На самом деле эти тексты при ознакомлении с ними вовсе не вызывают того зловещего ужаса, который напоминает завесу тумана или напряженную музыку в триллере. Атрибуты и контекст выглядят куда более убедительно, чем этот вполне обычный текст, представляющий собой методичный и довольно скучный свод воззрений будущего правителя, который настроен скептически, неплохо знает этот мир и дает ему трезвые характеристики. Есть у «Протоколов» еще одна черта, не позволяющая их бояться и напускать вокруг них облака тумана: пока читаешь этот текст, все время не дает покоя мысль, что все это ты уже многократно читал и слышал. Назвать текст пошлым и заезженным – этого мало. В нем слышится что-то абсолютно конкретное, хорошо знакомое, а потом всплывает и само имя – Макиавелли.

Уши Макиавелли торчат из каждой фразы, его высказывания – в каждой строчке. И при чем здесь, спрашивается, еврейский заговор? И для чего надо было городить эти горы бессмыслицы? Создается впечатление, что либо нам подсунули какие-то совсем не те «Протоколы», либо пугающие нас этими «Протоколами» господа вовсе не знают, кто такой Макиавелли. Даже если мы сами станем убежденными ксенофобами, ортодоксами, консерваторами, блаженными или крестящими углы фанатиками, как сможем мы рассматривать этот набор высказываний в качестве чьего-то злодейского плана или заговора темных сил? Если хотите убедить в чем-то таком, дайте что-нибудь более загадочное, сложное и неожиданное. Например, нейролингвистическая психология или «Тавистокский институт» Даниэля Эстулина.

Вот цитата из напугавшего всех сочинения: «Люди с дурными инстинктами многочисленнее добрых, поэтому лучшие результаты в управлении ими достигаются насилием и устрашением, а не академическими рассуждениями». Можно задать вопрос: сколько процентов правды вы обнаружите в этих словах? Земную жизнь пройдя до половины, очевидно, немало. Но можно спросить и по-другому: не напоминает ли нам это утверждение что-то хорошо знакомое по нашей и не только нашей политической истории и литературе? Что-то настолько знакомое, буквально лежащее на поверхности.

Вот еще одна цитата: «Люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же».

И другая: «Уместно заметить, что людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое – не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести». Только это уже не «Протоколы», а Макиавелли – трактат «Государь». Там же читаем: «…Возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся – по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого».

Как говорится, найдите 10 отличий.

Еще две цитаты для сравнения:

Первая: «Вывожу заключение, что по закону естества – право в силе. Политическая свобода есть идея, а не факт. Эту идею надо уметь применять, когда является нужным идейной приманкой привлечь народные массы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся. Задача эта облегчается, если противник сам заразится идеей свободы, так называемым либерализмом, и ради идеи поступится своей мощью. Тут-то и проявится торжество нашей теории: распущенные бразды правления тут же по закону бытия подхватываются и подбираются новой рукой, потому что слепая сила народа дня не может прожить без руководителя и новая власть лишь заступает место старой, ослабевшей от либерализма».

Вторая: «Бароны постоянно затевали свары и, потрясая оружием на виду у главы Церкви, способствовали слабости и неустойчивости папства. Хотя кое-кто из пап обладал мужеством, как, например, Сикст, никому из них при всей опытности и благоприятных обстоятельствах не удавалось избавиться от этой напасти. Виной тому – краткость их правления, ибо за те десять лет, что в среднем проходили от избрания папы до его смерти, ему насилу удавалось разгромить лишь одну из враждующих партий».

Мысль обоих отрывков ясна: необходима жесткая власть. Чем больше «баронов», которые «затевали свары» (Макиавелли), или «враждующих партий» («Протоколы»), тем хуже правление, идущее к полному упадку. Только в «Протоколах» это называют «либерализмом», а Макиавелли такого слова не знал, потому называл «напастью».

Считать этот текст плагиатом позволяет пошлый характер «Протоколов»: под словом «пошлый» здесь подразумевается не «вульгарный», а «многократно слышанный» и «отовсюду заимствованный» до полной его затертости. Ничего особенно нового в тексте нет, и со времен Макиавелли взгляды на правителя и толпу не изменились. Поэтому удивительно, что находится множество людей, способных годами копаться в этих текстах в поисках умыслов и заговоров.

