Почему немцы не вошли в Ленинград?

Как известно, в ходе кампании сорок первого года для группы армий «Север» главной целью являлся Ленинград. 8 июля начальник штаба ОКХ генерал-полковник Ф. Гальдер запишет в свой дневник: «Непоколебимо решение фюрера сравнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае потом мы будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого следует использовать танки. Это будет народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще».

Через неделю все тот же Гальдер сообщит начальнику штаба группы армий «Север» генералу Бреннеке: «задача группы армий пока состоит не в овладении Ленинградом, а только в его блокировании».

По авторитетному мнению доктора исторических наук Н. Ломагина, «решение нацистского руководства блокировать город было связано с провалом стратегии блицкрига. Как свидетельствуют материалы командования 18‐й армии противника, в конце августа 1941 года немецкие войска несли существенные потери на подступах к Ленинграду. Особую тревогу немецкого командования вызывало то, что более трети унтер-офицеров выбыло из строя.

Осознание невозможности одновременно выполнить две задачи – взять Ленинград и продолжать развивать наступление на Москву – побудило верховное командование вермахта принять 28 августа 1941 года стратегическое решение, предопределившее судьбу Ленинграда. В нем, в частности, говорилось:

«…На основании указаний высшего руководства приказываю:

1. Окружить Ленинград кольцом как можно ближе к самому городу, чтобы сэкономить наши силы. Требование о капитуляции не выдвигать.

2. Для того чтобы избежать больших потерь в живой силе при решении задачи по максимально быстрому уничтожению города как последнего центра красного сопротивления на Балтике, запрещается наступать на город силами пехоты. После подавления сил ПВО и истребительной авиации противника, подлежат разрушению водопровод, склады и электростанции, которые обеспечивают жизнедеятельность города и его способность к обороне. Военные объекты и вооруженные силы противника подлежат уничтожению артиллерийским огнем. Любая попытка населения выйти из кольца должна пресекаться, при необходимости – с применением оружия».

Еще через неделю, а если точнее, то 5 сентября, Гитлер назвал район Ленинграда «второстепенным театром военных действий». Вот только немецкие генералы до конца не понимали такого решения фюрера. В связи с этим 11 сентября командующий 18‐й армии генерал-полковник Георг фон Кюхлер сделал запрос командованию группы армий «Север» относительно снабжения русского населения продовольствием, на что получил вполне лаконичный ответ: «Это абсолютно не предусмотрено. Группа армий “Север” не заинтересована кормить целый город всю зиму».

В это время, по свидетельству Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, 10 сентября 1941 года Военный совет Ленинградского фронта в его присутствии рассматривал вопрос о мерах, которые следовало провести в случае невозможности удержать город. В результате обсуждения было решено защищать Ленинград до последней возможности.

Наконец, наступает 17 сентября…

Навеки сохранился этот день и в памяти известного писателя Д. Гранина: «Уходили из Пушкина в пять утра 17 сентября. Немецкие автоматчики уже заняли парк. Было прохладно, солнце еще не вылезло, желто-красные полосы восхода наливались светом. Глухота проходила, он слышал, как зачирикали первые птицы. Мостовые поблескивали росой. Пустые улицы, гулкий шаг армейских сапог, но город спал, в окна никто не выглядывал».

Но пройдет каких-то двадцать лет, и Даниил Гранин расскажет про то, как Ленинград, казалось, остался открытым настежь: «Ни в книгах, ни в мемуарах – нигде ничего не упоминалось про этот день. Его уничтожили, вымарали из истории. Военным историкам все было ясно. Немецкие войска столкнулись с обороной Ленинграда, конечно, исторической, взять город не смогли и вынуждены были перейти к блокаде…

День 17 сентября у немецких историков тоже отсутствовал. Они стремительно домчались до Ленинграда… и что? И зарылись в окопы. У нас было 900 дней неприступной обороны, у них тоже было 900 дней неприступной осады города.

