Глава 17
А вот о кадрах товарищ Сталин вовремя разговор завел, и я тут же воспользовался этим подвернувшимся моментом.
— Товарищ Сталин, — подал я голос, — у меня в Тарасове осталась семья… Как раз эти самые кадры. Никитина Глафира Митрофановна, доцент наук и выдающийся хирург, не раз штопавший меня в полевых условиях, весьма ценный и опытный специалист-теоретик в области магических искусств. Она может весьма поспособствовать нашей работе. Кстати, именно она и разработала ту самую целительскую печать, что смогла перевернуть ваше «мировоззрение» с ног на голову.
— Это ви так завуалированно намекаете, товарищ Чума, на мою сэгодняшнюю хулиганскую выходку? — Весело улыбнулся Иосиф Виссарионович.
— Почему же хулиганскую, товарищ Сталин? — Улыбнулся я ему в ответ.
— А потому, — слегка потупился вождь, — Лаврэнтия Павловича до инсульта довёл. Нэльзя так с верными товарищами поступать! Мнэ давно ужэ нэ было так стыдно… — Горский акцент в голосе Сталина прорезался максимально — Иосиф Виссарионович действительно был весьма взволнован. — Прости, друг Лаврэнтий, старого шутника!
— Да не нужно никаких извинений, товарищ Сталин! Сам виноват! — Вновь подскочил со своего места Берия. От услышанного у него едва опять не пошла кругом голова. Да и все вокруг притихли.
— Надо умэть признавать свои ошибки, товарищи! — со сталью в голосе произнес вождь. — И мэня это касается в первую очэредь! Вэдь чем више чэловек находится в аппарате власти, тэм дороже народу будут обходиться его ошибки… И закончим на этом! Так что с вашей супругой, товарищ Чума? — Иосиф Виссарионович вновь вернулся к прежней теме разговора, чем меня несказанно порадовал.
— Есть у неё «небольшая» проблема…
— Да, говорите уже напрямую, товарищ Чума, — поднял на меня свои тигриные глаза Иосиф Виссарионович.
— Она в свое время отбывала наказание по навету ретроградов от науки за то, что пыталась эти самые магические знания поставить на научную основу…
— Дураков везде хватает, — скрипнул зубами Иосиф Виссарионович, — Лаврентий, немедля займись вопросом эвакуации семьи товарища Чумы. Хорошо бы еще и отца Евлампия вытащить. Думаю, он сослужит хорошую службу для подхода к патриарху Тихону…
— Так точно, товарищ Сталин! — мгновенно отозвался нарком НКВД. — Немало священников и духовенства воюет за народ и советскую власть, несмотря на расхождения в вопросах веры и репрессии со стороны идиотов на местах.
— Необходимо создать правительственную комиссию и пересмотреть дела репрессированных ученых и духовенства, — произнёс вождь. — Если не замечено явной… — он снова скрипнул зубами, — слышишь, Лаврентий, явной контрреволюционной деятельности, а не чьих-то приписок и домыслов, срочно реабилитировать и вернуть на места. Пусть служат отечеству и Богу. По этому вопросу у меня все.
Когда первый шок от происходящего немного схлынул, товарищ Берия поинтересовался:
— И как же вы предлагаете, товарищ Чума, обозвать в табелях о рангах сотрудников новой специализации? Не стоит с ходу ломать уже сложившиеся в обществе устои, как и менять переход от научного материализма к… к оккультному пониманию мироустройства. Народ этого не поймет. Не ведьмаками же в самом деле вас называть?
— Согласен, Лаврентий Павлович, не ведьмаками, — согласился я с предложением наркома. — В первую очередь обсуждаемое нами явление, что научно подтверждается открытием Бажена Вячеславовича — это проявление нового для вас вида энергий, магических сил. И вам надлежит эту силу не только признать, исследовать, но и использовать, не дожидаясь пока всех нас ею же накроют нацисты. Думаю, уместнее всего таких сотрудников будет называть либо силовиками, либо энергетиками.
— Вот это действительно неплохие названия для новой области науки! — довольно блеснул стеклышками очков Лаврентий Павлович. — Люди, использующие силу на благо трудового народа… Ну, а приставочку «магические» мы присовокупим, когда все привыкнут к применению этого нового вида энергии.
