Глава 5
Закрытый сектор. Планета Сивилла. Степь орков
– Что стряслось? – Ганга не могла поверить своим ушам. Орк, нахмурившись, бросил на нее взгляд, полный мрака, и процедил сквозь зубы:
– Ночью ушел из жизни великий хан. Сейчас его шатер полон шаманов, они ведут тайные совещания.
Эти слова как кинжал вонзились в сердце Ганги. Она, не видя ничего вокруг, стремительно направилась к вершине холма, где возвышался шатер великого хана. Мысли ускользали, оставляя лишь горечь утраты и отчаяние, которое тяжелыми волнами накрывало ее сознание. Она чувствовала, что над их лагерем нависла тень, но кто мог предвидеть такое? Как могла она поддаться словам старого безумца, живущего в плену своих воспоминаний? Но теперь уже поздно – ничего не изменить. Понимая, что теряет над собой контроль, Ганга постаралась взять себя в руки.
У входа в шатер ее остановил начальник стражи.
– Туда нельзя, – взгляд его был опущен, а голос дрожал. – Там шаманы собрались.
– Я понимаю, – ответила Ганга холодно. – Хан не скончался от старости. Его убили. Я должна узнать, как это произошло.
– Да что там знать, – стражник вздохнул, словно ему было больно говорить. – Заворот кишок. Переел жирного мяса, вот и… Немолод был уже.
Ганга взглянула на него с такой яростью, что орк отшатнулся, будто его ударили.
– Ты издеваешься? – спросила она без тени улыбки. – Орки не умирают от этого.
– Так сказали шаманы, – начал оправдываться стражник. – Духи предков говорили с ними. Они призвали великого к себе…
– Пусти меня, – приказала Ганга, ее голос был тверд, как сталь. – Я жена Голоса Худжгарха. Кто осмелится встать на моем пути?
Стражник потоптался на месте, его лицо исказила гримаса растерянности. Подумав мгновение, он кивнул:
– Ладно, заходи. Все равно уже некого охранять.
Ганга откинула полог и вошла внутрь. В шатре царила гнетущая тишина. Четверо шаманов сидели вокруг тела великого хана. Среди них был и ее дед, и шаман Урчаг. Ганга взглянула на покойного, но его лицо было безмятежно, словно он просто спал.
У изголовья хана сидел старый Великий Шаман. Его плечи были опущены, словно все горе мира обрушилось на него. Он не заметил, как Ганга вышла из шатра.
– Гынрнаг, – обратилась она к начальнику стражи. – Ставка в опасности. Убийцы хана все еще здесь. Новый хан может убить всю охрану, если не предпринять меры. Пошли за послом Свидетелей Худжгарха. Когда весть о смерти хана разнесется по степи, вожди начнут спорить и ссориться. Свидетели смогут предотвратить хаос. Если ты не послушаешься, ты и твоя охрана могут погибнуть.
Стражник вздрогнул, вспомнив древний обычай орков – хоронить великого хана вместе с его охраной. Но никто не прибегал к этому уже два поколения. Все великие ханы были из одного рода – Гремучих Змей. Воин кивнул:
– Я понял. Немедленно пошлю за послом.
Ганга не торопилась с обвинением в адрес Урчага. Она понимала, что тот был только пешкой в чьей-то игре. Он мог быть тем, на кого отвлекли внимание. Был тот, кто прятался и дергал нити заговора, и его предстояло найти. Дед тоже не спешил обвинять своего ученика. То ли не поверил Ганге, то ли совсем растерялся. Он был старше великого хана на два десятка лет и мог забыть о ее словах, узнав о смерти своего друга и воспитанника. Это старый шаман привел хана, еще молодого и неопытного, к власти над степью. И Ганга хоть и невольно, но относилась к деду с огромным уважением. Он же сосватал ее человеку, которого она при первой встрече хотела убить.
Ганга привела свои чувства в порядок, стала думать и поняла, что женщин человека нужно срочно отправлять по своим местам, и она резко развернулась и пошла прочь.
– А как же посол? – крикнул ей вслед орк.
– Пусть идет к нашему шатру, – не оборачиваясь, ответила Ганга.
В шатре она стала тормошить подруг:
– Вставайте, сестры, беда пришла.
Первой, словно молния, взвилась с постели Лирда с кинжалом в руке, она не расставалась с ним и ночью, словно он был продолжением ее руки.
– Хана ночью убили, и что тут будет, одному Худжгарху известно. Вам, сестры, надо срочно уходить.
– А ты? – Чернушка села, оперлась рукой о валик под головой и посмотрела на Гангу.
– Вы мне тут не поможете ничем, но станете объектом для врага. Я останусь и найду убийцу.
– Я с тобой! – тут же отозвалась Лирда.
– Никто с Гангой не останется, – сурово произнесла Чернушка, – она старшая и сама знает, как быть. Мы под угрозой, и нам нужно отсюда уходить.
– Но… – было стала спорить дриада. Но Чернушка властно подняла руку, и она замолчала.
– Мы не на базаре, чтобы торговаться, – за Чернушку ответила Ганга. – Глазастая, зови хранителей.
Растерянная и не понимающая, что происходит, гномка позвала:
– Хранители, вы где? Мы хотим домой. – Ей никто не ответил, но затем она повторила более требовательно: – Быстро доставьте меня на гору мужа, – и перед ней появился Бортоломей.
– Я тут. Что у вас случилось?
– Хана убили, – ответила Ганга. – Вы что, не видели?
– Мы не смотрим за смертными, – оторопело ответил Бортоломей. – Кого забирать на гору?
– Всех, кроме меня, – твердо заявила Ганга, – оттуда они разъедутся по своим местам… Нет, – оборвала себя Ганга, – сначала в родовое гнездо мужа, в замок Тох Рангор. Ждите меня там, – распорядилась она. – Лирда, прими всех сестер. Ты главная в замке и в графстве Тох Рангор. Храни родовое гнездо.
– А с этим что делать? – Лирда спрятала кинжал под юбку и указала на пленного орка-шамана. – Давай я его убью и заберу душу.
Орк испуганно вздрогнул, вытаращил глаза на Лирду и начал отползать от девушки с длинными ушами.
– Нет, – отрезала Ганга. – Он мне нужен. Собирайтесь и отправляйтесь домой.
– А как же подарки? – тут же спросила гномка.
– Попросим хранителей отнести их на гору, – ответила Ганга и посмотрела на Бортоломея.
– Э-э-э, – замялся хранитель и покровитель искусств.
– Что ты мямлишь? – Гномка навалилась на него своим большим животом. – Просто скажи, что это в долг. Мы отдадим.
Все с удивлением уставились на воинственную гномку.
– В долг? – переспросил Бортоломей. – У вас есть что-то, что вы можете нам дать?
