С чем сравнить могущество богов? Только с могуществом того, чей престол пустовал все это время. Престол в Ирии, где должен был восседать Прабог. Но века сменялись тысячелетиями, а хозяин трона все не возвращался. Даже старейший из богов Стрибог не мог припомнить этого седобородого старца, того, кто был началом и концом всему, владыкой времени, господином над всеми богами…

Не ведал о том, где обитает Прабог, и четырехликий Световид, которому равно были открыты пространства востока и запада, севера и юга. Только один Триглав, надзирающий сразу над тремя мирами – небом, землей и преисподней, мог бы, пожалуй, поведать об истинном местонахождении Прабога. Но Триглав, увы, погиб, растаял от солнечных лучей…

Однако боги всегда помнили слова Световида о том, что пробьет час – и владыка времени займет пустующий престол. И случится это в конце времен.

Но еще прежде разве Велесу, правителю Нави и отцу тайной мудрости, не открылась истина? Наверное, он услышал ее от мертвого Триглава. От мертвеца владыка мертвецов обрел свой дар редких и зловещих пророчеств!

А все ведь началось… в те дни, когда Световид и Триглав стали творить мир. С тех пор, как он разделился на две половины: на свет и тьму, день и ночь. Правда, еще боги не ссорились между собой. Завидовали друг другу, соперничали, но не враждовали.

Триглав, вечно стараясь превзойти Световида, его творения, не заметил, как стал настоящим прожорливым чудовищем, которому нужно было скрываться в диких и недоступных местах. Но на свою беду, он мог по-прежнему принимать прекрасный облик юноши. И неудивительно, что Дивия, супруга Световида, воспылав недостойной страстью, полюбила его.

А потом Триглав жестоко отказал Дивии в ее притязаниях. И потерявшая всякий покой Дивия отомстила. Она наслала стаю ворон, которые сорвали плащ с владыки тьмы в то время, когда он возвращался в свое укрытие…

Так в роду богов случилась первая смерть. И смерть, которой до тех пор не было дороги на небеса, стала ходить между богами.

В самом скором времени безносая, приняв облик демона Флинца, собрала богатую жатву. Великаны похитили богинь из Ирия и сына-наследника Сварога. Бог неба не стал медлить и, последовав советам хитрого Велеса, скоро отомстил Болоту и его приближенным.

Если бы не мудрость Свитогора, не сносить бы головы самому владыке великаньего царства. Но, как бы там ни было, много исполинских черепов было пробито палицей Сварога, много неуклюжих великанов отправлено в Навь.

Говорят, вот что еще учинил в свое время владыка Ирия. Решив опередить Велеса, он отнял у него огонь и отдал его людям. От этого бог неба сразу выиграл. Ведь огонь не только дал людям свет и тепло, но сам Сварог стал также богом тепла и света, покровителем человеческого рода.

А потом сколько было еще вражды между светлым Прием и сумрачной Навью! Сколько раз Велес, пылая ненавистью к богам, пытался похитить солнце, луну и звезды! Да и Иеса, владыка моря, не забывал о том, как Сварог когда-то обошелся с великанами, его детьми и внуками!

Словом, постепенно переполнялась чаша терпения богов. Люди тоже не оставались в долгу. Все больше погрязали в клятвопреступлениях и кровопролитных войнах.

И вот наконец пробил час исполнения мрачного пророчества Велеса. Однажды на поляну, распростершуюся под кроной могучего мирового ясеня, выскочили два зайца. Оба, взрывая рыхлую землю когтистыми лапами, тут же, дико ощерив зубы, блестя большими глазами, кинулись навстречу и стали немилосердно терзать друг друга. Но вот один из зайцев ослабел, вырвался и кое-как ускакал в темный лес.

После этого ни на земле, ни даже на небе не стало Правды. Правда удалилась в вышние небеса, осталась одна Кривда.

В довершение всех бед в мире после осени наступила суровая и долгая зима. Но она и не думала заканчиваться. Морозы стояли такие страшные, что трехсотлетние дубы лопались в щепки, а птицы замерзали на лету. Даже в Ирии, где всегда было тепло, пожухли травы, и в зеленом саду осыпались яблони.

Сварог, встревоженный грозными предзнаменованиями, решил собрать богов на совет. Долго судили да рядили небожители. Долго вспоминали слова Велеса о том, что скоро настанет пора самых диких беззаконий, и среди богов и людей разгорится смертельная вражда: отец пойдет на сына, брат на брата…

Наконец боги попросили у Мораны показать грядущее. И увидели на поверхности налитой в котел воды, как в зеркале… Мерота, любимца небожителей. Этот прекрасный и добрый юноша, играющий на музыкальных инструментах, возлюбленный Денницы и Вецеры, освободивший самого Велеса и его слуг из брюха демоницы Порваты, вдруг оказался мертвым и залитым кровью…

– Что же нам делать?! – вскричали боги.

