Возвращаясь к вводной главе: одна из главных задач психики – разрушить Эдипов комплекс, попутно научившись амбивалентно относиться к ценным объектам. Ценный объект – это насыщенный либидо образ (многогранный и многоликий) реального человека. Либидо мы можем здесь обобщенно понимать как совокупный интерес, психическую актуальность и некую меру. Ценный объект долго и интенсивно вам дарил тепло, кормил, поил, наказывал – то есть воздействовал прямо или косвенно на ваше тело, дарил или лишал удовольствия. Ваше взаимодействие с ценным объектом происходило не в тишине и темноте, а сопровождалось словами. Сложный синтез сигналов от различных органов чувств, обернутый в символическую оболочку речи, порождает представления – единичные кирпичики психики. Из представлений складывается многослойная и изменчивая голограмма реальности, которой оперирует психика. Один ценный объект отражен в психике великим множеством представлений, между которыми текут бурные потоки либидо.

Узнали образ кита? Китом здесь является не столько ценный объект сам по себе, сколько множество связанных с ним ожиданий, фантазий, импульсов и желаний. Всё то, что мы можем дать или получить от объекта, назовем влечением. Как видите, влечение в психоанализе понимается гораздо шире, чем просто «половое влечение». Хотя, конечно, нас прежде всего интересуют влечения, связанные с непосредственной стимуляцией эрогенных зон (гениталии, анус, ротовая полость, кожные покровы, а также все рецепторы). Но и их еще рано называть половыми и даже сексуальными – это частичные влечения, потому что они сфокусированы на части тела. Их же называют инфантильными – первый, фрагментарный и почти неосознанный опыт изучения и стимуляции эрогенных зон человек получает в детском возрасте.

Итак, ценный объект и все связанные с ним влечения формируют Эдипального кита. Здесь можно ошибочно подумать, будто ребенка влечет к ценному объекту. Это опять-таки ошибочная трактовка влечений. Влечение ни к чему не влечет. Наиболее типичный сценарий: ребенок проходит оральную фазу, все тянет в рот, родитель это запрещает, возникает фрустрация – в психике этот опыт добавляется в копилку ценного объекта. Ценный объект наделяется властью накладывать табу. Ценный объект – это, главным образом, источник запретов. Но тот же ценный объект хвалит за определенные поступки, дает что-то вкусное (стимулирует оральную зону), он учит говорить (наделяет даром использовать оральную зону для коммуникации, для социально приемлемого – пусть и обходного – способа получить желаемое). Так и формируется амбивалентность.

Вы можете понимать амбивалентность как обобщение любого внутреннего конфликта, противоречия.

На одном полюсе амбивалентности лежит абсолютная любовь (ценный объект – гарант получения удовольствия), на другом – абсолютное раздражение (ценный объект лишает удовольствия). О ненависти я бы здесь не говорил, хотя дети могут в запале и сказать что-то плохое про родителей, но самое большое это «а я маму теперь не люблю, она мне шарик не купила». То есть не ненависть, а как бы угроза фрустрации, угроза лишить ответной любви – в самом факте материнской любви к нему ребенок не сомневается. Реже ребенок может решает, что родители его больше не любят, и очень сильно из-за этого переживает. «Как же я вас всех ненавижу» – это скорее фраза подростка, проходящего через кризис пубертата. И фраза невротика, проходящего анализ! Тот же невротик, как ребенок, боится лишиться любви, боится быть отвергнутым родительской фигурой, обществом, партнером, аналитиком – ценным объектом. Невротик сочетает в себе черты и ребенка, и подростка. Амбивалентный конфликт в невротической психике не решен и не может быть решен, пока психика упорствует в своей невротичности.

Как же в итоге нужно относиться к ценному объекту? Какой из полюсов амбивалентности выбрать: признательность, любовь, уважение, всепрощение или раздражение вплоть до агрессии и ненависти?

Во-первых, амбивалентность принимается психикой как целое, без попытки ее искусственно разрешить. То есть сам факт противоречивого опыта с ценным объектом (вообще, с любым объектом) не вызывает ступора, паники, ухода в крайность.

Во-вторых, человек умеет делать выбор, взвешивает возможные последствия. При необходимости корректирует выбор. И, когда выбор сделан окончательно, приступает к его воплощению. Если окажется, что на каком-то этапе все пошло не так, человек возвращается к ситуации выбора, но уже с учетом нового опыта. Он не мечется между вариантами, не ограничивает себя излишними запретами, не боится собственных мыслей. Но и не бросается их тут же воплощать, то есть не проявляет импульсивность.

В-третьих, эмоции не захватывают человека, не превращаются в слишком сильные аффекты. Например, сочетание фонового уважения и эпизодов легкого раздражения не перерастают в хаотичное чередование абсолютного обожания и тотальной ненависти.

Таково краткое описание лишь одного из психических навыков, которыми субъект овладевает в Эдипальный период. Если что-то пошло не так, то любая амбивалентность превращается в испытание для человека. Даже во взрослом возрасте такие люди избегают принимать самостоятельные решения. Не потому, что боятся ответственности, а потому что не отработан бессознательный механизм разрешения внутренних противоречий.

Движение либидо между полюсами амбивалентности затруднено. Психике приходится придумывать костыли (их мы рассматривать не будем). Если ни один костыль не помог, наступает время чего-то более радикального. «Человек – это Бог на протезах» – писал Фройд, подразумевая, что ради социализации психике приходится заменять естественные импульсы на их искусственные сублимированные аналоги. Если психика хорошо работает с амбивалентностями, то она найдет компромисс: мы будем послушными и милыми, взамен получим социальное одобрение, работу, комфорт и легальные способы тайно удовлетворять некоторые темные желания. Если психика жаждет крайностей, то дела пойдут плохо. Психическая цензура отсечет один из полюсов амбивалентности и попытается его спрятать, вытеснить в бессознательное.

Гонка вооружений между психической цензурой и вытесненным (запретным) ведет к образованию слоистой невротической структуры. В этой структуре слоями запечатлены, как кадры в военной кинохронике, попытки запретных мыслей проникнуть в сознание. Снится что-то слишком эротическое – просыпаемся от кошмара. Захотелось кого-то ударить – включаем страх, ступор, дрожь в конечностях и голосе. Потянуло на приключения – активируем психогенную импотенцию и стыд. Забавно, что психика считает этот сомнительный опыт успешным. В самом деле, катастрофы нет, запретные желания в сознания не врываются, можно жить в обществе. Но вот появляется новый ценный объект – вы. Вас надо беречь, нужно гарантировать успех, обеспечить вашу сохранность (не потерять, не разрушить, не отвратить). Куда вас встраивает невротический партнер? В самую надежную и проверенную структуру, которая у него есть, в невротическую. И отношения с вами будет выстраивать невротические.