– Найдем, – уверенно заявила гномка. Бортоломей сдался.
– Хорошо, я перенесу ваши подарки на гору вашего мужа. Вы готовы?
– Готовы, – ответила за всех Ганга. – Но я остаюсь.
Бортоломей кивнул, и шатер мгновенно опустел. Остались только Ганга и орк, ученик шамана. Ганга высунулась из шатра и удовлетворенно кивнула, увидев, что шатры с подарками исчезли.
Женщины не успели моргнуть глазом, как оказались на большом балконе белоснежного дворца мужа. В беседке сидел и глядел на них Авангур. Он с удивлением разглядывал взволнованных женщин и еще больше удивился, когда маленькая пузатая гномка с красивым лицом схватила Бортоломея за грудки и начала трясти, как плодовое дерево с созревшими плодами.
– Где наши подарки? – гневно произнесла она ему в лицо и снова затрясла.
Голова Бортоломея болталась из стороны в сторону. Он испуганно пытался вырваться из ручек маленькой женщины, но ее хватка была крепкой.
– Постойте, уважаемая, – оправдывался Бортоломей, – подарки внутри замка, спросите распорядителя. – Гномка мгновенно успокоилась и отпустила куртку Бортоломея. Поправила сбившуюся одежду и мило улыбнулась. Присела в поклоне и прощебетала:
– Спасибо, милый Бортоломей.
От такого резкого перехода обомлели все. Авангур даже крякнул. Он встал и вышел к дамам.
– Милые дамы, приветствую вас на горе вашего мужа. Какие планы? Если мне будет позволено узнать? – галантно произнес покровитель пророков и склонил голову.
За всех ответила гномка:
– Не позволено. Девочки, быстро домой, я тут останусь, как хотел наш муж.
Она повернулась к замершему, мечтательно смотревшему на нее Бортоломею:
– Милый Бортоломей, открой проход девочкам в замок Тох Рангор, подарки останутся тут.
Бортоломей всполошился, заметался и открыл портал. Пред взором женщин появились ворота их замка.
– Идите, сестры, – подтолкнула их гномка, и те подчинились, шагнули в окно портала и исчезли.
Гномка взглядом проводила сестер и повернулась к двум хранителям.
– Итак, гленды хранители, вы на горе моего мужа, а значит, тут главная я. Я буду хранительницей первых ворот горы. Запомнили?.. – Не успела она закончить свою фразу, как покачнулась, ухватилась рукой за плечо Бортоломея и, закрыв глаза, замолчала. Бортоломей тоже замер, боясь пошевелиться.
Авангур открыл рот от удивления. «Ее приняла гора, – пронеслось у него в голове. – Как это возможно?» Но тут гномка отмерла и открыла глаза, положила руку на свою грудь и глубоко вздохнула.
– Я, кажется, поняла, что она хочет, – произнесла тихим голосом Глазастая. – Я пойду во дворец, мне надо прийти в себя. Бортоломей, проводи меня.
Ее голос звучал тихо, но так властно, что Бортоломей подхватил ее под руку и бережно повел к дверям внутренних покоев. Авангур, не закрывая рта, смотрел ей вслед.
Мысли вихрем пронеслись в его голове, словно шторм в бездне. Командор все же овладел искусством планирования и назначил гномку своей преемницей, но почему именно ее? И что это за таинственная сила в ней, которая позволила горе принять его жену? Насколько глубоки ее корни в наследии Худжгарха?
Внезапно гномка остановилась перед большими застекленными дверями внутренних покоев дворца. Ее лицо озарилось радостью, словно солнце пробилось сквозь тучи, и она громко произнесла:
– Наш муж жив, но очень далеко. – Свет, казалось, исходил от ее одухотворенного лица, и она вся засияла.
Бортоломей, ошеломленный ее словами и нежным голосом, почувствовал, как его сердце замерло. Гномка осторожно высвободила свою руку и, улыбнувшись ему, тихо поблагодарила:
– Спасибо, Бортоломей, не переживай. Я возмещу тебе твои затраты…
От ее слов у Авангура отвисла челюсть. «Что за безумие?!» – мысленно воскликнул он, чувствуя, как мир вокруг него рушится.
– О! Ничего не надо, я был счастлив оказать вам, госпожа командор, услугу. Я напишу в вашу честь оду, моя госпожа, – благоговея, произнес Бортоломей, одаривая ее обожающим взглядом. Гномка кивнула и исчезла за дверями, оставив его стоять в оцепенении, словно статуя посреди безмолвия и пустоты…
Полный недоумения и внутреннего страха, хранитель пророков вернулся в беседку и задумался. Происшедшие на его глазах события требовали тщательного обдумывания. Ведь это он явился причиной атаки Рока на свадьбе командора. И слава Творцу, что командор выжил. Трудно сказать, когда он вернется, но этот человек обязательно вернется и спросит… Да, именно спросит, что его союзники сделали для его близких? Он такой. Обиды не прощает, а предателей уничтожает. Командор остался один из великих хранителей. Рок низвергнут в пучину небытия, потеряв свое тело, и теперь блуждает по подземельям, где томятся души проклятых. Там пребывал тысячу лет Курама, пока не вылез на поверхность и не начал обретать плоть. Командор был еще временным хранителем горы Беоты… Вот же дела, и теперь вся эта власть досталась его новоиспеченной жене, гномке. Может командор удивлять, может. А почему он выбрал ее, когда планировал будущее? И как он догадался создать себе замену? Ни Рок, ни Беота это не удосужились сделать…
Его мысли прервал приход Бортоломея. Он шептал одними губами стихотворные строчки:
«В объятьях силы и величия
Пленила нас своей судьбой.
У нас есть дружба лишь в наличии,
Ей мы поделимся с тобой.
Да, мы подставим свои плечи
Под тяжкий груз твоих побед.
Отныне выше, чем есть ты,
На свете женщин больше нет…»
Авангур скривился, но, признавая неожиданно проявившуюся силу и величие гномки, не мог не восхититься ее стойкостью. Маленькая женщина, казалось, не согнулась под тяжестью обрушившегося на нее бремени. Она преобразилась, словно став выше и величественнее, словно сама гора признала ее хозяйкой. Это было нечто большее, чем просто сила – это была магия, и ее нужно было уважать. Авангур встряхнул Бортоломея, возвращая его из мечтательного оцепенения.
– Что произошло в степи, брат? Почему женщины так поспешно покинули то место? И где старшая жена командора, Ганга?
Бортоломей провел руками по лицу, стряхивая чары гномки. Его голос дрожал от волнения.
– В степи убили великого хана. Ганга осталась там, чтобы найти убийцу, а остальных жен отправила сюда. Но как эта гномка стала хозяйкой горы командора, я не понимаю?..
