассмотрим психическую защиту, которая по смыслу близка к обсессии. Речь идет о реакционном образовании (Reaktionbildung, которое часто ошибочно переводят как реактивное). Допустим, вы чем-то не понравились человеку. Вместо того, чтобы прямо проявить раздражение, он вдруг начинает крайне трепетно относиться к вам. Лебезит, льстит, становится до приторности вежливым, заботится, пытается угадать ваши желания. Но за всем этим чувствуется скрытое напряжение сжатой пружины. Вас буквально душат заботой. Как в басне Сергея Михалкова: «Лось, лось, а тебе рога не мешают?».

Само по себе реакционное образование не является невротическим симптомом. Вполне возможно, у человека просто проблемы с выражением агрессии. Однако часто реакционное образование встречается именно в контексте невроза. Для невротика, впрочем, характерно применение этой защиты с обратным знаком: невротик яро порицает и хулит то, что его манит. Да, это камень в огород блюстителей морали, которые так боятся осознать свои желания, что стремятся и других лишить возможности удовлетворять потребность в похоти и легком разврате.

Или вот ваш партнер листает соцсети и критикует внешность людей одного с вами пола. В народной психологии такое поведение приписывают всем подряд: от обычных абьюзеров и манипуляторов (прости, Господи) до «злокачественных» нарциссов. Тот факт, что симптом наблюдается у лиц с разными «расстройствами», делает этот симптом неспецифическим. Поэтому правильно было бы его рассматривать как работу отдельного механизма, независимой психической защиты, которая может оказаться в арсенале любой психики (нормальной, невротической, нарциссической…). От чего же защищается человек? От искушения, от самой возможности испытывать желание к третьим лицам. Это с высокой вероятностью просто профилактическая мера, которая помогает партнеру хранить вам верность даже в мыслях. Насторожиться можно, когда это носит характер регулярного ритуала. Одно дело – вы вместе просматриваете соцсети и кого-то совместно обосрали. Другое дело – партнер сам подходит к вам с телефоном и говорит: «смотри, какая у нее отвратительная фигура».

Надо заметить, что ниша полуэротического контента в соцсетях слишком развита, у ее «наполнителей» имеется обширный арсенал по обработке изображений. Да что говорить, это давно уже стало индустрией. Поэтому ничего удивительного, что психика большинства людей не готова просто игнорировать столь искусно сконструированный визуальный соблазн. Нашему виду очень повезет, если через сколько-то поколений мозг среднего человека будет гораздо в большей степени приспособлен к оперативной фильтрации информационных стимулов.

Наконец, вопрос: что делать? Ответ тот же: фрустрировать. Всё, как в первой главе, но есть нюанс. Если в поведении вашего невротика хорошо различимы обсессия и компульсия, то можно сместить акценты. В обсессивное поведение можно вовлекаться. Допустим, это невротик из первого примера, оставшийся без анализа. Его супруга может сама инициировать тотальную проверку успеваемости детей: позвонить мужу на работу и обстоятельно рассказать о школьных делах. Или, если это не противоречит ее принципам, попросить мужа вслух зачитать ее входящие сообщения (сославшись на усталость глаз или головную боль). Это не новая идея – парадоксальная интенция была впервые описана Виктором Франклом. Мы просто ее модифицировали: не только сам невротик, но и его ценный объект может искусственно инициировать обсессивное действие.

Возможны и другие вариации этой техники.

Пример 4. Клиентка, выходя из квартиры, часто возвращалась проверить: закрыла ли она дверь. Особенности: «если успеваю выскочить из подъезда и отбежать пару метров, то импульс пропадает». Сам ритуал сформировался примерно за месяц до начала анализа. Иных ритуалов не наблюдалось. Клиентка самостоятельно пыталась выяснить, «это рассеянность или невроз?». Для этого: не включала музыку в наушниках и не думала о посторонних вещах, пока не выходила из подъезда. Не помогло. Воспоминание о самом процессе закрывания двери «выветривалось». Тогда клиентка «стала грозить двери пальцем после того, как ее закроет». Фактически, сформировала новый ритуал. Желание «вернуться и проверить» осталось. Примерно в половине случаев клиентка без последствий игнорировала это желание.

Клиентке было предложено не пытаться зафиксировать факт закрытия двери в памяти. Вместо этого она вызывала лифт и наблюдала за своим состоянием – в какой момент зарождается желание проверить дверь и как оно усиливается. Оказалось, что максимум приходился на тот момент, когда клиентка подходила к подъездной двери и должна была открыть ее. Это стало отправной точкой для свободных ассоциаций. И вместе с тем оказалось, что интроспекция (самонаблюдение) ослабляет влияние обсессии.

К. Выхожу из лифта, пониманию, что вот оно – приехали, хочется вернуться. Спрашиваю себя – а почему хочется вернуться? Потому что это эксперимент такой. Я же не просто так за своими мыслями сейчас слежу. Если бы не закрыла дверь, то и не следила бы.

Понятно, что это не панацея и не окончательное решение. Это именно подготовительный маневр, который а) даёт почву для ассоциаций, б) позволяет человеку переподчинить невротическую структуру на ранних этапах ее формирования, в) облегчает страдания – в данном случае, просто дискомфорт – и сохраняет психику от попыток истощающей борьбы с обсессией, г) повышает уверенность невротика в своих силах и позволяет непосредственно убедиться в возможности управлять своим состоянием. Конец примера.

А вот как-либо обсуждать компульсию категорически нельзя, только полный игнор, как будто ничего не было. Это «правило» получено мною дважды: из теоретических выкладок (в рамках диаграмматического формализма) и на практике. Им можно пользоваться, в том числе, чтобы помочь партнеру с расстройством пищевого поведения. Понятно, что с такими вещами должен работать специалист. Однако вы можете облегчить душевные страдания партнера, если будете в упор игнорировать его эпизоды компульсивного переедания. Пришел он жаловаться, что опять сладкого переел и его теперь мучает совесть – пропустили мимо ушей, попросили помочь с проверкой большого отчета, предложили вместе собрать мозаику или посмотреть как вы учитесь каллиграфии. То есть вовлекли партнера в полезную обсессивную деятельность. Велика вероятность, что в следующий раз партнер не сорвется, а вместо переедания придет к вам и сам попросит вовлечь его во что-то подобное.