Глава 6
Фадеев смотрел на меня с затаённым страхом, который не могла скрыть даже его напускная надменность. Я ухватил его за локоть и рывком поднял на ноги.
— Пойдём-ка поговорим, — произнёс я тихо, но твёрдо. — Наедине.
Купец не сопротивлялся, когда я повёл его к одной из его же повозок. Выбрав ту, что стояла чуть в стороне от остальных, я распахнул задний полог и практически втолкнул его внутрь, после чего забрался следом.
Внутри фургона царил полумрак, воздух был пропитан ароматами пряностей, кожи и металла — смесью запахов, свойственных помещению, где часто хранятся самые разные грузы. Я зажёг небольшой светляк, чтобы видеть лицо своего собеседника. В тусклом синеватом свете черты Фадеева заострились, сделав его похожим на загнанного в угол лисицу.
— Давай проясним ситуацию, — начал я, усаживаясь на деревянный ящик напротив него. — Один из твоих охранников, Корнеев, пробрался в мой дом…
Я намеренно использовал фальшивое имя, под которым Черкасский был известен в караване — он сам рассказал мне об этом во время допроса. Не следовало раскрывать все карты, ведь связь Тимура и Демидовых для моего собеседника оставалась тайной. Пусть так будет и дальше.
— Корнеев? — Фадеев нахмурился, вспоминая. — Нанял его в Нижнем Новгороде, перед самым выходом. Рекомендовал один надёжный человек…
— … И попытался украсть моё оружие из Сумеречной стали.
На его лице отразилось понимание, сменившееся ужасом.
— Клянусь всеми святыми, господин воевода, я не имел никакого отношения к этому, — он подался вперёд, глаза лихорадочно заблестели. — В своём караване я отвечаю за порядок, но это… это неслыханно! Я же не с улицы брал человека. Мне клялись, что он надёжный…
— Меня не интересует, что там тебе говорили, — прервал я его излияния. — Меня интересуешь ты, Аристарх. И то, что я могу с тобой сделать, потому что я не убеждён, что Корнеев действовал без твоего ведома.
Купец сглотнул, его кадык нервно дёрнулся.
— Видит Бог, я ничего не знал! Что вы намерены предпринять, господин воевода?
— В Пограничье действуют свои законы, купец, — я намеренно сделал паузу, чтобы мои слова отложились в его сознании. — Здесь воевода — абсолютный властелин в своей деревне. Я мог бы конфисковать часть твоего товара как компенсацию за попытку кражи. Мог бы отправить тебя и твоих людей под конвоем в ближайший город для разбирательства. Мог бы просто повесить тебя на ближайшем дереве как соучастника. И никто не задал бы мне ни одного вопроса.
Здесь я, конечно, несколько сгущал краски ради вполне конкретной цели.
Фадеев побледнел настолько, что даже в полумраке это было заметно. Я знал, что он не причастен к шпионажу Черкасского, но сейчас мне требовалось сделать его более сговорчивым. Мужчина нервно облизнул пересохшие губы.
— Господин воевода, я честный торговец… Я веду дела с самыми разными княжествами… — его голос дрожал. — Веретинский, Терехов, Оболенский… Их канцелярии имеют со мной прямые договора…
— Оболенский далеко, — пожал я плечами. — И мы оба знаем, что таких поставщиков, как ты, у них десятки.
Собеседник нервно провёл рукой по макушке, взъерошив волосы.
— Я склонен верить, что ты действительно не причастен к произошедшему напрямую… — продолжил я чуть мягче.
— Не причастен! — радостно вскинулся купец.
— … Но это не снимает с тебя ответственности как с главы каравана, ведь твоя небрежность в подборе людей уже создала проблему для нас обоих, — я внимательно наблюдал за его реакцией. — Не удивлюсь, если кто-то использовал тебя как инструмент, чтобы получить доступ в мой дом. Корнееву вполне могли заказать украсть моё уникальное оружие. Вскоре я узнаю правду. Он запоёт, даже не сомневайся.
Торговец сглотнул, подавшись назад. Я поймав его взгляд и продолжил:
— Но сейчас мы говорим не о нём, а о тебе. Видишь ли, твой караван бывает в разных местах. Путешествует из княжества в княжество. А информация, как известно, имеет высшую цену.
Я наклонился к нему, добавив суровости в голос:
— Многие хотели бы сделать тебя своим агентом, сознательным или невольным. Если тебя так легко использовали один раз, это произойдёт снова. И, раз уж ты доказал, что не способен контролировать своих людей и обеспечивать безопасность, тебе придётся сделать так, чтобы я мог тебе доверять иным способом.