– Она не хозяйка, – возразил Авангур, пристально глядя на Бортоломея. – Она управительница. Она собирает благодать не для себя, а для Худжгарха. Ты слышал, что командор выжил. Он вернется, и мы должны помочь его женам, иначе… сам знаешь, что нас ждет, когда он увидит, что мы отвернулись от его близких.
Бортоломей побледнел, его лицо исказилось от ужаса.
– Я не могу даже думать об этом. Я помогу всем, чем смогу.
Авангур кивнул, его голос стал твердым и решительным.
– Тогда отправляйся. Найди братьев Тора и Велеса и приведи их сюда немедленно. Также позови Жирдяя Мустара и Жермена – хранителя гномов. У нас много что есть обсудить…
– Пригласить первого эльфара? – обдумав слова товарища, спросил Бортоломей.
Авангур покачал головой.
– Нет. Убийство хана, скорее всего, его рук дело. Он стремится к абсолютной власти, у него много благодати. Мы должны быть осторожны.
Бортоломей молча кивнул и, растворяясь в воздухе, исчез. Авангур остался один, его взгляд был устремлен на гору, которая теперь казалась живым существом, готовым сражаться за свое существование.
Авангур просидел один недолго. Он услышал, как открылась дверь на балкон, из нее вышел распорядитель, очень импозантный и невозмутимый орк, и, поклонившись хранителю, пригласил его внутрь дворца. Это было впервые, когда его или еще кого-то приглашали внутрь. Не то чтобы Авангур туда рвался, но это было проявлением со стороны гномки уважения и доверия.
Он несколько недоверчиво переспросил:
– Ты приглашаешь меня во дворец, орк?
– Не я, господин Авангур, а хозяйка города и управительница делами Худжгарха.
«Вот оно как! – мысленно присвистнул Авангур и поднялся со скамейки. – Гора приняла гномку, как управляющую делами Худжгарха во время его отсутствия. Значит, и она понимает, что командор жив. А если он жив, провидение вернет его обратно».
– Спасибо за приглашение, это… неожиданно, – поблагодарил он.
– Поблагодарите гленду Глазастую, – вновь поклонился орк и посторонился, пропуская хранителя вперед себя.
Авангур с небольшим трепетом в душе зашел во дворец и понял, что тут многое изменилось из того, что он видел за стеклом. Теперь тут не было спален, а было фойе с фонтаном, украшенное фигурами людей, орков, гномов и эльфаров. Он прошел, озираясь, дальше и вышел в зал приемов, там гномка вела беседу с тремя стражами горы. Вернее, она ее еще не начинала. Три создания буйной фантазии командора пели гимн горы. Рядом, к его удивлению, с ними стоял Птиц и, сложив крылья, закрыл пленкой глаза. А ужасающее своим видом существо по имени Рострум со змеями на голове вело партию, ему подпевали два его товарища. Змеи своими телами дирижировали. Как Авангур знал, помощников Рострума звали Мессир и Мастер, они очень были похожи на живых людей из Азанара. Мастер неожиданно зачастил, зачесался, словно его кусали блохи, и сбился с ритма, его тут же в затылок клюнул Птиц и гаркнул: «Пой, раббб». Тот вжал голову в плечи, и когда двое других пели уже припев «Наш град могучий возвышается над всем и рвется к небесам», он рявкнул начало гимна: «Славься…»
Двое певцов сбились, нестройно подхватили «славься», а незадачливый певец Мастер вновь получил удар клювом по голове и присказку: «Пой, раббб». Мастер перестал тянуть «славься» и затянул припев.
«Наш град могучий возвышается»… – Его голос перебил «славься», которое пели два других певца. Его вновь клюнул Птиц, и рассвирепевший Мастер, вопя: «Славься!» и «Убью падаль», ухватил того за клюв и стал пытаться свернуть ему шею. Мастеру тут же дал пинка Мессир, а Рострум ухватил Мастера за горло, и тот был вынужден отпустить птицу-переростка.
– Хватит, – приказала им гномка, – я услышала вас. Хватит петь и драться. Это неприлично для высокопоставленных служителей Горы. – Трое стражей услышали ее. Прониклись важностью своего положения, а Птиц успокоился и прикрыл глаза. – Теперь послушайте вы меня. Мой муж убыл далеко по делам, вы остаетесь стражами горы, я – управляющей его делами. Защищайте гору так, чтобы нам не было стыдно перед ним, когда он вернется.
Трое стражей горы перестали петь, и человек со змеями на голове отчеканил, стукнув себя в грудь:
– Не пожалеем жизни на поприще защиты, госпожа командор.
Мессир, стукнув каблуками сапог, добавил:
– Не пожалеем жизни нашего командира Рострума.
Мастер приложил руку к высокому синему колпаку и заключил общее мнение:
– Он будет умирать долго и мучительно во славу командора. Обещаем.
Авангур незаметно остановился в стороне, наблюдая это забавное зрелище. Но гномка решительно оборвала всех троих:
– Умирать запрещаю, мучить тоже запрещаю, проявите старание, умение и смекалку. За то, что хранили честь мужа и хранили гору, вот вам награда. – В ее руках, к удивлению Авангура, появилась шкатулка.
«Ну надо же? – мысленно воскликнул он. – Ей подвластна благодать! Чудеса чудесатные, и только».
Гномка достала большую золотую звезду. И позвала Рострума:
– Гленд-командир, подойдите, это вам. – Она повесила награду ему на грудь. Потом так же наградила остальных двух, повесив им серебряные звезды. – Идите и оберегайте покой живущих тут разумных, – отпустила она растроганных стражников. Потом повернулась к Птицу: – А ты, любимец моего мужа, иди и проследи за этими тремя, чтобы они не дрались. – Птиц взмахнул крыльями и прогорланил:
– Рад ссслужить… Мясо, стой… – И, маша короткими крыльями, помчался за убегающими стражами горы.
Выпроводив стражей и их товарища по играм, гномка повернулась к Авангуру:
– Гленд Авангур, составите мне компанию на обед?
– Конечно, уважаемая хозяйка горы своего мужа, почту за честь, – поклонился Авангур.
– Я не хозяйка, я управляющая, гленд Авангур, и я хотела бы с вами обсудить создавшееся положение…
* * *
Замок Тох Рангор
Едва переступив порог замка Тох Рангор, Лирда взорвалась негодованием. Ее глаза метали молнии, а голос дрожал от ярости.
– Я не понимаю, как могла эта последняя жена нашего мужа занять гору и изгнать нас, словно мы были никчемной соломой под ее ногами? Девочки, я правда не понимаю…
– Не понимаешь, – сурово отрезала Чернушка, ее голос был холоден, как зимний ветер. – Ты слишком молода и неопытна. Не стоило нашему мужу брать тебя в жены так поспешно. Нужно было подождать несколько лет.
– Да! – поддержала ее Тора, глаза которой сверкали как ледяные кристаллы.
