«Торпеды… Цели не достигли»

В представлении на командира 1‐го дивизиона подводных лодок Северного флота капитана 2‐го ранга Н.А. Лунина к ордену Ушакова 2‐й степени от 15 апреля 1944 года говорилось: «Командуя подводной лодкой “К-21” тов. ЛУНИН в боевых походах проявлял дерзость, смелость и настойчивость в сочетании с отличным знанием Северного морского театра, в результате чего подводной лодкой под его командованием потоплено 16 военных кораблей и транспортов противника, кроме того, 7 малых кораблей (катера, мотоботы), проведен успешный поиск немецкого линкора “Тирпиц”, которому нанесено серьезное повреждение торпедами, выпущенными тов. ЛУНИНЫМ, благодаря чего была сорвана задуманная гитлеровским командованием операция против Союзного конвоя…»

За «успешный поиск немецкого линкора “Тирпиц”, которому нанесено серьезное повреждение торпедами, выпущенными тов. ЛУНИНЫМ, благодаря чего была сорвана задуманная гитлеровским командованием операция против Союзного конвоя…», экипаж подводной лодки «К-21» был награжден приказом командующего Северным флотом № 028 от 24 августа 1942 года орденами Ленина (2 человека), Красного Знамени (17 человек, в т. ч. сам командир подводной лодки Лунин), Красной Звезды (19 человек) и медалью «За отвагу» (11 человек).

Сегодня «Подводная лодка “К-21”» уже как Музей стоит на вечном причале в Североморске. Лично мне довелось быть на ней неоднократно. Впечатление сильное. А после него лишь великое уважение к морякам-подводникам. Но мы отвлеклись…

Атака на немецкий линкор «Тирпиц» до сих пор считается ярким эпизодом «К-21» и при этом, по самым разным причинам, спорным.

В свой четвертый боевой поход, для действий на немецких коммуникациях в районе Варде, лодка вышла 18 июня 1942 года. 27‐го радист «К-21» принял очередную радиограмму из штаба Северного флота, в которой кораблю предписывалось сменить боевую позицию для прикрытия союзного конвоя «PQ-17». 28‐го «К-21» заняла позицию севернее острова Рольвсе. 5 июля в 16.22, когда «К-21» находилась в надводном положении, гидроакустик обнаружил по носу неясные шумы. В 17.00 вахтенный офицер обнаружил в перископ рубку «подводной лодки» противника, впоследствии оказавшейся мостиком одного из двух эсминцев головного охранения германской эскадры. После обнаружения «сумбарины» сам командир взял управление кораблем на себя и объявил торпедную атаку. В этот же день командир «К-21» отправит на базу следующее донесение: «Весьма срочно, по флоту. В 18.00 широта 71 град. 25 мин. N, долгота 23 град.40 мин. Ost атаковал корабли противника в составе линкоров “Тирпиц”, “Шеер” и восьми эсминцев. Вышел в атаку на линкор “Тирпиц”, слышал два взрыва. Командир “К-21” Лунин». А еще через два дня Совинформбюро сообщило, что «в Баренцевом море одна из наших подводных лодок атаковала новейший немецкий линкор “Тирпиц”, попала в него двумя торпедами и нанесла линкору серьезные повреждения».

Вернувшись на базу, командир ПЛ «К-21» Н.А. Лунин в боевом донесении указал: «18–01 произвели четырехторпедный залп с интервалом выхода торпед 4 секунды, дистанция 17–20 каб., считая скорость линкора 22 узла. Головной миноносец охраны линкора “Тирпиц” резко ворочал влево на обратный курс, и я опасался, что он идет на лодку.

С выходом первой торпеды опустил перископ и с выходом последней загнал лодку на глубину, увеличил ход до полного. Через 2 мин.15 сек. из отсеков, а также акустиком было доложено о взрыве двух торпед, ожидаемых взрывов глубинных бомб не последовало».

