«Перо, карандаш, чашка, звезда, сердце, аллигатор. Куда они подевались?»

Кэти лежала в инопланетной капсуле и часто судорожно дышала. Закрыв глаза, она успокаивалась, повторяя про себя привычную мантру. «Перо, карандаш, чашка, звезда, сердце, аллигатор». Но она не помогала, ведь браслета с подвесками на руке не было.

Капсула открылась, и она закричала. Тогда ее замуровали снова, и капсулу заполнил сладко пахнущий газ. Она пыталась перебороть сон, но из-за рыданий и криков дышала только быстрее, и вскоре отключилась.

А когда проснулась – над капсулой стояла единственная родная душа, которая у нее осталась. Инопланетяне держали Кэти в капсуле, и даже ради этого она прошла через ад. Но она справилась. Ради семьи.

Кэти не ожидала, что Мэллори так на нее отреагирует. Она сторонилась ее, смотрела в пол, будто боялась. Боялась ее, Кэти, хотя сама говорила, что притягивает убийства. Конечно, она все просто выдумывала, но сироты часто пытались привлечь внимание. В этом не было ничего страшного.

Когда они поднялись на балкон, Кэти не стала садиться туда, куда отправила ее Мэллори. Вместо этого она обняла племянницу. Прижала к себе.

– Я так по тебе скучала, Мэллори. Как у тебя дела?

Мэллори напряглась, а потом вывернулась из объятий, прямо как в детстве.

– Хорошо, но это не я пережила крушение шаттла. Лучше скажите, как вы себя чувствуете?

Она сильно повзрослела, и в ее взгляде читалась тревога. Волосы падали на лицо, лезли в глаза, под которыми залегли тени. От нее пахло потом и страхом; ради всего святого, могла бы сначала привести себя в порядок, а уже потом идти встречать тетю. Да и мазаться по вечерам кремом ей бы не помешало.

Кэти напомнила себе, что не предупреждала Мэллори о приезде, так откуда ей было знать? Но Мэллори сама утаила свой новый адрес, а раз Кэти наконец-то нашла ее, Мэллори должна была немедленно привести себя в порядок и поспешить к тете. Кэти пыталась научить девочку гостеприимству, но она осталась такой невоспитанной.

Мэллори протянула ей небольшой то ли аквариум, то ли коньячный бокал без ножки. Внутри плескалась прозрачная жидкость. Она с подозрением посмотрела на Мэллори:

– Это вода?

– Конечно, тетя Кэти, – с натянутой улыбкой ответила та. – Думаете, я вас отравлю?

Нет, это уже слишком.

– Не смей так разговаривать с тетей, – огрызнулась она без задней мысли. Судя по всему, с возрастом манер у Мэллори не прибавилось.

Племянница вздохнула. Она была похожа на мать: такая же недоверчивая и неблагодарная, а ведь Кэти с семьей протянули им руку помощи, когда они остались без дома.

– Простите, тетя Кэти. Да, это вода. Лечение в капсуле – тяжелый процесс. После него лучше попить.

– Что случилось? – спросила Кэти и оглядела балкон. Пассажиры тихо переговаривались. Все были ее попутчиками; не хватало только одного – юноши, который сидел через проход от нее.

– А где тот мальчик, который сидел сзади?

– Не выжил, – грустно ответила Мэллори. – Здесь все, кого мы спасли. Вас одиннадцать. Остальные погибли.

– Бедный мальчик… – Глаза Кэти наполнились слезами. Она вспомнила, как он надеялся познакомиться с Мэллори, и шмыгнула носом. – Ну, не мальчик. Ему было как минимум двадцать. Он очень тобой восхищался.

– Серьезно? – нахмурилась Мэллори. – Почему?

Кэти улыбнулась сквозь слезы.

– Книжки твои любил! Все прочитал. Сказал, что летит на станцию специально ради тебя.

Мэллори отвела ее подальше от остальных и облокотилась о перила, за которыми открывался вид на медотсек. Она хмурилась, отчего на лбу и щеках проступили складки.

– Не хмурься так, Мэллори, – сказала Кэти. – Морщины появятся.

– Простите, как-то не до улыбок, – сухо и некрасиво сказала она. – Какой смысл так далеко лететь, чтобы со мной встретиться? Я же много лет прожила на Земле.

– Он хотел повидать космос, а встреча с тобой – приятный бонус, – ответила Кэти. – Я сказала ему, что ты моя племянница, и он так обрадовался. Я даже обещала вас познакомить.

– Чудесно, тетя Кэти, но мне нужно расспросить вас про полет.

– Я думала, мы об этом и говорим, – чопорно заметила Кэти.

Они присели на тонкие пластиковые стулья, стоящие в безлюдном уголке балкона.

