Глава 21
— Да-да, узнаю брата Колю, — механически ответил, оценивая ситуацию.
Три крепких громилы против избитого пленника, мои люди в коридоре, девушки за спиной. Паяльник в руке лысого громилы опасно приблизился к самому уязвимому месту моего предполагаемого родственника.
— Какого чёрта? — выдавил лысый, одним глазом кося на товарища. — Ты же сказал, что закрыл дверь!
— Нет, это ты должен был проверить! — огрызнулся второй, приземистый бандит с шрамом через бровь.
— Заткнитесь оба, — прошипел третий, его рука уже потянулась к поясу, где имелась кобура.
Позади меня я услышал тихий шорох — Федот и Гаврила без лишних слов заняли позиции у дверного проёма, прикрывая выход и готовясь к драке.
Скорость атаки дала преимущество. Лысый верзила с паяльником не успел среагировать — моя рука метнулась к его запястью, выворачивая его под неестественным углом. Взвыв, тот практически встал на цыпочки, за что тут же поплатился, получив подсечку и с грохотом опрокинувшись на спину.
Раскалённый инструмент полетел на пол, но я подхватил его в воздухе и, сократив дистанцию, всадил раскалённое жало паяльника прямо в тыльную сторону ладони второго противника, уже сомкнувшейся на рукояти пистолета.
Оружие выпало из обожжённых пальцев, и громила отшатнулся, прижимая раненую руку к груди. Лицо его побелело от шока и боли, но крика я не услышал. Точнее, за пеленой боевого транса просто не обратил на него внимания.
Многострадальный паяльник упал на пол, шипя от контакта с ковром.
Одним плавным движением выхватив из ножен на поясе меч, я трансформировал его в увесистую дубинку с утолщением на конце.
Двое оставшихся противников оценили ситуацию. Лысый корчился на полу, держась за вывернутое запястье, обожжённый громила отступал к стене, баюкая раненую руку. Третий, рыжий с родинкой на щеке, бросил быстрый взгляд на своих товарищей, затем на меня с дубинкой, и принял самое разумное решение — рванул к выходу.
— Куда так торопишься? — я сделал обманное движение, будто собираюсь его преследовать.
Это окончательно подтолкнуло рыжего к бегству, но у двери его уже ждали Федот и Гаврила. Охотники действовали слаженно — один подставил подножку, второй метким ударом отправил его в нокаут.
Обожжённый бандит, видя провал товарища, решил всё же испытать судьбу. Его левая рука метнулась к поясу и вытащила складной нож. С яростным воплем он бросился на меня, размахивая лезвием.
Я парировал его выпад дубинкой и, используя инерцию его атаки, ударил раскрытой ладонью по горлу. Пришлось сдержать силу, чтобы не сломать ему гортань. И даже так оппонент сделал качающийся шаг назад, хрипя. Дубинка из сумеречной стали свистнула в воздухе и с глухим треском опустилась на его предплечье. Хруст костей и вопль боли сопровождали падение ножа на пол.
— Достаточно, — произнёс я тоном, не терпящим возражений. — Ляг на живот, руки за спину.
Видя мою решимость и оценив собственные шансы, бандит подчинился, с трудом опускаясь на пол здоровой рукой.
— Осторожнее с лысым, — Федот кивнул на первого громилу, который начал приходить в себя и медленно поднимался на четвереньки. — Такие хитрованы, как он, обычно прячут нож в сапоге.
Я быстро обернулся и увидел, как лысый действительно тянется к голенищу, где под джинсами обнаружились ножны. Шаг вперёд, замах — и дубинка опустилась на его макушку с достаточной силой, чтобы отбить желание сопротивляться, но не ломая кость.
Через минуту все трое бандитов сидели привязанные к стульям, а мы освободили пленника.
— Прошка… это правда ты? — хрипло спросил он, разминая затёкшие запястья. — Откуда ты здесь взялся вообще? И как ты их…
— Позже, — коротко ответил я, понимая, что это какой-то родственник Платонова, которого настоящий Прохор должен был знать. — Сначала разберёмся с этими.
Федот достал из кармана охотничий нож и, поигрывая им перед носом лысого, предложил:
— Может, поговорим по душам, а? Расскажешь нам, кто послал, зачем пришли…
Рыжий сплюнул кровь на пол и отвернулся. Я уже собрался приступить к долгому и болезненному для них допросу, но произошло неожиданное. Полина, которая до этого тихо стояла у стены, вдруг шагнула вперёд. Её нежное лицо преобразилось — глаза сузились, губы сжались в тонкую линию. От привычной мягкости не осталось и следа.