В выводах по походу Лунин лишь подчеркнул: «Попадание двух торпед при атаке линкора “Тирпиц” считаю достоверным, это должно быть подтверждено разведкой, в то же время допускаю возможность, что головной миноносец, повернувший в момент выстрела на контркурс с линкором, перехватил торпеды на себя. В пользу этого предположения свидетельствуют последующие взрывы».

В свою очередь командир бригады ПЛ Северного флота Н.И. Виноградов в своем заключении по выполнению поставленной боевой задачи подводной лодке «К-21» уточнил вывод Лунина: «Попадание двух торпед при атаке по линкору достоверно, что должна установить разведка. В то же время допускаю, что головной миноносец, повернувший в момент выстрела на контркурс, перехватил одну из торпед на себя. В пользу этого предположения свидетельствуют последующие взрывы».

Известный писатель В. Пикуль категорически утверждал, что немецкие адмиралы специально изъяли сведения о торпедировании «Тирпица» из всех документов, включая и бортовой журнал, чтобы скрыть данный факт от Гитлера. А повод к такому выводу действительно был. Во-первых, через несколько часов после пуска торпед «К-21» немецкая эскадра повернула на обратный курс. Во-вторых, две недели спустя на «Тирпице» начался ремонт. На линкоре проводились «профилактические» работы с использованием кессона. Вот только кессоны используются для устранения повреждений подводной части корпуса вне доков.

И, тем не менее, все многочисленные дискуссии о результатах той атаки закончились единственным выводом: торпеды «К-21» цели не достигли.

Так, по мнению военного историка М.Э. Морозова, «особого внимания заслуживает торпедный залп. Согласно донесению Лунина, он производился из всех четырех кормовых торпедных аппаратов с дистанции 18–20 кбт, временным интервалом 4 сек, при угле упреждения 28°, угле встречи – 100°. Скорость цели определялась в 22 узла, а ее истинный курс в 60°. Из сопоставления с немецкими материалами известно, что в момент атаки эскадра шла со скоростью 24 узла курсом 90°. Столь значительная погрешность в определении элементов движения цели (ЭДЦ) объяснялась вышеизложенными факторами, а также тем обстоятельством, что из-за крайне малого времени подъемов перископа ЭДЦ определялись командиром “К-21” глазомерно. Залповая стрельба с временным интервалом обеспечивала перекрытие погрешностей в определении ЭДЦ только в тех случаях, когда ошибка в определении курса не превышала 10°, а в определении скорости – 2 узлов. Следует отметить и то, что в соответствии с действующими таблицами Лунину следовало стрелять с интервалом не в 4, а в 14 сек. Выбрав меньший интервал, командир, очевидно, старался сократить время нахождения на боевом курсе и быстрей уйти на глубину.

Вторым отрицательным моментом являлась большая дистанция, с которой подлодка производила залп. Если в момент залпа лодка и линкор шли примерно перпендикулярно расположенными относительно друг друга курсами, а дистанция составляла 18–20 кбт, то торпедам предстояло пройти около 18,5—19 кбт. На самом деле из-за грубой ошибки с определением истинного курса цели “К-21” и “Тирпиц” шли расходящимися курсами, и угол встречи должен был составить не 100, а около 130°. При этом торпедам было необходимо пройти около 23,8 кбт. Максимальная дальность хода торпед 53–38 с той установкой режима, которой стреляла лодка, составляла 4000 м (21,6 кбт). Стрельба с такой дистанции стала прямым следствием неверного выбора боевого курса, что в свою очередь объяснялось той поспешностью, с которой Лунину пришлось менять решение на атаку в 17.50–17.53. Следует подчеркнуть, что введенными в действие приказом НК ВМФ № 0219 от 10.3.1942 “Правилами стрельбы торпедами с подводных лодок” стрельба с дистанций 16–20 кбт по движущемуся кораблю при углах встречи свыше 90° запрещалась как бесполезная. Несомненно, что в сложившейся ситуации Лунин был обязан использовать любой шанс, но одного рвения командира мало, чтобы обеспечить успех атаки.