– И тогда бы я осталась ни с чем. Он уехал по делам, и я была бы без замужества и без ребеночка? Что я сделала тебе плохого, Чернушка? Я понимаю, что Тора меня ненавидит, потому что я из Леса… Но почему ты так говоришь обо мне? – Лирда не смогла сдержать обиды, ее голос дрожал.
– Глупости, я уже давно отношусь к тебе как к равной, – сказала Тора. – Ты жена нашего мужа, значит, достойна этой чести. И ты моя сестра. Несмотря на то, что ты родилась в лесах врагов моего народа. Не скажу, что я испытываю к тебе чувство любви, но я хорошо и по-доброму к тебе отношусь. А что плохого сделала тебе гленда? – добавила Тора. Ее голос был ровным, но ледяным, как вершины Снежных гор.
– Да вы сговорились, Чернушка и Белушка! Вы одного племени, и против меня! А я самая молодая… – Лирда была готова расплакаться. – Вы не понимаете, что ли, что гномка появилась последней… И теперь она главная, она сидит на горе… Это несправедливо.
– Вот-вот, – Чернушка покачала головой. Ее взгляд потеплел, она приобняла дриаду. – Я – Чернушка, Тора – Белушка, а ты – Зеленушка. Мы все одного поля ягоды. И мы жены одного мужа. Глазастая появилась у Ирридара раньше всех. Раньше меня и Ганги. Теперь слушай меня внимательно. У тебя есть замок и графство, у меня – княжество, у Ганги – герцогство, – Чернушка говорила спокойно, но ее слова были вески как камни. – У Торы – домен в Снежных горах, а у гномки… ничего. Где ей еще быть, как не на горе? – Лирда молчала, ее лицо побледнело. – На горе, – твердо повторила Чернушка. – Она – связующее звено между всеми нами. У нее родится первый ребенок. Ты понимаешь, что это значит?
Лирда кивнула, ее глаза наполнились слезами.
– Понимаю, – прошептала она, ее голос дрожал от обиды. – Он будет первенцем и… наследником.
– Вот-вот, – Чернушка усмехнулась, ее лицо было непроницаемым. – Поэтому она осталась на горе нашего мужа и продолжит его дело.
– Я это понимаю, – Лирда почти плакала, ее голос был полон боли. – Но как-то обидно…
– Все по справедливости, Лирда, – Чернушка произнесла эти слова с твердой уверенностью, которая передалась всем женам. – Твой сын станет графом. Ты самая младшая. Мой сын – князем. Я старше всех. Сын Ганги станет герцогом. Она вторая после меня. А сын Ирридара и гномки будет владеть горой. Все честно.
– Я со всем этим согласна, – вытирая слезы, ответила Лирда. – Прошу вас, сестры, простить меня и принять мое гостеприимство. Мой дом – ваш дом.
– И мой дом – твой дом, – ответила Чернушка, а Тора повторила за ней те же слова. Обнявшись, они втроем пошли по двору замка навстречу спешащей к ним Лианоре. Дворфа бежала к ним с тревожным выражением на лице.
– Девочки, – смотря прямо им в лица, спросила Лия, – что случилось? А то мой непутевый муж сказал, что наш граф исчез, а ему об этом сказала богиня Мата.
– Да, – ответила за всех Чернушка, – он, спасая нас от смерти, схватился с врагом во время свадебного пира и унесся на небеса. Где он сейчас, мы не знаем. Но он жив и вернется, – уверенно добавила она. – Все должно идти своим чередом. Наш муж никогда не засиживался на одном месте. Он непростой человек, и у него непростые мысли и дела, они выше нашего понимания. Но это неважно, мы будем продолжать его дела, Лия, не переживай. А сейчас приготовь нам стол, мы проголодались.
За столом некоторое время царила тишина. Молчание прервала Лирда:
– Можно я буду называть себя Зеленушка? – робко спросила она.
– Можно, – ответила Чернушка. – Я тоже не хочу, чтобы меня звали прошлым именем. Прошлое имя осталось в прошлом, я не хочу его вспоминать.
– А я тогда буду… – произнесла Тора, немного замявшись, – Белка. Белушка как-то некрасиво звучит, – и все три женщины заулыбались. Напряжение, царившее все это время за столом, исчезло.
– Девочки, вы понимаете, почему Ганга хотела, чтобы мы собрались здесь, в замке Тох Рангор? – спросил Чернушка.
– Я только догадываюсь, – помолчав, ответила Тора. А Лирда придвинула вперед ушки и навострила их.
– Говори, – попросила Чернушка.
– У меня внутри позывы к тому, чтобы обустраивать домен в горах, прямо зуд какой-то, и, видимо, мы тут найдем ответы на свои вопросы.
– Я тоже так думаю, – ответила Чернушка, – мне надо убыть в Чахдо и начинать обустройство княжества, и еще я чувствую опасность со стороны империи.
– А я со стороны Леса, – ответила Тора.
– А я ничего не чувствую, девочки, – надулась Лирда, – мне-то что делать… Ой, я, кажется, знаю. Я отправлюсь на корабль-базу и привезу оттуда золото, потом передам его Глазастой, и она распределит его между вами. Потом я буду хранить родовой очаг, младшие всегда остаются в родовом гнезде… Ой, как это у меня получается?! Ведь я об этом даже и не думала…
– Наш муж позаботился о том, чтобы мы могли прожить и без него, – скрывая рвущуюся наружу печаль, произнесла Чернушка. У нее были кровные узы с мужем, и теперь они разорвались. Ей было страшно, одиноко хоть вой, но дзирда не хотела показывать сестрам свою слабость.
– И вот еще что, – задумчиво произнесла Тора. – Я, кажется, понимаю, что хотел муж… Мне надо встретиться с подземными жителями Азанара, это смирты. Но я не знаю зачем… – Она растерянно посмотрела на подруг. – Может, кто из вас знает?
– Я о них даже и не слышала, – ответила Чернушка.
– И я не слышала, – поддержала ее Лирда, – но уверена, что когда ты встретишься с ними, то сама все узнаешь. Не бойся, мы пойдем с тобой.
– Нет, – отрезала Тора. – Я сама пойду, вас в моем видении не было.
– Ладно, – не стала спорить Лирда, – я займусь укреплением замка, что-то грядет, я чувствую… А раньше, до того как попала сюда, в замок, я ничего не чувствовала. Что это значит?
– Это наш родовой дом, девочка, – ответила Чернушка. – Здесь хранится все самое дорогое для нашей семьи, и боги посылают нам знаки.
– Нет, – возразила Тора. – Это не боги. Наш муж придумал это, чтобы никто не узнал о его планах. Он собрал все нужные знания здесь, они впитались в стены замка, и только мы можем о них знать. Другие хранители не должны об этом узнать, ни на Горе, ни где-либо еще. И сюда никого нельзя пускать.