Световид, владыка вселенной, сказал:

– Делать нечего. Видать, пробил час идти искать Прабога. Только он сможет помочь нам.

Но сначала решили спросить у Солнца. Видел ли светозарный юноша владыку времени?

– Нет, не видел! – ответило светило.

Потом по очереди боги спросили у Луны, у звезд, у Стриба и даже у зеленобородого Иесы. Но всегда слышали один и тот же ответ:

– Нет нигде Прабога в нашем мире!

Очень не хотелось Сварогу отпускать отца. Ведь если пропадет и он, то не только для одного Ирия, для всего мира настанут трудные времена. Но делать нечего. И четырехглавый владыка вселенной оставил Ирий…

Боги погрузились в тревожное ожидание…

Однажды, когда небожители во главе со Сварогом сидели в белокаменных палатах (там были все Сварожичи и их жены), расступился пол и из пролома вылез владыка Нави. Был он, как всегда, хмур, в своей вечной волчьей шкуре, с посохом, увенчанным желтым конским черепом.

– Вот так гость! – молвил Сварог, и улыбка заиграла на его лице. Хотя в прошлый раз братья расстались далеко не лучшим образом, теперь, перед лицом испытаний, обрушившихся на мир, Сварог был рад видеть пришельца. К тому же, хотя Велес не любил обитателей Ирия, он недаром считался отцом тайной мудрости. Такому наверняка было известно, где искать Прабога.

Велес дерзко взглянул на Сварога и сказал:

– Однако, я смотрю, ты на этот раз готов меня выслушать, братец! Но сначала послушай, какие опустошения в Нави произвело проклятое золото!

– Знаю, – закивал владыка Ирия. – Вот поэтому я хотел бы наконец забыть о наших спорах перед лицом всеобщей беды. Если погибнет мир, то погибнут все: боги, великаны, демоны и люди…

Звероухий гость, покачав головой, ухмыльнулся.

– Все же не можешь никак ты обойтись без упоминания этих жалких существ – людишек. Но они, как букашки, слишком живучи. Впрочем, не о людях сейчас речь. Я тоже не рад собственным предсказаниям.

– Как же ты предлагаешь поступить? – спросил Сварог.

– Я думаю, что пришло время нам вызвать Прабога…

Едва успел Велес начать свою важную речь, как палаты потряс громкий смех Мораны.

– Хорош прорицатель! Это давно и без тебя нам известно.

Велес метнул яростный взгляд на богиню-чародейку.

– Это ты мне говоришь, блудница?! Или ты забыла, что сейчас, когда вокруг царит зима, ты, по праву договора, заключенного с богами, должна согревать мою постель! А нет, так…

Как ни горда своей силой и мудростью была Морана, но тут, как самая обычная женщина, всхлипнула. На ее глазах выступили слезы незаслуженной обиды. А прекрасное белое тело затряслось от страха. Богине очень не хотелось прямо сейчас отправляться в мрачную Навь. Одно дело терпеть ласки мрачного любовника всего три месяца в году, и совсем другое дело стать навечно его пленницей.

Радегаст вскочил со своего престола с побагровевшим от гнева лицом. Прямо на глазах всех осрамили его супругу.

– Замолчи, грязный пес! Если бы не законы гостеприимства, я бы уже давным-давно снес тебе мерзкую голову!

– Ну, а ты бы уж не дождался от нашего брата даже глотка воды и так бы дальше в темнице у Мораны просидел! – отозвались Ладон и Перун.

Велес только расхохотался.

– Сварожичи, тоже мне, герои… Начну с тебя, Радегаст. Что же, в отваге тебе не откажешь. Но правильно говорят, что дурная голова ногам покоя не дает. Ты столь же смел, сколь и глуп, а потому вечно попадаешь во всякие переделки! А ты, Ладон, лучше бы помолчал. Едва ли сыщется еще один столь хвастливый бог. Что до тебя, Перун, то ты зачастую бываешь гневлив и бьешь молниями куда попало, без всякого разбора. Ну а похоти тебе не занимать. Не ты ли сначильничал Денницу и Вецеру, так, что они до сих пор краснеют каждые утро и вечер?! Не ты ли источник всех раздоров между людьми на земле? Не ты ли опьяняешься кровью врагов, носясь по полю брани? Не ты ли требуешь кровавых жертв петухами, младенцами и молодыми девушками?

