Остров Русский зашел в массы с моноспектаклем Е. Гришковца «Как я съел собаку». «Служить-то, конечно, можно, — поучали там новобранцев сержанты-купцы. — Главное, на остров Русский не попасть». И ясно было: есть на Русском что-то такое, отчего попадать туда действительно не следует.

Русский — обширный придаток Владивостока, соединенный с ним новейшим подвесным мостом и населенный демонами. Уже через десять минут езды шоссейка там сменяется грунтовкой, а через час бесконечных джунглей чуйка подсказывает, что гостей везут либо на королевскую битву, либо к черным трансплантологам. Словом, это идеальная локация для психотриллера: поехали типа в лес подурачиться, а вернулась одна и с припадками. С тех пор, как в обитаемой части встал кампус Дальневосточного университета — база для игры в десять негритят родилась сама собой.

Первые же кадры новой картины обнаруживают похвальное знакомство с киноклассикой. Воды институтского бассейна колышут труп студентки с невозмутимым закадровым комментом: «Это я, мне 17 лет. Я люблю корейскую лапшу, плавать (вот, плаваю) и просыпать первую пару. Любила», — а последующие десять серий призваны рассказать, как она дошла до такой кондиции и кто же убил Лору Палмер (разумеется, это парафраз великого «Сансет бульвара» и предъявляемый зрителю сертификат о высшем кинообразовании). Дело закроют за отсутствием состава, но молва обвинит соседку покойной Соню Кимаеву (Кристина Кучеренко), которой придется срочно валить в Сеул, а по возвращении самой отбить накаты, размотать тайны и выяснить, что побудило ректоршу академии (Анна Невская) столь резко прятать концы в воду, благо ее вокруг целый океан. Академия дипломатическая, и Соня — единственная бюджетница в компании безобразно богатых мажоров из царских семей, каких в бананово-лимонном Владивостоке не меньше, чем в Москве. Обычная картина элитных вузов: за фасадом вылизанных аудиторий даже не слишком прячутся травля, наркота, эскорт и промискуитет. С приходом Сони-охотницы смертность, разумеется, вырастет в разы.

Без наших людей в Гаване такой сценарий был бы невозможен — он и написан уроженкой Владивостока Сигитой Моставичюте и Иваном Глазачевым, которым известно, как хорош на закате вантовый мост, какие мяукающие под японский шансон песенки звучат в местном эфире и что зажигает местный бомонд чаще всего на улице адмирала Фокина (ее в паре сцен видно). Может показаться, что в фильме многовато закадрового текста — однако это неизбежный ключ к изолированным субкультурам, одной из которых сегодня является прошаренная в сети и запрещенных веществах молодежь.

Все тайны юности существуют нынче для того, чтоб их немедленно слить в сеть: у кого родители фрики, кто носит паль, кто с кем трахнулся, кто сидит на коксе, а кто псих со справкой — молодой мир полон подлой, сенсационной и не очень обязательной информации, тоннами сливаемой в пространство виртуала. Оттого интонация развернутой бабской сплетни совершенно неизбежна при касании школьной и студенческой тем — этого клубка подозрительных шептунов, зачем-то именующих себя друзьями. Отсюда и лошадиные порции закадрового монолога прокурорским девичьим голосом — то со смайликами, то с чертиками.

Чертиков, конечно, больше.

Идея переноса сюжетов куда-либо, кроме столиц, курортов и ветхого захолустья, назревала уже давно: Владивосток с Русским в рейтинге агломераций — самые достойные внимания тяжеловесы. У него свое строго самобытное, слегка раскосое лицо, а то, что в коллективном портрете различимы черты Юрия Чурсина, Анастасии Талызиной и Ивана Макаревича — так на каждый город новых лиц и не напасешься. Кучеренко запомнится сразу — как и играющий торчка Микки Влад Коноплев.

Портрет элит, конечно, получился образцовым: сторчавшийся нарик, две шлюхи, убийца, гей, дрочер, овцы и череда покойников, которых готовят к великой цели отчим-бандит, отчим-садист и отчим-женоубийца. Будущее нашей, так сказать, азиатско-тихоокеанской дипломатии.

Если б не Соня К. — совсем бы просел дальневосточный фронт.