— Ну что же — приемлемо! — подытожил товарищ Сталин. — Как вы понимаете, товарищи, хм… силовики-энергетики, сила ваша должна служить на благо страны, а значит — быть подотчетной стране. — Товарищ Берия, — повернулся к наркому Иосиф Виссарионович, — новое направление силовиков, как сказал товарищ Чума, или «ведомство энергоинформационных исследований», будете курировать вы лично. Возглавит — Бажен Вячеславович, а Товарищ Чума и наш английский союзник будут консультантами, но решения о их применении за вами. Чтобы ни у кого не появилось соблазна применять эту силу бесконтрольно, во вред. Как это происходит в Рейхе.
— А скажите, товарищ Чума, как вы планируете набирать, или эээ… привлекать новых сотрудников? — Умел же Лаврентий Павлович взять быка за рога, этого у него не отнять.
Ведь он едва уложил в мозгах новое положение вещей, только-только нащупал почву ускользающего материализма под ногами, сразу в дело. Золотой человек. Жаль только, что расстреляют его после смерти товарища Сталина. Однако, раз уж так все сложилось, я был не намерен этого допустить. На износ же работает человек, и не для себя — для страны! Немного я ему здоровье поправил, а дальше видно будет.
— Ну об одном кандидате я уже упомянул… — напомнил я товарищу наркому.
— Да-да, я сейчас же отдам нужные распоряжения о эвакуации вашей семьи, а дальше?
— Дальше? — прикинул я — По пути в Берлин и тоже в окрестностях Тарасовки я встретился с одной весьма умелой трехсотлетней ведьмой, весьма охотно спроваживающей немцев на тот свет…
— Триста лет? — пораженно замер Иосиф Виссарионович, скорее по привычке поднесший было трубку ко рту. — И это возможно?
— Для одаренного силовика — вполне. Умея осознанно оперировать силой, он может исправлять изменения возникающие в процессе старения. Мне самому этот механизм не до конца понятен с научной почки зрения, но надеюсь, с помощью Бажена Вячеславовича и Глафиры Митрофановны, мы сумеем пролить свет и на эту область. Но вы уже на себе испробовали результат ее работы, товарищ Сталин. Я больше практик, а теоретик-разработчик именно она.
— Замечательно! — Кивнул Сталин. — Товарищ Берия, любыми способами и безотлагательно доставьте этих ценных научных работников в Москву! И чтобы ни один волос с их головы… Ведь нам следует не только догнать, но еще и перегнать в силовом деле фашистов, или они нас попросту сметут!
Лаврентий Павлович скупо кивнул:
— Будет исполнено, товарищ Сталин!
А я снова заговорил:
— Иосиф Виссарионович, я настаиваю на том, что свою семью из Тарасовки я буду вытаскивать лично! Конечно, вы можете провести всё и без меня…
— Хорошо понимаю вас, товарищ Чума, — произнёс вождь, наконец-то раскурив свою трубку. — Ви, товарищи, тожэ закуривайте, — щедро продолжил он. — Но, поймите и нас, товарищ Чума — вы, по сути, являетесь единственным специалистом по магической дисциплине. Без вас мы сможем развивать лишь область в которой работает Бажен Вячеславович. Да и то, без вас он будет двигаться только «наощупь». Поэтому ми и не хотим рисковать вами.
— Послушайте, товарищ Чума, — неожиданно подал голос Судоплатов, — а вы не можете опять воспользоваться тем волшебным переходом, когда вы перескочили из Берлина прямо в Барвиху?
— Увы, Павел Анатольевич, — печально развёл я руками, — печать была уникальной, полученной в дар от одной древней сущности. И изучить её я, к сожалению, не успел. Нужно было срочно улепётывать из Берлина, иначе фашистский упырь Вилигут нас бы размазал в кровавые сопли… Простите, Иосиф Виссарионович, за мой «французский».
— Он действительно упырь? — тихо спросил Берия, еще не знакомый с моим подробным отчетом по оценке сил и возможного «происхождения» вражеского колдуна. Я как раз занимался его составлением в «свободное» время.