Тут Дид и Курент подскочили с дуделками и сопелками, пытаясь обратить негодующую речь Велеса в шутку. Но владыка Нави надавал им оплеух:

– Пошли вон, безмозглые скоморохи! Нет вам равных в пьянстве, обжорстве и словоблудии!

Досталось от разошедшегося Велеса даже бабке Дивии за ее давнее коварство – убийство Триглава. И его во всех подробностях припомнил брат Световида.

Красавица Сива попыталась усовестить разбушевавшегося владыку преисподней.

– Неужели ты пришел сюда только для того, чтобы оскорблять и ссорить богов, когда нам всем надлежит сплотиться против общей беды?!

Но слова Сивы только еще сильнее раззадорили Велеса.

– Вот кому бы следовало помолчать, так это тебе, бесстыжая бабенка! Мало того, что тебя когда-то Полевик остриг как овцу. Так ты еще нарочно являешься в собрание богов нагой, прикрытая лишь длинными волосами. И только для того, чтобы каждый мог пялиться на твои продажные прелести, которые ты не раз отдавала на поругание козлоногим лешим!

Однако тут Сварог грозно взглянул на сыновей, а потом и на неучтивого гостя. Его, тронутые сединой, густые брови сошлись на переносице. Закаленное от жара горна лицо прорезали глубокие морщины.

– Сыны, имейте почтение к дяде! Но и ты, Велес, не позорь прилюдно мою дочь и других небожителей и небожительниц! Не забывай, что не только мы подчиняемся клятвам и законам, но и вы, обитатели Нави…

– Клятвы и законы?! – скривился звероухий бог, но не стал больше испытывать терпения присутствующих. – Хорошо, я скажу. От одной из трех голов мертвого Триглава я услышал следующее:

– Прабог давно покинул наш мир. Световид сколько угодно может блуждать по бескрайним пространствам севера, юга, востока и запада. И Солнце, и Луна, и звезды не зря нигде не увидели его. Прабога нет и в Нави, и во владениях карлов…

– Ах! – вздохнула Сива. – Значит, нам уже никак нельзя будет вызвать его?

Велес тяжело оперся на свой посох.

– Разве я сказал, что нет способа? Способ есть. Надо будет разжечь годовой костер и призвать к нему по очереди каких-нибудь величайших мудрецов. Пусть они расскажут богам о тайнах мироздания, о происхождении самого времени. Прабог, конечно, явится на зов, чтобы испытать по крайней мере самого мудрого из них!

Тут собрание богов пришло в чрезвычайное возбуждение и начало напоминать пчелиный улей. Громче всех, конечно, возмущалась Морана:

– Что придумал! И где нам, интересно, найти таких мудрецов?!

Велес подождал, пока обитатели Ирия несколько успокоятся, и сказал:

– Я слышал о двух великанах, которые превосходят своей мудростью самих богов. Они сыновья Свитогора и проживают совсем неподалеку от вас, в одной уединенной долине под самым Прием.

Сварог облегченно выдохнул.

– Хорошо. Но каким образом мы испытаем их мудрость, если они знают куда больше нас, богов?

Зрачки Велеса превратились в две точки. Голос его опустился до зловещего шепота:

– Думаю, нужно сделать так, подбросить в огонь вместо угольев куски золотого тела Клювины. Если молва не соврала, тот великан, что окажется самым мудрым, догадается о подмене. Заодно Навь и Ирий избавятся от проклятого золота!

– Вообще-то, не забывай, братец, проклятое золото сейчас в Нави. На небесах его нет! – нахмурился Сварог.

Морана больше не могла сдерживаться.

– Отец! Я так и знала, что Велес придет сюда с недобрым сердцем и злым умыслом в голове. Мало того, что он предлагает вновь осквернить светлый Ирий останками Клювины. Но если мы бросим проклятое золото в огонь, то тем самым только приблизим исполнение ужасного пророчества.

Сварог сердито переспросил свою дочь:

– Отчего же ты называешь золото проклятым? Разве все зло, оказавшееся в Ирии, не становится добрым и полезным как для богов, так и для людей?

Морана от волнения даже встала со своего престола и принялась ходить по палатам от одного небожителя к другому.

– Разве боги не существуют только благодаря богатым и кровавым жертвам? Скажи ты, Перун, бог воинов! Люди, убивая, грабя, угоняя в рабство, совершают множество несправедливостей! А вы, Ладон и Радегаст, скажите: не боги ли впустили в мир дух алчности и войны, позарившись на Клювину?

