Сепарационный статус:

Контрзависимый Ребенок

Теперь поговорим о другом полюсе зависимости – контрзависимости.

Я много думала о том, почему мы с вами живем в такой реальности, где оказалось слишком много пострадавших от нарциссов, абьюзеров и психопатов. Как так может быть? Ведь в целом таких людей не так уж много, чтобы каждый второй вдруг стал агрессором для невинных жертв. А потом поняла: очень часто речь идет о страданиях созависимых, которых обижают контрзависимые.

А ведь правда! Это же классическая игра: один бегает за другим, надеясь сделать из него идеального человека для себя и своих потребностей. То есть бесконечно догоняет и желает слиться. Причем под знаменем любви. А другой шарахается от этого, как от самой страшной заразы, да еще и грубит в придачу. Ну, во-первых, потому что и вправду мало кому хочется быть надежной «матерью» для другого взрослого. Во-вторых – те, кого догоняют, чаще всего вообще не имеют представления, чего там люди в отношениях делают и зачем вся эта возня нужна. А в-третьих – потому что контрзависимые не умеют по-другому выставлять людей за пределы своих километровых границ. Грубят, отмораживаются и отвергают. Особенно тех, кто липнет к ним со страшной силой.

А созависимому же только это и надо. Помните мысли Селани на эту тему? Отвергающее «Я» одного возбуждает и манит надеющееся «Я» другого. А потом уже вступает в дело полярная динамика друг друга. Там, где контрзависимый готов только подойти и руку протянуть для хоть какого-нибудь знакомства, созависимый, может, на шею еще не уселся, но руку уже по локоток зажал. И если первый еще к тому времени не сбежал, то уже точно испугался такого быстрого и поглощающего приближения.

И это не значит, что кто-то из них двоих лучше или хуже: как я уже писала, это всего лишь две стороны одной и той же медали зависимости. Мы просто очень разные в проявлении того, как на нас сказались разные обстоятельства нашей жизни. Если человек остался в сепарационном статусе Ребенка, но пошел по пути выбора контрзависимых защит от отношений, то он:

• держится отстраненно от других людей;

• избегает близких отношений;

• сохраняет дистанцию и очень тревожится, если люди начинают испытывать интерес или пытаются «придвинуться»;

• кажется неприступным и высокомерным, чтобы люди не приближались к нему слишком быстро/близко;

• ведет себя так, как будто не нуждается в людях;

• предпочитает скрывать свои чувства и переживания;

• предпочитает не включаться в отношения эмоционально, ограничиваясь функциональным присутствием;

• не верит в то, что способен выдержать кого-то долго рядом с собой (и возможно, нападает на себя за это, поскольку считает себя ущербным по сравнению с другими людьми);

• часто вступает в неглубокие, поверхностные или параллельные связи, чтобы не иметь по-настоящему глубоких отношений;

• обесценивает чувства и человеческие контакты, не считая это для себя необходимым.

И много еще чего. Контрзависимый Ребенок боится навязываться людям. А «навязыванием» он считает все: например, любопытство к другим, слова, чуть выходящие из ранга формальных.

Контрзависимый Ребенок может не верить, что люди действительно им интересуются, и подозревать, что их интерес прикрывает желание что-то обязательно получить.

Контрзависимый Ребенок может прервать любые отношения, исходя из только мелькнувшей догадки, что им пренебрегают. В его голове мгновенно и часто неосознаваемо разворачивается драма, по сценарию которой его давно уже отвергли, общение с ним в тягость, а он еще продолжает на что-то надеяться. И мысли эти настолько невыносимы, что Контрзависимый Ребенок обрубает любую связь за секунды. Вот он только что был тут, как его уже нет – а глаза смотрят холодом и ничего не выражают.

Контрзависимый Ребенок может замолкать, когда все вокруг оживленно общаются, – это значит, что внутри включился датчик опасности и одновременно стыда. Ведь, с одной стороны, в этой непринужденной и легкой обстановке есть большая вероятность, что кто-то незаметно подойдет поближе, а расслабившиеся защиты пропустят этот момент – и Контрзависимый Ребенок окажется слишком уязвимым перед кем-то. А с другой стороны, он ощущает себя ущербным по сравнению с теми, кто умеет так просто и легко быть в обычных отношениях с людьми.

В отношениях Контрзависимому Ребенку становится слишком душно и тесно. И тогда раз за разом он изобретает все новые и новые способы побега из них. Трудоголизм, изнуряющий спорт, алкоголь, игры и другие зависимости. Вечная занятость. Бесконечная смена занятий. Но только не зависимость от отношений. Бутылка спиртного или «Танчики» в интернете, новый учебный курс или новый этап триатлона – всегда можно что-нибудь себе организовать. Можно получить тот результат, который хочется. Не то что с этими непредсказуемыми и неподконтрольными людьми вокруг.

