ГЛАВА 32

 

“Где я?” - Удивилась Саша.

Она почувствовала знакомое покалывание во всем теле, легкое и приятное, как будто по венам побежали пузырьки шампанского. Когда Саша приходила в себя после эпилептического припадка, ей часто казалось, что ее мозг - это компьютер, который перезагружается, постепенно запуская программное обеспечение.

Инстинктивно она приступила к своему обычному ритуалу после припадка. “Постиктальный фокус”, как называла это доктор Гесснер, был способом воссоединения с текущей реальностью, заставляя разум вызывать в воображении самые свежие воспоминания, которые он мог вспомнить.

"Этим утром я заваривала чай", - вспомнила Саша, вызывая в воображении запах гибискуса, утренний свет, проникающий сквозь кухонные окна, и тихое мяуканье двух ее сиамских кошек, которые терлись о ее икры, с нетерпением ожидая завтрака. Постепенно, по мере того как ее мозг набирал обороты, она попыталась вспомнить, что делала после того, как покормила своих кошек, но эти воспоминания были стерты и отказывались всплывать на поверхность.

Интериктальные нарушения памяти, как было известно, довольно распространены среди эпилептиков и проявляются в виде периодов полной потери памяти, иногда они продолжаются много часов, как будто мозг просто забывал записывать все, что происходило.

Для некоторых эпилептиков ухудшение памяти было более изнурительным, чем сами припадки, но Саша решила просто смириться с этим. Временами она задавалась вопросом, может ли это быть даже благословением.

Есть моменты из моего прошлого, о которых я предпочел бы не вспоминать.

Когда Саша была маленькой, другие школьники насмехались над ее приступами, дав ей обидное прозвище “вибратор”. Родители водили ее к специалистам, но ответы всегда были одинаковыми. “От этого нет лекарства. Саша умрет от припадков...”.

“Но я не хочу умирать”, - часто думала Саша.

Моменты спокойствия, которые она испытывала сразу после припадков, хотя и были в некотором роде волшебными, перекрывались эмоциональной болью и физическими травмами, которые эти эпизоды принесли в ее жизнь.

В конце концов врачи диагностировали у Саши хронический обморок и острое психическое заболевание и предложили поместить ее в специализированное учреждение. Лучшее, что могли сделать ее родители, - это поместить ее в "психушку" - государственное психиатрическое учреждение, расположенное у черта на куличках. На ее десятый день рождения родители оставили ее там и больше никогда не навещали.

Саша неделями плакала в своей крошечной палате. У нее по нескольку раз в день случались приступы, и сотрудники с силой удерживали ее, не проявляя никакого сострадания. Питание, которое они давали, было скудным, но лекарств было предостаточно. К тому времени, когда Саша стала подростком, ее лечили сильными успокоительными.

Более десяти лет она прожила, всеми забытая и одинокая. Единственное, что помогало ей надолго отвлечься от реальности, были американские фильмы, которые безостановочно крутили в гостиной напротив. Ей нравились романтические комедии, и Саша часто мечтала о том, чтобы влюбиться в Нью-Йорке. "Однажды я увижу Америку", - пообещала она себе, иногда чувствуя, что мечта о поездке в Америку была единственным, что заставляло ее двигаться вперед.

А потом даже эта мечта разбилась вдребезги.

К Саше была приставлена новая ночная дежурная — безжалостная медсестра по имени Мальвина, — которая развлекалась тем, что отказывала Саше в приеме лекарств от судорог, а затем наблюдала за ее припадками, как за цирковым представлением, прежде чем избить ее. В течение нескольких недель Мальвина издевалась над Сашей физически, морально и, возможно, другими способами, которые Сашин разум блокировал.

Однажды утром, едва пережив одно из самых жестоких и травмирующих нападений Мальвины, Саша плакала в постели, когда в комнату ворвались трое сотрудников и потащили ее по коридору в общую комнату.

“Признавайся!” - кричали они ей.

У ног Саши, на полу в общей комнате, лежало безжизненное тело Мальвины, ее голова была почти полностью запрокинута назад.

