Шильдер Карл Андреевич
(27.12.1785—10.07.1854)

Орден Св. Георгия – военный орден. Подавляющее большинство награжденных им были строевыми офицерами и генералами. Гораздо меньше тех, кто состоял на штабных должностях. Всех же иных можно легко пересчитать по пальцам. И среди этих единиц особо почетное место принадлежит инженер-генералу и генерал-адъютанту Карлу Андреевичу Шильдеру, который прославился не только как храбрый офицер на поле брани, но и как ученый. Он первый в мире применил электрозапуск ракет, предложил трубную систему обороны крепостей с помощью ракет, выпускаемых по буровым скважинам из-под земли. Также первым в мировой практике Шильдер создал и испытал цельнометаллическую подводную лодку, вооруженную ракетами подводного запуска, разработал подводные мины с электроподрывом и многое другое…

Карл Шильдер родился в семье купца, удалившегося от дел и купившего себе имение в Витебской губернии, 27 декабря 1785 года. Дав домашнее образование, родители отправляют мальчика в Москву, где он вскоре поступает в благородный университетский пансион. В 16 лет его зачисляют унтер-офицером в Московский гарнизонный батальон, через три года юноша участвует в войне с Наполеоном, за Аустерлиц получает орден Св. Анны 4-й степени и 17 мая 1806 года становится поручиком 2-го пионерного полка. В августе 1812 года Шильдер – штабс-капитан, через год производится в следующий чин. В 1821 году получает звание полковника, а через пять лет переводится в лейб-гвардии саперный батальон, во главе которого и отправляется на Русско-турецкую войну 1828–1829 годов, войну, которая сделала его имя широко известным в военных и придворных кругах.

Первый этап этой будущей славы – участие в осаде и взятии Варны, сильной турецкой крепости, прикрывавшей один из горных проходов через Балканы. Кроме того, Варна была крупным черноморским портом, что увеличивало ее значимость как для османов, так и для русских.

Укрепления ее состояли из 14 бастионов, соединявшихся валами. С севера крепость дополнительно была защищена широким – до 60 метров – рвом и ручьем. Так что нет ничего удивительного, что планомерная осада Варны, начавшаяся 7 августа 1828 года, к 12 сентября – ко времени появления Шильдера – успеха русским войскам пока не принесла.

Наступавшая осень, с приходом которой неминуем был уход русского флота и войск от крепости, побудила главнокомандующего графа Воронцова помыслить о штурме. Ему казалось, что наиболее уязвимые участки обороны – это участки 1-го бастиона и Морской башни. На них он и сосредоточил свои усилия. И безуспешно.

А прибывший Шильдер, к этому времени уже опытный инженер, увидел более быстрый путь к достижению цели – перенести атаку на середину куртины между 1-м и 2-м бастионами и, устроив в ней пространный ложемент, принудить крепость к сдаче без штурма.

План этот созрел у Карла Андреевича как-то сразу, как только он осмотрел позицию. Однако вскоре выяснилось, что для предлагаемого им проекта не хватит (в связи с большим объемом работ) рабочих, и тогда Шильдер предложил сместить направление главного удара, направив его против 2-го бастиона, благо туда еще до его прибытия были проведены две сапы.

Времени для утверждения этого плана было крайне мало – осень торопила, и поэтому Шильдер идет на нарушение субординации, подав свой проект сразу прямо Николаю I. Император, ознакомившись с предложением Шильдера, одобрил его, и 15 сентября работа закипела.

Карл Андреевич основные усилия сосредоточил на правой, уже начатой сапе – окопе, глубиной около метра и такой же ширины. Эта сапа вышла в обрыв рва и была законсервирована. Теперь Шильдер распорядился на конце правой начать делать ступенчатый спуск. Углубили на три метра, но все равно до дна рва еще было метра четыре, и тогда полковник принял решение повести через ров крытый переход.

Неприятель уже знал о произведенных работах – турки даже пытались проникнуть в отверстие, проделанное русскими саперами, но те, по приказу Шильдера притворив выход толстыми деревянными щитами с бойницами, отбили все атаки.

Подобные щиты Шильдер решил использовать и в дальнейшем – их спустили в ров ребром, углубили ход и поставили за ними стрелков, которые должны были отражать слишком горячее желание турок познакомиться с русской технической новинкой. Затем щиты укрепили турами, плетеными высокими корзинами, наполненными землей, дно рва закидали фашинами (то есть связками хвороста) и такие же фашины уложили сверху. И все это делалось между многочисленными атаками неприятеля, частично разрушавшего их работу, так что под плотным неприятельским огнем все это приходилось заново не по одному разу восстанавливать.

Например, по крытой галерее саперы во главе с Шильдером перебрались на тот берег ручья и начали спешно доводить ход до противоположной стенки рва. За ночь 18 сентября он был выстроен полностью – до отверстия в основании 2-го бастиона, которое заблаговременно проделали русские артиллеристы при помощи ядер.

