Война войной, а обед по распорядку

Когда начиналась окопная жизнь? С марша после скорой выгрузки из эшелона? С момента занятия исходной позиции или с подготовки этой позиции к обороне?

Если быть точным, то она всегда начиналась неожиданно, что называется, без всяких сантиментов, словно рубилась с плеча, как самая что ни на есть правда.

Шли ли пехотинцы на передовую, находились ли на ней: все одно это уже была их жизнь – окопная. Та земля, которая всегда была под ногами: была и домом, и постелью. Зимой и летом все одно: по ней ходили, на ней воевали и в нее же ложились.

На земле всегда был отдушиной солдатский смех, царским подарком – табак, лучшим другом – лес и великим счастьем – еда. Ведь ничто так не беспокоило солдатскую душу на передке, как харчи.

Лес давал возможность соорудить блиндаж, растопить костер, настелить дорогу да и, бывало, кормил сносно. А если его не было рядом? Одна надежда только на старшину роты.

Это он тащил с помощниками термос с похлебкой, буханки хлеба, сахар, махорку и водку.

Поставив термос между ног, с цирковой ловкостью он опускал туда черпак и таким же привычным движением плескал содержимое в подставленный котелок. При этом тут же отмечал химическим карандашом галочку на листике замусоленной бумаги.

Но одно дело летом, другое – зимой. Пока пищу дотащат до передовой, хоть в руках, хоть в повозке, все одно: горячее мгновенно превращалась в холодное пойло. Хорошо, если мучная, слегка подсоленная водица не успела схватиться на сильном морозе. Зато хлеб замерзал всегда. Его даже не брала саперная лопата. Да, в сущности, и это была еще не беда. Ведь если солдат с термосом накрывали немецкие снаряды, если по нескольку суток старшина не мог добраться до передка, тогда все: и настроения не было, и вши заедали особенно. Ведь они ползали на голодных!

Другое дело батальонная кухня, когда попыхивая горящими топками, уже издалека издавая соблазнительный запах, она въезжала в лес. Фырканье лошадей и позвякивание уздечек поднимали спящих солдат без каких-либо команд. Одним словом: война – войной, а обед по распорядку! Но батальонная кухня на передке могла быть мечтой нереальной. Ведь назад с передка только уносили.

12 сентября 1941 г. Постановлением ГКО № 662 были установлены нормы продовольственного снабжения Красной армии. Например, первая категория красноармейского продпайка предназначалась для красноармейцев и начсостава боевых частей действующей армии. Она предусматривала следующую норму суточного довольствия: хлеб (октябрь – март) – 900 г, (апрель – сентябрь) – 800 г; мука пшеничная 2‐й сорт – 20 г; крупа разная – 140 г; макароны – 30 г; мясо – 150 г; рыба – 100 г; комбижир и сало – 30 г; масло растительное – 20 г; сахар – 35 г; чай – 1 г; соль – 30 г; овощи: картофель – 500 г; капуста – 170 г; морковь – 45 г; свекла – 40 г; лук репчатый – 30 г; зелень – 35 г; махорка – 20 г; спички – 3 коробки в месяц; мыло – 200 г в месяц.

По этой норме должны были питаться бойцы и младшие командиры воинских частей первых линий действующей армии. Кроме того, в период декабря и февраля им дополнительно должны были выдавать сало свиное по 25 г в сутки на человека. Однако в первые годы войны пехотинцы чаще всего голодали. Реальным же счастьем было захватить трофейную кухню, где мог оказаться и вишневый компот. Поэтому, когда Красная армия перешла государственную границу, кормить стали значительно лучше. Выручали трофейные запасы продуктов. А уж после Победы, за границей наши солдаты и офицеры питались, что называется, от пуза.

К слову, третья категория красноармейского пайка предназначалась для красноармейцев строевых и запасных частей, не входящих в состав действующей армии. От первой она отличалась граммами значительно: хлеб – (зима) 750 г, (лето) – 650 г; мука пшеничная 2‐й сорт – 20 г, крупа разная – 100 г, макароны – 20 г, мясо – 75 г, рыба – 120 г; комбижир и сало – 20 г; масло растительное – 20 г, сахар – 25 г, чай – 1 г; соль – 30 г, овощи – 920 г; махорка – 20 г; спички 3 коробки в месяц; мыло – 150 г в месяц.

Вспоминая очень тяжелую зиму 41-го на 42 год, генерал Михаил Георгиевич Титов рассказывает: «…склады были разбиты армейские, как нам говорили. Поставки на фронт запаздывали, потому что войска нужно было направлять, и бомбежки были, уничтожение эшелонов было. Поэтому питание было очень не важное. Я помню, нам давали гречневой крупы грамм 150, жира немного, хлеба 500 или 600 грамм, чай, вода. Особенно тяжело было с мясом и другими питательными продуктами. Но тогда было много лошадей в армии, потому что вся артиллерия была полковая, дивизионная на конной тяге. Но забивать лошадей на мясо запрещалось категорически. За это можно было под трибунал легко угодить. Но наш солдат он же всегда найдет выход. И как иногда делали, когда совсем плохо с питанием было. Уводили лошадь вроде по делу, по необходимости, и подводили близко к передовой. Немцы конечно стреляли и убивали лошадь. Потом мы ее закапывали в снег, разрезали, и это мясо потом варили. И никто не мог нас осудить. Не мы же лошадь застрелили. Но уже с весны 42 года значительно улучшилось питание. На завтрак давали каши всякие. А вот на обед было и первое, суп там, и каша с мясом или салом, чай, хлеб».