Саша настаивала, что она этого не делала, но персонал уже решил, что она виновна. Не желая терять государственные спонсорские деньги, они сообщили о смерти Мальвины как о несчастном случае на скользком полу и в качестве наказания заперли Сашу в одиночной камере.

Оставшись одна в темноте, Саша часто задавалась вопросом, кто мог убить медсестру. Здесь были и другие пациенты, у которых случались припадки, и, возможно, Мальвина насмехалась не над тем человеком. Или, может быть, фантазировала Саша, кто-то убил Мальвину, чтобы защитить ее. От этой мысли она почему-то почувствовала себя менее одинокой.

После двух недель в одиночке Сашу вытащили, надели смирительную рубашку и сообщили, что к ней пришел посетитель. К Саше никогда не приходили посетители, даже родители не навещали ее никогда.

В зале ожидания стояла незнакомая женщина — невысокого роста со строгим лицом, с черными как смоль волосами и в дорогой одежде. От нее веяло властью. Женщина немедленно сделала выговор санитарам, потребовав, чтобы они сняли с Саши смирительную рубашку, что, к ее изумлению, они и сделали.

- Животные, - пробормотала она, прогоняя их прочь.

Саша прищурилась, так как уже несколько недель не видела дневного света.

- Кто вы? - спросила она по-русски.

- Ты говоришь по-чешски? - спросила женщина.

Саша покачала головой.

- Английский знаешь?

- Немного, - ответила Саша. - Я смотрю американские фильмы.

- Я тоже, - прошептала женщина почти заговорщицки. - Разве они не чудесны?

Саша просто уставилась на нее.

- Меня зовут доктор Бригита Гесснер, - сказала женщина. - Я здесь, чтобы помочь тебе. Я нейрохирург из Европы.

- Врачи не могут мне помочь, - быстро сказала Саша.

- Я сожалею об этом. Они просто не понимают твоего состояния.

- У меня невменяемость и припадки.

Женщина решительно покачала головой.

- Нет, Саша, ты совершенно здорова. У тебя заболевание, известное как височная эпилепсия, которое является причиной припадков. Это полностью излечимо. У меня есть клиника в Праге, и я бы хотела отвезти тебя туда.

- Чтобы вылечить меня? - скептически спросила Саша.

- Ты не больна, моя дорогая. Просто в твоем мозгу время от времени случаются электрические разряды. Но я могу помочь тебе справиться с ними. Я лечила многих пациентов с TLE, таких же, как ты, с превосходными результатами, в том числе молодого человека по имени Дмитрий из этого самого учреждения.

Дмитрий? Саша была знакома с этим высоким, эффектным мужчиной, но давно его не видела. Интересно, куда он исчез!

- Вы вылечили Дмитрия?

- Да, вылечила. И он уже вернулся домой, в Россию.

Саше отчаянно хотелось верить в то, что говорила доктор Гесснер, но все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

- У меня... нет денег.

- Лечение бесплатное, Саша, - сказала женщина. - И довольно простое.

Врач быстро объяснила процедуру, которая включала в себя имплантацию небольшого чипа в череп Саши. Если Саша чувствовала приближение припадка, она могла активировать чип, потерев голову маленькой магнитной палочкой, которая заставляла чип генерировать электрические импульсы, прерывающие начало припадка... останавливая приступ еще до его начала.

- Это... действительно возможно? - сказала Саша, чуть не плача.

- Да, это так! Это называется чип для чувствительной нейростимуляции. Я его изобрела.

- Но почему... вы хотите мне помочь?!

Доктор Гесснер потянулась через стол и взяла ее за руку.

- Саша, мне очень повезло в жизни. Мне приятно помогать людям, которые в этом нуждаются. Если я могу спасти чью-то жизнь, почему бы мне этого не сделать?

Саше хотелось вскочить и обнять эту женщину, но она боялась поверить ей. За свою жизнь редко кто был добр с ней.

- Но... что, если они не выпустят меня отсюда?!

- Еще как выпустят, - резко сказала Гесснер. - Я заплатила им небольшое состояние, чтобы они тебя освободили.

