Глава 18
Коля или Толя? Память, конечно, может обманывать, но я ведь точно слышал: “Ты не Коля?”
А может, и послышалось? На эмоциях ведь был, плюс не совсем законное проникновение в жилище совершал… Вполне могло послышаться. Или нет?
— Извините, мне долго нужно стоять?
Анатолий покладисто смотрит на дом невесты. Смотрит правильно, в точности на окно её спальни. В глазах решимость.
— Чё за кипеш? — с другой стороны из машины вылезает ещё один субъект.
Про таких говорят “косая сажень в плечах”. Ему костюмчик явно маловат. Из коротких рукавов торчат тяжелые кулаки. Воротник рубахи едва сходится на могучей шее. Пиджак, скорее всего, не надевался за ненадобностью со школьных времён. Картину завершает стрижка полубокс и прищуренные маленькие глазки.
— Альберт, — первым протягиваю руку, — фотограф.
— Димон, — заявляет субъект. — Свидетель этого чудилы. Держи краба!
Некоторое время мы с Димоном играем в игру “кто кому раздавит руку”.
— Дмитрий, — говорю, — Если вы мне сломаете пальцы, то свадебных фотографий не получится. Невеста по этому поводу сильно расстроится.
— Димыч, хорош дурить, — бросает жених.
Лёгкий аромат подсказывает, что жених уже принял, но в умеренном количестве. А вот свидетель уже изрядно гашёный.
— Уже нализался, скотина! — подтверждает мои мысли недавняя знакомая “мисс бюст”. — Не докапывайся к человеку, его тётя Света пригласила! Человек культурный, из города! А ты только и знаешь, что бодаться как телОк!
— Натах, да я ж шутком, — Дима отдёргивает руку, словно мои пальцы вдруг стали раскалённым. — Здрасте, товарищ фотограф.
За моей спиной уже готовятся передовые позиции будущей обороны. Подружки перетягивают проход лентами и встают сами, готовые грудью стоять до последнего, но не пропустить захватчиков.
К ним из дома подтягивается подкрепление женского пола самых разных возрастов. На крыльцо выходит даже Светлана Юрьевна. Ей в таких простонародных развлечениях участвовать не с руки. Должность не позволяет. Но свою будущую армию она оглядывает с гордостью императрицы. Примерно так могла бы смотреть на суворовские полки Екатерина Великая.
Делаю несколько снимков, выхватывая эмоции. После, спустя многие годы именно они сохранят настроение этой свадьбы, а не правильные постановочные кадры, в которые должны уместиться все гости, встав в четыре ряда.
Прежде я бы полосовал сейчас, как из пулемёта. Репортажные съёмки хороши своей непредсказуемостью. Но сейчас у меня нет безразмерного запаса флешки, на котором поместится не одна тысяча снимков в хорошем качестве. Тридцать шесть кадров в плёнке! Это значит семь раз отмерь, а потом если не уверен — всё равно не отрезай.
Многие думают, что фотограф на свадьбе должен всеми командовать, ставить в странные и противоестественные позы и поминутно просить “улыбочку” и требовать: “покажите мне страсть… мне нужна страсть…”. Если вам попадётся такой — гоните его в шею. Гарантирую, вы ничего не потеряете.
Фотограф — это невидимка. Человек, которого не стесняются, при котором ведут себя абсолютно естественно. “Свой пацан”, “рубаха-парень”. Не втягивают живот, не выпячивают грудь, не пучат глаза, словно сели на гвоздь-десятку. А для этого надо слиться с толпой и достаточно примелькаться всем участникам церемонии.
Когда пройдёт этап: “гля, как я могу… пацаны отойдите, пускай он сфоткает…” и “засними, малой, нас с тётей Тоней под яблоней”, можно будет спокойно набирать тот материал, который мне нужен.
“А как же подготовка невесты?” — скажут мне. Где рисование губ, наклеивание бровей, локоны, любование платьем… Лентяй… Халтурщик!
Во-первых, никаких правил сейчас не существует. Вся современная свадебная фотосессия начинается на ступеньках ЗАГСа и заканчивается возложением букета к “вечному огню”. Всё остальное, гостям предлагается запомнить, что, учитывая количество выпитого, непросто.
Да и что там снимать? Как невеста рисует себе синие тени у раскрытой двери серванта? Как будущая тёща раскручивает у неё на голове бигуди?