Но одновременно с этим Контрзависимый Ребенок не может смириться со своим одиночеством и постоянной изоляцией от людей. Потому что это служит напоминанием о его «базовом» дефекте, который он ощущает всегда: с ним «что-то не так», раз он не умеет быть с людьми. И именно это отличает его от Избегающего Младенца, которому искренне не нужны люди, а основное чувство в контакте – страх. У Контрзависимого Ребенка его отстраненность от близости – это замаскированная потребность быть принятым людьми и стыд.

В результате детского опыта Контрзависимый Ребенок усвоил, что привязываться к людям – небезопасно: потом будет слишком больно.

Потому что «глубокая доверительная привязанность делает нас уязвимыми: человек, к которому мы больше всего привязаны и которому доверительно раскрыли наше сердце, именно по этой причине обладает силой глубже всего ранить нас». Контрзависимые знают это не понаслышке. Именно поэтому их внутренние защитники выставили по всему периметру сердца пулеметы – они готовы стрелять по любому, кто хочет добраться до уязвимых частей. А безусловной опасностью воспринимается все, что сокращает дистанцию и способно вызвать привязанность. С этим трудно спорить: любые отношения делают нас зависимыми. От чувств, от страданий, от разочарований, от желаний, надежд и прочего. «Нет уж. Лучше без этого», – отзывается внутри Контрзависимого Ребенка, и потому он чутко защищает свою уязвимость теми способами, которые есть у него в распоряжении.

Кстати, именно за это чаще всего такие люди на себя нападают: если им не удалось вовремя отстраниться, и кто-то сумел затронуть их за живое, задеть их чувства. Это вызывает сильнейшую злость на себя: Контрзависимый Ребенок сразу чувствует, что контроль над ситуацией теряется, он ощущает себя слишком зависимым от другого. От того, что начинает нуждаться в ком-то, он утопает в стыде. А если учесть, что он постоянно рисует себе картинки, в которых никому на самом деле нет до него никакого дела и все кругом просто притворяются, что он им интересен, то он ломится на выход из любых отношений еще до того, как что-то серьезное может развернуться.

Из всего этого со стороны кажется, что Контрзависимый Ребенок не хочет близости. Но это не так. Наверное, это та страшная и часто запретная для него самого правда, от которой он бегает долгое время. Не случайно почти всегда для отношений он выбирает себе в партнеры Созависимого Ребенка, умеющего сливаться, а значит, быть слишком близко. Помимо эмоциональных качелей и постоянного саспенса, у каждого из участников есть свои скрытые желания.

Какая-то из самых детских, очень маленьких внутренних частей Контрзависимого Ребенка надеется, что другой человек, умеющий быть в близости, сможет его расколдовать – и тогда он станет нормальным, таким, как все люди, которые умеют любить и привязываться. А Созависимый Ребенок в такой паре втайне пытается получить разгадку: как живут эти самодостаточные, независящие и ненуждающиеся в ком-то люди? Получается, тогда он сможет стать нормальным, таким, как все люди, которые умеют жить самостоятельно и быть всегда зрелыми и устойчивыми?

Как вы понимаете, чаще всего это остается их взаимными несбыточными мечтами, потому что каждый играет свою партию зависимости, которой нельзя поделиться с другим. Так они и бегают по миру. Одни считают себя ненормальными оттого, что слишком привязываются и нуждаются в людях, а должны уметь обходиться своими силами. А другие уверены, что с ними совсем все плохо, потому что ощущают у себя ампутированную душу, неспособную любить, привязываться и чувствовать что-то теплое.

Катя пришла ко мне в терапию с сильной ревностью в адрес мужа.

Оказалось, что когда-то в молодости, когда у них только завязывались отношения, он изменил ей с подругой. После чего Катя с ним рассталась, а впоследствии они вновь сошлись. Сейчас уже больше 15 лет у них хорошая жизнь, двое детей. Но каждая задержка мужа на работе вызывает у нее самую настоящую боль и тревогу – и Катя начинает вести себя с ним отстраненно и отчужденно. А внутри у нее в такие моменты всегда звучит голос: «Я не нужна. Есть кто-то, кто важнее и нужнее, чем я».

После нашей терапевтической работы внутренний Ребенок Кати поделился давно забытым опытом, который она восстановила только по рассказу мамы. Оказалось, что младший брат Кати однажды тяжело заболел. И родители все силы и внимание устремили на борьбу за его здоровье. Тогда психика маленькой девочки просто вытеснила всю боль ненужности и покинутости, а также страх за то, как поменялась жизнь и отношения в семье. И только сейчас стало понятно, почему же ее все время преследовали слова о том, что есть кто-то важнее и нужнее.

Ее внутренний Ребенок все время пытался убедиться, что он все-таки важен и ценен для значимого взрослого, но любая ситуация, в которой близкий человек отходил от него чуть подальше, активировала психологические защиты. Внутренний Ребенок включал в Кате свои способы изоляции и дистанцирования в контакте – так он пытался защитить ее от того, чтобы снова не почувствовать невыносимую боль, когда близкий человек вдруг отстраняется, ничего с этим поделать нельзя и приходится лишь в бессилии наблюдать, как всем становится не до нее.