Хрулев Степан Александрович
(1807–1870)

Солдатских генералов было немного. Отсчет, пожалуй, нужно повести с Суворова. Потом – Кутузов эпохи 1812 года. Последний – «белый генерал» Скобелев. В Севастопольскую же оборону – генерал Хрулев. Вот, наверное, и всё. Остальные тоже известны, но немного не так. Об этих же сочиняли песни, их любимые выражения были у всей страны на устах. Словом, прочих уважали и иногда любили. Этих же всегда любили и всегда верили, что за ними не пропадешь.

Степан Александрович Хрулев – уроженец Тульской губернии. Он появился на свет в 1807 году и уже в раннем детстве решил стать офицером, а в мечтах – и генералом, и прошел для осуществления этой мечты все ступени постижения воинской науки побеждать. Шесть лет он провел в тульском Александровском училище, в 1825 году выдерживает экзамен при 2-м Санкт-Петербургском кадетском корпусе. В 19 лет Хрулев – прапорщик в артиллерийской конно-легкой роте. Участник польской кампании 1831 года, которая делает его подпоручиком и кавалером двух орденов.

Венгерская кампания 1849 года застала Хрулева уже полковником и командиром конной артиллерийской бригады. Эта кампания сделала его генерал-майором, кавалером австрийского ордена Железной Короны и вложила ему в ножны золотую саблю с лаконично-емкой надписью «За храбрость».

Кокандский поход графа Перовского принес ему чин генерал-лейтенанта.

С началом Крымской войны Хрулев направляется на Дунай – в распоряжение главы русских инженеров генерала Шильдера. А с декабря 1854 года он – в Крыму. Именно Крым сделает его тем генералом Хрулевым, о котором еще не так давно знали все.

4 марта 1855 года в связи с усилением действий неприятеля против левого фланга защитников Севастополя Хрулев назначается начальником 3, 4, 5-й отделений оборонительной линии и комендантом Корабельной стороны с подчинением ему Селенгинского и Волынского редутов и Камчатского люнета, названных так по полкам, их строивших и защищавших.

К этому времени уже все в городе знали, что генерала назначают туда, где сейчас труднее всего.

Примета оказалась правильной и на этот раз: уже в ночь с 5 на 6 марта противник предпринял атаку на строившийся Камчатский редут. Русские батальоны, направляемые опытной рукой Хрулева, отбили нападение. Отбили дважды, ибо почти тут же – как и предусмотрел заблаговременно подготовившийся к сему генерал – французы вновь попытались испытать судьбу.

Понимал Хрулев и другое: Камчатский люнет, сильно выдававшийся вперед из линии укреплений, сильно беспокоил французов. И то, что у них не получилось сейчас, могло получиться очень скоро, ибо неприятель упорно и споро приближался к люнету траншеями.

Дабы предотвратить потерю укрепления необходима была вылазка, в ходе которой надлежало разрушить все земляные работы неприятеля. И Хрулев назначил ее на вечер 10 марта.

Вечера и ночи стояли лунные, и дабы действие его людей происходило не на глазах у противника, Хрулев приказал начинать не ранее 11 часов вечера, когда скроется луна.

Для выполнения этого задания генерал назначил 9 батальонов из состава полков Камчатского, Волынского, Днепровского, Углицкого, а также 20-го и 44-го флотских экипажей, всего до 5000 человек.

С наступлением темноты русские батальоны пошли вперед. Два батальона камчатцев под началом полковника Голева и два батальона днепровцев во главе с подполковником Радомским упали на французов, уже занявших под прикрытием сумерек переднюю линию русских ложементов.

Хрулев прикрыл движение своих батальонов (шедших: два – в ротных колоннах, два – в колонне к атаке) картечью. Это способствовало дополнительно скоротечности первого боевого соприкосновения – французы были выбиты из ложементов и отступили в свои траншеи, куда также на их плечах ворвались камчатцы. Пока лишь первым своим батальоном.

У траншеи неприятель встретил их батальным огнем, сразившим многих. Это не остановило остальных, и они влезли на гребень траншеи. Завязалась жаркая рукопашная… В наступившей уже почти полной темноте дрались штыками и прикладами.

Во все время боя Хрулев находился впереди левого фланга Камчатского укрепления. Один из участников дела 10 марта позднее напишет: «Более пятнадцати лет знаю я этого генерала. С самого начала службы моей был я с ним в одной батарее; но тогда я знал его только как лихого и веселого собеседника. Позже судьба привела меня служить под его командой; тогда я увидел в нем одного из лучших знатоков артиллерийского дела. Во время венгерской кампании я находился при нем за офицера Генерального штаба – отважнее его не было тогда в армии партизана (имеются в виду партизанские отряды из регулярных воинских соединений, аналогичные тем, что создавались в 1812 году по приказу Кутузова. – Ю.Л.). Генералом я видел его теперь в первый раз и в первый раз оценил его вполне. Я был поражен, найдя в этом лихом партизане, каким я до сих пор считал его, настоящие таланты генерала: хладнокровие, дельную быстроту в распоряжениях в критический момент, умение двигать рассеянные по полю батальоны в самом жару дела и ночью, умение сохранять в войсках порядок, воодушевлять их, и доводить солдат почти до восторженного состояния. Всему этому не научит опытность: для этого необходимо врожденное военное дарование – нужна внутренняя искра».

Подошел еще один батальон камчатцев, посланный сюда генералом из люнета. Одновременно по его приказу началась атака соседних участков неприятеля, который этого уже не выдержал и бежал со своих позиций.

Разрушив все работы французов, направленные против люнета, русский отряд уже начинал отступление, но тут к неприятелю подошло подкрепление, и он готовился начать преследование отступающих. Это вынудило Хрулева подтянуть резервы и вновь пойти в атаку, следствием которой стал захват первой французской параллели.

Теперь задача отряда была выполнена даже с лихвой, и Хрулев приказал своим людям отходить. Однако солдаты не обращали внимания на сигналы, видя в этом хитрость неприятеля, а привозившим устный приказ нарочным отвечали: «Не таковский генерал, чтобы велел отступать!»

И лишь приказание, переданное военным пастырем, заставило солдат поверить. И отступить.

Французы вновь заняли свою параллель, но преследовать русских более не решились…

Бой этот Хрулеву принес орден Св. Георгия сразу 3-й степени – до этого Георгия у Степана Александровича не было, хотя иных орденов имелось в достатке…

Оборона Севастополя продолжалась – и вновь Хрулев оказывался там, где было труднее всего. Он был известен и любим в Севастополе всеми. И в России: когда после войны генерал приедет в Петербург, поэт Майков напомнит ему своими стихами об одном эпизоде севастопольской обороны, в которой Степан Александрович не единожды отличился.

Хрулев был в Севастополе почти до самого конца, и лишь рана вынудила покинуть ряды его защитников. После лечения командовал корпусом на Кавказе, затем был зачислен по полевой конной артиллерии.

Он умер в Петербурге 22 мая 1870 года, умер внезапно, во сне. Но еще задолго до этого, предвидя неминуемое, он завещал похоронить его в Севастополе, в городе, где полегло столько его боевых товарищей, в городе, сделавшем его имя бессмертным.

Но память о нем осталась, остались воспоминания, остались песни. Как, например, эта, солдатская, вновь воскрешающая грохот сражения 10 марта 1855 года: