«Точка пять» заштатного городка «Вингстон» среди солдат «Освободительного корпуса штата Калифорния» считалась мертвой, уделом залетчиков и неудачников, попавших под горячую руку начальства. Считалась она так закономерно — сюда могли забыть подвезти питание, могли не сменять две-три недели, пока вконец заросшие и одичавшие постовые не начинали ругаться матом на общей частоте. Это, конечно, тоже залет — но лучше отбывать его где-то еще, чем гнить в бетонной коробке разграбленного банка, неизвестно зачем подпирая закрытую дверь сейфа.

Тем не менее, назначали на «точку пять» упорно двойки и тройки в чине не меньше сержанта. Хотя с тем, чтобы сходить с ума от скуки — справился бы и простой солдат. Делать тут было решительно нечего; выходить было нельзя, так что от безделья высокие стены бывшего вестибюля были исписаны матом в два слоя под самый потолок — не уточнялось в чей адрес, но всякий новый караул вписывал что-то свое, представляя перед собой морду непосредственного начальства. Через какое-то время отдельного послания удостаивался напарник — тот за первые три дня надоедал так, что смотреть на эту рожу было тошно. Но у рожи был автомат, так что все пожелания сдохнуть уходили на стену…

Сержант Фред Тиллман покосился на стульчик у другого края широкого зала возле банковского хранилища — там лежала шапка сержанта Майлза. Единственный вариант не съехать крышей — уйти в самоволку на свой страх и риск, оставляя вместо себя предметы одежды: якобы «ушел в сортир, с утра живот крутит». Сортир располагался в подвале и за пару лет был загажен так, что ни один из проверяющих не рискнул туда сунуться дальше первых верхних ступеней. Они, конечно, орали в голос, пытаясь дозваться — но подвалы там своеобразные, с перемычками и бетонными колоннами, в которых быстро терялся любой звук. Вполне можно «не услышать».

Ну а свалив, легко добраться до «точки три» или «точки восемь» — с понимающими местными, готовыми махнуть пойло и девок на десяток патронов. Боезапас списывали без особых проблем — подаешь рапорт, мол, так и так — заметил движение, влупил предупредительными… Благо, отстрелянных гильз вокруг было валом — кто-то хорошенько тут порезвился два или три года назад. Если не наглеть, ограничиваясь магазином в неделю, прокатывало легко.

Разумеется, прикрывал Тиллман напарника небесплатно — тот обещался притащить добрый пакет травы — местной, особо бьющей по башке, оттого востребованной по всему западному побережью. Год назад всех сектантов, копающихся в земле на севере города, перевели только на выращивание веселой травки. Распахали им чудовищного размера площади и всех неграждан, отлавливаемых на юге, везли к ним на плантации. Там же располагалась «точка два» — тоже работа не сахар; большое количество людей привлекало измененное зверье, и обновление поголовья неграждан требовалось постоянно — пока солдаты отстреливали очередную погань, пробравшуюся под землей, та успевала оторвать ноги паре-тройке работяг и закусить третьим. Но «точка два», как минимум, была сытной, нескучной и приносила доход в личный карман — потому как части отстреленной живности можно было продать местным, не ставя начальство в известность. Половину, правда, приходилось отдавать лейтенанту, чтобы закрывал глаза — только половина ведь все равно оставалась.

А тут, на «точке пять» — ни дохода, ничего!

Тиллман, на всякий случай оглядевшись, достал из тайничка возле стены самокрутку и чиркнул зажигалкой. Нарушение устава, конечно же — за такое и к стенке поставить могли. Но у сержанта все пути подходов были опутаны натянутой леской, на другом конце которой были закреплены пустые консервные банки из-под армейской каши — сунется кто, и загремит так, что мертвец изо сна пробудится… Короче, план был простой — покурить, поспать. Так, глядишь, еще два дня до смены и пройдут…

Уже проваливаясь в сон, сержант вздрогнул от близкого скрипа металла о металл. Встрепенувшись, грозно крикнул:

— Кто здесь⁈

И, путаясь в накинутом пледе руками, схватился за автомат.