— Позвольте мне, — её голос звенел от сдерживаемого гнева.
Она подошла к бандитам и лёгким, почти танцующим движением провела рукой в воздухе. На кончиках её пальцев образовались крошечные кристаллы льда, которые медленно сформировали тонкий ледяной стилет. Она наклонилась к пленнику, позволив ледяному оружию зависнуть в нескольких сантиметрах от его промежности.
— Видишь ли, — произнесла она с пугающей нежностью в голосе, — обморожение — это очень неприятно. Сначала кожа краснеет и болит, потом немеет… А через некоторое время ткани начинают отмирать, — кончик ледяного стилета опустился ещё ниже. — Представь, что случится, если я заморожу твоё… хозяйство. Оно просто отвалится. Как гнилое яблоко от ветки.
Подавив секундной изумление, я испытал нечто вроде гордости. Словно отец при виде того, как его отпрыск впервые держит в руках клинок. Такой Полину я ещё не видел — холодную, жёсткую, гневную…
Образ изнеженной аристократки на миг испарился, уступив место чему-то древнему и опасному. Даже в прошлой жизни я ценил в воинах эту способность — преображаться, когда приходит время действовать. Не говорить о жестокости, а применять её без колебаний, если обстоятельства требуют. Возможно, в этой хрупкой девушке спрятан стержень, куда прочнее, чем я предполагал.
— Ты чего… — начала Василиса, явно шокированная не меньше моего.
— Молчи, — отрезала гидромантка, не отводя взгляда от бандита, — ты сама видела, что они делали с этим человеком, — кивок в сторону журналиста. — И не забывай, сколько людей пропало! А они явно замешаны, так что не заслуживают жалости!
Рыжий побелел, капли пота выступили на его лбу.
— Ч-чего надо? — пробормотал он.
— Кто вас послал? Зачем вы пытали этого человека? — Полина чуть наклонила голову, как хищная птица перед броском.
— Ш-шеф послал, — торопливо заговорил бандит. — Кортик. В смысле, Виктор Корт. Сказал, этот писака суёт нос куда не просят. Велел припугнуть как следует и забрать все документы, чтоб ничего не осталось.
— И всё? — ледяной стилет приблизился ещё на миллиметр.
— Клянусь! Нам не сказали, что он тут пишет. Просто велели, чтоб заткнулся и чтоб никаких бумаг не осталось!
Я положил руку на плечо Полины, чувствуя, как она дрожит от напряжения.
— Думаю, хватит, — тихо сказал я. — Он не врёт.
Полина медленно отступила, позволив ледяному стилету растаять в воздухе. Её лицо всё ещё было напряжено, но маска безжалостности постепенно сменялась усталостью.
— Прости, — прошептала она, обращаясь скорее к Василисе, чем ко мне. — Я не хотела… это просто… — Она тяжело вздохнула. — Эти пропавшие студенты. Я сама недавно ещё училась в Академии и могла оказаться на их месте. А теперь эти мерзавцы… — она обвела рукой комнату. — Они заставляют молчать тех, кто пытается докопаться до правды.
Голицына мягко обняла Белозёрову за плечи.
— Не извиняйся. Ты права.
Журналист, немного оправившись, подтвердил:
— Корт — известная фигура в криминальном мире Мурома. Его покрывают власти, потому что он выполняет их грязные поручения. Когда нужно кого-то запугать, избить или заставить замолчать, обращаются к нему.
Я снова повернулся к рыжему, чья храбрость испарилась вместе с морозным кинжалом Полины.
— А пропавшие студенты? — мой голос лязгнул сталью. — Какое отношение вы имеете к их исчезновению?
Тот бросил быстрый взгляд на своих связанных подельников, затем снова на меня.
— Мы… мы иногда выполняли особые заказы, — его голос дрожал. — Шеф давал имена и адреса. Мы должны были взять этих людей живыми и неповреждёнными. Он особо подчёркивал — никаких повреждений.
— Куда вы их доставляли? — спросил я, подходя ближе.
— На старый склад у Южных ворот, — выпалил он. — Бывшая текстильная фабрика Савельева. Там есть подвал с отдельными комнатами… почти как камеры. Мы их запирали и оставляли. Потом приезжали другие люди и забирали их.
— Кто эти люди?