– Вообще никого? – удивилась Лирда.
– Я говорю о хранителях. Я им не доверяю. На корабле-базе я узнала о них кое-что и поняла, что нужно быть очень осторожной.
– Я тоже там была и тоже узнала, – вспомнила Лирда. – И тебе, Чернушка, надо полежать в капсуле. Пойдешь со мной?
Чернушка помолчала, а потом согласно кивнула:
– Хорошо, я пойду с тобой, Зеленушка…
Женщины обменялись взглядами и успокоились. Они были вместе, а вместе им ничего не было страшно….
* * *
Высокие планы бытия
Обед в столовой командора проходил в обсуждении дел во вселенной. Авангур был удивлен тем, что гномка рассуждала о хранителях, о степи и о том, как помочь Ганге в розыске убийц. Спрашивала, кто может быть новым ханом степи и кто стоит за убийством великого хана. Авангур отвечал честно.
– Кто стоит за убийством хана, госпожа командор…
– Не надо так меня называть, – мягко поправила его гномка и мило улыбнулась. – Так звали моего мужа. Я же Хранительница первых ворот или просто Хранительница.
– Хорошо, – склонил учтиво голову Авангур. – Просто Хранительница – это имя вам очень даже подходит. Вы деятельная, рассудительная и хозяйственная. И это не лесть. Я такой вас вижу и отдаю должное командору, что он умеет выбирать себе жен.
Гномка зарделась и опустила глаза в стол.
– Так кто стоит за убийством хана – мне неизвестно, – повторил он. – Но можно предположить, что это хранитель Вечного леса. Он претендует на абсолютную власть на планете. После ухода вашего мужа он остался самым сильным и влиятельным хранителем. Ваш муж пропал, и когда вернется – неизвестно, так что, думаю, за убийством может маячить его фигура.
– А зачем ему менять хана в степи? Он же живет в лесу? – спросила гномка.
– Могу только предположить, – ответил Авангур. – Хан был сторонником Свидетелей Худжгарха. А степь подчинялась ему. Убрав хана, он ввергнет степь в хаос и междоусобицу. В степи больше нет того, кого почитали, и это скоро станет известно всем в степи. Что начнется – трудно предположить, но долгая борьба за власть отвлечет орков от Леса. Волчата уйдут обратно в степь, и лесные эльфары смогут собрать силы и остановить наступление снежных эльфаров. Так он сможет получить для своего народа приемлемые условия мира. А пока два отряда орков стоят у границ Леса, а с севера наступают снежные эльфары, Лесу приходится держать свои вооруженные силы на разных направлениях.
Гномка выслушала и понимающе кивнула.
– Грубой силой тут не возьмешь, – проговорила она и задумалась. – У вас есть дельные предложения, гленд Авангур, как избежать смуты в степи? – спросила она, прервав молчание.
Авангур улыбнулся.
– Хранительница, я покровитель пророков Творца и стараюсь утверждать его волю, хотя смертные стали избирать себе других богов. Это процесс бесконечный, много соблазнов и много богов. Я не воин и не военный стратег. Занимаюсь другими вопросами. Моя стратегия – славить Творца…
– Я вас поняла, гленд Авангур. Но вокруг меня вертятся мысли, и я стараюсь их ухватить. Суть в том, что не надо сражаться за наследие Худжгарха. Что-то подсказывает мне, что надо возрождать в степи веру в отца орков. Худжгарх сделал свое дело и разрушил дела лжебогов, а Свидетели Худжгарха должны исповедать не сына, а отца через сына. Так будет правильнее. Отец явил себя в сыне, тот пришел, показал отца и его славу, а затем, победив врагов, ушел. И каждый орк может прийти к отцу через веру в его сына. А я отсюда помогу тем, кто примет такое верование.
Авангур слушал и мысленно поражался ее рассуждениям, они были здравы и не противоречили его учению. Конечно, главный – это отец, и сын всегда говорил, что вторит воле отца. Он выполнил то, что должен был выполнить, и… Авангур задумался: «Да, с этой гномкой нужно дружить, она умна не по своим годам, сразу схватывает суть на лету и правильно расставляет приоритеты. Ну и командор, ну и хитрюга, как это у него получается – отыскивать среди миллионов женщин ту единственную из народа…»
– Я помогу чем смогу, Хранительница, – ответил он, – и братья тоже помогут, сегодня с ними переговорю. Если вы не возражаете, я покину вас.
– Да, гленд, вы можете быть свободны, спасибо, что соблаговолили принять мое приглашение. – Авангур поднялся, поклонился и вышел из дворца.
В беседке уже находились три неразлучных брата и два новых хранителя: хранитель морей и океанов Жирдяй, он же Мустар, и покровитель гномов Жермен. Отдельно стояла у парапета и смотрела вниз Мата.
Авангур не спешил, он обдумывал, что сказать всем этим союзникам командора. В братьях он был уверен, но вот Жирдяй и Жермен, как говорил командор, темные лошадки, и ему нужно было понять их скрытые замыслы. От детей Творца можно ждать любой подлости. Авангур это знал не понаслышке, сам просидел почти тысячу лет в колодце.
Его заметили сразу, и в беседке началось оживление. Все находящиеся в беседке стали переговариваться и насторожились. Еще бы, он выходил из дворца, а их туда никогда не пускали. Уж какие мысли роились у хранителей в голове, Авангур боялся даже представить. Он собрался с духом и, смотря прямо им в лица, прошел в беседку, поздоровался и позвал Мату.
– Мата, зайди, разговор есть.
– За меня там будет Жермен, – отозвалась богиня дворфов.
– Нет, Мата, ты призвана Худжгархом, и с его подачи ты стала богиней, его благодать дает тебе жизнь, так что ты независима от Жермена. Если это не так, то ты уйдешь за грань или Жермен своей благодатью будет поддерживать твое существование.
– Я не буду давать ей свою благодать, поддерживать жизнь убитой смертной это глупо, – неожиданно резко ответил Жермен, – у меня самого ее мало.
Мата испуганно вздрогнула. Сначала растерянно, потом пристально посмотрела на хранителя гномов и поспешила присоединиться к собранию. Села в сторонке и молча перевела взгляд на Авангура.
– Вот и правильно, – произнес Авангур. – Все должно быть по порядку и справедливости. Служить, Мата, нужно тому, кто дал тебе вторую жизнь.
Девушка вспыхнула, но промолчала. В словах хранителя был резон. А Жермен открыто ее предал.
– Братья, – помолчав, начал разговор Авангур. – Все вы уже знаете, что командор вступил в схватку с Роком и покинул этот мир, но он жив, так считает гора…
– Почему ты так решил? – прервал его Жермен.
