Командировка с фронта

В январе 1944 года помощника командира 9‐го гвардейского истребительного авиаполка (асов) по воздушно-стрелковой службе, Героя Советского Союза гвардии капитана Ковачевича вызвали с фронта в Москву к главкому. С Центрального аэродрома Аркадий Федорович прямиком направился в Штаб. Но, как оказалось, маршал авиации Новиков находился на Ленинградском фронте, на боевой операции по снятию блокады. Порученец доложил главкому о прибытии офицера, но тот приказал ждать. На это время молодого летчика разместили в одноместном номере гостиницы Центрального дома Красной армии. Белая постель, тишина и покой. Но самое главное – полная свобода до возвращения маршала!

После фронта, после воздушных боев с 1941 года – эта командировка напоминала что-то волшебное и невероятное. Почти мирная Москва, обычная столичная сутолока…

С кремлевских стен смывают маскировку, начисто протирают песочком все государственные здания в центре. На афишах гастроли, премьеры, концерты, лекции. У театров очереди. И весь день падает густой белый снег. Тепло. Осыпанные снегом, снуют москвичи и москвички. А он с каким-то удивлением смотрит на всю эту совсем мирную, далекую от фронта жизнь, и не перестает удивляться. Боже, как ему повезло оказаться здесь и сейчас!

На капитане шапка-ушанка из серого меха цигейковой овчины, двубортная шинель из шинельного сукна темно-серого цвета, а на ногах сапоги… Он молод, высок, красив. Вот только шинель скрывает боевые награды. Но это поправимо.

Это было даже не везение, а счастье! Еще весной и летом 1943‐го из эвакуации вернулись столичные театры и сразу начали работать. На афишах огромный выбор: гастроли эквилибристов Буслаевых, премьера в Государственном еврейском театре, в Малом «Пигмалион», во МХАТе «Царь Федор». В московских кинотеатрах шли американские фильмы: «Полярная звезда», «Джордж из Динки-джаза», «Серенада солнечной долины», «Сестра его дворецкого».

Приехать с фронта на считаные дни и ничего этого не увидеть? И Аркадий Федорович рьяно взялся за дело. Каждый день он ходил в театры, посетил цирк и оперетту.

В Штабе ВВС ему выдали специальные талоны на питание в ресторане гостиницы «Москва». И каждый божий день приходилось ездить туда в одно и то же время: на завтрак, обед и ужин. Правда, от ужина летчик-истребитель чаще отказывался из-за посещения театра, но несколько раз приходил.

Как мне рассказывал сам Аркадий Федорович, питались там в основном работники Госплана, который находился напротив. Кормили хорошо, по заказу. Единственное неудобство – приходилось приезжать туда пораньше, чтобы скорее добраться до своей гостиницы до наступления комендантского часа. Ужин по талонам заканчивался в 21.00.

Буквально в первый же день капитан Ковачевич попал на ужин. Летчик-ас одет в шерстяную гимнастерку защитного цвета. На груди с левой стороны Золотая Звезда и чуть ниже ордена Ленина и два Красного Знамени, медаль «За оборону Сталинграда», справа орден Красной Звезды и знак Гвардия. Одним словом, настоящий герой! Тут же подбегает официант и услужливо спрашивает:

– Товарищ капитан, вас куда?

– Мне куда-нибудь за столик, чтоб я тут не светился.

– Все будет в ажуре, не переживайте, – и официант проводит его до нужного места, где принимает заказ.

Когда он уходит, за столик вдруг подсаживается неизвестный пехотный капитан и сразу же спрашивает:

– Можно с вами?

– Пожалуйста, – отвечает Ковачевич и смотрит на него с явным подозрением.

– Вот, возьмите, – пехотный капитан протягивает удостоверение оперуполномоченного Смерша.

– А почему не на фронте? – следует закономерный вопрос.

– Я после ранения возвращаюсь. И сейчас, пока мне место ищут, попросили взять под контроль этот объект.

За ужином два капитана разговорились. Аркадий Федорович говорил неохотно, но разговор поддержал. Зато смершевец, явно скучавший по общению с фронтовиками, говорил не умолкая:

– С началом войны все рестораны в Москве, кроме тех, что были при гостиницах высшего разряда – «Гранд-Отель», «Националь» и «Москва», – закрыли. Например, в «Астории» организовали столовую для работников Моссовета, райкома партии и других важных учреждений. Теперь с этого месяца в Москве работают коммерческие рестораны. Цены, сами понимаете, в них чудовищные, но столичная жизнь бурлит. Ту же «Асторию» облюбовали, так скажем, генералы блатного мира. Все при деньгах. Там же трутся иностранцы из военных миссий Польши и Франции. А еще английские журналисты.

Но вот на часах уже около 21.00, ужин по талонам заканчивается и Ковачевич прощается со смершевцем:

– Спасибо за компанию, а мне пора возвращаться в гостиницу.

– Ну, подождите, – уговаривает тот, – посидите со мной, пожалуйста, я вам покажу такое зрелище, которое вы никогда не видели и никогда не увидите!

– Но поймите же, скоро начнется комендантский час и у меня будут проблемы, – возражает Ковачевич.

– Не переживайте, мы все решим!

И Аркадий Федорович, озадаченный неизвестным действом, остался.

Дальше, как в сказке: уходят люди, и происходит смена декораций. Через минут десять зажигаются люстры, а был полумрак, и открывается на всю ширь сцена. Появляются новые люди, в основном молодежь, и играет оркестр. Какая-то певичка поет знаменитое танго Оскара Строка «Скажите, почему?» Ресторан уже забит золотой молодежью столицы. Ковачевич внимательно слушает комментарии смершевца:

– Вот это сын… а это сын… Все имеют бронь, а должны быть на фронте.

В гостиницу Аркадий Федорович вернулся до полуночи. Офицер Смерша, как и обещал, выписал ему пропуск. Добирался на попутках. А потом долго думал об этом московском вечере.

«Когда я летел обратно на фронт, – вспоминал Аркадий Федорович, – я думал о том, что я буду рассказывать своим друзьям?»

И там, на фронте, в своем гвардейском полку асов, он не рассказал эту историю. Почему? А вы подумайте…