Чем дольше говорила богиня-чародейка, тем смурнее становилось лицо Велеса, которое, правда, и так нельзя было назвать приветливым. А Сварог все это время погружался во все более глубокие раздумья. Наконец он сказал:

– Мы поступим так, как ты предлагаешь, брат. Но только при одном условии. Ты должен позабыть о проклятом золоте: не вздумай пронести его в Ирий! Луж насколько кто-то из двух великанов мудрее другого, мы попробуем решить сами, или об этом нам скажет сам Прабог! А теперь, Генниль, бери свой топор и отправляйся за дровами.

Владыка Нави аж зубами защелкал, как серый волк, у которого из-под носа выхватили добычу, но потом, притворно вздохнув, развел руками, мол, я сделал все, что мог, а дальше вы сами смотрите, боги…

Однако Велес, изображая участливость, тут же напросился к Геннилю-дровосеку в помощники.

– Пойдем, я покажу тебе хорошее место, где можно нарубить добрых дубов для годового костра!

И вот пока Генниль рубил деревья на плахи, Велес незаметно подбросил между поленьями принесенные заранее куски проклятого золота…

Между тем в Ирии Морана что-то засыпала в котел с водой, какие-то особые колдовские травы. Тотчас изображение в зеркале поменялось, и боги увидели двух великанов. Один из них был строен, молод и красив собой, но выглядел несчастным. Другой – не так хорош собой, но важен и богато одет.

– Кто это? – удивились боги.

– Это Богуслав и его брат Велеслав. Да, они действительно сыновья Свитогора, – ответила Морана.

…Между тем и правда в долине, к северу от подножья Ирия, некогда пожалованной самим Сварогом Свитогору за помощь в деле вызволения богинь из плена, жили два брата великана – Богуслав и Велеслав. Первый был кроток и скромен, второй – чванлив и жаден. Отец их Свитогор перед смертью разделил имущество так, что старший сын получил все, а младшему досталась в наследство лишь нищета. Богуслав с этим смирился, но можно ли долго терпеть нужду? Весной и летом все еще было ничего, да и щедрая осень поддерживала силы бедняка, но вот зима – холодная и злая, которая если что-то и дает, так это мороз и сугробы…

Богуслав мерз и терпел муки голода. И однажды вечером нужда направила его к брату за куском хлеба, ложкой каши и братским утешением. Но это было все равно что просить о сочувствии острие меча, который умеет лишь разить. Прогнал Велеслав бедняка от своих дверей да еще и грубых слов наговорил вдогонку:

– Я твой старший брат, но ты сам, слабоумный, выбрал бедность. Живи с ней, как и прежде жил, а я к ней никакого отношения не имею!

И вот, тяжко вздыхая, побрел несчастный по заснеженной долине. Но тут сама богиня Подага сжалилась над ним. Утих бушующий северный ветер Позвизд. Из-за разошедшихся серых облаков выглянуло солнце. И весь край чудесным образом преобразился. Увидел Богуслав далеко впереди поднимавшиеся над лесом круто вверх высокие горы. Леса и кустарники чем выше, тем больше редели, пока не сменились голыми скалами. Самую высокую вершину с тремя острыми пиками покрывал лед. Он напоминал стеклянную корону. Именно оттуда шла прямая дорога в небеса. И там, где она начиналась, словно горел вечный огонь в виде огромного костра.

Задумался Богуслав. Что, если отправиться ему к богам? Может быть, они чем-то помогут ему? Или… все ему показалось? Потому вместо небесного огня он видит далекий отблеск солнца? Но чем темнее становилось вокруг, тем ярче разгорался огонь на стеклянной горе. Не оставалось теперь никаких сомнений, что сами боги посылали Богуславу знамение, чтобы он поторопился предстать перед ними.

И вот двинулся великан через густой лес. Уже в самой глухой чаще нашел Богуслав старенькую яблоньку, которая на своих ветвях хранила замерзшие кислые плоды. Обычно ими питались одни дикие звери. Но для бедняка все сгодится. Дала Богуславу яблоня свои плоды, утолив на время терзавший его голод. А тут еще какая-то старушка появилась, словно ниоткуда. Брела она в лохмотьях, с огромной корзиной за плечами.

– Ох, помру я, наверное, не дойду…

Богуслав сжалился над нищенкой. Он не только набил корзину старушки яблоками, но и проводил до хижины, в которой она жила. А это означало пойти обратно туда, откуда великан явился.

– Спасибо тебе! – молвила старушка. – Еды, правда, у меня, кроме яблок, что ты помог собрать, нет, но дай я тебя хоть горячим питьем напою.