Мистификация здесь очевидна, поэтому достаточно скоро она была обнаружена и схвачена за руку исследователями. Имя Макиавелли стало ключом к раскрытию этого заговора публицистов-дилетантов.

Первым мистификатором оказался французский автор Морис Жоли, сочинивший памфлет «Диалоги в аду между Макиавелли и Монтескьё» – камень в огород Наполеона III.

Сведение счетов с политиками при помощи письменной сатиры, да еще аллегорического характера, – явление известное. Авторы хитроумно обходят цензуру с помощью аллюзий и близких сюжетов. Скажем, не так-то просто догадаться, что в пьесе Василия Васильевича Капниста «Антигона» (1814) античный сюжет – лишь прикрытие для сюжета современного, а фиванский деспот Креон – это на самом деле не любимый современниками Павел I. Сегодняшнему человеку, чтобы это понять, следует читать комментарий к пьесе: для нас Павел I не вполне проясненная, но вовсе не зловещая тираническая фигура, в отличие, например, от Ивана Грозного, который выглядит явным деспотом даже через много веков. Но драматурга ни Креон, ни Иван не интересовали, его раздражал император Павел.

Так и журналист Жоли стремился не напугать всех мировым господством темных сил, а всего лишь ущипнуть ненавистного императора, своего современника. Ни о каком сионистском заговоре Жоли вовсе не думал, ему вообще было не до евреев: он собственной внутренней политикой был занят. Вероятно, узнай он о том, во что «испорченный телефон» заимствований и плагиатов превратит его непритязательный памфлет еще на целое столетие, он бы очень удивился. Кстати, впоследствии его тоже обвинили в плагиате: Умберто Эко считал, что некоторые фрагменты памфлета Жоли взяты из «Тайн народа» Эжена Сю.

Вслед за Жоли нашелся еще один весьма коварный господин – сидящий в Париже физиолог Илья Цион, который не любил очень многих, но особенно – министра С. Ю. Витте, тоже его современника. Кстати, скандальные биографии Жоли и Циона на удивление похожи: оба были активны и талантливы, но вскоре проявили себя как неудачники и конфликтные социопаты. Оба пытались пробиться в прессу, чтобы удовлетворить свои разоблачительные амбиции, но потерпели поражение. Правда, Цион со своими взлетами и падениями держался дольше: 48-летний Морис Жоли в 1878 году застрелился от разочарования в жизни.

Биография Циона свидетельствует о том, что до конфликта с Медикохирургической академией Петербурга ему жилось очень даже неплохо. Благодаря медицинским талантам и энергии он снискал уважение западной и русской профессуры. Три года стажировался за границей, получил престижную премию, ему покровительствовали Иван Павлов и Илья Мечников. Поддерживал его и Сеченов, хотя Цион не питал к нему благодарных чувств. Академия, в которой царил антисемитский и нигилистический дух, оказалась камнем преткновения. Цион столкнулся с неприязнью и травлей. Он жаждал возглавить кафедру, а ему противостояла профессура академии. Но даже тогда его не оставили высокие покровители: военный министр Д. Милютин в 1872 году своей властью назначил физиолога главой академии. Академия ответила наветами, вплоть до обвинения в плагиате. Сложность ситуации заключалась еще и в том, что монархист, консерватор и убежденный христианин Цион не нашел общего языка со студенчеством, предпочитавшим в те времена материализм, дарвинизм, нигилизм и, разумеется, атеизм.

Принявший христианство еврей-монархист в царской России конца XIX века – это некоторый парадокс. Но именно этим можно объяснить все дальнейшие поступки физиолога, которые повлекли за собой создание одной из крупнейших мистификаций XX века.

Уйдя из ненавистной академии, физиолог поселился в Париже, где вновь оказался в центре конфликта. Ему не удалось возглавить кафедру в Коллеж де Франс, и он занялся публицистикой, отстаивая свои религиозные взгляды в борьбе с материалистами (статья «Война с Богом и светская мораль»). К 1880 годам он стал политическим журналистом консервативной направленности, поддерживал отношения с реакционером М. Катковым, но вызвал неприязнь у либерала И. Тургенева и даже подрался с художником В. Верещагиным. Попутно он получил французское подданство, потом отказался от него ради государственной службы, вскоре с треском вылетел с нее, но успешно играл на бирже, занимался тайными операциями, нажил состояние и крутил романы с актрисами. Полиция подозревала его в биржевых аферах, теневых интригах и шпионаже.