Никто не мог меня переубедить! 17 сентября 1941 года было! Ну хорошо, у нас творился бардак, но почему немцы, которые так рвались к Ленинграду, на полном ходу застопорили и не вошли в открытые ворота?»

«13 сентября немецкие войска заняли Красногвардейск, – пишет сын фельдмаршала Риттен фон Лееба Германн Лееб. – После этого группе армий “Север” было приказано пробиваться от внешней полосы окружения к так называемому “ближнему рубежу окружения”: Ивановское – вниз по течению Невы – Александровская – перекресток дорог восточнее Урицка – Урицк.

В этот период, точная дата неизвестна – один из немецких танков прорвался к предместью Ленинграда. По рации он доложил наверх: “Мы стоим на окраине города и можем без помех войти в него”. Когда последовал приказ повернуть назад, то танкисты не захотели этому верить. Командир танковой роты вынужден был повторить экипажу танка приказ на отход и добавил: “Это распоряжение исходит от самых высоких инстанций”. Генерал Бреннеке, начальник штаба группы армий “Север” подробно описал этот эпизод, когда в 90‐х годах побывал в моем доме в Хоеншвангау.

Имеется фотография с датой 15 сентября, на которой изображены два немецких солдата, стоящие перед выкрашенным в ярко-красный цвет трамваем на шоссе под Урицком в 10 км от центра Ленинграда. Вагоновожатый явно не рассчитывал на эту встречу с немцами. Снимок опубликован в книге Хассо Стахова «Трагедия на Неве», стр. 65.

Фон Лосберг в своей книге «В штабе верховного командования вермахта» на стр. 132 описывает эпизод, имевший место 16 сентября под Ленинградом. Эту же сцену, но уже в красках расписывает Хассо Стахов в упомянутой выше книге «Трагедия на Неве» на стр. 38: «Мы находимся на Дудергофских высотах на местности, оборудованной еще с царских времен для проведения маневров. Вдали проблескивает шпиль Адмиралтейства. У стереотрубы столпились генералы, среди них: Гепнер – командующий 4‐й танковой группой и Райхардт – командир 41‐го моторизованного корпуса. Райнхардт обращается к Гепнеру: “Дайте мне 8‐ю танковую дивизию, и завтра к вечеру я доложу Вам о взятии города!” В ответ Гепнер бурчит: “Вы же ведь знаете, он этого не хочет!” Под этим “он” подразумевается Гитлер».

Был период, когда Гитлер планировал отвести 3‐ю танковую группу от Москвы, направив ее против Ленинграда. Но теперь, поскольку кольцо вокруг Ленинграда сомкнулось, Гитлер посчитал, что на этом участке фронта танки больше уже не потребуются. Поэтому он распорядился вывести 4‐ю танковую группу из состава группы армий «Север», направив ее на Москву. Адъютант фельдмаршала фон Лееба подполковник фон Грисенбек записал позднее в своем дневнике: «Захвату города, который охранялся лишь слабыми силами, препятствовал приказ свыше, согласно которому были отведены семь дивизий с целью их дальнейшей переброски на Москву. Предостережение Лееба, высказанное им в личной беседе с Гитлером, что таким образом не будут взяты ни Москва, ни Санкт-Петербург, подтвердились». (Книга фон Лееба «Дневниковые заметки и оценки обстановки в ходе двух мировых войн», стр. 66, примечание 152.)

Замкнув плотное кольцо блокады, остановились у Ленинграда немцы. На прежних позициях стояли финны. Только поэтому Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в мемуарах абсолютно честно напишет: «Благодаря мерам, принятым командованием фронта, к концу сентября на северных, южных и юго-восточных подступах к Ленинграду была создана прочная, глубоко эшелонированная и непреодолимая для врага оборона».

К слову сказать, следующая попытка захватить Ленинград будет планироваться немецким командованием только летом 1942 года.