— Не знаю! — пленник выглядел искренне испуганным. — Честное слово! Мы просто оставляли ключи в условленном месте. Никогда их не видели. Шеф запрещал задавать вопросы или появляться на складе, когда происходит передача.
— Сейчас на складе есть кто-нибудь? — спросила Василиса, и я заметил в её глазах проблеск надежды.
— Нет, пусто уже недели две, — качнул головой бандит. — Последний заказ был давно. Шеф сказал, что временно работы не будет, велел заняться писакой.
— И вы никогда не интересовались, что происходит с этими людьми дальше? — в моём голосе сквозило презрение.
Он опустил глаза:
— Мы просто выполняли работу. За хорошие деньги. В нашем деле… лучше не задавать лишних вопросов.
Я многое мог бы ответить на это, но не стал. Такие как он всё равно не поймут.
После того, как с допросом было покончено, я переключил внимание на их пленника. Молодой человек лет двадцати семи с всклокоченными тёмными волосами и ссадинами на лице выглядел потрёпанным, но держался удивительно спокойно для человека, только что избежавшего пыток. Федот занялся его путами, разрезая клейкую ленту.
Жестом позвал журналиста в коридор, чтобы разговор не услышали лишние уши, оставив Федота с Гаврилой собирать документы, разбросанные бандитами.
— Спасибо, Прошка — хрипло произнёс через минуту журналист, потирая запястья. — Вы все появились очень… вовремя. Ещё минут пять, и была бы яичница! — короткий, почти истерический смешок вырвался из его горла.
Девушки, как по команде, синхронно вскинули брови. Северьян смутился и попытался сменить тему:
— И всё же не могу поверить! Что ты здесь делаешь?
Я замер, пытаясь найти в воспоминаниях покойного Платонова этого человека. Пусто. Внешне его лицо не вызывало никакого отклика.
— Мы знакомы? — вежливо спросил я.
Мужчина замялся, затем улыбнулся сквозь боль.
— Конечно, ты меня не помнишь. Тебе было года четыре, последний раз, когда мы виделись. Я — Святослав Волков, твой двоюродный брат по материнской линии.
Эта фамилия отозвалась странным эхом в моей памяти — не в воспоминаниях Платонова, а в моих собственных, из прошлой жизни. Волки — верные спутники Всеотца Одина, как и вороны. И вот теперь в этом мире, где мой фамильяр — ворон, а родовым символом Платоновых является этот гордый чёрный вестник, передо мной возникает родственник с фамилией Волков. Слишком много совпадений, чтобы списать их на случай. Словно сами Норны сплетали нити судеб, сталкивая меня с подсказками о том, почему моя душа переместилась именно в это тело, в этом мире.
— Северьян Правдолюбов, — произнесла Василиса, разглядывая журналиста. — Так это ваш псевдоним?
Святослав кивнул, слегка поморщившись от боли.
— Профессиональный выбор. В моей семье не очень одобряют журналистику, особенно расследовательскую, — он снова посмотрел на меня. — Я следил за новостями о твоей семье через Эфирнет. Узнал о твоей ссылке в Угрюмиху. Но что привело тебя в Муром?
— Долгая история, — ответил я, всё ещё пытаясь переварить внезапное родство. — Муром… был родным городом моей матери, — тихо проговорил я больше для девушек, чем для себя.
— Тётя Елизавета,, — с теплотой подтвердил Святослав. — Помню, как она иногда привозила тебя летом. Маленький Прошка с вечно ободранными коленками, — он улыбнулся с теплом. — Каким же мелким засранцем ты был, прости мой французский.
Внутри меня что-то отозвалось. Не воспоминание, но странное чувство узнавания, словно эхо из детства Платонова, недоступное моему сознанию.
— Что делать с… этими? — спросил Федот, кивнув на связанных бандитов.
— Сдать властям? — предложила Голицына.
— И предупредить их хозяев? — я покачал головой.
Гаврила молча провёл пальцем по горлу.
— Это поставит нас вне закона, и подвергнет дополнительному риску жизнь Святослава.
— Зови меня Славой, как в детстве, — хмыкнул он, потирая подбородок. — У меня есть идея. Мой отец владеет несколькими складами за городом. Там есть охрана, преданные люди. Пусть отец и не одобряет моих увлечений, но нападения на меня точно не простит никому. Можем держать этих громил там, пока не соберём все доказательства против их хозяев.