— Действительно, — подтвердил я. — Он черпает свои силы в ежедневной смерти тысяч узников концентрационных лагерей.
— Они делают из людей какой-то магический препарат, — вмешался в разговор профессор Трефилов, — разработанный профессором Левиным. — Фашисты называют его «искра».
— Искра? — задумчиво произнёс Сталин. — Чтобы это значило?
— Искра — это малая доля «Огня Творения», которую Создатель вдохнул в человека.
— Душа… — прошептал бывший семинарист Иосиф Джугашвили.
— Только принимая этот препарат, Вилигут обретает свои силы, — добавил я. — Он — магический калека в мире одарённых. Его источник, который у полноценного мага отвечает за наполнение силой магического резерва, с дефектом. Я напишу до своего отъезда краткий доклад на эту тему, — пообещал я.
— Можэт быть, всё-таки пэредумаете, товарищ Чума? — Иосиф Виссарионович вновь попытался меня отговорить.
— Как я уже говорил, у меня, кроме спасения моей семьи, есть еще одно дело — я хочу перетянуть на нашу сторону очень ценного кадра — ту самую трёхсотлетнюю ведьму. Вот уж кто будет настоящем кладезем информации в нашей работе. Но, вряд ли упомянутая мною ведьма захочет разговаривать с нашими ребятами. Она сотрет их в порошок, не моргнув глазом. А нам очень нужно перетянуть ее на свою сторону, товарищи! А большинство одаренных предпочитают держаться в тени и не отсвечивать. Даже бригадефюрер Вилигут до поры до времени держался поодаль от происходящего, пока не обрел настоящую силу…
— Надеюсь, что вы понимаете, насколько рискуете, товарищ Чума? — Сталин пристально посмотрел мне в глаза. — Мы едва-едва вас нашли и не имеем права потерять.
— Иосиф Виссарионович, — улыбнулся я, — вы сами ощутили, как быстро может подлатать обычного простеца одаренный, а уничтожить опытного силовика практически невозможно. Хотите эксперимент?
— Спасибо за доверие, товарищ Чума, — отрицательно мотнул головой товарищ Сталин, — но на мне вы уже достаточно продемонстрировали способности ваших, эээ…
— Конструктов, — пришел я на помощь вождю.
— Конструктов, — повторил он, словно пробуя слово на вкус. — А о том, как вы отрастили отрубленную руку, мне сразу же доложили. И я читал доклад начальника особой школы НКВД и его курсантов, которые оказались свидетелями того, как ви, товарищ Чума, буквально в считанные минуты восстановились из окровавленной груды тряпья. Они утверждали, что ваш мундир был проткнут во многих местах осколками костей. Или брэшут?
— Никак нет, товарищ Сталин! Это чистая правда!
— И устраивать здесь стрельбу тоже нэ надо! — рассмеялся вождь. — Мы и без того поняли, что ви у нас практически нэубиваеми…
— Вы правы, товарищ Сталин, — согласился я с доводами Иосифа Виссарионовича, — эксперименты необходимо проводить в специально отведённых для этого местах. — Я-то многое могу пережить, а вот мои родные — нет. Поэтому я и прошу у вас помощи, Иосиф Виссарионович.
— Я вас услышал, товарищ Чума, — скрепя сердце, согласился Сталин. — Что же, если вы считаете необходимым, я разрэшаю вам участвовать в этой опасной операции. И помощь в эвакуации вашей семьи, ми вам тоже окажем. Товарищ Судоплатов, подготовьте всё необходимое для этой операции…
— Спасибо, Иосиф Виссарионович! — от души поблагодарил я вождя.
На этом наша аудиенция у советского руководства закончилось. Но, думается мне, что перед самой операцией мы с товарищем Сталиным еще встретимся. А сейчас нужно было срочно включаться в работу. Чего-чего, а дел у нас еще было много. А мне еще хотелось со своими меридианами повозиться. Надо же их каким-то образом чинить… Только вот каким?
