Неудачные действия 2‐го Прибалтийского фронта

В постановлении Государственного Комитета обороны № 5689сс от 20 апреля 1944 г. «О недостатках в работе командования 2‐го Прибалтийского фронта» говорилось:

«2‐й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Попова М.М. за полгода своего существования с 12 октября 1943 года по 12 апреля 1944 года провел 14 армейских и фронтовых операций.

Все проведенные за эти полгода операции, несмотря на превосходство в силах над противником и затрату на них большого количества боеприпасов, существенных результатов не дали и 2‐й Прибалтийский фронт задач, поставленных перед ним Ставкой Верховного Главнокомандования, не выполнил.

Операция по преследованию противника, отходившего со Старо-Русского направления, в результате успешного наступления войск соседнего Ленинградского фронта, также была проведена неудовлетворительно. Отход противника своевременно обнаружен не был, соприкосновение с ним было утеряно, преследование велось вяло и медленно, что дало противнику возможность отходить планомерно, вывести свою технику, живую силу и закрепиться на заранее подготовленном рубеже.

Такое положение на 2‐м Прибалтийском фронте явилось результатом неудовлетворительного руководства фронтом со стороны командующего фронтом генерала армии Попова и Члена Военного Совета фронта генерал-лейтенанта Булганина.

Генерал армии Попов и генерал-лейтенант Булганин не справились с руководством фронтом. (…)

Командование фронтом критики не терпит. Указания представителей Ставки и Генштаба на недостатки в работе командования фронтом встречает в штыки.

Исходя из вышеуказанного Государственный Комитет Обороны ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Генерала армии Попова М.М. снять с должности командующего 2‐м Прибалтийским фронтом, как не справившегося с командованием фронтом, и снизить его в звании до генерал-полковника.

2. Генерал-лейтенанта Булганина отстранить от должности Члена Военного Совета 2‐го Прибалтийского фронта как не справившегося со своими обязанностями…»

Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов был представителем Ставки на 2‐м Прибалтийском фронте, и вот что он пишет в своих мемуарах: «Мы понимали, почему враг здесь сопротивляется с отчаянным упорством: отсюда ближе всего к фашистской столице. Но этого никак не хотел учитывать Сталин. Он требовал и требовал продвижения вперед и в то же время более чем скромно помогал этим трудным фронтам. Все силы направлялись на южные фронты, гигантскими шагами продвигавшиеся на запад, и под Ленинград, где готовился сокрушительный удар по фашистским войскам – первый из серии сталинских ударов 1944 года.

Во время Городокской операции развернул активные действия и 2‐й Прибалтийский фронт под командованием генерала М.М. Попова. К 7 января 1944 года его войска, развивая наступление, достигли очередного оборонительного рубежа противника, расположенного южнее железной дороги Новосокольники – Идрица. Однако все попытки преодолеть это новое препятствие были безуспешны. Продвижением в западном направлении фронт, безусловно, оказал немалую помощь своему левому соседу и в то же время отвлек внимание противника от Ленинградского и Волховского фронтов, где шла деятельная подготовка к наступательной операции, которая должна была снять блокаду с города Ленина и освободить от немецко-фашистских захватчиков Ленинградскую и Новгородскую области.

Ставка поставила перед командованием 2‐го Прибалтийского фронта новую задачу: 12 января двумя армиями – 3‐й ударной и 10‐й гвардейской – прорвать оборону противника западнее Новосокольников, а 14 января начать наступление войсками 22‐й армии севернее этого населенного пункта. Операция, развернувшаяся за двое суток до начала наступления под Ленинградом, имела главной целью отвлечь на себя основные силы 16‐й немецкой армии и не допустить их переброски в район Ленинградского и Волховского фронтов.

Несмотря на то что командование фронта проявило много изобретательности в подготовке и проведении операции, противник все же сумел своей упорной обороной свести наше наступление к затяжным боям. Войскам 2‐го Прибалтийского фронта удалось лишь овладеть станцией Насва и перерезать железную дорогу Новосоколышки – Дно. Враг вынужден был перебросить сюда дополнительно три свои дивизии, и только это позволило ему остановить продвижение наших войск.