Да и как она сейчас одета? Это в двадцать первом веке девушки охотно разгуливают в кадре в кружевном белье и чулках, а по нынешнему времени за подобное фото можно и по физиономии отхватить. Потрёпанный халатик тоже не придаст сцене романтичности. Так что в доме невесты мне пока делать нечего. Вся движуха сейчас возле него.
Она уже начинается. С соседних домов подтягивается народ. Зрителей много, провинциальная жизнь не так богата событиями. Кобыла кого-нибудь лягнёт, и то пересказывают потом неделями. А тут дочка второго секретаря замуж выходит.
Потому я Анатолию не завидую. И не только потому, что сам связывать себя узами брака не спешу. Таня, конечно, девушка очаровательная, и весьма бойкая, но с тёщей ему придётся непросто. Опять же этот “Коля”…
Жених собирается с духом и начинается выкуп, бессмысленный и беспощадный. “Скажи сто нежных слов… спой… спляши…” и, конечно, деньги, деньги, деньги… Продумано обменянные заранее на трёшки и пятаки всё равно, летят как листья с клёнов.
Обороной верховодит сочная Натаха. Димон пытается добиться послаблений, намекая на близкие, а, возможно, интимные отношения со свидетельницей, но все его попытки гневно пресекаются. Жених плывёт от конкурса к конкурсу, обречённо, как баржа по каналу.
Я отхожу в сторону. Нормальных кадров не сделаешь, а вот камеру в толчее разобьют запросто.
— Пошли внутрь? — не терпится Жендосу. — Пропустим всё.
— Не спеши, а то успеем.
Дворик перед крыльцом напоминает мне классическую задачку про бассейн, в который из одной трубы вода вливается, но никуда не выливается. Любопытного народа скапливается там всё больше и в какой-то момент он достигает критической массы.
— Дави плечом, братва! — ревёт Димон, — Разгоняй девок! Дорогу жениху!!!
За боевым кличем следует слитный возмущанный визг, а потом рассерженый лай.
— Сукаааа! — свидетель вопит уже на два тона выше.
— Полканчик… Полканчик, фу!!! Плюнь!!! Держите его уже кто-нибудь!
— Да кто ж его удержит, Светлана Юрьевна?!
— Р-р-р-р! — приглушённо, но восторженно вторит Полкан.
— Ногу! Он мне ногу откусил!
— Не зли его, идиот! Он впечатлительный! Полканчик плюнь бяку!!!
Чёрт, еле успеваю сменить ширик на стандартный. Из окна второго этажа свешивается невеста. Глаза взволнованные, ротик приоткрыт, грудь… тоже свешивается, но совсем чуть-чуть, благодаря природной упругости. Щёлк!
Невесте я этот кадр, конечно, не покажу. Для себя делаю. Может быть, потом в портфолио пойдёт, для времён более прогрессивных. Вот теперь можно и внутрь.
Дальше выкуп проходит без огонька. Натаха выбывает, она отправляется обрабатывать йодом свидетельский зад. Всё же не зря я подозревал между этими двоими некий магнетизм. Постороннего человека к такому интимному занятию не привлекут.
Вслед за толпой попадаем в дом. У лестницы на второй этаж хмурый Михаил сортирует гостей, отделяя соседей, дальних родственников и прочих незначительных личностей. Мы с Женькой фейсконтроль проходим успешно. Пока поднимаемся, сверху раздаётся торжествующий многоголосый вопль. Жених достиг своей цели.
В спальне у невесты тесно и сумбурно. Татьяна сильно волнуется, что они опоздают на регистрацию, из за этого кажется злой.
— Что ты так долго? — кричит она на жениха.
Тот втягивает голову в плечи.
— Первый поцелуй любви, — объявляю я.
Все оборачиваются, словно только что увидели.
— Некогда! — возмущается Татьяна, — они ещё тут пить собрались, ты посмотри на них. И так времени нет!
— Таня, — говорю, — для любви всегда есть время. Перед тобой мужчина твоей мечты. Всё остальное сейчас не имеет значения.
Пара стоит на фоне жуткого настенного ковра. Снимок будет ужасен. Безнадёжен. Я просто хочу помочь этому вечно виноватому парню и дико стрессующей невесте вспомнить, для чего они вообще здесь. Что это их праздник.
— Иди сюда, чудо ты моё, — говорит Таня.
В её глазах решимость. А взгляд жениха вспыхивает наконец такой нежностью, что она преображает всю его немного нелепую фигуру.
— …два… три… четыре… пять… — орут гости, а новобрачные все не могут оторваться друг от друга.
— Ну что, поехали жениться? — говорит Анатолий.
Таня улыбается в ответ.