– Потому что гора приняла его жену, гномку, и она стала хранительницей горы. Ей подчинились стражи и жители, у нее есть доступ к благодати.
– Но как это возможно?! – не веря, воскликнул Жермен.
– Сам удивляюсь и хочу сказать вам всем. Хранитель подстраховался и назначил своим планом гномку хранительницей своего наследия… Она считает себя хранительницей первых ворот, потому что ее гора выше всех. Потом идет моя гора, я, значит, хранитель вторых ворот, потом горы трех неразлучных, потом уже ваши, Жирдяй.
– Я не Жирдяй, я Мустар, – как автомат ответил хранитель морей и океанов.
– Пусть будет так, – не стал спорить Авангур. – Нам надо решить, как мы будем помогать жене командора.
– Зачем ей помогать? – прервал его Жермен. – Она сама по себе, мы сами по себе.
– Не забывай, Жермен, что твоя гора прилеплена к горе командора.
– Неважно, его нет, значит, мы независимы от него. Я в любом случае никому помогать не буду. Кто мне поможет в моем служении? Я не при делах. – Он демонстративно поднялся и, не оглядываясь на сидящих, ушел.
– Пусть будет так, – повторил Авангур, – одним ослом меньше, и он еще пожалеет о своем поступке.
– Мы не ослы, – обиделся Бортоломей.
– Я не о вас, а о таких, как Жермен и Элларион.
– А-а-а, – протянул Бортоломей и успокоился.
– В общем-то, я собрал вас, чтобы сказать, что начался новый виток противостояния. За лидерство будет сражаться Элларион. Те, кто ползает по земле, тоже будут строить козни, и все будут стараться урвать по кускам то, что собрал командор. У Рока они ничего отхватить не смогут, гора заперта, также заперта гора Беоты. Так что нам предстоят нелегкие времена.
Мы стоим у подножия величественной горы Худжгарха, и судьба уже начертала нам первыми встретить ярость противников. Скоро пробудится весь мир, и хаос охватит все вокруг. Вы увидите, как рушатся порядки и рвутся связи. Но запомните одно: штурмовать саму гору командора они не осмелятся. На их пути – наши укрепления. Наши домены – как ворота к сердцу горы.
Все замерли, осознав зловещую правду слов Авангура.
– Те, кто прежде скрывался в тени, – продолжил Авангур, – теперь выйдут на свет, готовые бросить вызов. Небесные властители, жаждущие власти, попытаются захватить наши домены хранителей.
– Что же нам теперь делать? – тихо спросил Торн, его голос дрожал от напряжения.
– Нужно заключить союз с Хранительницей. У нее три стража, которые трижды отразили атаки самого Рока. Никто не знает, как им это удается. Это духи, и они безумны. Я не понимаю, как они существуют, у них нет границ. Они не знают слова «невозможно». Это первое, что нам нужно сделать. Второе – выяснить, кто мутит в степи. Там убили их главного хана. Кому это выгодно? Кто за этим стоит?
– Мы раньше не вмешивались в такие дела, – недовольно сказал Торн. – Я помогал ремесленникам, Велес – скоту…
– Теперь времена изменились. Нет тех, кто мог бы прикрикнуть и навести порядок. Начинается хаос, – ответил Авангур.
– Какая нам разница, кто будет ханом в степи? – спросил Бортоломей.
– Очень большая. Кто правит степью, владеет горой. Если в смерти хана замешан Элларион, ожидайте неприятностей. От остальных мы отобьемся. Я отправляюсь в степь, чтобы поднять пророков Творца, которых орки почитают за отца. Ты, Бортоломей, вложишь им в уста нужные слова, а силой их облечет Хранительница. Она предложила именно это. Не совсем так, как я вам объяснял, но она сказала, что поможем тем, кто будет чтить отца через сына. А кто у нас сын? Верно, Худжгарх…
– А мне что делать? – спросил Мустар.
– Управляй островной империей, Жирдяй, – ответил Авангур.
– Я не Жирдяй, я Мустар, – возразил тот.
– Пусть будет так. Не поддавайся соблазнам других братьев, они предадут.
– А вы? – спросил Мустар.
– Мы не предадим, – ответил Авангур. – Мы под командованием командора, с ним не разгуляешься. Мы поняли, что вместе мы сила. Пойми это и ты. Он первый среди равных и дал нам это понять. И еще мы поняли, что Творец всех, кто покушается на его место, со временем низвергает. Неважно, сколько времени пройдет, но конец их будет как у Рока, Беоты и Курамы. Еще я понял, что у Творца есть план, по которому происходит то или иное событие, и неважно, что его нет с нами. План его работает.
Все присутствующие в беседке глубоко задумались. Они знали, что сами могут строить планы и менять реальность, но никогда не задумывались, что так мог поступить и Творец.
– А мне что делать? – спросила Мата.
– Расскажи, что ты узнала у Жермена, о его замыслах и каких успехов он добился, – сказал Авангур, его голос был спокоен, но в глазах горел огонь разгорающегося гнева.
Мата на мгновение задумалась, ее лицо омрачилось тенью.
– Он связался с главой девятого дома, – начала она, – помог ему скрыть коварные планы о переселении. Сказал, что союзник Ирридара, и глендар поверил ему. Он устранил предателя, первого советника, и взял главу Дома под свой контроль. Жермен планирует начать экспансию с Чахдо, где сейчас происходят изыскания отряда гномов из клана девятых ворот. Затем он хочет перенести свою власть на дворфов в Снежных горах. Он хочет укрепиться там, а потом двинуться на гномов.
– Ого, – выдохнул Бортоломей, его глаза расширились от удивления. – Настоящий стратег.
– Да, стратег неглупый, – согласился Авангур, но в его голосе звучала нотка презрения. – Только наивный и недалекий.
– Это как? – одновременно воскликнули три брата.
Торн выразил их общее недоумение.
– Неглупый и одновременно недалекий? – переспросил он, нахмурившись.
– Да, – ответил Авангур насмешливо. – Как можно было отказаться от Маты? Она – богиня дворфов в Снежных горах. Без нее он не сможет захватить горы, а она не сможет их удержать без нас.
– Верно, – согласился Торн, его лицо озарилось пониманием. – Он не сможет завоевать горы, где живут дворфы, без Маты, а Мата не сможет их удержать без нашей помощи. Мата, возвращайся к нам. Мы связаны крепкими нитями.
Мата покраснела, опустила взгляд, но ее глаза сияли.
– Я согласна, дорогие мои мужчины, – тихо сказала она.
– Чур, я первый, – тут же вскочил Бортоломей, его лицо светилось от радости.
– Нет, я, – поднялся на его пути Торн, его взгляд был тверд и решителен.
– Куда вы лезете, недоумки, она моя, – вмешался Велес, раздвигая их мощными руками.
