В народном сознании издавна живет представление о неких существах, незримо пребывающих рядом с человеком. Их обычно разделяют на злых и добрых: первых надо остерегаться, с другими – наладить хорошие отношения, заручиться их поддержкой и помощью. Одно из существ, с которым человек сохранил возможность общения до сих пор, – домовой. Само это слово появилось на Руси в XVII веке, хотя сведения о духе дома и двора, похожем на домового, находят и в записях, относящихся к XV веку.

О необычных жильцах хозяйских подворий всегда отзывались с почтением, не позволяя себе не только ругаться их именем, но и произносить его вслух, чтобы не оскорбить важного постояльца. Называли уважительно: соседушко, хозяин, кормилец, сам, доможил; за любовь к теплу и уюту именовали жаровиком, а за древний возраст – не иначе как дедушкой. В этих определениях – давний смысл отношений домового с членами семьи, его статус в доме, основные особенности характера.

На протяжении XIX–XX веков краеведы, этнографы, местные бытописатели и очевидцы отмечали, что вера в «соседушку» была крепкой и широко распространенной. Крестьяне верили, что домовой живет в каждом доме как второй хозяин, а без него жизнь обитателей может обрушиться – они разорятся или даже умрут. Поэтому присутствие «хозяина» стремились сохранить любыми способами. К примеру, рассказывали, что в Орловской губернии, после того как сгорела целая деревня, домовые так затосковали, что по ночам долго были слышны их плач и печальные стенания. После такой оказии крестьяне соорудили временные шалашики, разбросали возле них ломти подсоленного хлеба и пригласили домовых на временное жительство.

Главная особенность домового – умение исполнять роль посредника между людьми и другими духами. Для этого существовал обряд принесения жертвы через домового, например для лесовика. Делалось это в случае пропажи скота, который заблудился в лесу. Домовой мог заступиться перед лесным хозяином за человека, потребовать назад несправедливо отобранную корову или лошадь.

В тех или иных областях старой России домового представляли по-разному. Например, в Смоленской губернии домовой выглядел как «седой старик, с непокрытой головой, одетый в длинную белую рубаху»; в Орловской губернии – это «человек в свитке и подпоясан». Крестьянин из Новгородской губернии рассказывал, что услышал при пожаре крик и увидел мужчину среднего роста в синем балахоне и красном кушаке, который бегал и кричал: «Ой, погиб я теперь, не найти мне лучше этого дома». По описанию очевидца из Вологодской губернии, дух дома – «небольшой старик с длинными седыми волосами и бровями, с сердитым выражением лица, кривыми ногами, а тело его, за исключением лица и рук с длинными когтями, покрыто шерстью белого цвета».

Описывая внешность домового, рассказчики сообщали, что чаще всего он виделся взрослым или пожилым человеком, полностью или частично покрытым шерстью. Иногда был одет в одежду белого цвета, в которой порой ходили старики. Одеяние его становилось черным, если своим появлением домовой предвещал беду.

Вот что рассказал один из очевидцев: «В детстве по ночам я видел в доме маленького старика. Белая одежда, белые волосы и борода, маленькое тело и огромная круглая голова. Один раз он прыгнул мне на грудь и придавил меня. Я ясно видел его лицо, его глаза, короткие маленькие ножки старика не доставали даже до постели. Но тем не менее я не мог его сбросить, не мог кричать и не мог пошевелиться. Но вот, с криком, в отчаянном усилии я сумел освободиться от него. Он упал на пол с таким грохотом, что в доме все затряслось и зазвенело. На крик и грохот отозвалась мать. После моего рассказа она долго читала молитву и сказала, что это, наверное, приходил домовой».

В доме или в квартире домовой сам выбирает любимое местечко, и если выбрал, то оттуда уже не уйдет. Он может поселиться у порога, в подполе либо чулане, на чердаке или за стеной. Но в баню или ванную домовой никогда не заходит: там живут другие «хозяева». Святые образа, лампадки в доме никоим образом не отпугивают домовых, просто они им «в тягость», ибо неизменно напоминают о наказании Господа Бога – жить вместе с человеком и помогать ему во всем. Если домовой на протяжении нескольких десятков лет проживал с хозяином жилища и всячески помогал ему, то только тогда наступало прощенье, и дух его попадал в Царствие Божие.