Фадеев затравленно смотрел на меня, ожидая продолжения.
— Магическая клятва, — произнёс я, наблюдая, как расширяются его зрачки. — Ты принесёшь клятву, что сохранишь в тайне всё, что видел и узнал в Угрюмихе. Тогда никто не сможет использовать тебя во вред моим интересам.
— Магическая клятва? — он побледнел ещё сильнее. — Никогда не слышал…
— И не услышишь. Древние фамилии надёжно хранят свои секреты. Это единственный способ гарантировать твоё молчание, — закончил я. — И твою жизнь, разумеется.
Фадеев заёрзал на своём месте.
— Это действительно необходимо? — тихо спросил он наконец. — Может быть, достаточно моего честного слова? Я никогда…
— Необходимо, — отрезал я. — Либо клятва, либо мы вернёмся к обсуждению других вариантов, и тогда мы расстанемся куда менее приятным образом.
Повисло молчание. Аристарх обдумывал положение, в котором оказался. Наконец, его плечи поникли — он принял решение.
— Хорошо, — практически шёпотом произнёс он. — Я дам клятву.
Я кивнул и достал нож. Фадеев вздрогнул, но я лишь сделал небольшой надрез на своей ладони. Протянул нож ему:
— Капля твоей крови — и мы начнём.
Купец с опаской принял нож и, поморщившись, повторил мой жест. Я взял его за руку, соединяя наши раны. Произнёс древние слова клятвы, которые он послушно повторял за мной, запинаясь от страха и волнения.
Во время ритуала я ощутил, как моя магическая энергия истощается. Однако в этот раз нагрузка была заметно меньше, чем когда я брал клятву с юриста Стремянникова. Тогда мне пришлось в одиночку заплатить всю энергетическую стоимость ритуала — 150 капель, потому что юрист не имел магического дара. А вот с Черкасским и теперь с Фадеевым всё иначе — затраты делились между нами, каждый расходовал примерно по 75 капель энергии.
Когда последние слова были произнесены, между нашими сплетёнными руками вспыхнула голубоватая вспышка, запечатлевая договор. Фадеев тяжело дышал, как после долгого бега. Клятва выпила его силы куда сильнее, чем мои — сказывалась разница в магических резервах.
— Что… что стало с моим человеком? — спросил он, когда снова смог говорить.
— Он пострадал за попытку воровства, — ответил я спокойно. — Забудь о нём. Теперь его судьба в моих руках. К утру вы должны покинуть пределы Угрюмихи.
Гораздо удобнее было бы, конечно, вернуть Черкасского торговцу, чтобы тот обеспечил транспортировку двойного агента обратно к Демидовым, но дальнейший контакт Тимура с Аристархом мог всё испортить. Ведь купец вполне мог захотеть расколоть моего нового человека или вовсе отыграться на нём за доставленные неудобства. Поэтому гораздо надёжнее будет, если они больше никогда не увидятся.
Фадеев понятливо кивнул, на его лице читалось облегчение — он благодарил судьбу, что остался жив и легко отделался.
— И помни, — добавил я с нажимом, — ты не имеешь права рассказывать кому бы то ни было обо всём, что произошло в деревне. Ни единой живой душе. Иначе клятва убьёт тебя.
Купец болезненно сглотнул и побледнел ещё сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно.
— Понял, господин воевода.
Я кивнул, удовлетворённый его реакцией, и перешёл к следующей части своего плана.
— А теперь давай поговорим о делах более приятных, — мой тон смягчился. — Теперь, когда между нами есть определённое… взаимопонимание, мы можем наладить нормальное сотрудничество.
— Сотрудничество? — в голосе Фадеева появились заинтересованные нотки.
— Именно. Ты ведь торговец, и я уверен, у тебя есть связи и возможности доставать ценные ресурсы и товары, — я поправил рукава рубахи. — Время от времени мне может понадобиться кое-что, что сложно найти в Пограничье. Если бы у меня был надёжный человек, способный выполнять такие заказы…
На лице купца отразилось понимание, а затем — проблеск надежды. В этом мире, как и в любом другом, деньги оставались универсальным языком.
— Конечно, господин воевода! — он заметно оживился. — У меня обширные связи во всех окрестных княжествах. Я могу доставать практически любые товары, от редких тканей до специй и металлов. Могу обеспечить быструю доставку и…
— Хорошо, хорошо, — остановил я его красноречие. — Я обдумаю наши потребности и составлю список необходимого. А пока прикажу своим людям вас освободить.