Вокруг снова было тихо. Надоевшая за четыре дня тишина с шелестом всякого хлама, тянувшегося ветром по улице то туда, то обратно…

Встав, Тиллман проверил все свои «секретки» с лесками — ни одна не потревожена.

— Показалось, — чертыхнулся он, возвращаясь обратно и вновь накрываясь пледом.

Манера разговаривать вслух быстро приходила ко всем, кто тут дежурил. Одиночество — оно такое…

Не успел Фред вновь погрузиться в сон, как звук повторился.

— Да твою мать, — вздрогнул он, вновь глядя по сторонам. — Наверное, опять что-то на крыше…

Было такое месяц или два назад — ветер раскачал вентиляционные короба. Некоторые даже грохнулись на землю…

К своему сожалению, Тиллман не в первый раз попадал на «точку пять», хоть в гробу он ее видел. Но победить любовь к травке все так же не получалось — а у офицеров нюх, как у сторожевой собаки…

Следующий лязг сержант встретил гневным рыком:

— Майлз, ты, отрыжка беременной макаки⁈

А кто бы еще мог так бесить Тиллмана? Центр города считался условно безопасным местом — тут никто не жил, а значит и зверью жрать было нечего. Плюс запах бензина, пороха и стали, который не выветрился и за пару лет — даже неразумная скотина старалась обходить квартал стороной. Местным бандам доступно объяснили не соваться, те тоже не лезли. Да и какая тут прибыль? Все ценное, что тут можно найти, было в руках солдат — оружие, патроны, форма, консервы — но за убийство и грабеж свои же поймают, кожу с рук снимут, чтобы завязать руки бантиком и сдать армейским. Иначе каратели церемониться не будут — расследования проводятся в два счета, когда пытки разрешены, а попутный ущерб только приветствуется…

Тишина была сержанту ответом — нервная, раздражающая. Пришлось еще раз вставать и обходить все вокруг, вглядываясь в улицу. Еще раз в голос обматерив Майлза — да так крепко, что тот наверняка бы не сдержался, подобное услышав про себя и собственную родословную — сержант раздраженно уселся обратно в кресло и плотно закутался.

Следующий лязг сержант, находящийся на грани забытья, проигнорировал — и благополучно провалился в сон, наполненный скрипом железа и шелестом движения металла по направляющим.

— Эй, тс-с, — Тиллман встрепенулся, когда кто-то потрепал его по щеке.

А увидев перед собой незнакомое лицо — лысое и лишенное бровей — резко дернулся, чтобы встать и схватить автомат, но тут же запутался в пледе и рухнул лицом вперед, кое-как смягчив падение выставленными локтями.

— Да что ж ты себя так не бережешь, — раздался сочувственный голос над головой.

Тиллман покрутил головой, пытаясь найти автомат, не нашел, и как-то выдохнул весь, наполняясь черной тоской — руки оказались сложенными под грудью, не вскочить. А крутиться червяком, пытаясь встать — только опозоришься и по ребрам получишь…

Опыт подсказывал, что незнакомый человек ни черта его не боится. А вид лакированных штиблетов с темно-синими брюками, выглаженными до острого канта, намекали, что человек перед ним непростой: раз ботинки чистые — то незнакомца через местные буераки возят, а не сам он ножками вышагивает. И даже то, что незнакомец был из гражданских, а не родное армейское начальство, ни капли не успокаивало. Эти самые гражданские, обычно, самое опасное и есть.

А тут он, сержант Тиллман, спит на посту, накурившись травки… Оставалось молиться, что табельный автомат просто отложили в сторону, и он где-то рядом… Но даже так — на разжалование и год всех нарядов во все возможные вне очереди Фред уже наисполнял…

— Ты там живой, нет?

— Живой, сэр, — упершись лбом в холодный пол, отвечал будущий рядовой.

Если просто и без затей к стенке не поставят…

— Хочешь мне помочь? — Мягко спросил его голос.

— Хочу, сэр! — словно против воли произнес Тиллман.

А потом замер и понял, что человек-то рядом с ним, вполне возможно, не такой и скверный. Надежда наполнила сержанта — будто он в этом самом незнакомце узнал старого сослуживца. Этот-то точно поймет, простит! Только надо помочь — очень надо! Так что ответ был абсолютно правильным и искренним.