– Успокойтесь, мальчики, – мягко произнесла Мата, ее голос был полон нежности. – Все будет как и прежде. Один день я с Авангуром…
– Неделю, – твердо поправил ее Авангур.
– Хорошо, неделю я буду с Авангуром, а потом с каждым из вас по очереди.
Этот ответ мгновенно успокоил спорщиков. С этого момента авторитет Авангура стал непререкаем, уступая лишь командору.
– Мата, – распорядился Авангур, – отправь своего первосвященника в Чахдо с миссией проповедовать о силе и славе Творца, ты теперь дочь Творца… Правда, – усмехнулся он, – не совсем законно рожденная. Но раз Судья принял тебя и дал возможность собирать благодать, то почему не назвать тебя… М-да, – помял он подбородок, – чудные дела творятся на белом свете. Ты вместо сыновей исполняешь его волю. Я помогу твоему первосвященнику в этом деле, а Бортоломей вложит силу в слова его, которые он будет говорить гномам… – Он, задумавшись, помолчал и затем продолжил: – Твоя благодать куда уходит? – спросил он Мату.
– Я не задумывалась об этом, но раз ты спросил, то я поняла, что она соединяется с благодатью моего господина Тох Рангора. То есть, – поправилась она, – Худжгарха.
– Ты можешь ей пользоваться?
– Да, если надо…
– Отлично, будь при первосвященнике. Мы все будем проповедовать главного бога, создателя всего сущего. – Братья с изумлением посмотрели на Авангура.
– Брат, кхм, – откашлялся Торн, – ты и нам будешь проповедовать?
– Нет, брат Торн, открою вам глаза на то, что вы всегда не хотели замечать, – мы лишь дети Творца и должны творить не свою волю, а его…
После этих слов гору сотряс гром, все испуганно вскрикнули, а Авангур засветился ярким светом, который тут же погас. Он удивленно прошептал:
– Моя гора подросла. Братья, это знак Творца, что я говорю вам верные слова. – Недолго думая, три брата и сам Авангур бросились вон из беседки и устремились к краю балкона.
– Вот это да… – благоговея, прошептал Бортоломей. – Это стоит того, чтобы запечатлеть в стихах.
Он поднял голову, закрыл глаза и стал декламировать:
«Твой глас подобен рыку грома.
Судьбу детей своих определяешь ты…»
Его тут же прервал насмешливым голосом Авангур:
– О, дайте выпить нам немного рома, чтобы уйти от праздной суеты… Хватит, Бортоломей, заниматься глупостями, Творцу не нужны твои восхваления, просто стань проводником его воли на планете, и твоя гора тоже возрастет.
– Я-я-я… – заметался взглядом Бортоломей, и все поняли, что внутри него горит огонь несмирения. Он сам хочет быть творцом. Получать всю славу себе. Все это отразилось на его мученически искаженном лице, и сил, чтобы принять слова Авангура, он не находил в себе. Бортоломей пучил глаза, надувал щеки…
– Я буду проводником воли отца, – первым произнес Торн, и тут же снова раздался гром и гору сотрясло. Все прильнули к парапету – гора Торна значительно выросла. – У меня появилась дополнительная благодать, – прошептал он.
Еще дважды гора сотрясалась, и все хранители получили прибавку к силе и благодати.
– Вы уверовали, братья, потому что увидели славу Творца, – произнес Авангур, – но более блаженны будут те, кто, не видя и не зная Творца, примет его как своего бога. К нему можно прийти через нас, вот для этого мы и созданы, братья, – произнес Авангур, как великое откровение для самого себя… Все замерли, впитывая его слова.
* * *
Степь. Ставка великого хана
В ставке великого хана степи, где когда-то звучал смех и раздавались звонкие голоса, теперь царила зловещая тишина. Небо затянули тяжелые, мрачные тучи, и ветер, словно вестник беды, с силой гнал их, рождая порывы, поднимал пыль. Вокруг все потемнело, и холодный, пронизывающий воздух, смешанный с пылью и сухими, жухлыми травинками, проникал в шатры и, казалось, заползал холодной змеей в самую душу, вызывая тревогу и беспокойство.
Отправив на гору сестер, Ганга переоделась в походную одежду и направилась к шатру хана. По дороге ее перехватил старый орк в простой одежде и с прямым взглядом, это был один из пророков Худжгарха.
– Ты звала меня, жена моего повелителя? – спросил он.
– Звала, посол. Хан убит, и теперь в степи можно жениться. Пойдем ко мне в шатер и переговорим.
– Я не могу входить в шатер молодоженов, – ответил орк.
– Там нет ни мужа, ни жены, ты это сам должен знать. Он перестал быть шатром, куда нельзя входить.
– Тогда другое дело, – ответил посол.
– Как твое имя, посол? – спросила Ганга.
– Я Аргрж, пророк Худжгарха.
– Пошли, Аргрж, пророк Худжгарха, – решительно произнесла Ганга. На ее лице была печать печали и задумчивости.
Они прошли в шатер, сели на кошмы, и Ганга спросила прямо:
– Ты обращался к своему повелителю?
– Да, женщина, обращался…
– И как… ты получил ответ?
– Сначала не получал отзыв, словно все, что было до этого, смыло волной. А потом мне ответила гора.
– Кто тебе ответил? – не справившись с удивлением, переспросила Ганга.
– Гора, – спокойно ответил посол. – Она сказала, что Худжгарх жив, но далеко. Он исполнил волю отца и должен был уйти, чтобы переродиться. Но его место заняла Хранительница, и она имеет власть проводить от его имени волю отца в степи.
Ганга потерла щеки, в ее взгляде появилась растерянность. Она не знала, о чем подумать, и спросила:
– Ты знаешь, кто эта Хранительница?
– Одна из жен Худжгарха.
– Ах, вот оно что, – Ганга выдохнула с огромным облегчением. – Одна из жен – это хорошо. А что значит перерождение?
– Не знаю, женщина, мне неведомо. Что еще ты хотела?
– Я хотела, чтобы ты передал Грызу: со смертью хана начнется грызня в степи. Нужно, чтобы Свидетели Худжгарха сохранили порядок и предотвратили войну в степи. И нужно, чтобы преемником хана стал гаржик из племени хана и его рода. Рода Гремучих змей.
– А кто им может быть? – спросил посол.
– Пока я думаю, единственная кандидатура, которая устроит всех, это его правая рука и мой дядя.
Посол невозмутимо кивнул и ответил:
– Хорошо, женщина, я передам твои слова вождю Грызу. Это все?
– Да, все.
– Тогда я пойду. – Посол поднялся и вышел из шатра.