— Стойте! Стойте! — Натаха несётся по лестнице, раздвигая гостей грудью, как галера боевым тараном. — Куда собрались?! Невесту ты нашёл! А туфли ейные?! Или босиком в ЗАГС поведёшь? Гони по сто рублей, за каждую туфЕль!
— Наташ, мы и так опоздали! — чуть не плачет невеста.
— Тебе свадьба, нам выкуп!
— Толя, надо было раньше приезжать!
— Да я… да меня на каждой улице останавливали…
— Гони монету женишок!
Да, это еще не конец драмы. Впереди вторая серия.
* * *
Говорят, что большевики хотели отменить свадьбу насовсем. Первые и самые рьяные и семью считали буржуазным пережитком. Недаром слово "товарищ" не имеет рода. Все товарищи могли предаваться свободному сожительству, а получившихся в процессе детей, пускай государство воспитывает. У него для этой цели ясли имеются.
Спасло советских невест чрезвычайное событие. Народный комиссар по морским делам Павел Дыбенко, “великан с глазами ребёнка”, морячок который в семнадцатом году руководил балтийскими “братишками” захватившими Петроград влюбился в наркома Александру Коллонтай. Простой росписью “брачующихся” союз звёздной революционной пары ограничиться не мог.
По слухам, именно первая красавица республики, из за которой мужчины даже стрелялись, и придумала “красные свадьбы”. Без попов и венчания, зато публично и пафосно.
А после войны для новобрачных стали строить “дворцы бракосочетания”. Жизнь стала лучше, жизнь стала веселее.
ЗАГС в Телепне меня приятно удивляет. Если в Берёзове пары расписывают прямо в райкоме, можно сказать “с заднего крыльца”, то здесь под это дело пристроили старорежимный особнячок местного купца или “предводителя дворянства”.
Он приземистый, окружённый рядом белых колонн и с разлапистыми балконами по второму этажу. К перилам одного из балконов прикручена банка, которую используют как пепельницу.
К ЗАГсу мы приезжаем в 10:30. Татьяна чуть не плачет, снимать её в таком виде невозможно. У меня такое чувство, что она вот-вот сорвётся в истерику.
Особых причин для волнения я не вижу. Телепень не Москва, даже не областной центр. Особой давки у здания не наблюдается. Сейчас, можно сказать, несезон. Не осень, или какая-нибудь Красная горка, на которую несмотря на атеистическую пропаганду ЗАГСы всегда переполнены.
Тем более что с такой мамой административных проблем бояться не стоит. Когда надо, тогда и распишут.
Кортеж у нас получается значительный. Две “Волги”, белые “Жигули” копейка, весёленький 412-й “Москвич” смешного цыплячьего цвета и увитый лентами мотоцикл с коляской. Не слишком разбираюсь в марках, кажется “Днепр”.
Ещё больше народу ждёт сразу у ЗАГСа. Ждут давно, так что встречают бурно и радостно. Одни курят прямо на ступеньках высокого крыльца. Другие отошли за уголок и уже отмечают вместе с гостями какой-то другой свадьбы. Обстановка живая и непосредственная.
Хожу среди народа, собирая материал. Ко мне привыкают, охотно позируют, девушки поправляют причёски, мужики хлопают друг друга по плечу.
Краем глаза вижу, как невеста совещается со своей мамой. Разговор ведётся эмоционально. Авдеева-старшая поджимает губы и направляется к ЗАГСу. Её причёска рассекает толпу как акулий плавник. За ней так же торопливо движется Татьяна, подтаскивая за собой за руку жениха.
Редкий ручеёк из гостей пристраивается сзади. Удивляюсь их немногочисленности, потом понимаю. Провинциальный ЗАГС не вместит всей толпы желающих, внутрь пойдут только избранные, и нам надо оказаться в их числе. Становимся с Женькой в хвост процессии, которая постепенно втягивается внутрь здания.
Своих коллег по цеху я опознаю сразу. Их двое, один в ярко-оранжевой кепке с изображением Атомиума и надписью “Международная выставка в Брюсселе”, второй полностью лысый с окладистой чёрной бородой.
Их выдают большие, висящие через плечо сумки с оборудованием, и утомлённые циничные взгляды, которые они бросают на праздничную толпу. Мол “вы тут все дурака валяете, а мы люди занятые — дело делаем”.
На одном болтается жилетка с бесчисленным количеством карманов, другой в пёстрой рубахе с пальмами.
Заметив меня, они шустро кидаются наперерез и перехватывают у самой двери.
