ГЛАВА 73

 

"Нам нужно поторопиться", - думал Лэнгдон, пока лимузин поднимался по крутым виражам, пересекающим сады Чотек. Район “Прага-6”, в котором располагалась резиденция посла, находился всего в нескольких минутах езды, и Лэнгдону отчаянно хотелось узнать как можно больше, о книге Кэтрин и ее открытии. "Прежде чем мы встретимся с послом", - подумал он, все еще не зная, кому можно доверять.

Кэтрин продолжила.

- В модели нелокального сознания ваш мозг - это своего рода радиоприемник, который принимает сигналы сознания, и, как и у всех радиоприемников, его постоянно бомбардирует бесчисленное количество станций. Таким образом, вы можете сразу понять, почему радиоприемник должен иметь ручку настройки — механизм, который позволяет ему выбирать, какую частоту он хотел бы принимать. Само по себе радио способно принимать все радиостанции, но без возможности фильтровать поступающие частоты оно воспроизводило бы все эти частоты одновременно. Человеческий мозг работает точно так же; он оснащен сложной серией фильтров, предотвращающих перегрузку сознания слишком большим количеством сенсорных стимулов…поэтому он может сосредоточиться только на небольшой части вселенского сознания.

“Это вполне логично”, - подумал он. - “Наше восприятие света и звука тоже имеет фильтрацию”. Лэнгдон знал, что большинство людей не осознают, что они ощущают лишь малую часть практического диапазона частот и электромагнитного спектра; остальное проходит мимо нас, за пределами наших настроек.

- Избирательное внимание - яркий пример фильтрации, осуществляемой мозгом, - сказала Кэтрин. - Это называется “эффектом коктейльной вечеринки”. Представь себя на многолюдной вечеринке, когда твой мозг сосредоточен исключительно на словах собеседника, а затем тебе становится скучно, и ты без особых усилий переключаешься на более интересную беседу в другом конце зала. Это то, что позволяет вам отфильтровывать фоновый шум и не быть подавленным каждым голосом в пределах слышимости.

"Собрания преподавателей", - подумал Лэнгдон, часто ловя себя на том, что слушает музыку во дворе, пока его коллеги обсуждают учебную программу или расписание занятий.

- Привыкание - это еще один вид фильтрации, - сказала Кэтрин. - Повторяющийся сенсорный ввод блокируется мозгом настолько эффективно, что ты буквально не слышишь непрекращающегося гула кондиционера или не чувствуешь, как очки сидят на носу. Этот фильтр настолько мощный, что мы можем обыскать весь дом в поисках очков, которые находятся буквально у нас перед глазами, или телефона, который мы сжимаем в руке.

Лэнгдон кивнул. Он не чувствовал часов с Микки-Маусом на своем запястье уже несколько десятилетий.

Он знал, что концепция “отфильтрованной реальности” часто встречается в древних писаниях. Индуистская Веданта, вдохновлявшая великих квантовых физиков, таких как Нильс Бор и Эрвин Шредингер, описывала физический разум как “ограничивающий фактор”, способный воспринимать лишь часть вселенского сознания, известного как Брахман. Суфии определяли “разум” как завесу, скрывающую свет божественного сознания. Каббалисты описывали ум как заслоняющее большую часть Божественного света. А буддисты предупреждали, что эго — это ограничивающая линза, которая заставляет нас чувствовать себя отделенными от Вселенной - универсума — буквально “все как одно”.

- И современная неврология, - продолжила Кэтрин, - теперь определила реальный биологический механизм, с помощью которого мозг отфильтровывает поступающие данные. - На ее губах появилась слабая улыбка. - Это называется ГАМК. Гамма-аминомасляная кислота.

Лэнгдону вспомнил, что большая часть аспирантских работ Кэтрин была посвящена нейрохимии мозга.

