Стоило отрасли воспрянуть, война снова стала житницей и автопоилкой для полчищ беспонтовых сценаристов. Финансирование приоритетное, благосклонность политорганов гарантирована, совсем уж невообразимый шлак всегда примет в отстойники канал «Звезда», им лишь бы про погоны.

Канон военного письма сложился еще в 60-х — не без помощи слывущего по недоразумению большим писателем Б. Л. Васильева. Все эти «брось меня, командир», «жив, чертяка!», «не нравится мне эта тишина» и «мы еще повоюем» были впервые произнесены и тотчас замусолены до блеска еще тогда, но и сегодня в ходу при разгоне хронометража, как кирпичики «Лего». За фразу «Это приказ» по три раза на серию авторшу какой-нибудь «Молодой гвардии» следует бить томом Большой Советской Энциклопедии по тому месту, где у других людей голова. На то и тайна слова «приказ», что право его отдавать присваивает лично министр обороны страны — подписывая все офицерские производства, начиная с лейтенантских. А когда приказами начинает сыпать самоназначенный комсомольский штаб, вспоминается крапивинское: «Приказ дуракам напоказ. Здесь не кадетский корпус».

Сверхзадачей военного фильма становится не победа, а массовое спаривание победителей. Впечатление, что сценарий про войну без скоростного сближения тел уже не принимается к запуску. Новым словом эпохи следует считать постепенное деклассирование военной и гражданской обслуги — всех этих медичек-связисток-поварих-регулировщиц. Нынче на охоту за господами гусарами выходит высший сорт — прокурорши, истребительки, снайперши и торпедистки. Для успешной случки сценарист Коротков в «Истребителях» придумывает не просто смешанные авиаполки, а даже смешанные эскадрильи. Странно, что в общих палатках не спят.

Досыта покуролесив, джентльмены с дамами идут на разведку. Голливуд еще в 60-х обнаружил, что мегасражения затратны и недухоподъемны из-за потерь, а разведчики валят немчуру батальонами — с тех пор вся американская война ведется исключительно диверсионными подразделениями: «Героями Келли», «Героями Телемарка», «Грязными дюжинами» и «Пушками Навароне». Наработки соседей пригодились и нам: со вселенского успеха и впрямь блестящего «Диверсанта» начался золотой век сил специального назначения.

В разведке не обойдешься без чукчи, который «белку в глаз бил» (встретите белку с фингалом, знайте: она встречалась с разведывательным чукчей).

Мода на уголовничков приводит к массовой инфильтрации условно-освобожденного элемента во все отрасли военного производства от флота до истребительной авиации. Освоившись, урки тут же начинают бить чечетку на бруствере.

Вот в таких кабальных условиях (без блатья, баб и разведки к делу не допускать) режиссер Воробьев приступает к съемкам «Черных бушлатов» и держится на очень высоком уровне серии полторы. Снайпершу у него исполняет Александра Тюфтей — живая реинкарнация Ниночки Ивановны Руслановой. Коронные ее амплуа светозарной простушки и хмурой диалектной буки пришлись девушке Александре совершенно впору, а конкуренции никакой, ибо основной спрос ныне на тип «красотулечка» (мерзкое словцо из тех же «Истребителей»). Артист Робак на главкома Северного флота Головко похож не слишком, зато умеет (как и Тюфтей) единолично держать кадр, а это главное. С формой, гражданской шмоткой, колером, диалогом все безукоризненно, и созданная режиссером атмосферность на долгое время заслоняет сюжет.

Но не до конца же.

Снайпершу берут в разведку приблудой — даже не сняв с нее присягу и не присвоив звание. В первом же выходе она от чувств начинает садить с винта по самолету, обнаруживая группу, — но ее не списывают, а берут снова «под мою ответственность», и она тут же хватает за горло захваченного «языка». Для колориту в группу включают охотника-помора и якута-пулеметчика. Для восполнения потерь — блатных из расформированных лично комфлотом (!!) лагпунктов. Морячки, которым надо скрытно подобраться и перерезать охрану, раздеваются в целях скрытности до тельняшек и бескозырок. И вся эта сводная банда истеричек, уркаганов, индейцев-промысловиков и декоративных матросов оказывается последней надеждой штаба флота. В разгар действий командир произносит священную фразу «Дура, я же люблю тебя», которую ленивый зритель слышал раз двенадцать, а профессиональный кинокритик все сто пятьдесят. От имени критического сообщества выношу сценаристам Смирнову и Спиридонову благодарность.

А ведь этот Смирнов когда-то писал «Тревожный месяц вересень» и «Обратной дороги нет». Вот что делает с людьми цеховая и тематическая расхлябанность. Бабы на корабле и блатьё во всех областях жизни.

Что же до режиссера Воробьева, то он давно заслуживает самых лучших сценаристов, которых мало, но на него должно хватить. Как в старом анекдоте: научишься в пустой бассейн прыгать — нальем воду.

Уже можно наливать.