— Что расщелкался, щегол? — говорит тот, что в кепке. — Свадьбу надо снимать с двенадцати кликов.
— Ни кадра в корзину, — добавляет “борода”.
— Мне ещё расти и расти, — соглашаюсь, — до ваших профессиональных высот.
— Щегол-то с пониманием, — сообщает коллеге фотограф в жилетке. — Но всё равно наглый сверх меры.
— А наглых следует учить, — делает вывод “борода”.
Они словно текст повторяют, заученный по ролям.
— Простите, дяденьки, — говорю, — приятно было пообщаться, но мы спешим.
— Ты охолони, — “жилетка” перекрывает дверь пузом. — Для тебя проход закрыт. Деньгу срубить надумал? Считаешь, ты один такой умный? Тут без тебя все места поделены, а всякие залётные, навроде вас идут лесом.
— Не имеете права, — кипятится Женёк, — вы этот ЗАГС не купили.
— Конопатый про права заговорил! — ржёт “жилетка”, — кати отсюда в свой Белоколодецк, стиляга! Пока на твоём мопЭде шины не прохудились сами собой.
— Это наша корова, и мы её доим, — заявляет вдруг “борода”.
— Да вы хоть знаете, кому мы фотографии делаем! — пока я размышляю, Женька решает прорваться с боем, — Второй секретарь райкома дочку замуж выдаёт!
— Светка Авдеева чтоль? — без особого пиетета переспрашивает “жилетка”. — То-то личности мне показались знакомые. А у вас право на оказание фотографических услуг населению есть, пижоны? Или же вы подшабашить решили? Так у нас это дело не пройдёт.
“Борода” решительно кивает.
— Так мы забесплатно, — говорю, — какие тут услуги?
— Это ты товарищу майору расскажешь, — глумится “жилетка”, — в ОБХСС. Хорошо, если по тупости и малолетству штрафом отделаетесь. А то покатите в Мордовию, ЗЭКа для стенгазеты фоткать.
— Натурально, — подтверждает “борода”, — в Мордовии гнус страшный, — сообщает он со знанием дела, — за ночь человека до кости обгладывает.
— А Авдеева от тебя первая открестится, — продолжает первый, — когда узнает, в какую неприятную историю ты её втравил.
— Не жалко, — говорю, — коллегу и в Мордовию?
— Ты мне не коллега, — а верхохват городской. — Отрезает “жилетка”. У народа трудовую копейку отбираете.
— Там же невеста наверху, — говорю, — у неё же сегодня такое событие. Как её без фотографий оставить?
Заговариваю зубы, а сам кручу в голове возможности. Прорываться с боем и устраивать скандал? Так, эти эти двое способны и заведующей ЗАГСом нажаловаться, так что нас за порог выставят, и в милицию заяву накатать. Чтобы не повадно было. Мы у них и правда хлеб отбираем.
Все возможные сферы заработка: школы и детские садики с выпускными альбомами, “рыбные” места на пляжах и бульварах и даже Доски Почёта на предприятиях были поделены среди “работников вспышки и объектива”. А уж место при ЗАГСах передавалось по наследству. От отца к сыну. Здесь кормились поколениями.
Точно так же передавалась и семейная мудрость. Тот самый набор обязательных кадров, которые надо было отбить на каждой свадьбе. “Молодые слушают тётю-регистратора”, “молодые обмениваются кольцами”, “лёгкий ненавязчивый поцелуй под фикусом”…
Двенадцать кадров на свадьбу, три свадьбы на плёнку. Конвейер. В СССР не только квартиры и пиджаки были типовыми, но и свадебные фото.
Всё это делается в тесной смычке с заведующими всех этих учреждений. Те имеют свою долю, потому лоббируют интересы “своих” и активно гоняют с поляны “чужих”.
Это в Берёзове стареющий Митрич допускает в район залётных мастеров из областной газеты, и то всё решалось на уровне райкома. Я же совершаю невероятную наглость. Лезу на чужую территорию.
— Ничё с твоей невестой не случится, щегол, — самодовольно заявляет “жилетка”. — Там наверху Борисыч сейчас? — он получает утвердительный кивок от “бороды”, — Борисыч твою невесту отработает в лучшем виде.
— А если не хочешь скандала с Авдеевой , — подключается “борода”, — то ты ему и заплатишь. Выручим тебя на первый раз. Скажем, что у тебя объектив запотел и плёнку перекосило.
— А мы, старшие товарищи тебе на помощь пришли, — кивает “жилетка”. — Гони полтинник, щегол!