Я поднялся, давая понять, что разговор окончен, но вспомнил ещё об одном важном деле.
— Кстати, мне нужны все личные вещи этого Корнеева.
Фадеев поспешно кивнул:
— Конечно, господин воевода. Я велю принести их…
— Нет, — перебил его я, — мой человек заберёт их. Пусть только твои молодцы покажут, где они лежат.
— Как скажете.
Аристарх замешкался перед выходом из фургона.
— Господин воевода, — сказал он, набравшись смелости. — Я действительно не знал о намерениях этого человека. И я благодарен за ваше… понимание.
Искренность в его голосе заставила меня кивнуть:
— Я верю. А теперь идём, твои люди наверняка волнуются.
Мы вышли на деревенскую площадь, где дружинники по-прежнему держали под прицелом связанных членов каравана. Те возбуждённо переговаривались, заметив нас.
— Все целы? — спросил я у Бориса.
— Да, воевода, — отрапортовал тот. — Ни один не пострадал, как вы и велели.
— Развяжите их, — распорядился я, наблюдая за реакцией дружинников. Они не оспорили мой приказ, хотя в глазах читалось удивление.
Фадеев подошёл к своим людям, успокаивающе поднимая руки.
— Всё в порядке, — объявил он достаточно громко, чтобы все слышали. — Произошло недоразумение, которое мы уладили с господином воеводой. Утром мы отправимся в путь. Никон, — обратился он к начальнику охраны, — покажи, где лежат вещи Корнеева.
Тот спокойно кивнул, а я жестом приказал Гавриле последовать за ним. Вскоре охотник вернулся с потёртым вместительным рюкзаком.
В это время я наблюдал, как Аристарх помогает своим людям подняться, шепчет что-то успокаивающее. Хороший руководитель, который заботится о подчинённых — это качество я не мог не уважать.
— Борис, — позвал я командира дружины, — выставь караул вокруг их лагеря на всю ночь. Вежливо, но внимательно.
— Конечно, воевода, — кивнул он, и по его взгляду я понял, что он обо всём догадался.
Мы договорились с Фадеевым, но доверять ему и его людям полностью я пока не собирался. В конце концов, даже самые крепкие соглашения лучше подкреплять здоровой долей предосторожности.
Изучение чужого багажа не принесло ничего любопытного. Тёплые вещи и бельё, бритвенный набор, кошелёк с двадцатью золотыми рублями и потрёпанный том по минералогии. Мои надежды, что среди чужих портков найдётся секретная переписка, не оправдались.
Ладно, утро вечера мудренее.
* * *
Спозаранку я решил проверить, как поживает мой новый двойной агент. Для этого попросил Полину сопроводить меня — её навыки целительства могли оказаться полезными.
Караван Фадеева уже покинул деревню. Кажется, они очень сильно торопились сделать как можно больше километров между собой и нашей деревней.
Когда мы вошли в дом доктора, нас встретил густой запах лечебных трав и сосновой смолы. Альбинони суетился у постели Черкасского, который выглядел бледным, но уже не таким измученным, как прошлой ночью. Итальянец, заметив нас, тут же принялся активно жестикулировать.
— Mamma mia! Вот это я называю варварством! — он взмахнул руками, словно дирижёр оркестра. — Я вот уже двадцать лет лечу людей, но такие методы… это же не допрос, а пытка!
Я пропустил его упрёк мимо ушей, переведя взгляд на Тимура. Тот лежал с перевязанной грудью, сломанным носом и опухшей лодыжкой, которую доктор уже зафиксировал с помощью лубка.
— Как он? — спросил я у Джованни.
— О-о-о, как он? — врач всплеснул руками, закатывая глаза. — Глубокая рана на корпусе, разрыв мышц, сломана малоберцовая кость, нос раздроблен… — на каждое перечисление повреждений он отгибал палец. — Я оказал первую помощь, но это дело многих недель! Даже в Венеции с такими повреждениями пациент провёл бы месяц в постели, а здесь, в этой глуши…
— Благодарю за работу, доктор, — прервал я его театральный монолог. — Полагаю, мы можем ускорить процесс.
Я достал из внутреннего кармана средний кристалл Эссенции с зеленоватым оттенком, добытый нами с туши Стриги в Березниках. Такие кристаллы ценились особенно высоко из-за их связи с жизненной энергией, что делало их идеальными для целительства.
— Сможешь помочь? — спросил я, оценивая её реакцию.
Полина осторожно приняла кристалл, и я заметил, как она нервно облизнула губы. Карие глаза расширились, отражая внутреннюю борьбу между желанием попробовать силы и страхом неудачи.
