Уж четверть века прошло со второго пришествия Христа по имени Морячок в бандитский Петербург («Мама, не горюй»). Отошли в мир иной Морячок Андрей Панин и Хомячок Игорь Юраш, следак Сергей Колтаков и киллер Валерий Приемыхов, Гитлер Иван Бортник и Полный Папа Анатолий Мамбетов. Приняли сан отец Иван Охлобыстин и философскую схиму сценарист Константин Мурзенко — и только питерская страсть к бомбическим прогонам под шмалью с участием Гоши Куценко никуда не делась и плодоносит, как плантация конопли на Алтае (в РФ запрещена).

Притом в условиях культурной амнезии дикий шарм обретает россыпь цитат из старого кино без ссылок на первоисточник. Питерские не любят объяснять прикол — отчего и слывут загадочными. Спроси их, почему у фильма название «1703» — уйдут от ответа; въехал — хорошо, не въехал — москвич. Но я хоть и москвич, а врубной (словцо из той же «Мамы») и потому знаю: 1703 — не только татуха на тачке опера Гоши Колпакова (Куценко), но и год основания города на Неве. Кривоколенный, 5 — место прописки связного «Черной кошки», где теперь проживает московский гость, присланный в Питер на подмогу (Кузьма Сапрыкин). А Паша Америка — не только погоняло шефа питерских гробовщиков, но и кличка героя фильма «Трактир на Пятницкой», о котором сегодня помнят одни рептилии вроде меня и сценариста Дениса Артамонова.

История о том, как матерый питерский мент и пришлый московский опер гоняют бесов по Петербургу (не в смысле квасят, а в прямом — хотя и квасят тоже) исполнена чисто питерской атмосферности. В тачке Гоши нон-стоп на перемотке поет Таня Буланова, очень важная для городского сознания девушка. Город полон фриков, психов, клоунов и маргиналов, каждый со своим достоинством и степенством (некоторые в усопшем виде, поют караоке на слова Егора Летова). Гошиного сына зовут Родя, а начальника — Порфирин (для тупых, проспавших школьную программу, — это из Достоевского). Играет начальника Андрей Федорцов, когда-то носивший трупы на кладбище в «Брате», а после служивший в розыске на «Улицах разбитых фонарей». В кабинете у него камин, возле которого они с Гошей совещаются, как Холмс с Ватсоном.

Трупы помянуты не зря, ибо следствие занято загадочным хищением тел из моргов — что тоже выглядит очень по-питерски (Гоголь, Юхананов, некрореализм, то-се). По ходу москвич совершенно интегрируется: начинает пить, болтать с призраками и бросает невесту-мегеру, служащую в загсе (отсыл к «Покровским воротам»), ради отзывчивой девушки из вебкам-порно (отсыл к «Преступлению и наказанию»). Мегеру с глазами-льдинками чудесно играет Софья Лебедева, отзывчивую — не менее чудная Варвара Феофанова. Злые-целеустремленные и добрые-падшие питерские девушки — тоже часть местного колорита.

Режиссер Сенцов (не тот, которому свободу, а Сенцов здорового человека) раньше специализировался на спортивной комедии, но сценарист Артамонов сбил ему настройку, что и к лучшему. На диалоге «— Я просто переживаю за Машу. — А за медведей? — За каких медведей?? — А за какую Машу?» ценителей накрывает сущий восторг, а уж когда Гоша развязывает и вокруг него принимаются яростно плясать под дудук армянские черти-лилипуты с этикеток марочного коньяка, счастье становится абсолютным.

И единственный вопрос не дает покоя: мне одному кажется, что Кузьма Сапрыкин в стеснительном виде похож на Кузьму, а в гордом и неприступном — на иноагента Тамару Эйдельман?

В свете подвижной питерской психики и пляшущих марочных армян это очень важно.