Пролог. Трудности на пороге перемен

– Как у нас сегодня дела? – спрашивает врач и помечает сегодняшнюю дату в маленьком блокноте, лежащем на коленях. Перед ним сидит хорошо одетая дама лет 40. Кажется, она нервничает и беспокоится.

– Я еще чувствую напряжение в голове, о котором говорила в прошлый раз. Словно ее стягивает лента. И мне все время хочется прилечь, потому что сил вообще нет. И при этом в душе я взвинчена. Хочу успокоиться, но никак не могу.

Врач смотрит поверх своих очков:

– Вы постоянно думаете о чем-то определенном и конкретном?

Дама опускает голову:

– Не знаю. Всего так много. Мир вокруг кажется мне таким нервным. В городе так шумно и столько людей, вся эта суета сводит меня с ума. Все так раздражены. Кажется, люди просто утратили способность быть веселыми. Да и я тоже.

– А находясь рядом с мужем, вы чувствуете себя спокойнее? – спрашивает врач.

– Он занят своей фирмой и по вечерам возвращается домой поздно, – отвечает дама. – Он вечно ругается из-за политики и говорит, что мир на грани краха. Переживает по поводу всего. Когда я слышу его рассуждения обо всем этом, то сама внутренне напрягаюсь, как только подумаю о следующем годе.

– И что вы делаете, чтобы расслабиться? – интересуется врач. Дама откидывается назад и делает глубокий выдох:

– Мне нравится гулять одной в парке. Там не нужно сосредотачиваться, там меньше напряжения, там я могу просто быть…

Возможно, сейчас вы думаете, что только что тихо и тайно наблюдали за моим недавним разговором с клиенткой. Однако это не так. Правда в том, что я отправил вас на 150 лет назад. Вы побывали, читая этот диалог, в клинике невролога Джорджа Миллера Бирда в Нью-Йорке.

Данные, которые мой коллега отмечал в своей книжечке, относятся к осеннему дню 1874 года. На протяжении многих лет люди со всего города приходили к Бирду из-за обычных недомоганий: плохое самочувствие, проблемы с пищеварением, головные боли, тревожные мысли, чувство подавленности, раздражительность, повышенная чувствительность, чувствительность к шуму, бессонница, беспокойство, нервозность, проблемы с концентрацией, физическая слабость, утомленность и истощение. Бирд называл пациентов, приходящих к нему за советом из-за таких неясных проблем или расстройств душевного состояния, «диванными случаями». Сначала «диванными случаями» были в основном женщины, однако позже проблема стала все больше и больше затрагивать мужчин.

За пять лет до этого, в 1869 году, Бирд, опираясь на наблюдения, создал новый концепт болезни, которую назвал American Nervousness – американской нервозностью [1]. Нервозность «охватывала» всего человека «от макушки до пяток», как писал врач в своих опубликованных трудах [2]. В то время в США еще не было специальных журналов на тему психиатрических заболеваний, поэтому сначала ему пришлось публиковать свои наблюдения в специализированном хирургическом журнале. Однако информация об «американской нервозности» начала быстро распространяться. Во всем мире болезнь эта стала известна как неврастения и уже к концу XIX века ее изучали абсолютно во всех медицинских университетах США и Европы.

Причинами необъяснимой нервной слабости, предположительно, считались технологические достижения, например, паровая машина, железнодорожный транспорт, телеграф и электричество, так же как и значительные общественные изменения того времени. Также полагали, что в проблемах виновата слишком сильная душевная активность. Пациентам прописывали покой, чтобы нервная система отдохнула. Неврастения являлась одной из основных причин существования в то время санаториев и лечебных курортов, прежде всего в Германии. Люди пытались отдалиться от сложного и ставшего слишком громким мира, который они больше не понимали и, судя по всему, больше не контролировали. Врачи пытались с помощью электротерапии снова зарядить мозг и уставшие нервы, используя электрические расчески и электрические ремни. Людям советовали принимать Muiracithin – тонизирующее средство для нервов, в состав которого входили лецитин и вещество для повышения потенции Muira Puama. Однако все это едва ли помогало. Так как в то время не понимали причин этого недомогания, большинство терапий проходили впустую.

Проходит еще несколько лет, прежде чем изначально неврологическое заболевание объявляют психиатрическим расстройством. Проблемы возникают в биопсихосоциальной связи, как сказали бы теперь. А это означает, что, помимо физических факторов, свою роль в возникновении комплекса симптомов играют психические причины и прежде всего аспекты, связанные с окружающей средой. Все растущее количество страдающих от неврастении можно не в последнюю очередь объяснить шокирующими потрясениями в обществе того времени. Индустриализация означала огромный шаг вперед и подарила людям новые возможности, однако эта эпоха характеризуется также постоянно растущей скоростью и нестабильностью, повышенными требованиями к доступности и гибкости человека и обострением экономической конкуренции. Мир становился все сложнее, и это воспринималось как угроза, а битва отдельных людей за свое место в новом мире истощала их силы. В то же время это период политической нестабильности, происходит разрыв религиозных скреп и традиционных ценностей, что нередко лишает людей опоры [3]. В конце XIX столетия мир изменился практически во всех сферах жизни и будущее представлялось неизвестным.

Неврастения становится прототипом цивилизационного невроза. Психиатры до сих пор могут ставить такие диагнозы, пусть и редко. Однако многие современные концепции болезней, например, ипохондрии, депрессии, истощения, а также синдрома выгорания, очень близки к неврастении. Это современные варианты того первого представления о расстройстве, которые обычно характеризуются страданиями из-за благ культуры, цивилизации и собственного образа жизни.

Многое из этого мы сейчас переживаем заново. Колесо нервного возбуждения и истощения продолжает вертеться.