В старину люди полагали, что домовой должен быть в каждом доме, поэтому, когда заканчивали постройку нового жилища, открывали дверь и расставляли еду. Хороший домовой всегда помогает по хозяйству, сохраняет и часто пересчитывает имущество, любит домашний скот, в особенности лошадей. Домовой способен защитить дом от воров, пожаров, от разной нечисти. В основном он не наносит вреда, но иногда может зло пошутить, украсть и припрятать нужную хозяину вещь. Перед близкой смертью кого-либо из семьи домовой начинает выть, иногда может даже явиться человеку, начать стучать и хлопать дверью.

Считалось, что у домового есть своя собственная семья: жена домовичиха (домаха) и дети. Жена живет главным образом в подполье, она прядет и порой выполняет работу по дому, которую не доделала женщина. Сыновья переселялись на службу в новые дома, а дочери – домовинки – пряли под полом. Домовому, как ни странно, приписывали сожительство с женщинами, в том числе и с хозяйкой дома. К главе семьи домовой мог относиться либо враждебно, либо доброжелательно. Крестьяне считали, что именно от отношения к хозяину зависело здоровье скота и плодородие земли. Потому люди старались задобрить домового, для чего приносили еду в хлев, где он тоже мог обитать, приговаривая при этом приветливые слова. Враждебно настроенный к хозяину домовой мог мучить домашний скот в хлеву, а также приносить убытки хозяйству.

По преданиям, домового можно увидеть как случайно (чаще всего ночью возле скотины и лошадей), так и намеренно. В последнем случае следовало в пасхальную ночь надеть на себя лошадиный хомут, прикрыться сверху бороной зубьями на себя и сидеть всю ночь между лошадьми. Говорили, что если «хозяин» увидит этого человека, то заставит лошадей бить задними копытами. А чтобы увидеть домового, в Чистый четверг или на Рождество советовали подняться со свечой на чердак, а на Пасху прямо из церкви пойти в хлев или на чердак со свечой, с которой отстояли все службы, начиная со Страстной пятницы. Смотреть на него, согласно народным представлениям, рекомендовалось поодиночке, иначе он рассердится. Как правило, эти сущности чаще всего приживаются в семьях, которые сами выбирают, – и живут в них до тех пор, пока существует род.

Домовой спокойно относится к святым символам, не боится молитвы, не подвержен действию изгоняющих обрядов, и даже петушиный крик, которого боится вся нечистая сила, ему не страшен. Он проявляет себя как доброжелательный к людям хозяин дома, защищая не только жилье, но, что самое главное, ауру окружающего пространства. Одна из его добровольных обязанностей – очищение дома от отрицательной энергетики, которую человек привносит извне. Но если домовой молод и еще не набрался сил, а работы много, то он начинает слабеть, и тогда дом приходит в упадок.

Местопребывание домового связывалось с сакральным пространством дома и двора, где, по народным представлениям, существовала связь с потусторонним миром и душами умерших родственников. В доме это прежде всего печь и пространство вокруг нее – запечье, шесток, труба; затем подполье, порог, а также нежилые части избы, включая клеть, подклеть, чердак. Во дворе домовой мог жить в хлеву, яслях, сенном сарае и в бане. В некоторых областях для домового специально вывешивали сосновую или еловую ветку с густо разросшейся хвоей, называющуюся «матка», «матошник», «матерник», «шапка», «куриная лапа». В зимние ночи домовые собираются в какой-нибудь нежилой избе на краю деревни и пляшут до утра – в это время слышится громкий топот, визг, вой, лай и мяуканье.