Тут хозяйка быстро разожгла очаг и поставила на него котелок с водой. Но что за диво? Питье из заваренных трав не только согрело Богуслава, но и придало ему сил. Уже давно покинув хижину нищенки, великан все размышлял о том, как она вообще здесь оказалась в безлюдном месте. Потом он стал подозревать, что это была бабка Дивия, а не просто нищенка. Стало быть, он прошел первое испытание, и боги мирволят ему!

Целую ночь поднимался Богуслав в горы. Светлый месяц освещал путнику дорогу, чьи-то невидимые руки убирали с его дороги камни. И все же дорога была трудна. Измучился, продрог Богуслав.

Уже рассвело, когда великан добрался до костра и остановился в немом почтительном удивлении. Возле огня, с насаженным прямо над ним на вертеле быком, сидело двенадцать мужчин. Они молча смотрели на огонь. Богуслав сильно оробел и, не решаясь подойти к костру, спросил незнакомцев:

– Не знаете ли вы, как мне добраться до богов?

Никто не ответил великану. Богуслав некоторое время продолжал стоять, не зная, что делать. Но холод все-таки погнал его ближе к костру, иначе он бы замерз. Низко поклонился Богуслав хозяевам и попросил:

– Зима и нужда вконец затерзали меня. В хижине моей нет ни огня, ни дров. Живот пуст, как старый колодец, силы вот-вот покинут бренное тело. Позвольте мне ненадолго побыть возле вашего костра, я только обогреюсь, а потом отправлюсь домой.

Тут все двенадцать мужчин дружно ответили:

– Подходи к нам, не робей и грейся!

Получше присмотрелся Богуслав к хозяевам. Незнакомцы сидели на двенадцати камнях. У троих из них были белоснежные бороды и пышные шубы, трое были не такими старыми, а трое были еще моложе. Трое самых младших являлись самыми красивыми из всех.

Смекнул Богуслав, что это не люди, а двенадцать месяцев. А самый важный и старший из них, с самой длинной бородой и самой пышной шубой, был великим Просинцем, который римляне называют еще великим Январем, двуликим Янусом.

Получше присмотрелся Богуслав к Просинцу. Тот был весь как бы прозрачный, но при этом белый, синий, красный, зеленый, желтый… Его шубой был искрящийся разноцветными огнями снег, а борода – застывшим ледяным потоком самых невероятных оттенков синего и голубого.

– Ты верно думаешь! – наконец молвил густым басом старик. – Я самый старший среди месяцев и самый богатый. – Тут он махнул рукавицей, показывая на расстилавшиеся вокруг сугробы, которые сверкали подобно грудам яхонтов и рубинов.

– Смотри, брат, не заморозь его, прежде чем он обнаружит перед нами свою настоящую мудрость! – рассмеялись дружно остальные месяцы.

– Однако пришло время по-настоящему испытать тебя! – молвил второй старик. Он звался Груднем и был не таким суровым. Грудень ближе всех троих сидел к огню и даже дрова в костер не боялся подкидывать, то и дело напевая веселую песню о Бадняке:

– Скажи, что ты знаешь о слуге великого Просинца?

– Его слугой является жестокий Дед Мороз. Он расправляется с людьми одним ударом дубины. Дыхание Деда Мороза такое губительное, что убивает птиц на лету и морозит людей в толстых овчинах. Даже самого лютого зверя оно способно заживо превратить в ледышку!

Грудень кивнул.

– О, я вижу ты и правда великий мудрец! Может, тогда ты растолкуешь нам названия месяцев?

И ответил Богуслав:

– Ты зовешься Груднем, потому что в это время года землю схватывают первые морозы, и она смерзается в комья. Твои братья – Просинцем и Сеченем, потому что один пронимает до костей, а второй сечет метелями и вьюгами. Вересень, первый месяц осени, называется так потому, что в это время начинает цвести вереск, а люди «врещат», то есть молотят урожай. Во время Руена дико ревут звери. В Листопад – осыпаются деревья и кусты.

Говоря так, Богуслав то и дело посматривал на жарящуюся над огнем бычью тушу. Капавший с нее жир на угли шипел и наполнял воздух немыслимым ароматом. Это было настоящей пыткой для голодного великана, но он, крепясь, только сглотнул слюну и продолжил свою ученую речь:

– Березень зовется так потому, что береза первой распускает почки. В Кветень цветут первые цветы. В Травень – бурно растут травы.

Месяцы дружно закивали.

– Все так!

Богуслав крякнул и, стараясь больше не смотреть на зажариваемого над костром быка, сказал:

– В Червень приходит пора поспеть красным ягодам. А червонный сиречь красный. В Липень расцветает липа, в Серпень наступает пора людям жать серпами.