— Я… я никогда не лечила такие сложные повреждения, — в её голосе слышалась неуверенность. — В академии мы практиковались только на мелких травмах. Максимум — перелом пальца или глубокий порез.
— Я помогу, — мой голос прозвучал спокойно и уверенно. — Просто делай, что я скажу.
Сам я не обладал склонностью к целительству, но в прошлой жизни десятки раз видел работу лучших магов-целителей на поле боя. Травмы, полученные в сражениях, часто бывали куда серьёзнее, чем у нашего шпиона.
Белозёрова кивнула, собираясь с духом, и осторожно приблизилась к пациенту. Глубоко вдохнула, концентрируя внимание.
— Сначала сосредоточься на лодыжке, — начал я инструктировать. — Изобрази в своём сознании кость целой, представь, как осколки соединяются, сливаются друг с другом. Направь энергию кристалла тонкой струйкой, как будто рисуешь кисточкой на полотне.
Девушка послушно выполняла мои указания. Кристалл в её руке начал светиться мягким изумрудным светом, от кончиков пальцев к лодыжке Тимура потянулись тонкие нити энергии.
— Не спеши, — продолжал я. — Начни с самых мелких осколков, постепенно переходи к крупным фрагментам. Кость должна срастаться естественно, иначе останется слабое место.
Альбинони, не сдержавшись, фыркнул.
— Магия! — пробурчал он. — Никакого уважения к искусству медицины! Чтобы стать настоящим врачом, я учился десять лет, изучал анатомию, практиковался день и ночь! А они… — он сделал широкий жест, — махнут рукой с кристаллом, не понимая, как устроено человеческое тело, и presto! Готово за секунды! Это оскорблением всей медицинской науки!
— Вы правы, доктор, — неожиданно согласился я. — Но сейчас нам нужен результат.
Черкасский терпеливо переносил процедуру, лишь изредка морщась от неприятных ощущений. Его взгляд был прикован к лицу Полины, которая, закусив губу от напряжения, направляла энергию в повреждённые ткани.
Когда лодыжка была излечена, мы перешли к носу, а затем к ране на груди. За процессом я следил внимательно, останавливая Белозёрову, когда она торопилась, и поддерживая, когда уверенность покидала её.
— Благодарю вас, сударыня, — тихо произнёс Тимур, когда всё было закончено. В его голосе звучала искренняя признательность. — И вас, господин воевода. Я не ожидал такой… заботы.
— Ты мне нужен здоровым, — ответил я прагматично. — Доктор Альбинони закончит лечение и проследит, чтобы ты полностью восстановился.
— О, теперь я должен доделывать работу после ваших магических экспериментов? — вскинул брови итальянец. — Прекрасно! Великолепно!
— За это вам и платят, — усмехнулся я, направляясь к выходу. — Полина, идём.
Мы вышли на улицу. Весеннее солнце приятно грело, растапливая ледяные узоры на лужах. Моя спутница выглядела утомлённой, но довольной — первый серьёзный опыт целительства явно придал ей уверенности.
— Спасибо за помощь, — сказал я. — Ты быстро учишься.
Она улыбнулась, и лёгкий румянец окрасил её щёки.
— Сколько тебе осталось до следующего ранга? — спросил я, переходя к интересующей меня теме.
Полина заметно смутилась, отводя взгляд. В мире магов такие вопросы считались слишком личными — словно спросить у дамы её возраст или вес.
— Зачем ты спрашиваешь? — в её голосе смешались удивление и настороженность.
— Потому что я могу помочь, — ответил я просто. — Ускорить твоё развитие и помочь получить следующий ранг.
В глазах Полины мелькнуло понимание, сменившееся надеждой. Здесь, в Угрюмихе, вдали от академии и наставников, её прогресс должен был замедлиться, а я предлагал обратное.
— Мне нужно около пятидесяти капель, — произнесла она наконец, решившись довериться. — Я закончила третий курс академии на уровне Ученика второй ступени.
— Отлично, — кивнул я. — Я помогу тебе. У нас есть несколько кристаллов, которые мы можем использовать.
Её лицо озарилось улыбкой, в которой читалась искренняя благодарность.
— Спасибо! Это очень… благородно с твоей стороны.
Я не сомневался, что в этих моих словах она видела некую романтическую подоплёку, даже если та там совершенно отсутствовала.