— Звучит, как план. Набери своим людям, пусть подъедут за этими хлопцами. А нам надо куда-то перебраться. Здесь оставаться не безопасно. Ты слишком свободно делился информацией об этом адресе.
Святослав, хмыкнул и задумался.
— У моей семьи есть квартира в северной части города. Её сдавали, но жилец недавно выехал. Там нас никто не побеспокоит.
Через полчаса молчаливые исполнительные люди загрузили троих нападавших в багажники машин для транспортировки, а ещё через сорок минут мы оказались в новой квартире с коробкой вывезенных из квартиры Славы документов.
— Так против кого ты собираешь доказательства? — наконец, спросил я.
— Против ректора Муромской академии Горевского. У меня есть основания полагать, что он замешан в исчезновениях студентов. Смотрите…
Следующий час мы провели, просматривая его материалы. Финансовые отчёты, выписки, странные совпадения в датах отчисления студентов и появления новых средств на счетах ректора. Впечатляющая работа, особенно для одного человека. Но, как я вынужден был признать, недостаточная для прямого обвинения высокопоставленного лица.
— Завтра в его особняке запланирован ежегодный бал-маскарад, — сообщил Святослав, когда мы разместились в гостиной. — Половина города будет там. Идеальный шанс проникнуть в его кабинет и поискать дополнительные улики.
— И как ты предлагаешь это сделать? — спросила Василиса, скептически приподняв бровь.
— У меня есть связи, — улыбнулся Святослав. — Могу обеспечить приглашения для всех нас.
— Для меня тоже? — живо поинтересовалась Василиса, и её глаза загорелись.
— Разумеется, — он элегантно склонил голову. — Моя семья имеет определённый статус в городе. А как вас, кстати, зовут, прекрасная барышня? Ваше лицо мне кажется знакомым…
— Василиса Ольховская, — почти не теряясь, ответила Голицына.
— Кстати, о статусе… — я внимательно посмотрел на кузена. — Как сын знатной семьи стал журналистом? Не самый традиционный выбор профессиональной стези.
Святослав засмеялся, и на миг в его чертах промелькнуло что-то юношеское, почти мальчишеское.
— Призвание. Отец, конечно, в ярости. Считает, что я порчу репутацию фамилии своими «плебейскими увлечениями». Однако публично терпит — смотрит сквозь пальцы, надеясь, что я перебешусь и займусь чем-то более подходящим для своего положения.
— О, прекрасно вас понимаю, — вздохнула Полина.
— А вы же… Полина Белозёрова, верно? — блеснули узнаванием глаза Волкова.
— Эм, да… Но я в городе инкогнито, — вспыхнула девушка.
— Ваша тайна умрёт вместе со мной! — прижав руки к груди, заявил кузен. — Прошка, скажи, откуда в твоём обществе столько красавиц?
— Они сами меня находят, — пожав плечами ответил я, и тут же с двух сторон на меня уставились нахмуренные, но очень милые моськи.
Остаток дня мы провели в подготовке к завтрашней операции. Пришлось спешно съездить в гостиницу за вечерним костюмом и платьями. Мои спутницы как раз готовились к чему-то эдакому, когда упаковывали свой багаж. А Святослав сходил в магазин и вернулся с целой коллекцией масок для маскарада.
Полина с восторгом примеряла одну маску за другой.
— Это же как в «Воровке сердец»! — воскликнула она, надевая маску чёрной пантеры. — Помните, как леди Эмилия проникла на бал герцога Нортона?
— Это очередной твой роман? — с лёгкой иронией уточнила Василиса, выбирая для себя строгую маску совы.
— Да, ну и что! — фыркнула Полина. — Только там героиня искала похищенное ожерелье, а мы — доказательства преступления.
— И в отличие от романа, — заметил я, примеряя маску ворона — выбор был очевиден, — нам счастливый конец не гарантирован. За него придётся бороться.
Мы тщательно распределили роли. Василиса, Полина и Святослав должны были отвлекать внимание на балу, в то время как я проберусь в кабинет ректора.
— Только никакой самодеятельности, — я строго посмотрел на девушек. — При малейшей опасности отступаете.
— Конечно, — легкомысленно согласилась Полина, но в её глазах я видел азарт.
Всё происходящее она воспринимала, как авантюрную историю из своей любимой книжки, и в этом таилась определённая проблема.