Дивясь мудрости гостя, хозяева спросили:

– Какой же месяц самый лучший?

– Каждое время имеет свое назначение… – ответил Богуслав.

Тут мужчины, переглянувшись, достали ножи и наперебой стали срезать с бычьей туши самые жирные зажаристые куски:

– Подсаживайся к нам, угощайся! Ты заслужил разделить трапезу с нами!

Но едва успел сесть Богуслав, как поднялся первый хозяин, а на его место рядом уселся второй. Затем на освободившийся камень подвинулся третий, его место занял четвертый, пятый… и так все переменяли камни, пока не возвратились все на свои места, на которых восседали изначально. Странный обряд повторился еще двенадцать раз.

После представления месяцы спросили Богуслава:

– Ну, вот тебе последняя задача. Скажи, что все это значит?

И опять великан обнаружил свой глубокий ум.

– То, что никакому гостю нельзя здесь долго рассиживаться. Нельзя терять время, которое определил нам сам Прабог. Если тебе дорога твоя жизнь, ты должен постоянно двигаться, трудиться, не терять мгновения. Ведь известно, что под лежачий камень вода не течет. Как часто мы не бережем время, отведенное нам всемогущим Прабогом, разбрасываемся им, словно безумец чистым золотом!

Тут пламя костра вдруг переменилось на глазах, сделавшись из желто-красного голубовато-зеленоватым. А месяцы, напротив, приняли свой настоящий вид, обернувшись прекрасными могучими бессмертными мужчинами и женщинами во главе с четырехглавым Световидом и владыкой неба Сварогом.

Здесь были все. И суровый Стриб, сидевший поодаль всех от костра, чтобы не затушить его, а когда надо, наоборот, подуть устами кого-нибудь из своих внуков, толкущихся за плечами, и Велес, с блуждающей на лице мрачноватой усмешкой, и могучий Сварог, и воинственные Перун с Радегастом…

С ними рядом сидели богини. И Подага, жена Стриба с коровьими рогами, и Сива, укрытая лишь своими золотыми волосами, и Дивия, уже встреченная ранее Богуславом на пути к вершине горы, и Лада в венке из цветов и колосьев с крыльями за плечами, и Морана, в шлеме и начищенной до блеска кольчуге, но с неизменным пояском с колдовскими травами на чреслах…

Богуслав едва не выронил из рук куска мяса. Вот теперь пришла пора ему по-настоящему удивиться. Выходит, все время он говорил не с братьями-месяцами, а с обитателями Ирия!

Забыв о недоеденном угощении, великан принялся жадно разглядывать небожителей, всматриваться в их лица. Перед ним были все главные боги, начиная от деда ветров Стриба и заканчивая богиней-чародейкой Мораной. Не было только совсем юных небожителей – Ярилы и его сестры и жены Деваны.

И чем больше Богуслав всматривался в лица богов, тем больше он думал о том, как такие всесильные, бессмертные существа могут допускать столько несправедливостей и горя в мире.

Тут Велес – звероухий, в волчьей шкуре – вдруг подмигнул Богуславу:

– Что же ты замолчал? Я по глазам вижу, что теперь ты сам захотел о чем-то спросить нас. Так спрашивай, не бойся!

Богуслав покачал головой.

– Не обо всем нужно спрашивать, тем более у столь радушных хозяев…

Однако речи Велеса, этого зловещего владыки Нави, раззадорили богов.

– Велес прав! Мы желаем знать о том, что на самом деле у тебя на уме!

Вздохнув, Богуслав сказал:

– Я думаю о том, как следует поступать великанам и людям, когда боги не исполняют своих обещаний и нарушают данные клятвы.

– И как же?!

– Взять изваяние какого-то бога, вылепленное из глины, а потом бросить его, сказав: «Боженьку за ноженьку и об пол!»

Тут боги, отвернувшись, принялись перешептываться. В конце концов, послушавшись наветов Велеса, они решили, что Богуслав не только умен, но и, пожалуй, дерзок и опасен. Потому его поскорее следует отпустить восвояси. А чтобы задобрить Богуслава и отвратить его от намерения научить других великанов и людей столь непочтительному обращению со священными изваяниями, боги решили насыпать гостю полный мешок угля из своего костра.

Великан был очень рад получить такую награду. Ведь он знал, что в хижине его ждут только холод и голод. А тут ему дали много горячих углей да еще оставшуюся бычью тушу. И вот что удивительно: хотя угли были раскалены, они не жгли. Их можно было держать голой рукой. Богуславу даже показалось, что это никакие не угли, а какие-то желтые камни. Но он, мотнув головой, прогнал от себя видение.