- ГАМК — это замечательное соединение, химический посредник в вашем мозге, который играет важную роль в регуляции мозговой активности. Но, вероятно, не в том смысле, как ты думаешь. В частности, ГАМК является ингибитором.

- То есть, он препятствует мозговой активности?

- Совершенно верно. На самом деле он уменьшает возбуждение нейронов и ограничивает их общую активность. Другими словами, ГАМК отключает участки мозга, пытаясь отфильтровать избыточную информацию. В нашем простейшем понимании, фильтрация ГАМК гарантирует, что мозг не будет перегружен слишком большим количеством информации. В аналогии с радио ГАМК подобен тюнеру, который ограничивает прием одной частотой, блокируя десятки других.

- Пока что это вполне логично...

- ГАМК привлек мое внимание несколько лет назад, - с энтузиазмом продолжила Кэтрин. - Я читала, что мозг новорожденного ребенка содержит невероятно высокий уровень ГАМК, который отфильтровывает все, кроме того, что находится непосредственно перед его лицом. Поэтому новорожденные практически не замечают деталей в комнате. Фильтры защищают мозг ребенка от чрезмерной стимуляции по мере его развития. По мере взросления уровень ГАМК в нашем организме постепенно снижается, и мы больше узнаем о мире и обретаем более глубокое понимание.

“Поразительно”, - подумал Лэнгдон. Он всегда считал, что крошечное поле зрения новорожденного связано с тем, что он плохо видит.

- Поэтому я начала дальнейшие исследования, - сказала Кэтрин, - и узнала, что тибетские монахи также демонстрируют исключительно высокий уровень ГАМК во время медитации. Медитативный транс, по-видимому, вызывает выброс ингибирующего нейромедиатора, который отключает почти все нейронные импульсы, по сути, препятствуя проникновению большей части внешнего мира в мозг во время медитации в глубоком состоянии.

“Неуловимый пустой разум”, - подумал Лэнгдон, знакомый с целью медитации, но никогда не знавший химического процесса, с помощью которого она достигается. Буквально отстраниться от мира... возвращаясь к чистоте новорожденного разума.

- Результаты были не такими уж шокирующими, - сказала Кэтрин, - но они натолкнули меня на идею о том, что человеческое сознание является сигналом... поступающим в мозг через ряд фильтров.

- Фильтров, которые решают, какую часть мира впустить.

- Именно так, и примерно полтора года назад, во время моих дальнейших исследований ГАМК, я наткнулась на статью по неврологии, написанную Бригитой Гесснер.

“Что и послужило поводом для приглашения Кэтрин выступить с речью в Праге”. - подумал Лэнгдон

- Статья Гесснер, - рассказала Кэтрин, - была посвящена изобретенному ею эпилептическому чипу, который может предотвратить надвигающийся приступ, вызывая естественную реакцию мозга на ГАМК, буквально “успокаивая” его. В этом был смысл. Как оказалось, эпилепсия - это состояние, часто связанное с опасно низким уровнем ГАМК, который является тормозным механизмом мозга. При его недостаточном количестве мозг начинает работать с перегрузкой, происходит неконтролируемое возбуждение нейронов, и в конечном итоге…

- Припадок.

- Да, - сказала она, делая быстрый глоток колы. - Хаотичный электрический разряд при эпилептическом припадке является полной противоположностью сосредоточенному и пустому разуму монаха во время медитации; приступы связаны с дефицитом ГАМК... а медитация - с избытком. Я была знакома со всем этим ранее, но ее статья напомнила мне, что за эпилептическими припадками часто следует приятный рефрактерный период, известный как постиктальное блаженство — умиротворенное, расширенное состояние сознания, сопровождающееся всплесками творчества, духовного просветления и внетелесных переживаний.

Лэнгдон вспомнил разговор с Сашей, а также описания, сделанные бесчисленными эпилептиками-визионерами в истории.

- И я вдруг задалась вопросом, - сказала Кэтрин, - как мозг эпилептика может так быстро перейти от бури припадка к спокойствию посттравматического блаженства.