Биография физиолога настолько пестра и разнообразна, что заслуживает отдельного исследования. Достаточно лишь сказать, что все предприятия Циона в итоге приводили к скандалам и ссорам, а в дальнейшем вылились в открытую конфронтацию с министром финансов И. Вышнеградским и его преемником С. Витте, которые обвиняли физиолога в мошенничестве и взяточничестве. Именно тогда Цион перешел к нападкам во французской прессе. В 1896–1897 годах он опубликовал книгу «Куда временщик Витте ведет Россию?».

Отношение Циона к «Протоколам сионских мудрецов» остается неясным. Физиолог действительно переработал памфлет Жоли ради критики Витте и придания политике этого министра черт заговора. Цион в тот момент, как и ранее Жоли, вовсе не собирался бороться с сионистами, тем более что сам был евреем и относился к российским евреям с сочувствием. Но маховик уже был запущен.

Версия событий гласит, что возмущенный Витте приказал резиденту во Франции Петру Рачковскому найти на вилле Циона компромат. Тот нашел памфлет Циона – Жоли и в свою очередь переработал его в памфлет Циона – Жоли – Рачковского, из которого Витте исчез совсем, зато появились сионские мудрецы, за которыми должен был читаться сам Цион. Переработал не сам, конечно, – не генеральское это дело. Для этого был привлечен живший в Париже журналист Матвей Головинский, работавший на русскую разведку.

1905 год стал урожайным по публикациям «Протоколов» в России. Их издал бессарабский помещик Георгий Бутми, один из создателей «Союза русского народа». Потом религиозный фанатик Сергей Нилус, объявивший себя пророком, опубликовал трактат «Великое в малом и антихрист как близкая политическая возможность», в котором предсказал явление Антихриста и в виде приложения поместил «Протоколы сионских мудрецов». При этом старец все время путался, объясняя, как к нему попала эта рукопись. В издании 1905 года говорилось, что «Протоколы» ему передал некий знакомый, которому их дала женщина, укравшая их у главы французских масонов. Через 6 лет, переиздавая книгу, Нилус утверждал, что тот самый знакомый сам украл бумаги у главы масонской ложи. Позднее сообщалось, что рукописи докладов прямо с тайного конгресса масонов Нилусу передавал курьер, курсировавший между швейцарским Базелем, где проходил конгресс, и германским Франкфуртом.

Если одно и то же блюдо многократно жарить и парить, из него полностью выпарится всякий вкус, цвет и запах. Именно так и воспринимаются «Протоколы» – как некий препарированный продукт Франкенштейна. В этом отношении произведение Ф. Ницше «Антихристианин» выглядит куда более темпераментно и зловеще в своем призыве вовсе избавиться от жалости к людям.

Однако многократно переработанное и отовсюду заимствованное произведение без лица оказалось весьма популярным и востребованным. Каждая сторона спешила внести свою лепту в обработку пресловутого текста и по-своему перекраивала его: англичане при публикации исключили главу о Великобритании, немцы включили в текст роль евреев в поражении Германии в Первой мировой войне и т. д. Эту выцветшую и много раз перештопанную хоругвь все время доставали из ящика стола, чтобы еще кого-нибудь ею напугать. Британская газета «Морнинг пост» публиковала «Протоколы» в виде серии статей. В форме листовок они распространялись на Версальской мирной конференции. В печати велись дискуссии. При этом в дело вовлекалось все большее количество лиц, а факты запутывались и противоречили друг другу.

В 1933 году еврейские общины Берна и Базеля возбудили уголовное дело по поводу продажи «Протоколов» в Берне. Ответчиками на процессе были функционеры Национальной партии Швейцарии Фишер, Шнелль, Эбергольд и Галлер, торговавшие «Протоколами» на лестнице бернского казино. По поводу этого дела было написано несколько томов, а процесс тянулся до 1935 года. Позднее, в 1937 году, дело о фальсификации «Протоколов» было передано судье Отто, который закрыл его, заявив, что это не судебное, а дискуссионное дело, поскольку касается печатного произведения.