А на следующий день турки предприняли атаку на сооружение Шильдера. Несколько сот человек, подкравшись, внезапно напали на галерею. Туман способствовал им в этом, ибо русские увидели неприятеля лишь тогда, когда тот ринулся на них ревущей толпой. Одной из первых жертв этого нападения чуть не стал сам Шильдер. Не спавший в продолжение трех предыдущих суток, он дремал в галерее, прислонившись к одной из тур. Противник выломал ее одной из первых, и над головой полковника блеснула сабля. Но опуститься не успела – Шильдера спас его ординарец Герасим Шулепов, проткнувший турка штыком.

Русские отступили по галерее в обе стороны и теперь обстреливали противника из ружей и картечью, 10 орудий включилось в дело. Но османы, не обращая внимания на этот огненный дождь, предавались вакханалии разрушения. Наконец, когда все было сломано, турки отступили, правда, потеряв значительную часть своих воинов.

Но героизм этот, со стороны неприятеля проявленный, пропал втуне – к полудню следующего дня, пока турки радостно делились друг с другом впечатлениями о вчерашней победе, все было исправлено и обрело прежний вид: галерея вновь существовала, по ней сновали саперы, устраивая под бастионом мины.

Следующая ночь опять доставила Шильдеру массу хлопот – неприятель снова пошел в атаку на его детище, но на этот раз турок ждали, так что их успехи были более скромными, чем в первый раз. Они довольствовались разрушением лишь части сооружения, после чего их отогнали ружейным и картечным огнем. Причем Карл Андреевич получил в этом деле контузию в правую руку.

Но болеть было некогда – надлежало восстановить разрушенное, что и сделали саперы под его началом привычно быстро. На этот раз уже к девяти утра 21 сентября.

Турки тем временем, кроме прямых атак на русский подкоп, вели свой, так что уже можно было ясно слышать голоса. Неприятель, проводя контрподкоп, намеревался взорвать русские заряды, поэтому Шильдер велел производить ложный стук по стене галереи. Кроме того, уверенный, что османы предпримут еще одну атаку на его галерею и попытаются добраться до минных зарядов, он приказал забить с темнотой входы галереи деревянными щитами, что и сделали без промедления, и, как скоро выяснилось, весьма кстати.

Ибо в десять вечера крытая галерея через ров вновь подверглась ожесточенной атаке. Она длилась всего полчаса, но ее начальное ожесточение превосходило все предыдущие попытки неприятеля. На этот раз турки выдержали несколько залпов в упор, но не отступили, а, прорвавшись к переходу, начали яростно его терзать. Но на этом дело и кончилось, так как их попытки ворваться в минные галереи благодаря предусмотрительности Шильдера кончились ничем.

И вновь к утру 22 сентября все было исправлено. По-прежнему русские саперы ложным стуком отвлекали неприятеля, а сами быстро готовились к установке мины. Шильдер решил не рисковать и установить неполный заряд: главное – успеть.

Но даже и неполный заряд – это десятки и десятки пудов пороха. А неприятель готов напасть каждый миг. И тогда начальник подкопа нашел остроумный выход из такого почти тупикового положения.

По его приказу в голове левой, неиспользованной сапы установили большой деревянный ящик, высотой более трех с половиной метров. В нем за толстыми досками у прорезанных бойниц расположился десяток стрелков, и ящик при помощи рычагов пополз вперед, извергая огонь.

Подобное неизвестное доселе чудо поглотило все внимание не избалованных необычностью европейской техники турок, что позволило Шильдеру без особых помех установить в своей правой сапе два минных горна с минимальными зарядами – на 130 и 45 пудов пороха.

Они были взорваны в три часа дня. Этот взрыв еще раз доказал, что главное в этом случае не сколько в заряде пороху, а где он лежит. Ибо за день до этого 180 пудов пороха, взорванного под первым бастионом, почти никакого вреда туркам не принесли. Теперь же иное дело: взрыв был настолько силен, что и сам Шильдер не ожидал подобного эффекта. Весь 2-й турецкий бастион встал как бы вверх дном, обратившись фронтом к крепости. Воронка, образовавшаяся в результате взрыва, передней стороной засыпала ров, а противоположной образовала довольно значительный земляной вал внутри города, похоронив при этом под грудами земли до 500 неприятельских солдат, собиравшихся отправиться на вылазку.

Через неделю Варна сдалась. И во многом это было заслугой Шильдера. Николай I, наблюдавший в подзорную трубу масштабы и последствия взрыва, произведенного его полковником, по достоинству оценил и то и другое. Сразу после донесения о результатах взрыва император послал Шильдеру через своего флигель-адъютанта князя Суворова орден Св. Георгия 4-й степени.

Скоро полковник получил чин генерал-майора и был назначен командиром лейб-гвардии саперного батальона. Именно в этих новых качествах – генерала и кавалера – он и отличится в следующем году при осаде Силистрии.

Взятие этой крепости почиталось главнейшей операцией, определяющей успех всей военной кампании 1829 года. Но прежде чем начинать осаду, надлежало организовать переправу русских войск через Дунай и бесперебойное их снабжение всем необходимым.

Для реализации этих задач Шильдер разработал план создания плавучего моста прямо против Силистрии. Одновременно с этим генерал получил приказ по возможности уничтожить турецкие дунайские флотилии и сделать надлежащие приготовления к осаде крепости.

