ГЛАВА 75

 

Резиденция посла США в Праге, известная как вилла Петчек, представляла собой роскошный замок, великолепие французской архитектуры которого вдохновило местных жителей дать ей прозвище "Малый Версаль". Построенная для Отто Петчека, богатого еврейского промышленника, семья которого была изгнана из Праги оккупированной нацистстами, вилла Петчека была захвачена и занята войсками нацистов. Являясь историческим памятником, вилла в настоящее время является знаковой достопримечательностью мрачной истории региона, связанной с оккупацией, угнетением и геноцидом.

После того как Гитлер объявил о своем намерении превратить Прагу в “музей вымершей расы”, вилла Петчек была выбрана в качестве “хранилища трофеев” для нацистского триумфа. Он распорядился, чтобы все лучшие произведения искусства и мебель Петчека были помечены свастиками, занесены в каталог и бережно хранились в подвале для демонстрации после победы Германии в войне.

От этой мысли Лэнгдону стало дурно. Он уставился в окно, наблюдая, как лимузин сворачивает на подъездную дорожку к обширному саду, окруженному высокой железной оградой с заостренными вертикальными элементами и камерами наблюдения. “Из этой крепости, будет так же трудно выйти, как и войти”. - Отметил он

- О боже, - прошептала Кэтрин, когда в поле зрения появился величественный особняк. - Это дом посла США?

Построенный на слегка наклонной выпуклой линии, его роскошный фасад с колоннами простирался почти на сто ярдов в длину и поднимался на три этажа к медной крыше с мансардными окнами — в буквальном смысле европейский дворец.

- Теперь я знаю, почему у меня такие высокие налоги, - пошутила Кэтрин. - Мы размещаем государственных служащих в частных дворцах...

Лэнгдон знал, что все не так просто, прочитав книгу бывшего посла Норма Эйзена "Последний дворец" - подробный исторический портрет этого удивительного дома. На самом деле, США потратили астрономическую сумму на покупку и восстановление виллы после войны, в ее первоначальном великолепии, поддерживая ее в течение почти столетия с большими затратами. Американский подход к сохранению наследия Праги.

Лэнгдон однажды встречался с Эйзеном и вспомнил, как тот рассказывал о своей матери Фриде, пережившей Освенцим, которая часто говорила: “Нацисты вывезли нас из Чехословакии в вагонах для перевозки скота, а мой сын вернулся на самолете Air Force One”.

- И все это за одно поколение, - заметил Эйзен.

Когда лимузин плавно подъехал к порталу с колоннами, морской пехотинец США, сидевший на переднем сиденье, выскочил, обошел машину и открыл дверцу.

- Пожалуйста, смотрите под ноги, - сказал он. - На этих булыжниках от снега становится скользко.

Подул холодный ветер, когда Лэнгдон и Кэтрин последовали за морским пехотинцем в маленькую приемную эллиптической формы, на ковре которой красовались символы американского орла и американского флага. Цилиндрическая люстра над головой отбрасывала солнечные блики на лепной потолок и стены, освещая строгий портрет посла США Хайде Нагель.

Лэнгдон сразу узнал Нагель по фотографиям. Ей было около шестидесяти лет, она была серьезной женщиной, бледность ее кожи подчеркивалась черными как смоль волосами, которые она укладывала в аккуратную косую челку.

Послышались приближающиеся шаги, и жизнерадостный пожилой мужчина в поношенной спортивной куртке в елочку вошел и поприветствовал их. Отпустив морского пехотинца, мужчина жестом пригласил Лэнгдона и Кэтрин следовать за ним в дом.

Когда они шли по широкому коридору, Лэнгдон почувствовал домашний аромат горящих в камине дров, но в воздухе витал и другой запах — ни с чем не сравнимый аромат свежеиспеченного печенья с шоколадной крошкой. “Едва уловимый”, - подумал Лэнгдон, его всегда забавляло, когда в роскошных отелях происходило то же самое. Тактика гостеприимства была изобретена агентом по недвижимости в 1950-х годах и в настоящее время широко применялась для создания ощущения комфорта и “домашнего уюта”.

Лэнгдон и Кэтрин последовали за мужчиной в просторную гостиную, где он усадил их перед только что разожженным камином. На столе перед ними стояли разнообразные пирожные, корзина с фруктами, кофейник, большая бутылка воды, две бутылки кока-колы и тарелка с домашним шоколадным печеньем.

- Прошу прощения за такую сервировку, полная неразбериха, - сказал мужчина. - Госпожа посол только что сказала мне, что к ней прибывают гости. Она на совещании и будет у вас примерно через десять минут. Печенье только что из духовки, так что будьте осторожны — оно еще горячее.