В то же время люди верили, что домовой обладает способностью предупреждать о будущем. Но нужно было понять те знаки, что он подает. Домовой, с которым люди хорошо и по правилам обращаются, может предупредить хозяев о грядущих бедах или важных переменах в жизни. Обычно невидимый, а только слышимый, домовой стонет и плачет перед бедой, появляется и становится видимым, наваливается, принуждает человека к переменам. Если домовой душил спящего человека, то советовали произнести формулу: «К добру или к худу?» Затем следовало ожидать его реакции: если ответит, то это к добру, а если промолчит – к худу. Услышав плач домового в самой избе, говорили, что быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше стучала заслонка, то предвидели судебное разбирательство. Тот, кого домовой обмочил ночью, должен заболеть, а если он подергал за волосы, следовало остерегаться: жене рекомендовалось не ввязываться в спор с мужем.

Предвещая смерть хозяина, дух дома принимал его облик и появлялся в его шапке. Обычно он «являлся» мохнатым, а вот если появлялся голым, то пророчил бедность. Он предотвращал пожар, вовремя разбудив хозяина, спасал теленка, вызвав на двор хозяйку. Если дела в семье складывались успешно, домовой смеялся, гладил мохнатой или теплой рукой, скакал, иногда подыгрывая на гребешке, предупреждал о свадьбе в семье и т. д.

Истории об этом – не такая уж редкость, о чем свидетельствует следующий рассказ одной очевидицы: «Однажды ночью я почувствовала, что меня кто-то душит. Я тут же проснулась и рукой ощутила рядом с собой что-то лохматое, вроде собаки. Страшно испугалась и оттолкнула его рукой. Утром соседка посоветовала: „Если еще раз придет, ты спроси: к худу или к добру?” Я так и сделала, и он еле слышно ответил: „Хорошо”. Вскоре я выиграла в лотерею крупную сумму денег».

Или другое свидетельство: «Посреди ночи я проснулась от ощущения, что меня кто-то щекочет. Затем он схватил меня острыми когтями за большой палец ноги, а другой рукой, покрытой шерстью, стал щекотать мне ступню. Я инстинктивно дернула ногой, и ему это не понравилось. Я буквально оцепенела от страха, стала прятать ноги под лежащего рядом мужа. Утром рассказала о случившемся свекрови, и та объяснила: домовой выживает меня из квартиры. И правда, вскоре мы получили новую квартиру. Пророчество домового было хорошее, поэтому мы позвали его с собой».

Все эти качества делали домового близким и понятным простому поселянину. Повсеместно существовало убеждение, что он обязательно должен быть в каждом жилье: «Без домового не жить и не кормить»; «Без домового как без хозяина». В свою очередь крестьяне верили, что дух так привыкает к своей избе, что его уже почти невозможно выселить или выжить.

Правда, в этом была и некоторая проблема. Если при переходе из старой избы в новую, недавно отстроенную хозяин не сумел переманить домового, тот оставался жить в старом холодном доме. Оставшийся из упрямства или оставленный по забывчивости хозяев, он страдал, томился и скучал. Поэтому существовал обычай непременно и любыми уговорами звать домового при переезде – в противном случае семью в новом доме ожидали несчастья. Он перебирался на новое место с частью старого хозяйства: хлебом, помелом, горшком с углями, дежей с тестом, веником или на лопате, на которой сажали хлеб в печь. В старой усадьбе открывали ворота и с приговором «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом» переносили вещи в новое жилище.

Помимо этого, домового считали опекуном скота и птицы. Он кормил и поил, подгребал корм в ясли, чистил скотину, расчесывал гриву лошади, заплетал ее в косички, привязывал красные ленточки. Если она чахла, худела, а утром оказывалась мокрой, говорили, что пришлась «не по двору», «не по масти», «не в руку». Нелюбимую скотину домовой мучил, загонял под ясли, отбирал корм, а в кормушку клал навоз, в лошадиных гривах сбивал колтуны. Такое животное продавали, считая, что «хозяин» все равно ее изведет. Чтобы поменять масть скота, старались выяснить предпочтительную для домового окраску. Для этого пытались увидеть его в Страстной четверг или на Пасху.