* * *
Особняк Горевского сиял сотнями огней, отражавшихся в окнах всех окружающих построек. Мы прибыли к величественному трёхэтажному зданию, выполненному в неоклассическом стиле, когда бал был в самом разгаре. Звуки струнного квартета разливались над садом, где в свете цветных фонарей гуляли гости в изысканных масках. У входа стояли вышколенные слуги, проверявшие приглашения.
— Держитесь уверенно, — прошептал Святослав, передавая наши карточки дворецкому. — На таких мероприятиях половина успеха — это убедительный вид.
Полина фыркнула, давая понять, что понимает это и без чьих-либо советовов, а Василиса гордо выпрямила спину. В атмосфере светских развлечений обе девушки чувствовали себя как рыбы в воде.
Пожилой мужчина с впечатляющими бакенбардами, окинул нас оценивающим взглядом, задержавшись на моей маске ворона, но возражений не последовало. Мы вошли в главный зал, залитый светом и наполненный ароматами дорогих духов.
Я окинул взглядом помещение с балконами и широкой лестницей из белого мрамора. Гости в масках и костюмах, словно сошедшие со страниц старинных сказок, кружили в танце, беседовали, смеялись.
Вот один кавалер в костюме Зелёного рыцаря: изумрудного цвета камзол с золотой вышивкой, узкие панталоны и высокие сапоги. На голове — малахитовый шлем с узкой прорезью для глаз.
Неподалёку от него кружилась девушка в образе феи цветов: многослойное платье из тонких лепестков-оборок всех оттенков розового, от нежно-пудрового до насыщенного фуксии. В волосах — живые бутоны, а маска в форме крыльев бабочки расписана причудливым цветочным узором.
В углу зала величественно стоял мужчина в костюме восточного принца: синий шёлковый халат до пола, расшитый золотыми сфинксами, широкий пояс с массивной пряжкой в виде тигриной головы. Тюрбан с пером павлина и полумаска, инкрустированная сапфирами, дополняли образ.
— Нужно разделиться и прощупать почву, — броси я, обернувшись к своим спутникам. — Встретимся здесь через полчаса.
Василиса, элегантная в строгом тёмно-синем платье и маске совы, кивнула и направилась к группе академических деятелей, которых узнала по отличительным значкам на лацканах. Полина, сияющая в пурпурном наряде с маской чёрной пантеры, поспешила к столам с закусками, где, как я понимал, можно было услышать немало любопытных разговоров. Святослав, маскировавший свои синяки под маской Арлекина, отправился, чтобы попытаться выяснять, где находится личный кабинет ректора.
Я прохаживался по залу, держа бокал шампанского для вида, и изучал планировку особняка. Мой взгляд привлёк переход в восточное крыло — его охраняли двое крепких мужчин, чьи костюмы, несмотря на попытку стилизации под маскарадные, выдавали в них профессиональную охрану.
Подойдя ближе под предлогом рассматривания картины на стене, я услышал их краткий обмен фразами.
— Хозяин спускался? — спросил один.
— Десять минут назад, — ответил второй. — Сказал никого не пускать, пока не вернётся.
Это подтверждало подозрения Святослава — в доме действительно было что-то, что требовало особой охраны. Через полчаса мы собрались в условленном месте.
— Кабинет на втором этаже восточного крыла, — сообщил Святослав, — но там строгая охрана, даже гостей с особыми приглашениями не пропускают.
— Я заметил, — подтвердил я. — Нужен отвлекающий манёвр. Что-то достаточно громкое, чтобы оттянуть всеобщее внимание.
Василиса задумалась, но Полина подалась вперёд с загоревшимися глазами.
— У меня есть идея, — прошептала она. — Помните тот роман Торнтон, где Эмилия устроила скандал, чтобы её компаньонка могла проникнуть в кабинет лорда?
— Господи! — не выдержала Голицына. — Да никто кроме тебя это не читал!
— Что за скандал? — вмешался я, приободрив Белозёрову.
— Там это была сцена ревности, — благодарно кивнула Полина. — Устроим сцену у всех на глазах. Такую, что охрана точно не усидит на месте. Вмешается и начнёт нас разнимать.
План был рискованным, но при отсутствии других вариантов, мы решили действовать. Святослав должен был остаться в зале, чтобы стать объектом скандала и следить за общей обстановкой, а девушкам предстояло создать отвлекающий манёвр.
Через пятнадцать минут, когда бал достиг своего апогея, воздух разорвал женский крик:
— Как ты смеешь! — голос Полины, звонкий и возмущённый, заставил гостей обернуться.
Она стояла напротив Василисы, с театральным негодованием указывая на неё пальцем. Василиса, поначалу явно смущённая, быстро подхватила игру.