— Ты смотри, работает… — С интересом хмыкнули над головой. — Расскажи мне, как выбраться из штата и уехать на север страны.

Нет дела проще!

— Вам надо на сто первую федеральную трассу, сэр! На нее через эль-восемьдесят уже полгода ходят автобусы, почти каждый день!

— То есть, сначала на юг, в Сан-Франциско, потом на север по федеральной?

— Все верно, сэр!

— Насколько безопасна дорога?

— По эль-восемьдесят безопасно, сэр! Ну, почти… Если нападет шантрапа, то ей все равно ничего не светит — автобусы из переделанных грузовиков, люди за рулем серьезные.

— А кого возят? — Заинтересовался молодой голос.

— В основном нефтяников, сэр. Ну и всякий сброд, которому дома не сидится. Думают, что в Сан-Франциско им лучше будет.

Сержант прикусил язык — может, этот человек из Сан-Франциско и приехал.

— А что, возобновили добычу? — По счастью, перескочил незнакомец на другую тему.

— Так точно, возобновили. Не у нас, восточнее! Вот туда все потянулись! Спецы, воры, проститутки — все!

— А в Вингстоне как? — Подумав, спросили Тиллмана.

Тот уже начал осторожно ворочаться на месте — не для того, чтобы освободиться и напасть, просто замерзал на полу.

— Тут выращивают травку, сэр.

— Это в Грин Хоум?..

— Да, сэр. Вы верно сказали, все так. А можно мне подняться, сэр? Я рук почти не чувствую…

— Подожди. В Грин Хоум кто хозяин?

— Не знаю, сэр. — Вполне искренне не смог ответить Тиллман. — Вроде, какая-то баба дурная.

— Какая из? — Тяжко вздохнул его собеседник.

— Не могу знать, сэр.

— Молодая, зрелая? Фамилия?

— У нас свое начальство, сэр. — Замотал Фред головой, насколько позволяло его положение лежа.

— «Наставник Дэвид» — говорит тебе это что-то?

— Это вы, сэр? — осторожно предположил он.

— Нет. «Вайта бэй» — знаешь кто это?

— Их года три назад перестреляли, — удивился сержант. — За дело, вы не подумайте! Они на наш конвой напали.

— Ясно… — Мрачным тоном, не вяжущимся с этим словом, сказал незнакомец. — Ладно, вставай. — Дернули сержанта за плечо, помогая.

И тут же усадили в кресло.

Тиллман не дергался — оно не полезно для здоровья, когда у человека перед тобой твой же автомат перекинут через плечо.

Удалось получше разглядеть незнакомца. Выглядел тот… Странно — это слово приходило в первую очередь.

Во-первых, костюм — был явно больше на пару размеров. С пола-то не разглядеть, но сейчас сержант видел, как идут складками брюки и небрежно лежит на плечах слишком широкий пиджак, как выпирает слишком широкий ворот рубашки… И через все это перекинута лямка автомата — и вот его уже парень (а ему вряд ли было больше двадцати) держит правильно, уверенно…

— А вы кто? — Выдохнул Тиллман.

— Вот что, сержант, — проигнорировали его вопрос. — У тебя есть запасной набор формы?

— Есть, сэр. Как не быть — конечно есть… Только подотчетная она…

— Автомат оставлю. Содержимое, вон, — кивнул тот за спину сержанту. — Там лампы должны быть рабочие. Рация лежит добротная, Моторола. Батарейки сели, но что-нибудь придумаешь.

Тилмман сначала не понял, куда показывает парень. Но потом медленно повернулся назад.

Дверь сейфа была открыта — зиял черный провал за ней, начисто лишенный освещения. И что-то настойчиво начало пробиваться в прокуренной и пропитой голове — из полузабытых уже наставлений о «точке пять». Как раз о том, что надлежит делать, если дверь окажется открытой. И если рядом с ней окажется человек — скорее всего, в темно-синем деловом костюме… Никто не говорил, что он выйдет из сейфа, но даже дебилу будет ясно, что человек в костюме — тот самый…

Тиллман сглотнул ставшую вязкой слюну, рассматривая, как выбивается лацкан слишком большой рубашки из натянутых на локти рукавов пиджака.