И все же Богуслав понял, что наитие его не подвело. Когда великан вернулся к себе, он обнаружил, что угли превратились в куски золота.

Но тут Богуслав вдруг задумался. А ходил ли он вообще на Стеклянную гору? Или все это ему померещилось? А как тогда насчет угощения Дивии? Без ее помощи он бы точно замерз…

«Пожалуй, здесь не обошлось без козней Велеса!» – сказал себе Богуслав и решил, что не стоит одному ломать голову над этой загадкой и отправился к родному брату посоветоваться. Пусть тот слыл грубым, жестоким и неблагодарным, но в хитроумии ему было не отказать.

…Между тем Велес признался в своей уловке. Поначалу Сварог было рассердился, но потом, как и все вокруг, пришел в восторг от того, что плутовство владыки Нави увенчалось успехом. Все боги, может за исключением всегда настороженной Мораны, были очень довольны тем, что смогли испытать Богуслава. Они стали с нетерпением ждать прихода второго брата…

Когда Велеслав узнал о свалившемся на младшего брата богатстве, охватила его зависть. А сын зависти – злоба. Стал Велеслав пытать Богуслава, откуда у того взялось столько золота.

Поначалу Богуслав молчал о своем походе на Стеклянную гору, но когда брат обвинил его в воровском умысле, рассказал о том, что пришлось ему там пережить. Правда, после этого он добавил:

– Не знаю, сидел ли я в самом деле у годового костра среди богов, а до того гостил у одной доброй старушки, которую сами боги называют прабабкой Дивией… Сейчас кажется, что это мне все почудилось. А это никакие не куски золота, но всего лишь похожие на него чудесные камни. Ведь настоящее золото не греет, а только ссорит и приносит всяческие страдания…

– Золото не греет? Приносит страдания?! Что ты такое говоришь! – вскричал Велеслав. – Еще как греет! И я клянусь, что у меня будет золота не меньше, а больше!

– И все же я считаю, что нам лучше от него избавиться. Мне хватит всего одного лишь кусочка, чтобы согревать мое жилище в лютые морозы.

Тут Велеслав как будто одумался. Даже затылок поза-чесал.

– Э-э, пожалуй, ты прав, брат. Я что-то погорячился. Блеск проклятого металла совсем свел меня с ума. Может… – тут голос его сделался таким искренним, что даже самый проницательный из богов ни о чем бы не догадался, – ты оставишь золото мне? А я пойду и сам раздам его всем нищим и нуждающимся? Я ведь очень виноват перед тобой, другими великанами и людьми, и только своей щедростью могу возместить все то зло, что причинил.

Богуслав с радостью оставил большую часть принесенного золота у брата и с легким сердцем отправился восвояси.

Но едва затихли шаги гостя вдали, как жадность тотчас погнала Велеслава в дорогу. Мало ему оказалось принесенной груды золота, которой, разумеется, он ни с кем не собирался делиться. С собой великан взял огромный мешок, величиной с целую тучу, чтобы в него поместилось все оставшееся у богов золото. Конечно, поскольку Велеслав, как и положено предусмотрительному путнику, догадался взять с собой множество заедок, он прошел и мимо старенькой яблони, и мимо бредущей с корзиной на спине нищенки…

Начал великан взбираться на Стеклянную гору, и боги, как и брату до того, помогли ему в дороге. Пожалуй, даже охотнее помогли.

Не останавливаясь, подошел Велеслав к костру, сел самодовольно между богами и богинями (он-то ведь знал, кто перед ним) и принялся притворно охать:

– Бедный я, бедный, заброшенный, нет у меня никого на земле! Нет ни кола ни двора! Никогда не было у меня ни отца, ни матери, ни брата, ни жены, ни детей!

Насчет жены и детей, правда, Велеслав не соврал, но все остальное было страшной ложью!

И тут вдруг свершилось великое чудо. Как и предсказывал Велес, не смог Прабог вытерпеть оскорбления священного годового костра. И вот поднялся огонь до звезд. И из расступившихся языков пламени возник Прабог – старец с бородой по пояс и с головой белой, как месяц на небе. Он обратился к богам с такой речью:

– Кто-то родился в добрый час, который дал ему все, ничего не требуя взамен, но если кто-то собирался провести меня, его ждет наказание! Только я, бог времени, истинный хозяин и владыка, могу решить: была ли жизнь любого разумного существа действительно богатой и полной или это ничтожество только впустую промотало свой срок на земле!