Активные действия 2‐го Прибалтийского фронта не только ввели в заблуждение противника, но и заставили его расходовать свои резервы на данном направлении. Таким образом, войска фронта оказали большое содействие успеху соседей справа».

В общем, даже представитель Ставки на 2‐м Прибалтийском фронте главный маршал артиллерии Н.И. Воронов каких-либо ошибок не увидел. Тогда в чем же дело?

Бывший начальник штаба 2‐го Прибалтийского фронта генерал Л.М. Сандалов в своих мемуарах называет одну из причин неудачных действий своего фронта: «Должен сказать, что разведка нашего фронта вскрыла отход вражеских войск с запозданием. Это явилось одной из причин, помешавших нашему фронту воспрепятствовать организованному отходу противника на заранее созданные оборонительные рубежи. Анализируя допущенный просчет, я пришел к выводу, что разведуправление фронта и штаб в целом за массой мероприятий по организации в войсках тактической разведки ослабили внимание к вопросам разведки в оперативном масштабе, что не позволило точно и своевременно раскрыть замысел вражеского командования о таком маневре, как отход крупной группировки. Это было тяжелым уроком, который все мы, генералы и офицеры штаба фронта, глубоко прочувствовали. Особенно сильно переживал неудачу начальник разведуправления полковник Маслов. К чести Михаила Степановича следует подчеркнуть, что позже в его служебной деятельности подобных ошибок не было».

У злосчастного постановления ГКО, в сущности, было два автора. Один – Сталин, а второй – генерал армии Антонов.

Что и греха таить, именно А.И. Антонов, будучи начальником Оперативного управления, начиная с весенне-летней кампании 1943 года принимал участие в разработке всех важных кампаний и стратегических операций Вооруженных Сил. А с мая 1943 года под его непосредственным руководством, уже как 1‐го заместителя начальника Генерального штаба, велась разработка летней кампании 1944 года.

Именно по плану Генштаба, а значит плану Антонова, войскам 2‐го Прибалтийского фронта предстояло сковать силы 16‐й армии группы армий «Север» и не допустить переброски ее частей под Ленинград и Новгород. Далее фронту следовало нанести лобовой удар по Идрице, с выходом на Ригу. Однако М.М. Попов был категорически против сосредоточения усилий на Идрицком направлении. И трудно не согласиться с А.А. Поповым, двоюродным братом командующего фронтом, который разговаривал на эту тему с Маркианом Михайловичем, а потом написал: «Там были очень плотная оборона, подвижность резервов. Выполняя первую задачу, предложили, во избежание громадных потерь, менее глубокий удар на Новоржев, где можно было объединить усилия нескольких армий. И.В. Сталин с этим тогда согласился. Соединения фронта атаковали врага юго-западнее и севернее города Новосокольники. Девять дней и ночей не затихали бои, в результате которых захвачена была станция Насва, перерезана железнодорожная линия Новосокольники – Дно, и 18‐я армия, блокировавшая Ленинград, не только лишилась помощи со стороны 16‐й армии, но по этой дороге не могли поступать и подкрепления из резерва группы армий “Север”.

Эти успехи способствовали наступательным действиям Ленинградского и Волховского фронтов, начатые 14 января, которые привели к ликвидации блокады города на Неве, и их войска, ломая сопротивление, устремились к Луге, а затем к Псковско-Островскому укрепленному району и Нарве.

29 января войска 2‐го Прибалтийского фронта овладели крупным железнодорожным узлом и городом Новосокольники и продолжали бои в направлении Идрицы, однако в глубокий прорыв они не переросли, но создали реальную угрозу окружения левого крыла 16‐й армии, где южнее Старой Руссы перешла в наступление и 1‐я ударная армия фронта. Поэтому германское командование предприняло отход на широком фронте своевременно, незамеченное частью войск 2‐го Прибалтийского фронта. Запоздалое продвижение за отходящим врагом помешало энергичному преследованию и позволило ему занять заранее подготовленные рубежи.