Лэнгдон пожал плечами.

- Я полагаю, естественный всплеск уровня ГАМК... успокаивает бурю?

- Отличная догадка — я тоже так подумала — это называется торможением восстановления, и это действительно происходит, но не сразу. Как оказалось, сначала происходит что-то еще. Мозг перезагружается. Вся система отключается. А когда он снова подключается к сети, то делает это постепенно... выигрывая время для мозга, чтобы восстановить уровень ГАМК, активировать свои фильтры и оградить бодрствующий мозг от слишком большого количества информации.

- Похоже на то, как мы просыпаемся утром... медленно открывая глаза, чтобы дать нашим зрачкам время сузиться и отфильтровать часть утреннего света.

- Именно так! За исключением этого случая, мы никогда не увидим настоящего утреннего света, потому что, когда мы просыпаемся, что-то одновременно закрывает наши окна плотными шторами, чтобы мы не могли видеть, что на самом деле происходит снаружи.

- И это что-то, я полагаю, ГАМК?

- Именно так. ГАМК обычно закрывает шторы вовремя, до того, как мы успеваем открыть глаза. Но если время упущено, и шторы закрываются недостаточно быстро...

- Мы можем мельком увидеть внешний мир.

- Да, - сказала она с улыбкой. - И, очевидно, это прекрасно. Неотфильтрованная реальность. Постиктальное блаженство. Чистое сознание.

“Поразительно”, - размышлял он, задаваясь вопросом, не могут ли некоторые из знаменитых в истории “вспышек гениальности” быть вызваны временным сбоем... кратким моментом, когда дверь в реальность по ошибке была оставлена приоткрытой.

- Чем больше я думала о ГАМК, - сказала Кэтрин, - тем больше понимала, что ГАМК - это ключ, который я искала...

- Ключ к...?

- Ключ к пониманию сознания! - воскликнула она. - У людей необычайно мощный разум, но у нас также есть чрезвычайно эффективные фильтры, предотвращающие перегрузку информацией. ГАМК - это защитная завеса, которая защищает наш мозг от того, с чем мы не можем справиться. Это ограничивает возможности вашего сознания. Возможно, именно это химическое вещество является причиной того, что люди не способны воспринимать реальность такой, какая она есть на самом деле.

Лэнгдон откинулся на спинку роскошного сиденья лимузина, поглощенный этой провокационной идеей.

- Ты предполагаешь, что вокруг нас существует реальность…которую мы не можем воспринять?

- Это именно то, что я предполагаю, Роберт. - Ее глаза вспыхнули от возбуждения. - Но это даже не половина дела.

 

***

На Старом еврейском кладбище звуки близлежащих оживленных улиц перестали восприниматься Големом... его разум теперь купался в желанной тишине. Стоя на коленях, он впитывал силу этой священной земли... прислушиваясь к голосу своего предшественника.

Не имея собственного настоящего места рождения, Голем называл это место своим домом, посещая его время от времени, когда ему требовались силы.

Первый голем сошел с ума... но я сильнее его.

Посещения этого места всегда придавали ему сил, и сегодня он чувствовал себя особенно отдохнувшим. Когда он открыл глаза и встал, чтобы выполнить стоящую перед ним задачу, легкий ветерок прошелестел по кладбищу. Голем услышал голос настоящего голема... единственное слово, прошелестевшее в голых ветвях над головой.

Правда…

Он представил древние письмена у себя на лбу. На самом деле его целью в этом мире было защитить прекрасную душу, которой не хватало сил самой защитить себя. Правда заключалась в том, что она не будет в безопасности до тех пор, пока Голем не осуществит свои акты возмездия.

“Есть только два пути”, - прошептал ветер в кронах деревьев. “Правда или смерть”.

Голем уже сделал свой выбор.

Я выбираю оба.

 

Отправить