После этого Прабог схватил Велеслава за руку, вырвал ему ее и толкнул великана к Стрибу. Тот оторвал Велеславу другую руку и толкнул его к Сварогу…

Так боги разорвали лгуна на куски, а то, что от него осталось, забрал Прабог и сожрал. Голова Велеслава при этом, продолжавшаяся таращиться от ужаса и боли, отлетела в сторону. После этого Прабог исчез в пламени так же неожиданно, как появился.

Смущенные и пораженные произошедшим боги повскакивали со своих мест. Они вдруг увидели, что возле костра лежит голова великана, но и она принадлежала… Мероту.

Страшно вскрикнул Сварог, показывая Велесу на голову любимца богов.

– Что ты наделал, негодяй!

Но Велес не стал ждать, пока боги схватят его. Хохоча и завывая, он крутанулся вокруг себя и провалился под землю. Последними словами его были:

– Предсказание свершилось! Боги, я же говорил вам, что никому не под силу перехитрить меня!

Так боги поняли, что проклятый Велес с самого начала дурачил их. Сперва он послал вместо Богуслава своего сына Мерота, а потом подменил Велеслава несчастным юношей. И все потому, что сын Велеса отказался жить в Нави, став любимцем богов, обитающих в Ирии… И Прабог по ошибке разорвал Мерота, а они сами, боги, стали соучастниками величайшего преступления.

Что же теперь было делать?

– Давайте попробуем соединить части тела юноши и сбрызнуть его сперва мертвой, а потом живой водой! – предложили Ладон и Перун.

Но Морана покачала головой.

– Нет, это не поможет, ведь Мерота разорвал сам Прабог, владыка времени, а мы потом все растерзали его. Теперь невинно пролитая кровь лежит на всех нас…

Тут раздался звонкий голос Деваны, только что явившейся вместе с братом-близнецом и мужем Ярилой:

– На всех? Но для меня и Ярилы не нашлось места возле годового костра. На наших руках нет крови!

И тогда юные боги взяли останки Мерота и вознесли их на небо, к Деннице и Вецере. Там, говорят, оплаканный девами рассвета и заката, ожил прекрасный юноша. Но с тех пор он не мог сходить с ночного неба, а днем становился бледным – бледным.

В память же о свершившемся злодеянии у годового костра с тех пор месяц, бывает, окрашивается кровью.

Вот так, государь Михаил Федорович, вот так старобытные бояре, Велесу удалось добиться исполнения своего замысла. После того как боги невольно освободили его от клятв, он смог начать настоящую войну…

И вот все случилось, как и было предсказано.

Из преисподней вырвался демон Флинц и своим смертоносным взглядом иссушил реки. Боги собрали большое войско, но Подага, изгнав Прове, бога справедливости, склонила чашу весов в пользу сыновей и дочерей Велеса.

Затем трехголовый змей Тасан исполнил свои угрозы и сжег мировой ясень. Лишившись опоры, рухнул небесный свод. Иеса поднял высокие волны, которые затопили землю.

Наконец Стриб перешел на сторону Нави. Его внуки обрушили стрелы на детей Световида. Ния и Дирцея запели радостную песнь. Вскрикнула горестно Карна, а Желя поскакала по земле, рассыпая огонь из пламенного рога.

Сыновья Сварога, вступив в золотые стремена, увидели перед собой глубокую тьму, которая поглотила Световида и всех богинь. Полчища диких зверей и птиц набросились на Радегаста, а лисицы облаяли щит Ладона.

В битве с демоном Флинцем пал громовержец Перун. Затем настал черед Ладона. Последним Стриб сокрушил Сварога с Радегастом и проглотил солнце!

Но… не все боги и люди погибли. Ярила и Девана, дети Перуна и Летницы, отправились на остров Руян. Там они нашли бел-горюч алатырь-камень.

Не успел выскочивший из камня заяц убежать, а вылетевшая из зайца утка улететь, как копье Ярилы и стрела Деваны настигли их. Разбив выпавшее из утки яйцо, дети Перуна и Летницы разломали спрятанную внутри иглу. И тогда пришла смерть всем демонам и чудовищам.

После этого Ярила и Девана создали новые небо и землю.

Так были посрамлены замыслы отца тайной мудрости, оказавшиеся вовсе не мудростью. Не зря же существует поговорка: на всякого мудреца довольно простоты.

А что же Прабог? Уцелел ли он? Бессмысленны эти вопросы. Разве можно остановить время? Преступно не беречь его, но бессмысленно пытаться вернуть то, что уже ушло. К чему тревожить былое? Уходит тьма, а с нею призраки прошлого. И всюду разливается свет и растет заря!