Рассказывали, что в одной губернии крестьянин спрятался в яслях и заметил, как домовой соскочил с сушила, подошел к лошади и давай плевать ей в морду, а левой лапой у нее корм выгребать. Мужчина испугался, а домовой заворчал про себя, но так, что было слышно: «Купил бы кобылку пегоньку, задок беленький!» Его совет был исполнен. После этого крестьянин разглядел, что домовой в лохматой шапке и в желтой свитке обошел лошадь, осмотрел ее и сказал: «Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу!» И стал ее гладить, заплел из гривы косу и начал подгребать под самую морду овес. Вот почему, приведя на двор нового коня или корову, их отдавали под покровительство домового, прося его беречь и любить скотину. Просили весной перед первым выгоном скота на пастбище, а также осенью, загоняя скот на зиму в хлев.

Точно так же домовой плетет и путает волосы людям. Вот один из таких случаев, рассказанный девочкой-подростком: «Мы с мамой собирали ягоды в лесу и не заметили, как стемнело. Решили в темноте не искать дорогу назад, а переночевать в ближайшей деревне. Ночевать нас пустили в новый дом, где пока никто не жил. Хозяйка постелила нам на полу, пожелала спокойной ночи и ушла. Ночь прошла вроде бы тихо. Но утром я обнаружила, что мои косы были расплетены, перепутаны, взбиты и будто вымазаны смолой. Ленточки валялись в двух метрах от постели. Часа три ушло на то, чтобы расчесать и привести волосы в порядок. В некоторых местах пришлось выстригать целые пряди. Слез от боли и обиды я пролила немало. Глядя на мои мучения, хозяйка горестно покачала головой, и вдруг сказала: „Ой, деточка, это твоими волосами ночью ‘дедушка-суседушка’ поиграл, видно, они ему очень понравились, отберет он их у тебя”. А через неделю обнаружили, что меня укусил клещ. Пролежала в больнице полтора месяца, постоянно мучили страшные головные боли, и волосы пришлось отрезать».

Считалось, что «соседушко» любит те семьи, где жили в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относились к своему добру, в порядке и чистоте содержали двор. Если в таком хозяйстве забывали, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам выполнял эту работу. Если случалась кража, он находил вора и выл у него в доме, заставляя отдать награбленное. При пропаже члена семьи или животного домовой помогал разыскивать их.

Домовой – защитник детей: он заботливо присматривает за ними в отсутствие родителей. В народе бытовали многочисленные рассказы о том, как домовой заботился о моральном духе семьи, мешал тайным грехам супругов. Например, он душил невестку, ведущую разгульную жизнь, избивал мужика, сквернословившего в хлеву. Если хозяйка оставляла нож на столе в нарушение запрета, домовой злился, шумел и мешал спать. Чтобы не рассердить его, соблюдали ряд предписаний: запрещалось ругаться, стоять на мусорной куче, ночью работать или кормить ребенка, ложиться спать без ужина.

Впрочем, с рассерженным домовым всегда можно было помириться: для этого стоило положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он был большой охотник, или сделать какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной коптилки с изображением святого Егория на коне или горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. Перед постом под печкой оставляли кусок мяса или чашку молока, а в ужин выходили во двор и на коленях приглашали домового на угощение, оставляя для него еду на столе. Так же поступали на Пасху и Рождество. Чтобы задобрить его, краюшку хлеба с солью клали в чистую белую тряпочку, во дворе становились на колени со словами: «Хозяин-батюшка, честный домовой, хозяюшка домовая, матушка честная, вот я вам хлеб-соль принес!» – а угощение относили к воротам.

Иногда бывало, что домовой, благоволя хозяевам, все-таки доставлял им некоторые неприятности. В таких случаях можно было отогнать его молитвой или бранью. Если долго мучил скотину, в хлев заводили козла, вешали внутри убитую сороку или зеркало. Если выщипывал курам перья на голове, в курятнике вешали старый лапоть, горшок с отбитым днищем, камень с дыркой – «куриный бог».

Поговаривают, что домовые до сих пор живут в деревенских домах. Существуют целые ритуалы по их задабриванию, и из поколения в поколение передаются знания о том, что может пригодиться в обращении с ним. Вот некоторые из них:

• не оставлять на столе режущие и колющие предметы;

• если начнет бедокурить, вслух произнести: «Большой дедушка, а так балу́ешь!»;

• одарить любимым угощением – печеньем, конфетами или просто сахаром, – положив на блюдце и оставив в теплом месте;

• просто похвалить домового вслух.