Дом, носящий чужое имя

Говорят, первое, что увидели наши войска в освобожденном Сталинграде, – надпись на здании: «Этот дом отстоял Яков Павлов». Речь идет о четырехэтажном с четырьмя подъездами Доме Облпотребсоюза по адресу: улица Пензенская, 61 на площади 9‐го января, построенном в середине тридцатых архитектором С. Волошиным. До войны этот дом считали одним из престижных в Сталинграде. В нем жили специалисты промышленных предприятий и партийные работники. Совсем рядом располагались еще несколько элитных жилых зданий: Дом связистов, Дома работников НКВД, Дом Железнодорожников и Дом Совконтроля. Примечательно, что Дом Совконтроля – зеркальная копия Дома Облпотребсоюза. Оба здания были выкрашены в зеленый цвет и оба сыграли в обороне Площади 9‐го января весьма важную роль. Один станет «Домом Павлова», а другой – «Домом Заболотного».

Осенью 1942‐го здесь держал оборону 42‐й гвардейский стрелковый полк 13‐й гвардейской стрелковой дивизии. Однажды командир полка приказал захватить эти два дома, имевших важное значение в системе обороны дивизии: «у него было очень важное тактическое преимущество: оттуда контролировалась вся окружающая местность. Можно было наблюдать и обстреливать занятую к тому времени противником часть города: на запад до 1 км, а на север и юг – и того больше. Но главное – отсюда просматривались пути возможного прорыва немцев к Волге: до нее было рукой подать» (В. Рощупкин). Были созданы две группы: одна младшего лейтенанта Заболотного, а вторая сержанта Павлова, которые и выполнили поставленную задачу. Вот только здание, где находился Заболотный, впоследствии было разрушено и вся группа, его оборонявшая, погибла. Официально гибель командира стрелкового взвода зафиксирована 24 ноября 1942 года. Зато сержанту Павлову повезло не только выжить, но и обрести славу Героя. Сам он о захвате Дома вспоминал так:

«27 сентября вечером вызвал меня к себе командир роты… Я выбрал пулеметчика из моего отделения Черноголова и еще двух храбрых парней: Глущенко и Александрова. С наступлением темноты, часов в девять вечера, мы поползли вперед… Днем мы установили, что дом имеет четыре подъезда. Держим курс к первому подъезду… По моему приказанию Александров остается снаружи у подъезда, а Глущенко, войдя туда, наблюдает за лестницей, ведущей в верхние этажи. Мы с Черноголовым спускаемся в подвал. Прикладываю ухо к двери. Доносится приглушенная русская речь… Включаю фонарик, скользнув тонким лучом по группе женщин и стариков… Убеждаемся, что в первом подъезде немцев действительно нет… Пробираемся вдоль стен ко второму подъезду. По-прежнему караулить остаются Александров и Глущенко. Приказываю Глущенко следить за подвалом, а с Черноголовым тихонько поднимаемся по нескольким ступенькам на площадку первого этажа… В квартире – немецкий разговор… Шепотом передаю Черноголову план действия: я распахиваю двери одной квартиры, он – другой, бросаем по три гранаты и затем врываемся в комнаты… Тщательно осматриваем все квартиры и чердаки третьего и четвертого подъездов. Убеждаюсь, что дом теперь в наших руках…

Расставляю посты: Черноголов занимает позицию у окна, где раньше были гитлеровцы, и наблюдает за площадью. Глущенко следит за подъездами. Александров смотрит за тыловой стороной… Решаю послать к комбату санинструктора Калинина, который оказался вместе с жителями в подвале занятого фашистами подъезда.

Через час после ухода Калинина Глущенко подает мне сигнал:

– Товарищ гвардии сержант, со стороны Волги приближаются трое…

– Привет вам от комбата и гвардии полковника! – говорят они, заскочив к нам в подвал.

Минут через пятнадцать из батальона подошли еще три бойца, потом еще и еще. К полуночи я торжественно объявил под грохот немецкой артиллерии:

– Нашего полку прибыло! Теперь у нас мощный гарнизон – 18 бойцов! (…)

День за днем мы держали оборону, день за днем отражали все попытки гитлеровцев приблизиться к нашему дому, истребляли один десяток их за другим. Что и говорить, нелегко было, но мы помнили слова командира нашей дивизии генерала Родимцева, который сказал, что мы, гвардейцы, должны стоять в Сталинграде насмерть.

Оборону свою мы старались совершенствовать. Питание и воду с Волги приносили ночью. Вода у нас была на вес золота, расходовалась со строжайшей экономией. Носили ее в термосах. Нелегкая была задача с термосом на спине доползти от нашего дома к мельнице, а потом спуститься к Волге и проползти обратно. Участок между нашим домом и мельницей яростно обстреливался. Несколько наших товарищей погибли не в доме, который мы защищали, а в пути. Мы, обжившись в нашей крепости, прорыли глубокую траншею в человеческий рост, тянувшуюся на двести метров до КП батальона. Эта траншея помогла нам эвакуировать в тыл, на другой берег Волги, спасавшихся в подвалах мирных жителей».