Швейцария взялась за это дело отнюдь не случайно. Утверждалось, что «Протоколы» – не что иное, как доклады участников того самого тайного конгресса сионистов, состоявшегося в Базеле в 1897 году. На 24 заседаниях конгресса участники знакомились с планами завоевания евреями мирового господства, захвата государственных структур с помощью капитала и устранения других религий. Все это исторически восходило к правлению царя Соломона и его старцев.

На бернском суде 1933–1935 годов вновь встал вопрос о подлинности этого документа. Сын генерала Рачковского, Андрей Петрович, решил оправдать отца и сказал, что генерал едва ли знал о «Протоколах». Дескать, когда он (Андрей Рачковский) в 1906 году купил на Невском проспекте брошюру, изданную Бутми, то отец на нее даже не взглянул. Возникает вопрос: а зачем бывшему резиденту разведки было глядеть на бумаги, текст которых он хорошо знал еще с конца 1890-х и сам переписывал? Да и не столь уж важен был взгляд Петра Рачковского – человека, для которого заказать террористу Е. Азефу убийство российского министра внутренних дел В. Плеве ничего не стоило.

Выступал на суде и русский профессор П. Н. Милюков, сказавший следующее: «Не только историк по профессии, но и сколько-нибудь вообще серьезный и добросовестный человек не может, по моему мнению, допустить достоверность “Протоколов”, особенно после всего того, что стало известно об их происхождении. До 40 процентов “Протоколов” прямо списано из французской книжки Жоли. Но характеристика “макиавеллизма” Наполеона III y Жоли была слишком тонка для полицейских составителей “Протоколов”».

Вердикт бернского суда 1935 года гласил, что документ – подделка. Но тут за «Протоколы» активно взялись немцы, которым этот памфлет в эпоху национал-социализма пришел как карты в руки. В 1936 году вышла книга литовского немца Энгельгарта о «Протоколах», потом о них писал Ульрих Флейшхауэр. Кстати, при бесчисленных переделках «Протоколов» под нацистский заказ выявился еще один плагиат: некоторые отрывки не совпадали с памфлетом Жоли и оказались главами из романа «Биарриц», написанного прусским почтальоном Германом Гетше еще в 1868 году и вышедшим под псевдоним Сэр Джон Рэтклиф.

Ничего удивительного в интересе Третьего рейха к «Протоколам» не было: гитлеровцы сжигали еврейские книги, но с удовольствием экранизировали роман еврея Л. Фейхтвангера «Еврей Зюсс», в котором писатель показал своего средневекового соотечественника без особой симпатии. Писателю, живущему в США, пришлось отвечать на экранизацию разгневанным открытым письмом, но гитлеровцы торжествовали: они осуществляли пропаганду руками тех, против кого она была направлена. С «Протоколами» вышло то же самое: охранники концлагерей давали этот памфлет советским военнопленным – в качестве наглядной агитации.

В конце XX века, когда нацизма как государственной идеологии уже не было, интерес к «Протоколам» сместился в страны арабского Востока. Этот трактат включали в школьную программу, его продавали в книжных магазинах и дарили на королевских приемах почетным гостям.

При всей очевидности обмана эту не слишком даровитую мистификацию до сих пор выдают за грандиозный заговор против всего мира, и находится много ученых людей, готовых посвятить исследованию «Протоколов» всю свою жизнь.

Появились и литературные эксперименты. В 1981 году писатель-диссидент Григорий Климов сочинил провокационную пародию «Протоколы советских мудрецов», в которой показал методы обучения советской правящей элиты в Институте красной профессуры:

«– Вся беда в том, что двуликая проблема ума и безумия относится также и к гениям в области политики. В наш атомный век такие гении, как Наполеон или Гитлер, не остановятся и перед тем, чтобы развязать атомную войну. А это будет похуже того, что описывается в Апокалипсисе. И виноватых вы не найдете. Виноват будет тот невидимый дьявол, который гнездится в мозгах таких полусумасшедших гениев <…> Поэтому, товарищи, вам и нужно знать эти вещи. Понятно?

– Понятно, – мрачно сказал министр обороны СССР. – Всех философов надо перестрелять.

– Не-е-ет, – возразил министр здравоохранения. – Нужно пересадить их всех в сумасшедшие дома».