Попрощавшись, я направился к тренировочной площадке, где уже собралась моя дружина. Последние дни я провёл, создавая новое оружие — из металлических слитков мне удалось сделать ещё одиннадцать револьверов, каждый из которых был точной копией оригинала, отобранного у старосты. Я разложил их на грубо сколоченном столе.
— Сегодня мы продолжим улучшать вашу боеспособность, — объявил я, оглядывая собравшихся. — Эти револьверы не такие мощные, как винтовки, но компактные и смертоносные на ближней дистанции. Идеальное резервное оружие.
Борис с уважением взвесил один из револьверов в руке.
— Приступаем к тренировкам немедленно, — продолжил я. — И через неделю тот, кто покажет лучший результат на стрельбах, получит револьвер в личное владение. Остальные, как вы понимаете, остаются моей собственностью.
Лица охотников оживились — перспектива личного огнестрельного оружия была заманчивой мотивацией. Такая вещь не только повышала статус владельца, но и давала существенное преимущество в бою с Бездушными.
Следующий час мы провели на стрельбище, отрабатывая навыки обращения с новым оружием. Потребуется время, чтобы привыкнуть к отдаче и точности, но основы все усвоили довольно быстро. Особенно выделялся Гаврила — молодой охотник демонстрировал удивительную меткость для новичка.
Когда тренировка подошла к концу, я собрал дружину для ещё одного важного поручения:
— Нам необходимо собрать Дымянку — выглядит, как серый папоротник с чёрными стеблями. Он понадобится для зачистки Мещёрского капища. Агафья указала места, где она растёт в достаточном количестве — болотистые низины у Горелой сопки и Медвежий распадок.
— Опасные места, — заметил Борис. — Там встречаются Бездушные.
— Именно поэтому пойдёте группами по четверо, вооружённые до зубов, — кивнул я. — Собирайте траву в кожаных перчатках — она ядовита. И будьте предельно осторожны.
Дружинники разделились на отряды и отправились выполнять поручение. Я смотрел им вслед, размышляя о предстоящей операции. Мещёрское капище представляло серьёзную угрозу, но вместе с тем — возможность существенно укрепить моё положение. Собранная Дымянка станет одним из ключевых элементов моего плана.
После ухода дружины я отправился контролировать важный этап весенних работ. Тлен-земля, которую мы добыли в заброшенной деревне Березники, могла превратить Угрюмиху из бедной окраины в процветающее поселение. Захар семенил рядом, держа большой тканевый мешок с чёрной субстанцией.
На полях, недавно вспаханных и подготовленных к посеву, нас уже ждали крестьяне с мешками семян. Отношение к Реликту у них было настороженное — люди опасались неизвестного. Я понимал их страх и потому решил лично руководить процессом.
— Небольшую горсть на каждый квадратный метр, — показал я, зачерпывая чёрную землю и равномерно распределяя её по вспаханной борозде. — Слишком много не сыпьте, иначе растения вырастут слишком быстро и сгорят.
Чёрная земля выглядела неестественно — словно прогоревшая, но без признаков огня. Она крошилась в руках почти как пепел, но не пачкала кожу и не оставляла следов. Непосвящённый мог принять её за обычную золу, но я знал её истинную ценность.
— Барин, а правда, что за одну ночь всё зазеленеет? — спросил один из крестьян, с опаской разбрасывая тёмный порошок.
— За ночь — нет, но за несколько дней увидите первые всходы, — ответил я. — А через две недели уже будет заметный рост.
Захар, увлечённый работой, расхаживал между грядками с видом знатока, хотя я сомневался, что он когда-либо занимался земледелием.
— И лук-то с морковкой сразу как попрут! — приговаривал он, подбадривая поселян. — А потом и зерно нагонит!
Мы выделили часть Тлен-земли и для овощных грядок. Урожай в этом году обещал быть невероятным, что давало надежду на сытую зиму и запасы, которые можно будет продать.
К вечеру работы были закончены, и мы вернулись в дом воеводы. Как раз вовремя — через час прибыли все три старосты окрестных деревень, с которыми я ещё утром связывался по магофону.
Староста Дербышей Прокоп, женщина-староста Анфимовки Марфа и староста Овечкино Тихон выглядели обеспокоенными. Я усадил их за стол в главной комнате дома, где Захар расставил кувшин с медовухой и деревянные кружки.
— Благодарю, что откликнулись на мой зов, — начал я без лишних приветствий. — У меня к вам серьёзный разговор.
Я сделал паузу, отпив из кружки. Старосты напряжённо ждали.
— Я планирую зачистку Мещёрского капища, — произнёс я, наблюдая за их реакцией. — И мне потребуются ваши лучшие охотники.