1941‐й и 1942‐й годы действительно были самыми тяжелыми годами войны. Отсюда непросто было и с питанием на фронте. Например, из докладной записки «О настроениях личного состава частей 3‐й Ударной армии по материалам военной цензуры» (6 марта 1942 г.) можно узнать и о питании рядовых бойцов:

«…Насчет кормежки очень плохо, едва ноги носишь, день с хлебом, а день без хлеба. Нам дают 600 грамм в день, очень голодно. Голодной смертью помрешь…» (Отправитель: Булычев, 660 бао, 8 раб).

«…В отношении питания очень плохо. Хлеба полагается 900 грамм, фактически получаем 600–700 грамм, причем суп – одна вода и та за последнее время подается несоленая. Чем все это объяснить, я не могу…» (Отправитель: Сергеичев, 20 стр. бригада).

А вот что докладывали генералу Хрулеву о недочетах в снабжении личного состава передовых частей Сталинградского фронта питанием (4 ноября 1942 г.): «Части 62 и 64 армий Сталинградского фронта, которые за последние 2 месяца почти целиком сменили свой состав, производили частые перегруппировки, переходили из одной армии в другую, по несколько дней оставались без пищи из-за длительного процесса перекрепления от одного продсклада к другому.

1 и 2 октября вновь прибывшее пополнение в 15 гвардейскую стрелковую дивизию 57 армии несколько дней не было обеспечено питанием из-за медленного оформления продаттестатов.

В таком же положении неоднократно находились 186 и 507 истребительно-противотанковые полки, 1159 артполк, 140 минометный полк и другие…

Указанные выше недочеты, отражающиеся на своевременном снабжении частей продовольствием, вызывают отрицательные настроения среди бойцов.

Красноармеец 15 гвардейской ст. дивизии Кириллов, говоря о том, что часть, в которой он находится в течение нескольких дней, не получала питания, заявил: “Нас здесь не кормят, погибнешь не от пули, а от голода”.

Красноармеец пулеметной роты 1‐го батальона 1045 стр. полка (62 армия) Агапов в письме к своему отцу 26 сентября с.г. писал: “Нахожусь в очень плохом положении. Вот уже три дня, как я не кушал… я лежу в окопе голодный, на спине пулемет, стрелять нет сил, хочется кушать и кушать…”».

Что и говорить, недостатков хватало и в тылу, и на фронте. Например, в том же 1942 году на Калининском фронте, несмотря на полную загруженность складов продуктами питания и фуражом, соединения и части на передовой вынуждены были питаться кониной. При этом за все время войны в Красной армии нормы выдачи продовольствия никогда не изменялись в сторону уменьшения. Исключение составляли только войска Ленинградского фронта, и то из-за блокады. Так, в блокадном городе бойцы в окопах получали от 70 до 75 процентов установленного пайка, а те, кто был дальше передовой, имели до половины и «тыловой» нормы довольствия.

По объективным причинам всю войну плохо кормили в резерве, тылах фронта, запасных частях и учебных заведениях. Но это было оправдано тем, что «…страна последнюю краюху фронту отдавала», как выразился в известном фильме капитан милиции Глеб Жеглов.

По свидетельствам фронтовиков, когда окопы находились под постоянным обстрелом, то горячую пищу доставляли в термосах один раз ночью (или два раза в сутки, рано утром и поздно вечером). А во время затишья старались кормить два-три раза. Словом, реальный рацион питания напрямую зависел от боевых условий: ближе или дальше от передовой.

Специалисты говорят, что изменения в службе продснабжения в годы войны происходили постоянно. За это время было издано около ста приказов наркома обороны, из них около половины пришлась на 1942 год, когда система обеспечения фронта продовольствием сложилась окончательно. Например, с августа этого года некурящим женщинам стали выдавать шоколад и конфеты. Зато о некурящих мужчинах вспомнили только осенью: с 13 ноября приказом № 354 сахар, конфеты или шоколад выдавались уже всем некурящим.

Безусловно, лучше кормили в авиации и на флоте. Например, в рационе моряков-подводников обязательно присутствовало 30 г красного вина, квашеная капуста (30 % от всего рациона), соленые огурцы и сырой лук. Хлеб на малых судах пекли на суше, а на больших кораблях стояли специальные печи. Также морякам выдавались сухари, а вприкуску сгущенка и сливочное масло.

Стрелки штурмовика Ил-2 питались вообще четыре раза в день. Второй горячий завтрак им привозили прямо на аэродром. «Вечером на столе обычно стояли графинчики, – рассказывал В.М. Местер. – Наливай, кто хочешь. А вот уже под вечер отдавали все, что можно. Конечно, набирались иногда очень крепко. Я не курил и не пил до конца войны… Вместо папирос давали шоколад. Я отдавал ребятам курево. Кормили одинаково и летчиков и нас – подавали совершенно одинаковую еду».

На заключительном этапе войны питание солдат только улучшалось, в том числе за счет вкусной американской ленд-лизовской тушенки. Как утверждали ветераны, в Германии они вообще «перешли на трофейный корм». А что касается «ста наркомовских грамм», то отмена выдачи водки в армии произошла в мае 1945‐го, сразу же после победы. Вот только на фронт обычно привозили спирт, который уже на передовой доводили до нужных процентов старшины. Немудрено, что старшина и повар на фронте люди были нужные. Доставка пищи и ее качество зависело прежде всего от них.