Еще один сериал, сделанный не для нас.

Скроен ладно. Прописан виртуозно. Сыгран идеально.

Но весь о какой-то фантомной России, которой давно нет в природе, но которая по-прежнему востребована иноземным потребителем, воспитанным на фильмах про русскую мафию в исполнении югославских цыган. Тем зрителем, на которого через платформу Netflix и нацелена компания Sreda.

Теракты в этой России устраивают сами чекисты, чтоб натешиться всемогуществом. Поляну с ними делят всесильные крестные отцы, занятые переделом похоронного бизнеса и похожие на сусликов: никто их давно не видел, а они есть. А силы добра воплощает Вильма Кутавичюте, от которой звереет каждый второй пользователь сети (возможно, из-за ее сходства с Ксенией Собчак), но которую продолжают брать в каждый второй проект студии Sreda — не исключено, что по той же причине.

В центре сюжета уволенный из ФСБ ас-переговорщик (Кирилл Пирогов), потерявший в одном из терактов с заложниками дочь, но спасший сына и теперь казнящий себя за адский выбор. Теракты с заложниками продолжают преследовать его с интенсивностью ранних нулевых — что вызывает законные вопросы здешней аудитории, но на ура принимается эмигрантами, запомнившими Россию такой, какой она была в момент их соскока. За системными захватами чувствуется чья-то властная рука, постоянно вовлекающая в орбиту переговоров отставного мастера. Идея сериала принадлежит сценаристке-журналистке-поэтессе-кураторше Юлии Идлис, даме вездесущей и причастной к кругам, твердо уверенным, что в Беслане и «Норд-Осте» виноваты власти, потому что они всегда и во всем виноваты, а дело честных людей открыть дуракам глаза. Глаза открывает в последней серии бывшая жена переговорщика, мать погибшей девочки и снова попавшего в заложники мальчика (Лянка Грыу): «Не верю в случайность. Все, что с нами происходит, — результат нашего осознанного выбора. Каждого из нас». То есть это мы плохие и наш осознанный выбор нерадивых властей, а не упыри, берущие в заложники детей.

Однако продюсеры Цекало и Мишин — мастера своего дела и привлекают к разработке стремных идей элиту: одного из двух лучших на сегодня сериальских сценаристов Олега Маловичко, ветерана постановочного ремесла Нурбека Эгена и несравненного по харизме Кирилла Пирогова, да еще и в паре с Вадимом Мишуковым (действующий переговорщик и новый муж героевой жены). Результат напоминает позднесоветское кино, в котором за основу бралась заведомая адская чепуха (бригада отказывается от премии, русская радистка успешно бегает от гестапо с двумя младенцами, летное начальство направляет в бой половину личного состава, чтоб натаскать недоучек-новичков) — но в разработку отдавалась лучшим производственным кадрам, которые насыщали базовый бред таким количеством эффектных поворотов, здравых суждений и психологических тонкостей, что заставляли в него поверить. Так и с «Переговорщиком». Какие-то крестные отцы ритуальных услуг, их случайно сломавшие основание черепа дети, самосжигающиеся блогеры-стримеры — на все это без Пирогова и серии отточенных под него реплик невозможно было бы смотреть без слез.

Фильмы о переговорщиках («Медиатор», например) обычно делаются мизантропами для мизантропов — потому что этим тихим и выдержанным спецам приходится иметь дело с тремя самыми раздражающими категориями граждан: злодеями-психопатами, амбициозными силовиками и истероидными заложниками, которых нервному зрителю иногда хочется перебить всех вместе, вопреки сверхзадаче. Так его нервы еще и направляются в нужное русло: виноват, оказывается, ты сам и допущенные тобою к управлению чудовища.

Ну конечно, кто ж еще.

Не сценаристки же с журналистками и не продюсеры-невозвращенцы.

Такое даже и предположить неловко.