— О чём ты говоришь? — холодно отрезала она, вздёрнув подбородок.
— Не притворяйся! — Полина повысила голос. — Я всё видела! Ты флиртовала с ним весь вечер!
Гости начали собираться вокруг, заинтригованные скандалом. Святослав, стоявший неподалёку, изображал смущённого объекта женского внимания.
— Какая нелепость, — парировала Василиса. — Если кто-то и вился вокруг него весь вечер, то это была ты. Пигалица!
Полина сделала шаг вперёд, её лицо исказилось от наигранной ярости.
— Не смей лгать мне в лицо! — она сделала резкий жест рукой, и в этот момент бутылка шампанского на столе буквально взорвалась, обдав брызгами ближайших гостей.
Начался переполох. Охрана, в том числе двое у входа в восточное крыло, поспешила к месту происшествия. Я воспользовался суматохой, быстро отступил в тень и двинулся в сторону запретного прохода.
Полина тем временем превзошла саму себя. Она не просто кричала — она рыдала, обвиняла, угрожала, а потом, в кульминационный момент, изобразила столь убедительный обморок, что даже Василиса на мгновение испугалась, не переборщила ли она с ролью.
— Ей нужен воздух! — закричал кто-то из гостей.
— Врача, врача, позовите врача! — как-то не очень убедительно вторил другой голос.
Под покровом всеобщего смятения я проскользнул в запретную часть здания. Коридор второго этажа был пуст и слабо освещён. Я двигался вдоль стены, прислушиваясь к каждому звуку.
Кабинет ректора найти оказалось несложно. На нём висела самая мощная магическая защита. Магический заслон на дверях был сложнее физического замка — пришлось потратить немного энергии на его нейтрализацию.
Внутри меня ждало просторное помещение с массивным столом, книжными шкафами и большими окнами, задрапированными тяжёлыми портьерами. Я быстро осмотрел документы на столе — отчёты, письма, академические ведомости… Ничего подозрительного на первый взгляд. Выдвинув верхний ящик стола, я обнаружил личную печать ректора, несколько флаконов с чернилами и стопку пустых бланков за подписью Горевского.
Поняв, что нужно что-то менять, я активировал заклинание Эхо Камня. Планировка здания мгновенно сформировалась в моей голове.
Я закрыл веки, полностью сосредотачиваясь на ощущениях. Каждая вибрация, каждый звук, каждое движение преобразовывались моим разумом в чёткую картину. Я видел тоннели, залы, переходы и лестницы, словно просматривал объёмный план здания.
Тайный проход за книжным шкафом… Нестареющая классика прямиком из дамских романов Полины.
Пришлось перебрать несколько книг, прежде чем, нажав на корешок одной из них, я услышал тихий щелчок — секретный механизм сработал, и часть шкафа отъехала в сторону, открывая узкую лестницу вниз.
Спускаясь по крутым ступеням, я ощущал, как воздух становится более затхлым. Внизу оказалось подвальное помещение, освещённое тусклыми магическими светильниками. То, что я там увидел, заставило меня мгновенно собраться: лаборатория с причудливыми приборами, колбами, кристаллами Эссенции и… камерами для пленников, встроенными в стены.
В одной из них я заметил человеческую фигуру. Подойдя ближе, я увидел молодого мужчину, прикованного за ногу цепью к стене. Худощавый юноша лет девятнадцати-двадцати выглядел мягко говоря, не очень. Его щёки покрывала редкая юношеская щетина, а под левым глазом расплывался свежий синяк.
Светло-русые волосы слиплись от пота, свисая неопрятными прядями на загорелый лоб. Крупные черты лица покрывали следы ожогов и царапин, но в светло-карих глазах ещё сохранялась жизнь. Некогда белая рубашка превратилась в серую тряпку с рваными краями, а на манжетах виднелись пятна, подозрительно напоминающие засохшую кровь. Когда наши взгляды встретились, в его глазах блеснула искра надежды, быстро сменившаяся настороженностью.
— Вы… не от ректора? — хрипло спросил он.
— Нет. Александр Зарецкий? — больше интуитивно, чем осознанно спросил я, оценивая замок.
— Да, — он закашлялся.
Я уже готовился взломать замок, когда мы оба услышали это — шаги и голоса, эхом разносящиеся по каменному коридору. Они приближались, и судя по звуку, это была не одинокая фигура, а целая группа людей.