– Как неудобно. Неужели нельзя было дать нам человеческую мебель? – презрительно поинтересовалась Кэти. Она старалась не показывать удивления, страха и восторга, которые вызывала в ней космическая станция; знала, что Мэллори куда интереснее узнать, как дела дома и как поживает сводный брат.

– На станции не так много людей, ей не было смысла делать для нас специальную мебель, – ответила Мэллори. – Расскажите, что вы запомнили из поездки.

– Зачем? – спросила она. – Что с нами случилось? Все как в тумане.

– На шаттл напали. Погиб экипаж и все пассажиры из бизнес-класса.

Кэти рассмеялась:

– Я тебя умоляю, ты что, специально улетела в космос, чтобы стать следователем?

Мэллори посмотрела на нее с недоумением.

– Да ты же весь день строишь из себя детектива! – пояснила она.

– На ваш шаттл напали, – сказала Мэллори. – Но на станции возникла другая экстренная ситуация, и служба безопасности попросила нас с Ксаном выяснить, что случилось. Это не шутка.

Мэллори указала на стройного мускулистого чернокожего мужчину в грязной футболке, разговаривающего с невоспитанной азиаткой. Впечатление он производил такое себе.

– Какая ты важная. Я тобой горжусь, – сказала Кэти. – Вижу, тебе все же нашлось место во вселенной. – Она осознала, как забавно звучат ее слова, и рассмеялась.

– Мы говорили про перелет, – напомнила Мэллори, потирая затылок, отчего ее волосы встали торчком.

– Ладно, ладно, – кивнула Кэти. – Мы с тем мальчиком сидели в одном ряду. Сэм, кажется, так его звали. Он был студентом, надеялся с тобой познакомиться. Болтал без остановки. Я все надеялась, что он заговорит на другом языке, хотела проверить, как работает переводчик – чудесная штучка! Но он говорил по-английски. А потом мы прыгнули! И целую минуту неслись на невероятной скорости. Ах, какая же красота! – Она замолчала, вспоминая чудесные переливы гиперпространства. Но Мэллори наверняка их видела. Красота природы ее все равно не интересовала. – А потом мы очутились здесь. Увидели станцию, и вдруг высокий мужчина передо мной замер. Где-то минуту сидел, выпрямившись по струнке, а потом расслабился и сказал, что с ним разговаривала станция. Он так удивился! А потом она начала разговаривать с остальными!

Мэллори кивала и не перебивала – видимо, Кэти научила ее хоть каким-то манерам.

– В общем, потом я вся напряглась, и… я не очень хорошо помню, что было дальше, но мы со станцией немного поговорили.

– О чем? Я понимаю, что это сугубо личная информация, но нам нужны любые зацепки, – сказала Мэллори.

Кэти задумалась, мысленно перебирая подвески браслета, чтобы не сойти с ума. «Перо, карандаш, чашка…»

– Она говорила о самом важном в нашей жизни. О доме, о счастливой семье.

Мэллори посмотрела на нее без восторга.

– Понятно, разумная станция пообщалась с тобой о доме. – Она записала ее слова. – Еще что-нибудь? Какие-нибудь детали про Сэма?

Кэти нахмурилась; Мэллори могла бы отнестись к этому прекрасному моменту серьезнее.

– Он читал твою книгу. Потом начал ходить по салону, так нервничал! Китаянка с ним поговорила, и он вернулся на место. Потом станция начала разговаривать с нами по очереди, поговорила с Сэмом, потом со мной. Потом я услышала грохот, и больше ничего не помню. Проснулась я уже здесь.

Мэллори вздохнула.

– Понятно, тетя Кэти. Спасибо. – Она снова нахмурилась. Ну и морщины заработает себе эта девчонка! – А, последний вопрос. Вы что здесь забыли?

От такой грубости Кэти ахнула и захлопала глазами, смаргивая слезы.

– Разве не ясно? Я приехала за тобой! Ты же единственная моя кровиночка! Ты что, не хочешь вернуться домой?

Мэллори просто сидела, как извечный неблагодарный ребенок, и смотрела на слезы, текущие по ее щекам.

– Нет, – ответила она и отвернулась.

Кэти бросилась ей на шею, громко рыдая.

– Да как же так? У меня ведь ничего не осталось! Ничего! А я ведь все для тебя сделала, когда ничего не осталось у тебя, – сказала она.

Ее муж умер. Сын сидел в тюрьме. Из всей семьи осталась только Мэллори, а человек без семьи – человек пропащий.

Мэллори не обняла ее. Так и осталась стоять, пока она плакала.

Пальцы машинально потянулись к браслету на левом запястье, но его больше не было.

«…Звезда, сердце и аллигатор».