С этими словами старик удалился, оставив Лэнгдона и Кэтрин наедине перед камином, и накрытым столом.

- Что ж, - прошептал Лэнгдон, - может, мы и танцуем с дьяволом, но, по крайней мере, она потрясающая хозяйка.

 

***

Наверху, на вилле Петчек, посол Нагель повесила трубку и долго смотрела в эркерное окно своего домашнего кабинета. Заснеженное поместье показалось ей сегодня чужим и каким-то одиноким. Вот уже почти три года этот дворец был ее домом, и когда она вспоминала свои первые месяцы в качестве посла — свою наивность и оптимизм, — то понимала, что и то, и другое давно растворилось в суровом свете реальности.

История с УЗИ и Лэнгдоном была теперь закрытой главой. Официальная версия гласила, что капитан Яначек сфабриковал улики против двух известных американцев и, узнав, что его преступление раскрыто, бросился навстречу собственной смерти в “Бастионе Распятия”.

Нагель пригрозила провести публичное расследование, если УЗИ не выполнит ее требования держаться подальше от “Бастиона Распятия”? а тело Яначека, забирать только спустившись на дно оврага через парк Фолиманка. У УЗИ не было другого выбора, кроме как подчиниться.

Теперь, отвернувшись от окна, Нагель снова сосредоточила свое внимание на нерешенном вопросе — Роберте Лэнгдоне и Кэтрин Соломон. На ее столе зажужжал принтер, выдавая два документа, которые только что прислал ей мистер Финч.

Будем надеяться, что это сработает.

Нагель собрала бумаги, схватила со стола черную лакированную ручку с надписью “Посольство США” и направилась вниз встречать своих гостей.

 

***

В гостиной, съев два печенья и выпив чашку крепкого кофе, Лэнгдон почувствовал себя немного отдохнувшим и стал ждать встречи с послом.

Он уже предупредил Кэтрин, что им не следует больше обсуждать свои личные мысли, как только они войдут в резиденцию посла. У стен есть уши. К сожалению, Лэнгдон опасался, что, возможно, он и так уже наговорил лишнего на заднем сиденье лимузина, задаваясь вопросом, есть ли в этой роскошной машине переговорное устройство и прослушивает ли кто—нибудь салон автомобиля. О своей беспечности он вспомнил только после того, как они приехали, открыто поговорив о потрясающих идеях, изложенных в книге Кэтрин... и, конечно же, о подслушивающем устройстве в тюльпанах в их номере... и о растущем недоверии Лэнгдона к посольству.

Сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Мы выясним, что происходит, когда встретимся с послом.

Пока они ждали, Лэнгдон заметил официальную столовую напротив. Он вспомнил документальный фильм об этом особняке, и необычную историю, которую он слышал об обеденных стульях.

"Мне любопытно", - подумал он, жестом приглашая Кэтрин следовать за ним в соседнюю комнату к длинному столу из атласного дерева, окруженному антикварными кожаными креслами ручной работы. Он схватил одно из них, перевернул вверх дном и тут же понял, что держит в руках кусочек темной истории. К нижней части сиденья была прикреплена выцветшая желтая этикетка с каталожным номером 206 и нацистскими символами - имперским орлом рейхсадлера и свастикой.

Кэтрин испуганно ахнула, увидев это.

- Что, черт возьми, это здесь делает?!

Лэнгдон поднял стул и внимательно рассмотрел этикетку.

- По-видимому, когда нацисты захватили Прагу и заняли эту виллу, они составили каталог всей мебели, чтобы впоследствии использовать ее в качестве музейных экспонатов. На этих этикетках указаны оригинальные номера по нацистскому каталогу. Посольство решило оставить их на месте как напоминание об ужасах войны.

Позади них раздался голос.

- Я вижу, вы профессор мебельного дела.

Лэнгдон и Кэтрин резко обернулись и оказались лицом к лицу с послом Соединенных Штатов Хайде Нагель. Ее коротко подстриженную челку можно было сразу узнать по портрету в холле. На ней был строгий черный костюм и ожерелье из разноцветных бусин.

Посол Нагель определенно не улыбалась.

Лэнгдон неуклюже попытался перевернуть антикварный стул.

- Извините за это, - сказал он, осторожно опуская стул и задвигая его обратно на место у стола.

- Профессор, - натянуто произнесла посол, - если кто-то и должен принести свои извинения, то только я. Насколько я могу судить, правительство США обязано вам обоим кое-что объяснить.

 

Отправить