В сумме все допущенные просчеты и погрешности не могли не привести к отрицательному результату – торпеды “К-21” должны были затонуть, пройдя предельную дистанцию, без пересечения курса цели. Те взрывы, которые слышали на лодке в 18.04, по-видимому, стали результатом срабатывания ударников торпед при ударе о каменистое дно после прохождения предельной дистанции, а около 18.30 – взрывами глубинных бомб германских эсминцев, сброшенных на обнаруженную перед атакой британскую субмарину “Аншейкн”. Исходя из направления и скорости движения германской эскадры, можно утверждать, что взрывы торпед на дне не могли быть зафиксированы на немецких кораблях ни визуальным, ни гидроакустическим наблюдением. Поэтому информация об атаке “К-21” была получена противником только вечером тех же суток после пеленгования места передачи немецкой радиоразведкой».

Далее историк обращает внимание на то, что атака «К-21» производилась в исключительно сложных условиях обстановки. Более того, экипаж ПЛ имел довольно ограниченный боевой опыт. В доказательство М.Э. Морозов приводит следующие факты: «“К-21” вступила в строй Северного флота 10.9.1941. В связи с началом войны ее экипаж не проходил положенного курса боевой подготовки, ограничившись сдачей лишь вступительных задач курса подготовки подводных лодок КПЛ-41. В период с 7.11.1941 по 28.1.1942 под командованием капитан-лейтенанта А.А. Жукова подлодка совершила два боевых похода на вражеские коммуникации у побережья Северной Норвегии, в ходе которых имела 8 боевых столкновений, произвела 4 торпедных и 1 артиллерийскую атаки, 2 минные постановки, потопила норвежский мотобот артиллерийским огнем, транспорт и охотник за подводными лодками – минным оружием. Тем не менее, действия командира подлодки были оценены командованием как неудовлетворительные, в результате чего новым командиром 4.3.1942 был назначен Герой Советского Союза (звание присвоено указом от 3.4.1942 за успешное командование “Щ-421”) капитан 3 ранга Н.А. Лунин. Под его командованием весной 1942 г. “К-21” совершила 1 боевой поход (в ходе него совершена 1 безуспешная торпедная атака) и 1 поход для оказания помощи подводной лодке “Щ-402”».

И все же Герой Советского Союза Н.А. Лунин приказ командования выполнил. Именно к такому выводу пришел адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов. В своих мемуарах он черным по белому написал: «Фашистские корабли обнаружили подводную лодку “К-21” под командованием Героя Советского Союза Н.А. Лунина. Лунин вышел в атаку, выпустив по “Тирпицу” четыре торпеды. Гитлеровское командование, обеспокоенное тем, что соединение их кораблей обнаружено английским самолетом и подводной лодкой, через несколько часов приказало своим кораблям повернуть на обратный курс».

В шестидесятые годы западногерманские историки смогли обработать все материалы войны на море. Как рассказывает О. Стрижак, «…и стали публиковать в “Марине Рундшау” результаты действий наших подводных лодок. Теперь пришлось потрудиться нашим историкам, приводить историю в порядок. Длилась эта работа почти двадцать лет. Многие “победы” оказались фикцией.

Считали, что попали в цель, а торпеды прошли мимо – “вот выписка из немецкого вахтенного журнала. Считали, что утопили транспорт, а он остался на плаву: вот подтверждение”. Но это все полбеды. Гораздо хуже, что некоторые атаки и победы были заведомой ложью».

Например, по данным, опубликованным А.В. Платоновым и В.М. Лурье (анализ эффективности советских подводных лодок в Великой Отечественной войне), «из 229 участников боевых походов 135 (59 %) хоть раз выходили в торпедную атаку, но только 65 (28 %) из них сумели поразить цели торпедами. Двое из них потопили по четыре цели, шестеро по три цели, тринадцать – по две цели, а остальные по одной цели». Что касается Н.А. Лунина, то на его боевом счету числилось 17 потопленных кораблей противника, в том числе семь на «Щ-421» и десять на «К-21». Но в послевоенное время из 17 были подтверждены только 4 победы: 2 транспорта, большой охотник за подводными лодками и невооруженный норвежский мотобот, а также повреждение еще трех мотоботов. Но это уже другая история.