В общем, под постоянным огнем артиллерии и авиации противника, младший командир Павлов избегал больших потерь и в течение двух месяцев не давал немцам пробиться к Волге.

Сразу после войны гвардии сержанту Павлову было присвоено звание Героя Советского Союза, а заодно и лейтенантское звание. После демобилизации Яков Федотович работал в городе Валдай Новгородской области, был третьим секретарем райкома, окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Трижды избирался депутатом Верховного Совета РСФСР от Новгородской области. В 1980‐м стал «Почетным гражданином города-героя Волгограда». Неоднократно награждался высокими государственными наградами и пожинал плоды своей славы.

Пройдет много лет, прежде чем откроется вся правда обороны Дома Облпотребсоюза. Оказывается, «…отвечал по поручению И.П. Елина (командир 42‐го полка 13‐й дивизии. – Прим. авт.) за всю эпопею с домом… комбат А.Е. Жуков, – напишет в своей книге «Осколок в сердце» старейший журналист Волгограда Ю. Беледин. – Он приказал комроты, старшему лейтенанту И.И. Наумову, направить туда четырех разведчиков, одним из которых был Я.Ф. Павлов. И сутки они отпугивали спохватившихся немцев. Остальные 57 дней за оборону бессменно отвечал перед А.Е. Жуковым пришедший туда с пулеметным взводом и группой бронебойщиков лейтенант И.Ф. Афанасьев. Убитых и раненых в ходе боев, о чем мне лично рассказывал Алексей Ефимович Жуков, заменяли регулярно. В общей сложности гарнизон насчитывал 29 человек».

Как известно, в армии единоначалие никто не отменял, а потому гвардии лейтенант Афанасьев в Доме Облпотребсоюза был для гвардии сержанта Павлова самым что ни на есть главным отцом-командиром. Вот только советская пропаганда того времени сама выбирала своих героев. В данном случае больше повезло сержанту, которого эта «машина» назначила, не разобравшись, на роль единственного героического защитника дома. В итоге Дом Облпотребсоюза стал Домом Павлова.

Оборона «Дома Павлова» продолжалась 58 дней. Из 31 одного его защитника погибли всего трое: лейтенант-минометчик А.Н. Чернышенко, сержант И.Я. Хаит и рядовой И.Т. Свирин.

Лейтенант Афанасьев в дом прибыл на третьи сутки. Под его командой было семь человек с одним станковым пулеметом, шесть бронебойщиков с тремя ПТР, четверо минометчиков с двумя 50‐мм минометами и три автоматчика. Группа сержанта Павлова также вошла в его подчинение. А это уже был гарнизон дома, который под командованием Афанасьева удерживал важный объект до начала общего наступления.

4 ноября Иван Филиппович повел в атаку своих бойцов через площадь 9‐го января. К 11 часам ему удалось овладеть одним из домов, отразив четыре атаки противника, однако сам был контужен с одновременной потерей слуха и речи. В бою за заводскую часть города он получил еще одно ранение, а после излечения продолжал воевать в танковой бригаде. Дошел до Берлина, а затем освобождал Прагу. В армии прослужил до 1951 года, затем был уволен по состоянию здоровья.

В результате полученных ранений почти ослеп. С 1958‐го проживал в Сталинграде, работал в обществе слепых, станочником на заводе и мечтал написать правдивую книгу о защите Дома Облпотребсоюза. Все свободное время он по крупицам собирал информацию о людях, с которыми он воевал осенью 1942 года, а вечерами уединялся в комнате и наугад выводил строки рукописи. Ради своей мечты даже освоил азбуку Брайля и добился своего. Книга вышла под названием «Дом Солдатской славы», издавалась трижды, последний раз в 1970 году. Вот только не обошлось без цензуры, и Афанасьев был вынужден согласиться на пересказ слов сержанта Павлова о том, что в занятом ими доме были немцы. На самом деле их там не было.

По мнению бывшего комбата Алексея Ефимовича Жукова, «Павлов – болтун и хвастун. Он воспользовался неизвестностью оставшихся в живых товарищей и их подвиги повернул на себя. Вот подлая душа!» (Добрина Д., Сажнева Е.).

Как говорится, из песни слов не выкинешь. Яков Федотович оборонял «Дом своего имени» до конца и не желал делиться славой. Когда он бывал наездами в Волгограде, то первым делом звонил журналисту Беледину из гостиницы «Октябрьская», задавая один и тот же вопрос:

– А этот (непечатное) еще жив?

Этот… бывший его командир Афанасьев умер в августе 1975 года. На его похороны приехали все фронтовые друзья. Не было только одного героя-сержанта…

Яков Федотович пережил его всего на шесть лет. Они были почти одногодками (1916 и 1917).

А в литературе и после их смерти все осталось по-старому: «Захватив один из домов и усовершенствовав его оборону, гарнизон из 24 человек под командованием сержанта Якова Павлова в течение 58 дней удерживал его и не отдал врагу».