Четыре дня спустя Саша очнулась на больничной койке в Праге, еще не оправившаяся от наркоза и обезболивающих, но вполне живая. Когда Гесснер сообщила ей, что процедура прошла успешно, эмоции Саши резко возросли и, как это часто бывает, спровоцировали приступ. Гесснер спокойно достала магнитную палочку и потерла ею Сашину макушку. Чудесным образом Саша почувствовала, что приступ прошел. Для нее это было похоже на чихание, которого так и не произошло.

Она не верила своим глазам.

В последующие дни доктор Гесснер внимательно наблюдала за ней и настраивила устройство для достижения максимальной эффективности. Оно работало идеально, и Саша поняла, что, возможно, у нее больше никогда не будет приступов. Она даже задавалась вопросом, не будет ли она когда-нибудь скучать по спокойствию и неземному блаженству, которые наставали после припадков, но это казалось ничтожной ценой за роскошь существования в реальном мире.

Однажды днем, когда они проходили диагностические тесты, Бригита Гесснер как бы невзначай сказала:

- Я не уверена, каковы твои планы на будущее, Саша, но мне нужен стажер в лабораторию, и, честно говоря, ты была бы идеальным кандидатом.

Саша подумала, что она, пошутила.

- А почему нет? Ты, по сути, всю свою жизнь провели в медицинском учреждении.

- Как пациент! - смеясь, ответила Саша. - Не врач!

- Верно, - согласилась Гесснер, - но ты умная женщина. Я не прошу тебя становиться врачом или делать операции на мозге. Я говорю об офисной бумажной работе, дезинфекции оборудовании и тому подобном. А самое главное, если ты будешь работать в моей лаборатории, мы, возможно, сможем улучшить твое состояние.

- Улучшить? Я чувствую себя прекрасно!

- В самом деле? Больше никаких провалов в памяти?

- О... - сказала Саша. - Они все еще существуют.

Они с Гесснер рассмеялись. На самом деле в памяти Саши всегда были белые пятна, она просто привыкла к этому.

- Интериктальные нарушения памяти, - сказала Гесснер, - чрезвычайно распространены у всех моих пациентов с TLE. У меня есть несколько идей о том, как мы могли бы добиться прогресса... если ты позволишь мне время от времени сканировать твой мозг.

- Конечно, но...

- У меня есть небольшая квартира в городе, которую я купила для своей матери, но она уехала на некоторое время, а квартира осталась. Ты можешь оставаться там, сколько захочешь. Там есть мебель, но если тебе не нравится, мы можем...

- Мне все нравится, - выпалила Саша, едва сдерживая слезы.

Это было два года назад, и Саша никуда не уехала. Сейчас ей было двадцать восемь лет, и ее скромной зарплаты и бесплатного проживания хватало, чтобы содержать себя, что было воплощением мечты. Со временем она прошла путь от уборки и ведения бумажной работы до оказания помощи доктору Гесснер в ее исследованиях и обучилась работе с базовым оборудованием для сканирования.

Бригита регулярно сканировала мозг Саши, чтобы следить за ходом ее продолжающегося лечения, которое включало в себя внутривенное введение препаратов и упражнения для тренировки мозга в кресле виртуальной реальности. Иногда, в качестве развлечения, Гесснер позволяла Саше совершать виртуальные путешествия к Эйфелевой башне, Большому барьерному рифу и ее любимому месту отдыха на Манхэттене. Ей нравилось парить над небоскребами или бродить по Центральному парку.

“Я надеюсь, что когда-нибудь увижу это по-настоящему…”

- Саша? - Раздался низкий голос прямо над ней. - Ты в порядке?

Голос прозвучал совсем близко, возвращая ее в реальность.

- Саша? - повторил он.

Тепло, в мозгу Саши, начало рассеиваться... и затем, без предупреждения, волна горькой грусти накатила на нее.

Теперь она вспомнила все.

Бригита мертва.

Мой единственный настоящий друг.

Ее глаза резко открылись, и она обнаружила, что смотрит в красивое, доброе лицо мужчины, который бережно прижимал к себе ее голову.

Он нежно улыбнулся ей и прошептал:

- Добро пожаловать обратно.

 

Отправить