— Конечно, одежда найдется, сэр. Я ее даже не надевал! Чистая! В вещмешке — разрешите?

— Сиди пока, — отошел парень к мешку.

Поглядывая на сержанта, развязал лямки, посмотрел мельком и снова дернул за шнуровку, закрывая.

— Пойдет. Берцы там же?

— Там все есть! — Кивнул сержант.

— Мы, вроде, одного роста… — Прикинул незнакомец. — Размер обуви?

— Десятый, сэр!

— Пойдет.

— Сэр! По инструкции, мне необходимо доложить о вас, сэр! — Все-таки решился сказать Тиллман.

— Нет, не нужно тебе этого делать. — Взвесив мешок в руке, покачал головой парень.

— Но вас встретят со всеми почестями и…

— Ты мне доверяешь?

— Да, сэр… — Сначала растерялся сержант, но потом понял, что советом, пожалуй что, желают ему добра.

Парень проверил, что в автомате нет снаряженного патрона, вытащил магазин и отставил разряженный автомат к стене. Магазин положил в карман…

— Лучше забудь, что я тут был. — Посоветовали Фреду напоследок. — Бывай.

И силуэт, одетый в нескладный костюм, спокойно вышел из банка. Не потревожив, что характерно, ни одной сторожевой лески — просто перешагивая через них, словно знал, где они находятся…

Сержант не рванул к рации, прозорливо спрятанной за нагромождением камней. Не собирался он и начать осторожное преследование. Даже автомат, отставленный в сторону — и тот проигнорировал. Толку-то от него сейчас?

Тиллман просто замер минут на пять на кресле — в страхе, что сейчас незнакомец передумает, вернется и убьет его.

Потом, чуть оттаяв, сержант все-таки встал на границе открытой сейфовой двери. Обнаружил ему обещанные лампы и рацию, выставленные совсем рядом с выходом, словно специально. Попытался разглядеть что-то массивное в темноте. Чертыхнулся, щелкнул зажигалкой и поднял над головой.

А как понял, что видит, покрылся холодным потом и, воровато оглянувшись, резко навалился на дверь сейфа, закрывая ее ко всем чертям. Провернув массивным штурвалом по часовой, закрыл замок и несколькими движениями по двум крутилкам сбил кодовые комбинации.

Дверь снова была надежно закрыта.

Тиллман выдохнул и отошел в сторону, глядя на результат своих трудов. Потом рухнул обратно в кресло и трясущимися руками раскурил новую сигарету.

К демонам рацию, к демонам лампы. Форму купит, патроны спишет.

Фред Тиллман не был идиотом и прекрасно понял, что в сейфе проходил эволюцию какой-то близкий начальству Корпуса человек. Несложно догадаться — по искалеченной ванне, по мешкам с мудреными надписями. У них на весь взвод была одна такая ванна — вместе проходили, получая первый уровень «выносливости до трехсот фунтов», чтобы таскать на себе уродливые, но сумасшедшие по силе арбалеты, когда началась кутерьма в Сан-Диего. Тут — на одного человека.

И этого человека ждали почетным караулом все три года.

Фред Тиллман не стал бы сержантом, если бы не умел правильно смотреть и делать верные выводы. И он видел на полу сейфа две пары следов — пол был покрыт взвесью какого-то порошка. А еще он видел два разных отпечатка ног, словно въевшихся в металл монструозного вида ванны. Один — крупнее, под обладателя солидных форм, начальственного брюха… Такому темно-синий костюм был бы по размеру. Второй размер следов принадлежал молодому человеку — такому, знаете ли, харизматичному, безобидному с виду…

Во всяком случае, «точка пять» — не самое плохое место на карте.

Начальство найдет для Фреда Тиллмана место гораздо дерьмовее и закатает его туда до конца жизни, если узнает, что из сейфа вышел не тот человек, которого они ждали.

Так что…

Никто не выходил, он никого не видел.