Шильдер выполнил все: при помощи плавучих ракетных батарей он разбил неприятельскую флотилию, и 5 мая 1829 года русский осадный корпус в составе 34 батальонов пехоты, 8 эскадронов конницы и 5 казачьих полков переправился через Дунай.

Тремя колоннами главные силы русской армии под командованием графа Дибича подошли к Силистрии и обложили ее железным кольцом: гарнизон оказался в осаде.

Тогда же, уже на местности, были проанализированы проекты осады Силистрии, которые составлялись еще с осени 1828 года. Один из них принадлежал Шильдеру, полагавшему «не ограничиваться одним занятием гласиса и произведением в главном вале бреши, удобной для приступа, но считать сии действия только началом важнейших работ, посредством коих, заняв ров и утвердившись на крепостном главном вале, можно принудить неприятеля оставить значительную часть крепости и положить оружие или подвергнуться совершенному истреблению». Он хотел взять Силистрию без штурма. И в дальнейшем, когда его точка зрения возобладает, он будет повторять:

– Если я взберусь на бастион и упрямые чалмоносцы не положат оружия, тогда я непременно пойду сапами по улицам города и взорву горнами все их мечети и гаремы.

В своем плане Шильдер рекомендовал действовать напротив 10-го полигона Силистрии, как предлагали Дибичу почти все генералы. Предлагали потому, что это позволяло задействовать дунайскую флотилию и батареи, установленные ими же на левом берегу Дуная. Учитывая все это, Шильдер и предлагал: «Взорвав контрэскарп одним разом насупротив обоих бастионов атакованного полигона, осаждающий, во время построения спусков и в ров и батарей на гласисе, будет иметь весь ров в своей власти, а кювет шириною около 3, глубиною в 9 футов, простирающийся по всю длину рва, послужит ему почти готовым ложементом. Он может тогда в короткое время совершенно утвердиться во рву, без больших затруднений, и заложить в надлежащих местах, под фланками бастиона и под куртиною, мины, на окончание коих потребуется не более одних суток. Взорвав же сии мины, может он начать венчание воронок, под защитою батарей, построенных на гребне гласиса, приготовить в них ложемент и, таким образом, совсем удалить неприятеля от атакованного полигона с нанесением ему значительного вреда. Если же неприятель не сдастся и тогда, осаждающий, в таких выгодных для него обстоятельствах, может ложироваться на самом главном вале, построить батареи на разрушенных бастионах и на куртине и обратить, таким образом, занятую часть крепости против самого неприятеля».

Однако поначалу Дибич отклонил план Шильдера, доверив ему осадные работы против 5-го полигона, то есть на левом своем фланге, в качестве лишь ложной либо вспомогательной атаки.

Для ложной атаки выделялась – в отличие от работ на правом фланге – лишь треть рабочих и осадных материалов от общего числа. Тем не менее Шильдер успел за несколько дней, используя своеобразие местности, построить несколько батарей, соединенных ложементами.

Вскоре выяснилось, что работы на правом фланге малопродуктивны, так что с 14 мая участок Шильдера становится главным и через восемь дней он уже готовится заложить полупараллели. В ходе этого Карл Андреевич, видя, что неприятель не имеет передовых постов, решил перенести параллель ближе к его укреплениям, что и было исполнено. Таким образом, русские саперы выиграли 50 саженей – четверть пространства, отделявшего их от османов.

Через два дня по случаю усилившейся активности великого визиря Дибич был вынужден уйти от Силистрии, оставив здесь только отряд в 8000 человек – это против 13 000 турецкого гарнизона, который подкрепляли еще не менее 8000 вооруженных жителей. Так что теперь вся надежда была на Шильдера. И он не подкачал.

Осадные работы шли безостановочно. Даже начавшиеся дожди их не прекратили – воду спустили и работы продолжились. 6 июня сапы дошли до гребня гласиса. Вечером 8 июня были взорваны четыре мины, заложенные против шпица 5-го бастиона, в полночь на 9 июня взорвали горн, заложенный из шестой сапы, а утром – еще две мины и еще две – на следующий день. В ночь на 13 июня русские войска заняли ров 5-го полигона. С 14 по 18 июня взрывается по мине. Причем после взрыва двух последних уже стал виден город. За отсутствием стен.

После чего турки начали переговоры о безусловной сдаче, и в тот же день в 10 часов вечера Силистрия пала.

Шильдер же вскоре за отличия, проявленные под ее стенами, стал кавалером Св. Георгия 3-й степени.

Эта война сделала его известным императору, что в дальнейшем помогло Шильдеру в его многогранной деятельности. Как военной, так и научной. Хотя он эти предметы не разделял.

Карл Андреевич служил долго и пал как солдат: 1 июля 1854 года, обходя работы по осаде все той же Силистрии, он получил ранение гранатой и через десять дней скончался. Николай I, узнав об этой потере, написал командующему армией, в составе которой умерший был до последнего дня: «Потеря Шильдера меня крайне огорчила, такого второго не будет и по знанию и по храбрости».