Ганга провожала взглядом удаляющегося посла, и ее мысли текли, как темная река в ночи. «Дядя, конечно, не идеал, – размышляла она, – но он – компромисс». Все знали, что он не жалует Свидетелей Худжгарха, считая их выскочками, но он всегда стоял за старые устои, не ущемляя другие племена, хотя власть была в его руках. Он не стремился к абсолютной власти, но был упрям и не принимал новшеств. Если Свидетели Худжгарха поддержат его, остальные вожди примут его как великого хана. Даже южане, извечные враги, могут смягчиться, ведь новый хан обещает прощение всем врагам. И тогда в степи наступит мир. Но в глубине ее души таилась горькая усмешка. «Надолго ли?» – прошептала она, и ее слова растворились в тишине, как дым на ветру.
Проводив посла Свидетелей Худжгарха, Ганга поднялась, скрутила волосы в тугую косу, следуя древнему обычаю замужних орчанок, и решительно направилась в шатер великого хана. Ее шаги эхом отдавались в пустоте, а мысли были мрачны, как грозовые тучи, что собирались на горизонте. Утро обещало быть дождливым, и природа, казалось, скорбела вместе с ней. Не в силах сдержать стон отчаяния, она остановилась, словно застыв на месте.
Глубокие вдохи и выдохи постепенно успокаивали ее, но сердце все еще сжималось от боли. «Муж всегда возвращался, – повторяла она себе как мантру. – Он не просто человек, он – бог, и он найдет путь назад». Эти слова, как заклинание, проникали в ее душу, даря надежду.
Собравшись с силами, Ганга продолжила свой путь, но каждый шаг давался ей с трудом. Она знала, что впереди их ждут тяжелые времена, но была готова встретить их с достоинством и мужеством. В раздумьях она незаметно дошла до шатра великого хана.
Над шатром развевался черный бунчук, символизирующий смерть правителя. Стража зажгла скорбные костры для жарки баранов в честь последнего пути хана. Эти костры будут гореть, пока не выберут нового хана. До тех пор степь погрузится в мир. Хана сожгут, а его пепел развеют по степи. Таков удел великих ханов – их не предают земле, их прах освящает земли предков.
Ее беспрепятственно впустили в шатер. В шатре царила прежняя атмосфера. Хан лежал с умиротворенным выражением лица, как будто завершил все свои земные дела и ушел за грань со спокойной душой. Вокруг него сидели четверо шаманов. Раньше их было больше, но из-за смуты многие не приняли учение Худжгарха и покинули ставку. Ее дед сидел у изголовья покойного и скорбел. Глубокая печаль легла на суровые лица орков, но слез не было. Орки не плачут, они скорбят тихо.
Ганга села, молча отдала дань уважения умершему и начала говорить сначала тихо, неуверенно. Но затем ее голос окреп, стал ровным.
– Старейшины, хан умер. Нужно искать кандидата в великие ханы, – сказала она.
– Женщина! – возмущенно поднял голову Урчаг. Его глаза метали молнии. – Как ты смеешь приходить сюда и говорить?!
– Я жена Принца степи, третьего гаржика после великого хана и великого шамана. Я сама шаманка, Урчаг. Ты забыл?
Урчаг зашипел как змея, но его прервал верховный шаман:
– Шаманка Ганга права. Хватит скорбеть об умершем. Нужно думать о живых. Кто выскажется о кандидате в великие ханы? Начни ты, Урчаг, как самый молодой из нас.
– Я не самый молодой шаман. Тут есть и помоложе, – буркнул Урчаг, бросив на Гангу ненавидящий взгляд. Остальные старейшины сидели, понурив головы, и не видели их перестрелку глазами…
– Ты мой ученик, Урчаг, Ганга – Небесная невеста, шаманка. Она по положению выше тебя. Говори, Урчаг. Мы выслушаем твои слова. Может, в них будет мудрость, и мы ее услышим.
Урчаг снова завозился и ответил:
– Надо собрать вождей, и пусть они назовут имя нового великого хана.
– Я тебя услышал, Урчаг, – произнес дед Ганги. – Теперь ты, Ганга, говори.
– Новый великий хан должен быть из того же племени, что и сам великий был, и из рода Гремучих змей. Так я считаю, и им может быть Правая рука, он понравится всем.
– Я тебя услышал, говори ты, Мембрак, – обратился шаман к сидевшему справа от него пожилому шаману. Тот пожевал губами, быстро оглядел всех присутствующих и произнес:
– Ганга права, им должен быть Правая рука, он устроит всех.
– Неправда, не всех! – вспыхнул Урчаг. – Юг его не примет, и подгорные орки его не знают, нужен другой хан, из другого племени. Новая кровь должна прийти во власть.
– Ты чего так разошелся, Урчаг? – с ледяным спокойствием спросил великий шаман, его голос был сух и лишен окраски. – Думаешь, что отравив вино на свадьбе моей внучки, ты стал вершителем судеб?
Урчаг вздрогнул, его взгляд заметался, словно у пойманного в ловушку зверя. Шаманы вокруг, затаив дыхание, переводили глаза с него на верховного шамана.
– Я не подавал отравленное вино! – Голос Урчага дрожал, как лист на ветру. – Это ложь!
– Правда в том, что ты приготовил его, – голос Ганги как клинок пронзил тишину. – А вино принес твой ученик, который, дрожа, признался, что ты отравил хана.
Урчаг затрясся, его рука метнулась к посоху, но Ганга оказалась быстрее. Она схватила его за запястье, ее пальцы сжались с такой силой, что кости Урчага захрустели. Прижав его лицо к животу хана, она прошептала:
– Сознайся, Урчаг, и умри…
И тут началось нечто невероятное. Урчаг зарычал, его тело изогнулось, как натянутая струна. Из него повалил дым, наполняя воздух запахом серы. Его голос, искаженный трансформацией, превратился в набор непонятных слов. И вот, словно по мановению волшебной палочки, Урчаг исчез, оставив после себя лишь невыносимую вонь и пустоту, которая говорила о том, что он больше не вернется.
– Сбежал, паршивец, – с досадой сказала Ганга, вытирая руки о куртку. – Где его теперь искать?
– Его не найти, Ганга, – спокойно ответил дед. – Это демон, а не орк. Мне об этом сказали духи предков. Они ждут нашего хана.
– Демон? – удивилась Ганга. – Но если ты знал, почему сразу его не схватил?
– У меня не было сил. Я ждал тебя. Ты, как жена Худжгарха, могла это сделать. Но демон всегда может скрыться. Не нам с ними сражаться. Видно, такова судьба хана. От нее не убежишь. Пошлем вестников к вождю Грызу. Ты, Ганга, поезжай к нему сама. Пусть соберет силы и встанет лагерем у реки. Увидев их, остальные вожди согласятся с выбором нового хана. Пошлем по племенам гонцов с вестью о случившемся. Отзовем волчат и начнем готовить тело к обряду. Много дел, а нас мало. – Дед замолчал, склонил голову и погрузился в раздумья…