В то же время по предложению первого заместителя начальника Генерального штаба генерала А.И. Антонова, Ставка предписала командованию фронта вернуться к ранее отвергнутому плану нанесения главного удара на Идрицу, с привлечением к этому уже и правого крыла 1‐го Прибалтийского фронта и вспомогательных ударов на Новоржев, Опочку и Остров.

После такого решения командующий фронтом М.М. Попов уже не находил взаимопонимания с Генеральным штабом /с Антоновым/ и обязан был выполнить волю Ставки, хотя и отчетливо представлял себе, чего будут стоить эти бои. Они принесут ничем не оправданную гибель множества людей! Но не выполнить эту волю Ставки он не мог. Приказ – есть приказ!»

Летом 1944 года под Нарвой Маркиан Михайлович, еще по свежим следам, поведает своим родственникам историю своего смещения. Описывая ее, Антонин Александрович Попов вспомнит все до деталей: «Маркиан Михайлович целенаправленно акцентировал внимание на таких фактах и частностях, когда менялся взгляд на всю ситуацию. Это прежде всего относится к характеристике генерала А.И. Антонова. По его словам, это очень умный, крайне осторожный человек, обладающий эрудицией и высокой общей и военной культурой, с сильно развитым самолюбием; недопускающий критику в адрес Генштаба. Сказал о близости его к Сталину – почти то же самое, что позднее скажет выдающийся авиаконструктор, Герой Советского Союза генерал-полковник А.С. Яковлев, хорошо знавший “кухню” правительственного олимпа. “Антонов был очень близок к Сталину, который считался с его мнением, питал к нему явную симпатию и доверие, проводил вдвоем с ним долгие часы, обсуждая положение на фронтах, планировал будущие операции”.

Отсюда становится ясным, почему Антонов “переиграл” (по выражению Маркиана) план Военного Совета фронта, в свое время одобренного Сталиным. И далее. Оказывается, Попов после начавшего малорезультативного апрельского наступления имел крупный разговор с Антоновым: “Я сказал ему, что успеха можно добиться только при обходном, севернее Идрицы, наступлении, при одновременной поддержке с юга армий Баграмяна и действий Говорова на Псковско-Островском направлении”. Это было уже принципиальное расхождение, порочащее замысел Генштаба и диктовавшее новый подход к решению проблемы освобождения Прибалтики. Позднее стало известно, что Генштаб работал над этой проблемой, исправляя допущенную ошибку, 18 апреля создал 3‐й Прибалтийский фронт. Нелады с Антоновым и предвзятые высказывания члена Военного Совета Булганина, бывшего председателя Совнаркома РСФСР, подлили масла в огонь! “Не виноват, – продолжал он, – а в вину ставят мне ошибки другого. Отход части армий противника на участке 1‐й ударной армии генерала Короткова не был замечен его разведкой, утверждают же – войсками 2‐го Прибалтийского фронта. – Тень… на весь фронт, значит, виноват Попов! Хотя в условиях лесисто-болотистой местности концентрация их в армейских подвижных группах была более чем разумным актом. Мне-то эти места с детства знакомы.

Антонов обвинил меня в том, что, якобы обладая превосходством в силах над противником, я не выполнил задач, поставленных Ставкой. В действительности только одну: не захватил Идрицу, но в этом повинен Генштаб, сам Антонов. В дивизиях тогда едва насчитывалось по 2–3 тысячи человек – какое уж тут превосходство!»

В конце разговора, поясняя причины неудачи на Идрицком направлении, Маркиан Михайлович сказал: «Я захватил Новоржев, в районе Пундровки, помните такую деревеньку по дороге на Пушкинские горы, немцы меня остановили. Правда, пожертвовав двумя-тремя дивизиями, можно было их оборону прорвать, но на эти жертвы я не пошел».