Практически всю обратную дорогу я «медитировал», погрузившись в себя и пытаясь сравнить состояние своей энергетической системы до схватки с Вилигутом и после неё. На первый взгляд мои меридианы слегка расширились, но зияли таким количеством разрывом, что едва я начинал гонять по ним энергию, они протекали, как дырявое решето.
Но с разрывами можно было работать: сращивать или заглушать. И все это укладывалось гораздо в более короткие сроки, нежели восстановительное расширение последствий их «перегрева». Мои духовные каналы были словно покрыты какой-то коркой нагара, которая и не давала им нормально восстанавливаться.
Однако, после запредельных нагрузок во время схватки с немецким упырём, это нагар «потрескался», а местами и вовсе «отшелушился» позволив моим ущербным меридианам слегка повысить их пропускную способность. И этот факт меня весьма радовал. Конечно, по сравнению с былыми возможностями я все еще пребывал в глубокой заднице, но первый шаг, чтобы из неё выбраться, я уже сделал. И это меня несказанно радовало. А разрывы энергетических линий мне надо залатать до заброски. Мало ли с чем опять придётся столкнуться — надо быть во всеоружии.
Неожиданно автомобиль резко затормозил, выбрасывая меня из собственного внутреннего мира в реальность.
— Что там? — поинтересовался я причиной остановки.
— Дорога впереди заблокирована — сообщил мне Лазарь Селивёрстович, возвращающийся на базу вместе со мной, дедом и Профессором. — Милицейский патруль…
Я выглянул в приоткрытое окно: действительно, дальнейшую дорогу перегораживал наспех установленный шлагбаум, возле которого я заметил пару человек в милицейской форме. Но кроме сотрудников ведомства товарища наркома присутствовал ещё и взвод вооруженных солдат, не иначе, как приданный милиционерам в усиление.
Наш автомобиль остановился, не доезжая нескольких метров до блокпоста, на что тут же среагировали солдатики, тут же наведя на нас стволы ППШ, которыми были вооружены. Лазарь Селивестович напрягся и провел пальцами по кобуре, расстегивая клапан. Было заметно, что товарищ капитан госбезопасности явно опасается какой-то диверсии.
— Не нравится мне это… — нервно произнёс он. — Вы сидите, — продолжил Фролов, открывая дверь автомобиля, — но на всякий — будьте начеку, а я попробую разобраться… — Лазарь Селивёрстович, прихватив трость, вышел из машины и пошёл к младшему лейтенанту милиции, единственному офицеру которого заметил на дороге.
Милиционер при виде вооруженного человека в форме, но без знаков различия (а мы все сейчас ходили именно в таком виде, даже Бажен Вячеславович) тоже напрягся. Его даже не успокоил тот факт, что приближающийся к нему Лазарь Селивёрстович — инвалид.
Но, на мгновение обернувшись, лейтенантик увидел солдат, стоявших за его спиной и державших нас на мушке, и незаметно выдохнул. Румяное и совершенно безусое лицо младшего лейтенанта просто кричало о его юности и неопытности.
— Здравия желаю! — козырнув, произнес чекист, останавливаясь возле шлагбаума. — Капитан государственной безопасности Фролов, — представился Лазарь Селиверстович, озвучив звание.
Услышав звание, лейтенантик подтянулся:
— Здравия желаю, товарищ капитан государственной безопасности! Младший лейтенант милиции Свиридов…
— Почему дорогу перекрыли, товарищ младший лейтенант? — поинтересовался Фролов.
— Документы сначала предъявите, товарищ капитан госбезопасности! — неожиданно жестко потребовал милиционер, видимо, смущенный тем, что так и не обнаружил на форме Фролова никаких знаков различия. Лазарь Селивёрстович спорить не стал, а вынул из нагрудного кармана удостоверение сотрудника НКГБ и передал его лейтенанту. Тот быстро пробежал его взглядом, нервно сглотнул и вернул документ обратно:
— Извините за задержку, товарищ капитан госбезопасности! Можете следовать дальше…
— Так что случилось-то, товарищ младший лейтенант? — вновь повторил свой вопрос Фролов.
— Да группа школьников пропала, — ответил милиционер. — Возвращались ребята домой из колхоза — помогали с уборкой, а домой так и не вернулись…
